Семь секунд до конца света

24. Планета Вилта, космопорт

Высокая, худая, с растрепанными оранжевыми волосами, девчонка инспектору сразу не понравилась. Особенно раздражали Чалмерса ее глаза: желтые в черную крапинку, круглые, как у кошки. Вообще говоря, она вся была похожа на тощую рыжую кошку!

– Садись, Мэри, – ласково сказал Боб.

Это был его кабинет: его рабочий стол, его деловые бумаги, его цветущее растение на подоконнике и его космопорт за окном. Во всяком случае, Боб привык думать, что это именно так, хотя инспектор Чалмерс, похоже, намеревался сей факт оспаривать.

Девушка молча опустилась на стул, аккуратно сложив руки на коленях. Чалмерс с неудовольствием оглядел тонкие ноги Мэри и сказал с откровенной насмешкой, небрежным жестом указывая на ее форменную одежду:

– Превосходный, должно быть, из вас охранник, мисс Хилл!

Мэри удивленно вздернула брови, посмотрела на Боба.

– Мисс Хилл не охранник, – ответил он за нее.

Инспектор хмыкнул.

– Почему-то я так и подумал, – кивнул он, бросая в рот леденец. – Вероятно, она ваш личный телохранитель?

Боб сердито покраснел. Черт бы побрал Эрика! Всякий раз привозит с собой какую-нибудь гадость! Если бы инспектор по кадрам добирался на Вилту рейсовым космобусом с пересадками, у Боба было бы довольно времени подготовиться к проверке, но Эрик, как всегда, сам того не желая, здорово подгадил – из лучших побуждений, разумеется…

– Мэри – сотрудник службы безопасности, – веско сказал он.

– Хотелось бы мне знать, чем она занимается в этом качестве, – съязвил Чалмерс. – Насколько мне удалось понять, единственная обязанность этой девушки состоит в том, чтобы регулярно являться в кассу за жалованьем. Очень и очень приличным, между прочим…

Мэри молча смотрела на Чалмерса. Он раздражал ее не меньше, чем она его, но девушка умело скрывала свои эмоции: она давно научилась в любой ситуации сохранять спокойствие, при ее работе иначе нельзя. И все-таки Чалмерс выводил ее из себя! Эти его леденцы! О-о-о! Он бросал их в рот один за другим; то сразу разгрызал с противным хрустом, то долго катал во рту, так что конфета поочередно оттопыривала ему щеки и стукалась о зубы. При этом инспектор не переставал разговаривать, поминутно сглатывая липкую слюну.

Мэри едва заметно поморщилась.

– Ты что-то хотела сказать? – Боб заметил ее гримаску.

Она замялась. Сказать или нет? Этот инспектор такой противный…

– Прошу вас, сэр, – она решилась, – пожалуйста, перестаньте!

– Что такое? – удивленно спросил Чалмерс, останавливаясь на полуслове.

Мэри молча показала на пакетик с леденцами.

– Еще чего! – возмутился он. – Вот нахальная девчонка!

Боб поспешил вмешаться.

– Давайте я вам все объясню, – примирительно сказал он. – Хотя это очень непросто… Дело в том, что у мисс Хилл… как бы это сказать… Чутье!

– Чутье?! – перебил его Чалмерс. – На взрывчатку? Наркотики? Да ради бога! Мы пришлем вам специально обученную собаку, и ее содержание обойдется компании втрое дешевле!

Боб протяжно вздохнул, посмотрел на Мэри. Она, по обыкновению, молчала.

– Вы не выслушали меня, инспектор, – терпеливо сказал Боб.

Как же объяснить этому идиоту?!

Боб нагнулся, выдвинул нижний ящик стола и достал из него закатанную в целлофан газетную вырезку.

– Пожалуйста, прочтите это.

Чалмерс сунул в рот очередную конфетку, брезгливо принял протянутую ему вырезку и погрузился в чтение. Мэри отвернулась к окну.

Она прекрасно знала, что там написано.

Полгода назад Мэри ехала в автобусе на фабрику, где тогда работала, когда ей вдруг стало дурно: она почувствовала скверный запах, ее охватила необъяснимая паника, к горлу подкатила тошнота. Мэри не раздумывала ни минуты: она должна была немедленно выйти! Вскочив с места, девушка побежала к выходу, покачиваясь и толкая локтями других пассажиров. Понимающе ухмыляясь, водитель остановил автобус, и Мэри выскочила из него, прижимая ко рту платок, под грубые шутки товарок. Автобус ушел, она осталась.

