Семь секунд до конца света

14. Элизиум (Мерлин)

На мгновение ему показалось, что он вернулся в детство.

– Дежа-вю! – без особого восторга пробормотал Пит.

Он родился и лет до шести жил в таком же точно стандартном блок-доме. Четверть века назад такое жилище было обычным для благополучной семьи среднего класса. Нынче на Земле типичную планировку сочли бы роскошью: веранда, гостиная, столовая, прихожая и кухня – на первом этаже, две спальни, холл, кабинет и библиотека – на втором, в подвальном этаже большой гараж для наземной машины и спортивный зал, а над въездом в гараж – квадратный козырек посадочной площадки.

Впрочем, вертушки у них никогда не было, отец все выбирал какую-то немыслимо совершенную модель, а тем временем годами пользовался старомодным колесным автомобилем. Пит подозревал, что на самом деле отец попросту боялся, что не справится с управлением скоростной вертушкой.

Пит улыбнулся своим воспоминаниям. Ему нравилось жить в таком доме, где было достаточно места для детских игр, а на веранде мамиными стараниями вырос настоящий «лес» комнатных цветущих растений. К сожалению, им пришлось оставить дом, когда налог на землю вырос до небес. Именно тогда популярные дотоле семейные блок-дома вышли из моды, и их быстро и навсегда вытеснили однообразные многоэтажные башни.

Когда это было? Да, лет тридцать назад, кивнул Пит. Он с любопытством огляделся. Похоже, этому конкретному дому было добрых полвека, а то и поболее: Пит заключил это по виду безнадежно устаревшего сантехнического оборудования в ванной комнате и допотопного вида мебели.

Впрочем, если судить по царящему повсюду беспорядку, этому «замку», как назвал его коварный старец, могло быть и двести лет, и триста. Пит никогда не видел столь захламленного помещения. Металлический пластик пола в прихожей был покрыт таким слоем пыли, что подошвы утопали в ней, как в снегу! Странно, что комнаты сверху донизу не заросли непролазной паутиной. Наверное, на этой холодной планете просто нет пауков.

Пит медленно двинулся вперед, по ходу движения заглядывая в каждую дверь. Как и следовало ожидать, всюду было пусто. В доме не было даже мышей!

– Наверное, мыши тут тоже не водятся, – пробормотал Пит.

Обойдя первый этаж, он снова вернулся к входной двери, постучал в нее и прислушался: тихо. Пит понял, что выпускать его никто не собирается. Он прошел к задней двери – она тоже была закрыта и даже, кажется, забита гвоздями. Спустился в подвал и осмотрел тяжелые гаражные ворота – они тоже не поддавались.

Очень мило, тоскливо сказал себе Пит. В нем росло раздражение против приставленных к нему Тревором идиотов-охранников. Телохранители, называется! Не сумели уберечь его драгоценную персону от такой неприятности! Нет, ну не кретины ли?

На яхте «кретины» не давали Питу бесконтрольно шагу ступить, даже в туалет шли вместе с ним и вставали почетным караулом по обе стороны унитаза! А на какой-то дикой, никому не известной планете его буквально выставили за дверь, дав в сопровождение одного-единственного безмозглого растяпу!

Главное, он ведь не хотел уходить с яхты, как чувствовал! Он ничего не знал о предстоящей посадке на Мерлин, и эта насквозь промерзшая планета ему не понравился сразу, едва Пит посмотрел на нее в иллюминатор.

– Что мы здесь забыли? – спросил он.

– Что надо, то и забыли! – рявкнул в ответ тупица-охранник.

Пит тогда издевательски хмыкнул, но все-таки послушно натянул термокостюм, и, как было ему велено, не останавливаясь и не оглядываясь, вместе с Дино вышел наружу и удалился от яхты и от форта на двести метров. Он догадывался, что в его отсутствие на борт примут какой-то секретный груз, о котором ему знать не следует, и из праздного любопытства пытался расспрашивать Дино, но тот упорно отмалчивался. Это давалось охраннику без труда, молчать он умел.

