Сектор обстрела

Глава сороковая

Они уже пытались подавить огневые точки моджахедов. Но ни авиация, ни артиллерия ситуации не улучшила. И броня ничего не могла поделать. Противник, будто заговоренный, открывал стрельбу, как только шурави прекращали огневую поддержку. Стоило вертолетам уйти на очередной вираж, моджахеды как грибы после дождя вырастали. Только со стороны ущелья не было ни одного выстрела. Склоны контролировала броня. А уходить по гребню перевала представлялось равносильным самоубийству. Наконец, он получил команду: уводить людей вместе с броней по ущелью. Можаев уходил последним, вслед за связистом…

…Теперь проявить себя означало для них верную смерть. Наверху им противостоял достаточно опытный стрелок. Низари еще не мог оценить всех последствий внезапного на них нападения, но определенные выводы уже можно было сделать. Сама манера ведения стрельбы и скорость наведения на цели говорили о многом. Расстрелять троих "в три секунды", тремя точными короткими очередями из пулемета, причём в удаленных точках, в голове и в хвосте колонны(!?), дилетанту такое не под силу.

Мошолла опередил его команду — достал из вещмешка заряд черного дыма и поднял глаза на командира. Низари дал отказ кивком головы. Рация надрывалась голосом Тахира:

— Ты еще час назад говорил, что видишь тропу!

— На этой вершине сам дьявол сидит. Он камни насквозь видит…

…Белоград догадывался: сейчас душманы уже наверняка понимали, что противостоит им только один пулеметчик. А одному уследить за всеми целями довольно непросто. Если прозеваешь что-нибудь, за тобой уже не подчистят твои товарищи. Единственная твоя ошибка может стать роковой.

Усилием воли он подогрел в себе, возникшее было, легкое возбуждение. В данной ситуации оно только обостряло все чувства восприятия. Теперь он контролировал в секторе обстрела каждый камешек одновременно. Даже не периферическим зрением — инстинктивным, звериным чутьем, обостренным влиянием наркотика, он воспринимал реальность объемно. Он слышал, как под ним дышит гора. Он чувствовал каждое движение в секторе обстрела. Но, несмотря на это, что задумали скрывающиеся за камнями душманы, он не знал.

Белоград услышал несколько отрывистых выкриков, которыми обменялись моджахеды, и приготовился пресечь новую попытку передвижения. Но в секторе ничего не происходило. И это уже начинало его беспокоить. Маслевич за его спиной не прекращал стрельбы ни на минуту: "А у меня, как на кладбище… Что он там, решил всю гору перепахать из СВД-шки?"

— Масленок, ты куда мочишь? У тебя чё, духи цепью пошли?

— Дык, для профилактики, товарищ сержант!

— Для профилактики — постарайся не выявлять себя.

Маслевич остепенился.

— Как рука?

— Онемела.

Ожидание становилось все более тягостным. С горы, которую контролировал Маслевич, тоже не стреляли. "Не могли ж они обосраться из-за одного ствола Масленка?! Чего-то готовят…" — подумал Богдан…

…Принимать решение нужно было немедленно. Низари снова кивнул отрицательно Мошолле и потянулся за рацией.

Тэрлан еще не успел отдышаться.

— Они прямо перед нами! Мы можем их вообще отсюда не выпустить! — закричал в рацию Алихан.

Низари ответил ледяным тоном:

— Ты еще не понял, что такое приказ? Я сказал: применить ДШК по высоте над нами. Доложишь о готовности…

В сердцах Алихан хлопнул ладонью по крышке пулемета:

— Поднимайся, Тэрлан, меняем позицию…

Судя по тому, сколько вертолетов крутилось в глубине ущелья, Тахир приказал всем открыть огонь. "Не хватало еще, чтобы они сюда прилетели. Видимо у шурави наверху нет рации", — решил Низари. — Иначе, вертолеты давно бы уже здесь были". Но это ничего не меняло. Вертолеты могли показаться в любую минуту и расстрелять всю ударную группу вместе с грузом. Низари и сам прекрасно понимал, что его ждет в таком случае. Вместе с тем, он все время помнил об основной задаче его отряда.