Свежий воздух немедленно привел ее в чувство. Необъяснимый дикий страх исчез так же внезапно, как и возник. Опасаясь опоздать к началу работы, Мэри остановила попутную машину.

Они нагнали автобус через несколько минут. Он стоял на обочине. Весь левый бок его был стесан, словно отрезан ножом, и в огромную зияющую дыру были ясно видны залитый кровью салон, развороченные сиденья и искалеченные тела пассажиров. Поперек дороги лежал перевернутый грузовик. И Мэри снова стало плохо: она узнала запах, который заставил ее покинуть обреченный автобус, – запах смерти, крови, беды…

Потом был похожий случай с лифтом, который оборвался, стартовав вниз с двадцать второго этажа, – на двадцать втором неожиданно для себя собой подъемник остановила Мэри. Она вышла и осталась цела и невредима, а тех троих, что остались в лифте, не удалось даже похоронить по-человечески…

Две недели спустя Боб предложил ей работу, и, хотя он не сумел внятно объяснить, чего именно ждет от нее, Мэри, подумав, согласилась.

– Ну и что? – раздраженно бросив вырезку на стол, спросил инспектор. – Какое отношение эта басня имеет к вашим раздутым штатам? Не хотите ли вы сказать, что просто поставили придурочную бедняжку на довольствие, проявив милосердие за счет компании?

– Да нет же! – Боб терял терпение. – Когда я прочитал эту статью, то сразу понял, что Мэри спаслась потому, что предчувствовала беду! У нее такой дар, редкий, фантастический талант, и мы используем его в своей практике. Она обходит территорию, поднимается на борт, общается с людьми – и сообщает мне о своих дурных предчувствиях, если они возникают.

И ведь насчет неприятности, которую снова учинит Эрик, Мэри тоже предупреждала! – вспомнил он. Впрочем, для любого, кто достаточно знал пилота, это было самоочевидно, Эрик и неприятности – сиамские близнецы.

– Чушь, – отмахнулся инспектор. – Никаких неприятностей с транспортами компании не случалось уже несколько месяцев!

– Вот именно, – значительно сказал Боб.

Инспектор хмыкнул:

– По-вашему, это заслуга мисс Хилл?

– В том числе, – кивнул Боб.

Инспектор захохотал.

– Мэри, может быть, ты что-нибудь скажешь? – Боб развел руками.

– Пусть он прекратит, – напряженным голосом проговорила она.

Палец, которым девушка указывала на леденцы Чалмерса, слегка дрожал.

– Что, опять?! – рассердился инспектор.

Мэри закрыла глаза, чтобы этого не видеть. Хорошо бы еще и уши закрыть! Господи, до чего же мерзкая привычка – смотреть противно! Тошно! Она умоляюще посмотрела на Боба:

– Скажи же ему, Боб!

– Право, инспектор, – принужденно улыбаясь, произнес он. – Все-таки дама просит…

– Мне наплевать на капризы этой «дамы»! – отрезал Чалмерс. – Право, удивительно, какое влияние она имеет на вас…

Боб сжал кулаки, оскорбившись не за себя даже – за Мэри. Он виновато посмотрел на девушку: слава богу, она, похоже, ничего не слышала. Сидела, стиснув зубы, с закрытыми глазами.

– Девочка, ты можешь идти, – мягко сказал Боб. – Увидимся завтра.

– У кассы, – язвительно прибавил Чалмерс. – Когда вы придете за расчетом.

На щеках Боба вздулись желваки. Он проводил взглядом Мэри и встал из-за стола.

– Довольно на сегодня, инспектор, – сухо сказал он. – День был долгий, трудный. Мы все устали и раздражены. Советую вам поехать в отель и отдохнуть. Вас отвезут.

Они вышли в коридор. Мэри стояла у раскрытого окна, глубоко дыша. Озабоченный Макс настойчиво совал ей в руки стакан с водой, не замечая, что капает себе на брюки. Мэри что-то тихо говорила.

– Прощайте, мисс «Нюх на катастрофы», – насмешливо бросил Чалмерс.

Она обернулась – бледная, очень серьезная:

– Прощайте.

– Машина ждет. – Боб настойчиво тянул Чалмерса прочь.