В животе заурчало. Пит вспомнил, что в утренней спешке не успел толком позавтракать, а сейчас – он посмотрел на часы – уже приближалось время ужина. Будь он сейчас на яхте, сидел бы себе за накрытым столом в кают-компании бок о бок с неотвязными охранниками. Впрочем, их присутствие не портило ему аппетита.

Пит прислушался, слабо надеясь на то, что загремят засовы парадной двери, но надежда, как и следовало ожидать, была напрасной. Пит тоскливо вздохнул и пошел в кухню.

Там тоже был полный бардак: не просто захламлено и грязно, но буквально все поставлено вверх ногами. Во-первых, не было видно ни одного кухонного автомата, ни целого, ни поломанного, хотя планировка помещения, как помнил Пит, предусматривала многочисленные полезные машины, встроенные в функциональную мебель. Сейчас ниши и полки зияли провалами, и даже элементарного морозильника, на вероятное содержимое которого очень рассчитывал голодный Пит, не было и в помине. Зато прямо посреди кухни, на плиточном полу, имел место грубо сложенный каменный очаг, накрытый сверху металлической решеткой. Очаг этот, полузасыпанный холодным пеплом и пылью, смотрелся в интерьере пищеблока совершенно неуместно. Пит недоуменно почесал в затылке, машинально провел пальцем по мохнатым от налипшей на старый жир пыли прутьям решетки и узнал в ней термостойкий защитный экран кондиционера-вентилятора. Он посмотрел под потолок над рабочей стеной и кивнул: там тоже чернела дыра.

На всякий случай Пит все-таки распахнул дверцы и выдвинул ящики шкафов, но ничего съестного не обнаружил. Конечно, он не рассчитывал найти нормальные свежие продукты, потому что одного взгляды на царящий всюду разор было достаточно, чтобы понять, что в эту кухню давным-давно не ступала нога человека. Но банка каких-нибудь долгоиграющих консервов или тюбик пищевого сублимата вполне могли завалиться в укромный уголок и благополучно долежать до встречи с мучимым голодом Питом. Но нет, увы, не завалились и не долежали!

– Ну что, Джонни? Помирать будем? – произнес он вслух.

Джонни был абсолютно спокоен.

Пит опять вздохнул и вспомнил про кладовую.

– Ага! – сказал он, безотлагательно устремляясь в подвал.

Почти бегом Пит преодолел два коротких лестничных марша, уверенно пересек полутемный тамбур, толкнул дверь кладовой и остановился, ослепленный.

Едва он вошел, сработала автоматика и в помещении зажегся яркий электрический свет. Это Пита очень удивило, потому что в тех частях здания, где он побывал до того, было хоть что-то видно лишь благодаря слабому свету, сочащемуся снаружи сквозь грязные и обледенелые оконные стекла.

Но еще больше его удивило то, что он увидел при этом ярком электрическом свете.

Прямо перед ним – руку протянуть – возвышалась до потолка внушительного вида каменная стена. Вид у нее был такой же основательный, как у средневекового норманнского замка. Стилистически неуместная в блок-доме каменная стена преграждала доступ в собственно кладовую. Когда-то – потому что в стене имелся аккуратный пролом, над которым призывно пламенела выведенная люминесцентной краской красная стрелка.

Пит немного помедлил, разглядывая пиктограмму, и чуть нерешительно проследовал в указанном направлении. Он уже догадывался, что еды здесь не найдет.

Предчувствия его не обманули. Кладовая была пуста, но при этом не пребывала в запустении. Белые стены без намека на пыль и плесень сияли чистотой и пустотой, запахопоглотители и пылеуловители исправно жужжали, кондиционер работал, пол был стерильно чистым и теплым. А посреди комнаты стоял древний стальной сейф с варварски раскуроченной дверью, и на его средней полке лежал одинокий кейс.

Любопытствуя, Пит подошел ближе и заглянул внутрь сейфа – кроме одного-единственного кейса, ничего больше там не было. Он огляделся, оценивая в высшей степени спартанский интерьер.