Единственное утешало — ответ держать Тахиру, а докладывать будет он, Низари. Именно Тахир должен был предвидеть, что неверные могут перекрыть подходы к основным позициям. И денег ему выделили — на целый сабантуй хватит. Поэтому, если Тахир еще не совсем из ума выжил, то он не станет подставлять старого друга, а попытается с ним договориться. Тем более, что спрос будет не таким уж и строгим. Не станут же они убирать Тахира из-за одной неудачи. В подготовку отрядов вкладываются такие средства… Нужно быть полным глупцом, чтобы разбрасываться ими. Главное — подать все как следует, и тогда неудача превратится в крупную победу. А пыли они вдвоем напустят… "Хорошо еще, что эти павлины заморские не захотели ехать в этот котел, — подумал Низари. — Чувствуют, где жареным пахнет. Кроме того, оставался план проникновения в часть Дантеса, предложенный этим путником — Равилем. Откуда взялся этот незнакомец? Стоит ли так уж доверять ему? Да и где он?" Низари давно потерял его из поля зрения. И сейчас, со своей позиции, он его не видел…

— Как там бабай наш?

— Лежит, пока что.

— И у меня лежат — зверьки.

Богдан вспомнил старую восточную поговорку: "Если гора не идет к Магомеду…"

— Мася!

— У?

— Давай гранаты!

— Щас!

Маслевич достал из мешка четыре эфки и принялся вкручивать в них запалы. Через минуту Богдан, не отрываясь от наблюдения, спросил:

— Готов?

— Так точно!

— Давай, ко мне!

Маслевич подполз.

— Они метрах в ста ниже нас.

Маслевич понял замысел сержанта. Гранаты, если и не достанут духов осколками, то, по крайней мере, заставят их шевелиться, если не бежать. А бежать под прицелом Белограда — верная гибель.

— Добросишь?

— Запросто.

— А рука?

— Та, хрен на нее!

— Ну… пуля дура, а граната, вообще, — идиотка. Давай! Сразу три в разные точки!

Маслевич зубами оторвал кольцо и, что есть силы, запустил гранату в сторону южного склона. Пока «эфка» летела, он схватил следующую и после тех же манипуляций забросил и ее. Третья граната полетела уже после первого взрыва…

…Низари не успел поднести к губам рацию, чтобы ответить Алихану. Граната разорвалась на левом фланге — как раз над зарядом. Низари снова испытал шок. Краем глаза он заметил — Мошолла накрыл цилиндр своим телом на самом краю обрыва. На сердце отлегло. Но тут же новый разрыв, теперь чуть выше его позиции, заставил вжаться в камни. Низари еще не успел отряхнуть песок и осколки камней, что осыпали его голову. С третьим разрывом гранаты взвыл от боли кто-то на правом фланге…

…Какой бы ни была выдержка и сила воли, а когда в ста метрах от тебя взрывается Ф-1, ты инстинктивно нагибаешься, чтобы спрятать голову. Радиус разлета осколков у «эфки» довольно внушительный. Белоград спрятался за бруствер. Так его, если бы и настигли осколки, то только на излете, когда убойная сила сменяется силой тяжести. Несколько «огрызков» раскаленного металла и в самом деле упали на их позицию.

После третьего взрыва Богдан снова рывком поднялся к пулемету. Эффект превзошел все ожидания. Убило ли кого-то за камнями, он не видел, но парочка свеженьких целей для него появилась.

Метрах в восьмидесяти ниже по склону, на правом фланге, запрокинув голову, из стороны в сторону по камням катался бородатый афганец. С каждым его движением из него вываливались внутренности. Его по локоть окровавленные руки запутались в грязно-серого цвета кишках. С отчаянными воплями, вместе с налипшими песком, травой и лохмотьями, он пытался судорожными движениями затолкать их обратно в живот. Каждый раз, при виде подобного зрелища, Богдан про себя удивлялся: "И как в человека столько вмещается?"