– Одну минутку. – Он все еще смотрел на Мэри, губы кривились в ехидной усмешке. – Кстати, о машине: мисс Хилл, вы не хотите спуститься вниз и обнюхать ее? Вдруг она сейчас попадет в аварию?

– Машина? – устало переспросила Мэри. – Нет. Ничего с ней не случится.

– Спасибо, вы меня успокоили, – ухмыльнулся Чалмерс.

Бобу захотелось его ударить.

– Меня тоже. – Он еще пытался обратить все в шутку. – Не хотелось бы потерять новую машину!

Никто, однако, даже не улыбнулся.

Чалмерс удалился, и Боб облегченно вздохнул.

– Кофе, шеф? – предупредительный секретарь сунул ему в руку горячую чашку и вернулся за стол.

Боб хлебнул кофе, потоптался на месте, не зная, надо ли сказать Мэри что-нибудь утешительное или лучше замять тему. Решил молча удалиться к себе в кабинет, уже повернулся и услышал:

– Боб, поставь чашку! – сказала Мэри.

– Что?

Боб ее слов не расслышал и чашку не поставил, шагнул к девушке, но зацепил локтем шкаф и перевернул чашку, плеснув горячим кофе на ботинки секретарю. Макс взвизгнул, как щенок, и поджал ноги под стул.

– Боже! – Боб испуганно посмотрел на Мэри, потом на пустую чашку в своей руке и наконец поставил ее на стол.

– Бог тут ни при чем, – сочувственно улыбнувшись Максу, вытирающему мокрые ботинки бумажной салфеткой, сказала Мэри.

– Я хотел спросить, как ты это делаешь?

– Это? – Мэри соединила взглядом пустую чашку и кофейную лужу на полу. – Не знаю. Само собой получается.

– Но… Как ты это чувствуешь? Как предопределенность? Чему быть, того не миновать? – Боб воспользовался возможностью задать вопросы списком.

– Не миновать? – повторила Мэри. – Боб, если бы ты сразу поставил чашку, у Макса были бы сухие ноги!

– То есть изменить предначертанное можно, – удовлетворенно кивнул Боб. Ему стало интересно. – Тогда получается, что предначертано было неправильно? Или же существует одновременно несколько вариантов предначертанного? А мы всякий раз выбираем один путь из множества возможных и движемся в будущее примерно так же, как кошка, карабкающаяся по веткам дерева?

Мэри пожала плечами:

– Извини, я ничего не знаю про кошек, которые карабкаются по деревьям.

– Тебе надо как-нибудь съездить на Землю, там еще остались и деревья, и кошки, – сказал Боб.

Тут же ему пришла в голову новая мысль:

– Хочешь, я дам тебе отпуск? Отдохнешь, отправишься в путешествие на родину предков.

– На Землю? – Девушка нахмурилась. – Нет. Не получится.

– Ну, как знаешь. – Боб хотел предложить ей прокатиться на Землю вместе, но вдруг понял, что выглядит не солидно, приставая к девчонке с глупыми вопросами и авантюрными идеями.

Мэри решила, что он обиделся, и виновато сказала:

– Нет, правда, я не знаю, как это делается. Просто… Представьте себе нитку бус.

– Чего? – удивился Боб.

– Бусы! Такие круглые шарики, нанизанные на одну нить, – совершенно серьезно объяснила Мэри. – Их держат в руке.

– Тогда это не бусы, а четки! – сказал умник-секретарь.

– Пусть четки, – согласилась Мэри. – Представьте, что среди стеклянных шариков иногда попадаются ледяные. Они такие холодные, что охлаждают и соседние с ними стеклянные. А я как будто перебираю бусины пальцами, чувствую холод очередного стеклянного шарика и определенно понимаю, что следующий будет ледяной. Ледяной – это беда. К нему прикасаться нельзя, его надо удалить…

– Разрезать бусы? – изобразив понимание, которого он вовсе не чувствовал, спросил Боб. – Но тогда они рассыпятся!

– Вовсе нет. – Мэри помотала головой. – Они… Всё, забудьте про бусы! Дальше становится совсем не похоже. Нить – это не нить, она как живая, она тут же срастается заново… Ох, я не знаю, как это происходит. Понимаете, всё связано и ничто не случайно. Одно тянется за другим, и так без конца.

– Без конца? – Боб подумал, пожевал губами. – Ну, если без конца, это утешает.