В дальнем углу комнаты сиротливо скособочилось облезлое кресло на трех ногах. Вместо четвертой ножки под продавленное сиденье был засунут потрепанный увесистый том в пестрой обложке. Пит чуть приподнял покалеченное кресло и вытащил книжку. Это были «Старинные сказки планеты Земля».

В руках Пита толстый том сам собой развалился надвое, раскрывшись ближе к середине, где между пожелтевшими страницами лежала какая-то цветная бумажка. Пит посмотрел на закладку и протяжно застонал, узнав в ней пеструю этикетку от пищевой упаковки.

– Мясо синтетическое тушеное со специями! – сглотнув слюну, выразительно прочитал он вслух.

Потом, чтобы не расстраиваться, убрал бумажку с глаз долой, затолкав ее куда-то в глубь тома, и посмотрел на страницу, которую отмечала закладка.

– Шарль Перро, – прочитал он написанное жирным шрифтом. – Сказка о Спящей красавице.

Глаза его быстро заскользили по строчкам, но Пит с первых же слов вспомнил знакомую с детства историю и отвлекся от текста. Его внимание приковали к себе собственно страницы – мятые, захватанные грязными и жирными пальцами, усеянные разноцветными кляксами и разной величины пятнами (вероятно, от синтетического тушеного мяса), а также исчерканные грифелем и просто ногтем, с полями, изобилующими непонятными пометками.

Страницы будили воображение. Создавалось стойкое впечатление, будто волнующую историю Спящей красавицы не просто читали, но самозабвенно и вдумчиво изучали, разбирая каждое предложение, многочисленные анонимные исследователи творчества Шарля Перро. Исследователей было много, они сменяли друг друга, и каждый, едва дорвавшись до заветной книги, забывал обо всем ином и сидел сгорбившись у развороченного сейфа, шизоидно бормоча, водя носом по строчкам, отрешенно поедая мясные консервы и временами роняя бутерброд, чтобы энергично отчеркнуть в тексте нужное слово. Должно быть, в покинутом доме гнездился вирус особой литературоведческой лихорадки.

Пит пожал плечами, тоскливо понюхал самое обширное жирное пятно, шумно захлопнул книжку и старательно затолкал ее на место – под хромое кресло.

Потом он вышел из кладовой, прикрыл за собой дверь и очутился в полной темноте неэлектрифицированного коридора. Глаза его уже успели привыкнуть к яркому свету и теперь ничего не различали в окружающем мраке.

Пит искательно похлопал по карманам костюма, выданного ему на яхте Тревора. В стандартной комплектации термокостюмы оснащались ручными осветительными приборами. Фонарик послушно нашелся, Пит нажал кнопку, батарея оказалась заряженной, и лампочка загорелась. Сразу стало веселее.

Пит зашагал вверх по лестнице, поднялся на первый этаж, где было светлее, и там экономно погасил фонарик. При этом у него мелькнула перспективная мысль. Проверяя ее, Пит подошел к окну, присел на корточки, посветил фонариком под подоконник и посмотрел: так и есть, стеклоподъемник на месте, только оборваны провода. Последнее, собственно, не имело значения, поскольку дом в целом, за исключением кладовой, был, по-видимому, обесточен.

Пит быстро и умело разобрал фонарик, вынул источник питания и, беззлобно чертыхаясь, в потемках принялся прилаживать его к стеклоподъемнику. Разок его несильно треснуло током, потом на ногу больно упала какая-то металлическая деталь. Пит охнул, поднял ее с пола и попытался вслепую затолкать куда-то в механизм, но не сумел, только снова чувствительно уронил себе на ногу.

– Раз вывалилась – значит, лишняя! – нарочито бодро сказал он, поднимаясь с колен и отряхивая со штанин вековую пыль.

Он прижался лбом к мутному оконному стеклу, потер его ладонью и попытался разглядеть, что там, снаружи, но стекло было непроглядным, и он ничего не увидел.

– Да какая разница? – философски сказал себе Пит.