…Низари не успел остановить безрассудного…

…На помощь к раненому бросился один из душманов. Богдан мгновенно навел на него прицел и нажал на спусковой крючок. Он и трех шагов не успел сделать. Короткая очередь разворотила грудь и снесла полголовы.

— Ай-яй-яй-яй-яй… Что ж ты неосторожно-то так? — прокомментировал Богдан вполголоса.

У Маслевича, впервые так близко наблюдавшего подобную картину, подкатил тугой тошнотный комок. Прижав ладонь к горлу, он, пытаясь подавить рвотный рефлекс, опустил голову под бруствер.

— Еще гранаты есть?

Маслевич поднял указательный палец. Мол, одна. Обычно на недельную операцию брали по шесть гранат. Богдан не стал отчитывать молодого. Сам взял тоже только четыре.

— Ладно, пусть пока… Пригодятся ещё.

Белоград только сейчас заметил судороги Маслевича.

— Чё? Не видел еще такого?

Маслевич отрицательно покачал головой.

— Лучше сразу вырви. Только в сторону отползи. Не порти мне тут экологию. Мы, кажется, надолго здесь.

Пока Маслевич приходил в себя, вопли раненого поутихли. Теперь он не выл постоянно, а лишь иногда коротко и приглушенно вскрикивал.

— Товарищ сержант, может, добьете?

Богдан неожиданно для себя рассвирепел:

— Чё? Не нравится декорация? А ты думаешь, они с нами не то же самое сделают? Не сомневайся, даже похлеще. Только помедленнее. Суток трое будешь вот так корчиться. Пусть, тварь, еще поваляется. Как приманка. А ты — на пост! Медбрат, блин.

Но больше на помощь раненому никто не бросился. Белоград не стал добивать душмана. Первыми не выдержали нервы у его товарищей…

…Низари кивнул Мошолле. Тот все понимал без слов. Он вознес глаза к небу, прошелестел губами, видимо, короткую молитву и поднял ствол…

…Одиночный выстрел, разнес раненому голову, как гнилой орех. При виде вытекающих из черепа мозгов, Богдан поморщился. Где-то в глубине души возникло подленькое желание позвать полюбоваться зрелищем Маслевича.

Но дальнейшие события заставили забыть об этом. Ясно было, что душманам нужно что-то предпринимать. Лежать под солнышком в ожидании, когда прилетят вертушки — не самый лучший план. Богдан понимал, как у моджахедов сейчас нервишки играют.

"Что они могут сейчас сделать? — задавался он вопросом. — Наверняка, какой-нибудь отвлекающий маневр"…

…У Низари наконец-то появилось время, чтобы отдать команду пулеметчику. Алихан взвел затвор и приготовился в ожидании условного сигнала на склоне соседней горы…

…Когда на правом фланге из-за камней вылетела коробка дымовой шашки, Белоград даже не проводил ее взглядом. Он уже был готов к такому развитию событий. Пытаться отвлечь его внимание таким примитивным способом, было безнадежно. Отвлекают справа, значит — стрелять будут слева. Богдан мгновенно перевел ствол в другую сторону. Не дожидаясь каких-либо действий противника, он выпустил несколько коротких очередей по возможным позициям на левом фланге и тут же вернул прицел на правый.

То, что он там увидел, заставило его застыть без движения. На правом фланге из-за камня поблескивал черными боками сегмент какого-то баллона. "Что это? Еще одна бомба? А где первая? — мысли забилась как в лихорадке. — А если взорвать?" Белоград даже не догадывался, какой урон мог нанести противнику, если бы ему удалось взорвать эту адскую машину. Он уже навел прицел на баллон и приготовился выпустить очередь. "Может, гранатой? — задержался на секунду Богдан. — Гранатой долго и попади, попробуй. Лучше разрывным из СВД-эшки".

— Мася!

— Я!

— Ствол ко мне!

— Есть!

«Разрывной» в патронник он вставил в полсекунды. Разрез оптического прицела расчертил сегмент черного цилиндра на четыре равные части. "Поправки на ветер не нужно, — палец привычно устроился в ложбинке спускового крючка. — Огонь!"