– Хочется думать, – почти безразлично сказала Мэри, устало потерев лоб.

На следующий день она вошла в его кабинет в десятом часу утра.

– Боб, с новым автопогрузчиком что-то неладно, – с ходу озабоченно сказала девушка. – Пусть он сегодня постоит, хорошо?

– Вот как? Это очень некстати, – проворчал Боб.

Ему очень хотелось сплавить Эрика с его «Квартой» с Вилты досрочно.

– А ты уверена?

Он раздраженно покрутил в пальцах карандаш, со стуком положил его на стол. Дурные предчувствия! Насколько они реальны, если результат их применения – беда, которая НЕ случилась? А что, если она и не должна была случиться? Боб признал, что инспектор Чалмерс все-таки имел право сомневаться.

– Кстати, о Чалмерсе, – подумал он вслух. – Ты его сегодня не видела? Я ждал его к девяти.

Мэри покачала головой. Боб нажал кнопку селектора, вызывая помощника:

– Макс, инспектор Чалмерс не прибыл? Я же велел тебе лично заехать за ним в отель…

– Я только что вернулся, шеф. – Голос у Макса был какой-то странный.

– Зайди, – не дослушав, велел Боб.

Дверь отворилась – медленно, со скрипом. Макс вдвинулся в дверной проем и остановился на пороге. Обессиленно прижался к рукам, вцепившимся в дверной косяк, бледной физиономией, душераздирающе вздохнул.

– Где инспектор? – нетерпеливо спросил Боб, игнорируя демонстративные страдания помощника. – Ты должен был привезти его! В чем дело, Макс?

– Шеф, – прошелестел подчиненный.

– Макс! – рявкнул Боб. – Черт бы тебя побрал, говори нормальным голосом! И быстро! Что случилось?

– Инспектор не приедет, он умер! – громко и быстро, как было велено, выпалил Макс.

– Что? – Боб и сам потерял голос.

Макс молчал – главное он сказал, а сиплого вопроса шефа просто не услышал.

– Что-о? – повторил Боб, поднимаясь со стула. – Макс, ты спятил? Или это такая шутка? Как он мог умереть – так вдруг?

Макс смиренно поднял глаза к небу.

– Отвечай! – возопил Боб.

– Он… это так глупо, шеф! – Макс словно бы извинялся. – Вы не поверите – мистер Чалмерс поперхнулся леденцом!

Боб с клокотанием выдохнул воздух, подогнул колени и упал на стул. Потом очень-очень медленно повернул голову и во все глаза уставился на Мэри.

– Я же предупреждала, – пожав плечами, грустно сказала она.

Боб и Макс молча таращились на нее.

– Можно я уже пойду? – вздохнув, спросила Мэри.

– Да, конечно! – Боб очнулся, подвинулся, освобождая девушке проход к двери, и посмотрел на секретаря, который, защипнув пальчиками штанины и приподняв их над ботинками, со страдальческим видом рассматривал свои мокрые носки. – Макс, и ты иди, переобуйся.

– Отлично! – Макс унесся первым.

Пропустив его в коридор, Мэри остановилась в дверях и оглянулась на Боба. Ее узкое бледное лицо неожиданно осветилось улыбкой.

– Я вспомнила кошек, о которых ты говорил вчера. Я видела картинки в книжке. Это такие маленькие меховые звери на четырех ногах и с хвостом, да?

– Они самые, – кивнул Боб.

– Жалко кошек, – снова погрустнев, со вздохом сказала Мэри и шагнула в коридор.

– Что ты имеешь в виду? – крикнул ей в спину основательно замороченный Боб.

– Не вздумай отправиться в отпуск на Землю! – ответила Мэри уже из коридора.

– Почему это? – пробормотал он и прижал ладони к щекам.

Пальцы у него были холодные-холодные, словно он трогал ими ледяной шарик, но от прикосновения к разгоревшемуся лицу они быстро согрелись.

Все ниточки свяжутся, неуверенно, но не безнадежно думал Боб. Глупость и мудрость смешаются, линии перепутаются, потому что так всегда происходит в жизни, где всё случайно и всё закономерно, и даже то, что происходит вопреки нашим желаниям, оказывается к лучшему. И что лучше всего – этому никогда не будет конца.

Хотя как, черт побери, надоела уже эта неразбериха!

В божественное провидение он не верил.