Он нашарил правой рукой кнопку под пыльным подоконником и придавил ее.

Грязное и обледеневшее оконное стекло под натужное жужжание встроенного механизма со скрежетом поползло вниз, но перекосилось и застряло. Стеклоподъемник надрывно взревел, захлебнулся воем и задымился.

Пит сердито потряс ледяное стекло – оно застряло прочно. Он встал на цыпочки и потянулся к открытому проему, но едва достал до него лбом. Тогда Пит влез на подоконник и выглянул в образовавшуюся амбразуру наружу.

Ему повезло: окно выходило куда-то на задворки, в узкий проулок между «замком» и неизвестного назначения кособоким сооружением из грубо слепленных между собой ледяных блоков. Очевидно, этот коридор не являлся незарастающей народной тропой, и в данный момент там никого не было.

Пит без особого труда просунул в щель голову.

– Если пролезла голова, пролезет и все тело, – вспомнил он слышанное когда-то.

Вслед за головой он просунул в отверстие руки и, извиваясь и энергично шевеля плечами, попробовал протолкнуть наружу еще немного себя.

Из-под окна раздался какой-то подозрительный шум. Пит перестал трепыхаться, посмотрел вниз и с нервным смешком сказал:

– Джонни, у нас компания!

Переулок уже не был пустым. Полнозубый синий дракон, зябко поджимая кожистые лапы, подобрался под окно, высоко заваленное кучами слежавшегося снега, и радостно потянулся распахнутой пастью к рвущемуся на волю Питу. Пит тотчас перестал рваться, точно улитка, втянулся назад, в дом, и опасливо поглядел на дракона сквозь щель. Дракон встал на задние лапы, противно заскреб когтистыми передними по стеклу, вытянул шипастую шею и мазнул раздвоенным языком по лицу Пита.

– Тьфу, гадость, – брезгливо кривясь, сказал Пит и отшатнулся от отверстия.

Дракон наконец нашел точку опоры, перестал скрипеть когтями и уставил на Пита горящий оранжевый глаз. Взгляд его был отчетливо плотоядным.

– Пшел вон, с-скотина! – свистящим шепотом сказал Пит.

Чтобы отогнать монстра, он махнул на него рукой, но дракон аппетитно щелкнул челюстями, и Пит быстро отдернул ладонь подальше от острых зубов.

– Ах, так! – угрожающе сказал он. – Ну ладно! Считай, ты сам напросился!

Рассерженный Пит спрыгнул с подоконника и враскачку пробежался по комнате, озираясь в поисках какого-нибудь подходящего орудия. В углу помещения валялся метровый гибкий штырь, бывший, вероятно, в прежней своей жизни какой-то антенной. Пит с радостным возгласом подхватил его, вернулся к окну, влез на подоконник и принялся тыкать штырем в дракона, надеясь его отогнать.

Голодный дракон уходить не хотел. Пит немного похлестал его своей антенной, но добился лишь того, что упрямое животное оскользнулось передними лапами и осело вниз. Впрочем, было ясно, что отступление это временное и улизнуть из дома потихоньку Питу не удастся.

Тем временем в тихом дотоле проулке наметилось оживление. Из-за угла корявого бревенчатого строения вывернул румяноликий абориген в просторной шубе. Весело насвистывая, он нес перед собой объемистую посудину, наполненную каким-то густым варевом. Варево курилось паром и довольно вкусно пахло.

Пит и дракон, оба голодные, не удержавшись, дуэтом сглотнули слюну. Получилось очень громко, туземец их услышал, вздрогнул и остановился. Дракон с усилием оторвал загоревшийся взгляд от посудины с пищей, пристально посмотрел на Пита и с удвоенной энергией сиганул вверх, часто компостируя воздух зубами. Пит не сплоховал и сделал красивый выпад антенной. Абориген испуганно вскинул голову и увидел синего дракона, азартно выплясывающего у приоткрытого окна под аккомпанемент собственного чмоканья и негромких ругательств Пита, а также самого Пита, размашисто фехтующего штырем. Абориген выронил таз с едой и убежал, откуда пришел. Дракон, вздернув острые уши домиком, недоверчиво посмотрел ему вслед, круговым движением языка облизал морду, опустился на все четыре лапы и проворно порысил к брошенной посудине с едой.