— Чего ты ждешь!? Огонь! — заорал Низари в рацию.

Осыпая позицию сотнями каменных осколков, серией оглушительных вспышек взорвался правый бруствер. Если бы Белоград выложил его хоть на метр ближе — голову снесло бы на первом же разрыве.

С металлическим звоном о камни ударился пулемет. Богдан бросился лицом на землю и вместе с винтовкой откатился на несколько метров вниз. Только здесь он почувствовал острый металлический привкус во рту.

"Осколок, или просто труханул?" — успел подумать Белоград и машинально провел рукой по щеке.

На ладони остался размазанный ярко-красный след. Густой ручеёк крови потянулся через шею за воротник. Осколка во рту не было. Очевидно, прорезав щеку насквозь, он ударился о челюсть и ушел по касательной. Только, когда Богдан понял это, пришла боль. Сцепив разбитые зубы, он прижал ладонь к щеке. Краем глаза Белоград увидел, что Маслевич тоже сместился ниже. Видимых повреждений у него не было.

Чтобы сорвать зло, Богдан набросился на салаженка:

— Ты куда смотрел!? Это ж твой сектор.

— Там не было никого! — закричал в ответ Маслевич.

Огонь не прекращался. Находиться в нескольких метрах от оглушающих, сеющих смерть разрывов дорогого стоило. Казалось, прерывающийся короткими интервалами поток огня сметет вершину напрочь, вместе с солдатами. Белоград удивился, что они оба еще не побежали сломя голову.

— Это ДШК. Это с высоты, через которую рота ушла. И что делать? — корчась от боли, все так же орал Белоград.

— Уходить надо, — робко пробормотал Маслевич.

— Уходить!? У тебя команда была: уходить? — снова набросился Белоград.

Вместо ответа Маслевич отвернулся в сторону.

Страх немного притупил боль — Богдан продолжил уже спокойнее:

— Мы и ста метров не пройдем — они нам жопы поотрывают. Как ты уйдешь?

Белоград понимал, что пока они прячутся от огня, душманы могут подбираться к ним по склону. Чувство тревоги захлестнуло все его естество: "Что делать с духами на склоне?.. Если их не остановить, они, гуляючи, выберутся на позицию и возьмут обоих тепленькими".

Времени на размышления оставалось все меньше. Возвращаться к пулемету казалось полным безумием — поток огня из ДШК не прекращался. Богдан прикинул, как бы дотянуться до вещмешка — там еще были гранаты. Но пулеметчика все равно нужно было снять.

Он толкнул в сторону Маслевича винтовку:

— Постарайся найти его со своего фланга.

— Есть! — и не сдвинулся с места.

Превозмогая боль и страх, Богдан подтащил к себе вещмешок. Дрожащими как в лихорадке руками он выпотрошил его содержимое прямо на песок, отыскал среди вороха запасных пулеметных лент гранаты и принялся вкручивать запалы.

Попутно спросил Маслевича:

— Тебе роту видно?

— Ну, да.

— Как они там?

В ту же секунду над горой вспыхнула и повисла зеленая ракета. Глядя на нее, оба замерли.

— Вот тебе и команда, — проговорил Белоград.

— И что теперь?..

Из оцепенения вывела очередная серия разрывов. Белоград схватил красную ракету и, не мешкая, запустил ее в небо. Через секунду там появилась вторая. Обе ракеты были красными…

Маслевич опустил голову и с глазами побитой собаки повернулся к сержанту. Белоград понял, что боец борется с острым желанием побежать с этой горы, куда глаза глядят. Он и сам едва справлялся с теми же чувствами. Богдан сказал ему, неожиданно для себя, совсем мягко:

— Выполняй, что я сказал. Давай, Мишаня. Пулеметчика все равно снять нужно. Иначе, не уйдем. Они просто не дадут нам уйти.

— Есть… — прохрипел будто на плаху обречённый Маслевич и, намотав ремень винтовки на кулак, пополз вдоль северного склона.

Сейчас он выбрался на открытую местность. Если бы душманы с горы, где была рота, заметили этот маневр, его расстреляли бы в полминуты. Но выбирать было не из чего. Других вариантов не представлялось. Оставалось надеяться, что Богдан и затем Маслевич достаточно прочно внушили противнику, что высовываться на эту сторону нельзя…

Волею Аллаха, план Низари сработал. Пулемет на вершине замолчал. Теперь его позицию рвал в куски ДШК. Низари скомандовал новое продвижение. А Мошолла укрепил цилиндр за камнем понадежнее…

…Белоград дернул кольцо и, не глядя, запустил гранату в сторону своего сектора обстрела. Следом полетела вторая. Гранаты должны были охладить не в меру горячие головы на склоне…

…Два взрыва слились с новой очередью из ДШК. Моджахеды снова залегли. "Но на десяток метров продвинулись", — отметил про себя Низари…

— Что у тебя, Мася?!

Можно было и не спрашивать: ДШК не умолкал и на минуту. Тем более, что Маслевич все равно в этом хаосе его не услышал бы. Да и рассчитывать, что Мася сможет найти огневую точку ДШК, было делом безнадежным. А уж о том, чтобы он снял пулеметчика и вовсе — нечего было мечтать. Белоград уже пожалел, что не взялся за это дело самостоятельно.

Снова начало давить граничащее с отчаянием чувство беззащитности. Руки настолько привыкли к оружию, что сейчас он физически ощутил горячую волну всепронизывающего ужаса, смешанного с чувством осознания реальной близости врагов, жаждущих его смерти.

Богдан уже приготовился для броска к пулемету, чтобы попытаться безумно-отчаянной атакой, внахалку, подавить проклятый ДШК на соседней сопке. Что-то же нужно было делать…

Но совершенно неожиданно вражий пулемет замолчал. Богдан своим ушам не поверил. Еще мелькнула мысль, что это просто какой-то хитрый маневр противника, или, что эта пауза нужна, может быть, только для перезарядки пулемета, и сейчас эта адская машина снова начнет поливать их огнем: "А может, у них патроны кончились? Не важно… Больше я вам голову поднять не дам… Белоград размазал по груди кровь, сжал в руках по гранате и рванул наверх: "Вперед! Быстрее! К пулемету! Вперед! Впереее…!".

Пока бежал, все сомнения развеял радостный вопль Маслевича:

— Есть! Я снял его! Я снял его! Ни хрена себе! Я снял его, товарищ сержант!

В этом аду Богдан не слышал выстрела из винтовки.

Чуть не плача от радости, он заорал на бегу:

— Назад! На позицию, Мася! На позицию!

Однако, ощущение реальности вернулось к Маслевичу не сразу. Перепрыгивая через камни и спотыкаясь о них, падая и снова поднимаясь, захлебываясь от смеха и радостно восклицая целые тирады, кроя на чём свет стоит «духов» и эти горы, он бежал на свое место. Пока он взбирался на позицию, Белоград даже начал испытывать легкое волнение за психику «салаги». Богдан почувствовал, что беспокойство за Масленка отступило, только когда услышал, что тот упал за его спиной на камни.

— Товарищ сержант, я завалил его! Товарищ сержант!

— Да слышу, слышу я… Даже вижу. Угомонись ты уже.

— Есть! — прозвучало в ответ бодро и даже весело.

…Тэрлан впервые видел мертвеца. Пуля вошла Алихану в лоб и разворотила половину затылка. Тэрлан отшвырнул винтовку и, спотыкаясь о камни, бросился вниз…

…Белоград добрался к пулемету раньше. Пока Маслевич взбирался на вершину, он успел уже дать быструю серию коротких очередей наугад, прямо в густой дым в своем секторе и перевести ствол на вершину, с которой стрелял ДШК. Найти такой агрегат среди камней не составило особого труда.

Со своего места Богдан отчётливо различал неуклюжую конструкцию пулемета, установленного на небольшой каменной плите: "Во, придурки. Он же подпрыгивал у них как… Но стреляли довольно точно. И как же я не заметил, когда его устанавливали?…"

Рядом с пулеметом Белоград рассмотрел распластавшееся навзничь тело стрелка. "А где остальные? Чтобы такую дуру сюда затащить — нужно трое, как минимум…" — подумал сержант и добавил вслух: — Ну обождем.