Пит понял, что получил реальный шанс. Он выдохнул воздух, подпрыгнул и нырнул в щель окна, проскочив в нее до половины. Близкий сугроб внизу выглядел не слишком мягким, но выбора у Пита не было, нужно было падать в снег вниз головой. Он еще раз выдохнул, мельком глянул, на месте ли Джонни, и отчаянно полетел вниз.

И снова его посетило ощущение дежа-вю! Он опять сидел на снегу, выплевывая мелкие острые ледышки, а перед ним, грозно подбоченясь, стоял старец в розовом и суетились сардельки-охранники!

– Позвольте поздравить вас, сэр Питер, – не без удивления сказал седобородый. – Не понимаю, как вам удалось открыть окно, выбраться из замка и при этом не попасть в зубы нашего дракона!

– О, ваш дракон ни в чем не виноват, – благородно заступился за синюю зубастую тварь великодушный Пит. – Можете мне поверить, он очень старался меня сцапать!

Старик с хмурым выражением лица кивнул охранникам, те бросились куда-то в сторону, и звучное чавканье, слышавшееся оттуда, сменилось обиженным воем. Громко протестующего дракона оторвали от внеплановой трапезы и силой уволокли в конуру.

Пит встал – ему опять никто не спешил помочь, – шагнул к старику и невежливо спросил:

– Ну?

– О чем вы изволите спрашивать? – Старец его не понял или же просто изобразил непонимание.

– Я изволю спрашивать, что все это значит? – ядовито спросил Пит. – Ваши люди ловят меня сетью, как какого-нибудь… дракона! Волокут меня в это средневековье, запирают в хорошо сохранившихся руинах – и все это без каких-либо объяснений! Кто вы, собственно, такие и чего хотите от меня?!

Сморщенное личико старика разгладилось, зубы – на удивление хорошие – обнажились в улыбке. Он гнусно хихикнул, всплеснул руками и подхватил Пита под локоть.

– Где была моя голова! – сокрушенно воскликнул он. – Дорой сэр Питер, простите глупого старика! Я совсем запамятовал, что вы чужестранец! Конечно, мне следовало подумать об этом и дать вам необходимые разъяснения!

– Неплохо было бы также дать мне поесть, – недружелюбно заметил Пит.

Седобородый повелительно махнул розовой варежкой, подбежавшие «сардельки» подхватили Пита и быстро повлекли его куда-то. Надеясь в самом скором времени оказаться за накрытым столом, Пит не сопротивлялся. А зря!

Он не успел опомниться, как его снова втолкнули в дом, который он только что покинул, и захлопнули за ним дверь.

– Ну ничего себе! – возмущенно сказал повторно плененный Пит. – Опять двадцать пять!

Он недоверчиво покрутил головой, устремился прямиком к знакомому окну, взобрался на подоконник и выглянул в проулок. Прямо под его окошком на шатком трехногом табурете, поддерживаемый и подпираемый со всех сторон заботливыми сардельками-стражами, стоял бессовестный старец.

– Т-ты! – грубо прорычал ему Пит, оскорбленный в лучших чувствах и обманутый в ожиданиях.

– Пройдите в библиотеку, уважаемый сэр! – как ни в чем не бывало улыбнулся ему седобородый.

Что-то опасно в воздухе просвистело мимо головы Пита и с грохотом свалилось на пол за его спиной. Пит обернулся и увидел катящуюся по полу жестянку. Консервы, понял он, снова обращаясь лицом к окну, но увидел только поднимающийся тяжелый щит, полностью загородивший проем, который он открыл с таким трудом.

– В библиотеку, сэр Питер! – услышал еще Пит голос старца, а потом, заглушив все прочие звуки, застучали молотки, приколачивающие доску к раме снаружи.