Он мог бы расстрелять и вывести из строя агрегат немедленно. Тем более, что ДШК машина довольно хрупкая и капризная. Но крупнокалиберный пулемет представлялся еще и неплохой приманкой. Не хуже раненого душмана. А может, даже и лучше. Это достаточно мощное оружие, и использовать его — нешуточный соблазн. А стрелок за его довольно высокой станиной становился кроме опасного противника еще и удобной мишенью. Богдан решил не торопить события. Нужно было только не прозевать и дождаться, когда кто-нибудь из душманов отважится занять место пулеметчика.

Маслевич за спиной снова начал стрельбу.

— Масленок!

— Я!

— А ты там больше никого не видел?

— Не-а. А что?

— А как думаешь, сколько надо духов, чтобы эту железяку сюда затащить?

— А еще и патроны к нему, — сумничал Мася.

— Вот, вот. Так что ты тоже посматривай туда. Почаще.

— Есть, товарищ сержант!

Белоград не ответил.

— Что там рота?

— Мочат их, товарищ сержант! С фланга зашли…

Богдан заскрежетал зубами.

Маслевич продолжил:

— Опять ракета, товарищ сержант!

Белоград на мгновение поднял голову. Над горой снова висели две ракеты. Зеленая — уже на излете, и красная — повыше. Ротный звал их к себе и одновременно вызывал на помощь броню и вертолеты.

— А нам же ж тут так понравилось… — проворчал Богдан про себя с сарказмом.

Уходить без огневой поддержки Белограду представлялось полным безумием: "Если бы вертушки… Да кто ж их наведет? И станут ли летуны стрелять: духи совсем близко? Тут НУРСами нас и накроет. Разве что пушками… И кто же их наведет…?"

Вариантов оставалось немного. Душманы под прикрытием дыма. Летчики могут их вообще не найти. Выходило, что навести их мог только один. Если доберется до роты и изложит командиру диспозицию.

Маслевич прекратил стрельбу.

— Что там, Мася?

— Залегли духи… Если попрут опять, могут роту вниз сбросить. Тогда и нам труба. Мы уже не пройдем. Что делать, товарищ сержант? Ротный отзывает. Уходить надо…

Богдан не знал, что ответить. Безумное желание смыться отсюда все больше овладевало сержантом. Но все же разум подсказывал единственно верное решение.

— Раз отзывает, значит надо… Только пойдет один.

Маслевич понял все по-своему. В его голове начали зарождаться смутные подозрения.

— Мася, ко мне!

Маслевич подполз к сержанту. Не отрываясь от наблюдения за ДШК, Белоград начал отдавать распоряжения.

— Запоминай позиции духов.

Маслевич вытянул шею и принялся из-за бруствера что-то высматривать в затянувшем полгоры дыму. Белоград продолжил:

— Они ниже нас к югу, метрах в ста. А где ДШК ты знаешь. Запомнил?

Маслевич отвлечённо кивнул. Его все больше одолевали тяжкие мысли. Последующая команда только утвердила эти сомнения.

— А теперь, живо вниз! Шмотки мои собери.

— Есть, — совсем уж неуверенно ответил Маслевич и пополз к мешку.

Не замечая, что делают руки, он машинально, как прийдется, затолкал в рюкзак все, что разбросал Белоград, и пополз обратно.

Богдан устал ждать:

— Ну что ты копаешься там?

Но кричать не было необходимости. Маслевич был уже за спиной сержанта, сидел на коленях и ломал голову над происходящим. Богдан оглянулся через плечо и от неожиданности чуть не выронил пулемет из рук.

— Ты чё застыл?

— Может, вместе пойдем, товарищ сержант? — чеканя каждое слово, потухшим голосом проговорил в спину Белограду Маслевич.

Тревожные нотки в его голосе насторожили Богдана. Он повернулся к Масе всем корпусом и обомлел.

Прямо в лицо ему смотрел вороненый ствол винтовки…