Семь секунд до конца света

16. Мерлин (Элизиум)

– Где Сигал?

Тревор, закрыв глаза, откинулся в неожиданно удобном старинном кресле.

– Он уже на яхте, сэр, – ответил помощник. – Поднялся на борт в 12.20, в 12.30 был препровожден в отведенную ему каюту и заперт в ней. Двое охранников неотлучно находятся при нем внутри каюты, еще один стоит за дверью.

– А Корвуд?

– Он еще утром выведен с яхты и в сопровождении охранника удален, минуя форт, за пределы видимости. Они в термокостюмах, так что легко продержатся пару часов на свежем воздухе.

– С ним только один человек? – В голосе Тревора прозвучало неодобрение.

Берт склонил голову.

– Остальные нужны были, чтобы обеспечить доставку на борт лабораторного оборудования.

– Это вполне могла сделать команда, – недовольно заметил Тревор.

– Но, сэр… Профессор в особенности настаивал на том, чтобы за погрузкой его оборудования наблюдали охранники, – оправдался Берт. – Мне показалось, – извините, сэр! – он не слишком доверяет экипажу. Он даже позволил себе сказать что-то вроде того, что в каждом космическом бродяге живет корсар.

Тревор хмыкнул:

– Просто ясновидящий какой-то!

Помощник бледно, одними губами улыбнулся.

– Корвуду не показалось странным, что его и груз оставили без усиленного сопровождения? – спросил его хозяин.

– Не могу сказать, сэр, он ничего об этом не говорил. Мне, впрочем, показалось, что его скорее обрадовало, чем огорчило, отсутствие обычного конвоя.

– И он не задавал вопросов?

– Задавал, сэр: интересовался у одного из охранников, что мы забыли на этой планете.

– И что ему ответили?

– Ответили: что надо, то и забыли!

Тревор засмеялся, открыл глаза.

– Берт, вы подобрали уникальных людей!

– Спасибо, сэр, – неэмоционально поблагодарил Берт.

– Если Сигал уже на борту и погрузка его багажа закончена, можете возвращать Корвуда на яхту. Разумеется, с соблюдением необходимых предосторожностей: напоминаю, что ни один из них пока не должен знать о присутствии другого. Я хочу, чтобы они встретились совершенно случайно уже после старта – подумайте, как это лучше сделать, – распорядился Тревор.

– Да, сэр. С вашего разрешения, сэр. – Помощник бесшумно отступил за дверь.

Тревор снова закрыл глаза, посидел немного в тишине и не заметил, как уснул.

Ему приснилось небо, и это не было черное отравленное небо Земли. Мягкие белые облака расстилались пуховым одеялом до самого горизонта, а над Тревором, прямо над его головой, зияла округлая дыра, похожая на вход в вертикальный тоннель, пробивающий толстое тело облака. Тревор снизу заглянул в него, потянулся взглядом вверх, точно взлетел, и увидел Бога.

Бог недвижимо стоял на облаке, сам похожий на гигантское белое изваяние, созданное из громоздящихся одна на другую плотных округлых туч, – огромный, величественный. Стремительно воспаряющий Тревор близко-близко увидел застывшие крупные складки длиннополого одеяния, прямыми волнами уходящие в бесконечную высь, где взгляд не мог различить уже ничего, кроме ослепительного сочетания невыносимой белизны и невозможной сини, растворяющихся в призрачном золоте чистого света. Он еще сделал усилие, рванулся, надеясь подняться в эту космическую высь и увидеть лицо Бога, но совершенно ясно почувствовал, что – все, это предел, и тут невесомые крылья у него за спиной каменно отяжелели и потянули Тревора вниз.

Он опустил глаза – и точно заглянул в цветной калейдоскоп: далеко под ним яркими чистыми красками пестрел дивный узор живого ковра. С отчетливостью, возможной только во сне, Тревор разом разглядел каждый пронизанный выпуклыми жилками изумрудный листок, каждый нежный упругий бутон с поблескивающей в складке выгибающегося лепестка каплей чистой влаги, каждый крохотный острый зубчик на кромке жесткой серо-голубой травинки, каждую крошку золотистой пыльцы на ярком полосатом тельце пчелы. От этой буйной живой красоты у Тревора закружилась голова, краски смешались, он ослеп и проснулся.

Тревор еще немного посидел в кресле, вспоминая сон и приходя в себя. Потом поднялся, рассеянно глянул в окно и убежденно кивнул своим мыслям.

– Парадиз, – тихо сказал он.

Таким он и будет. Сказочно прекрасный, первозданно чистый мир, настоящий райский сад.

– И уж его-то я никому не позволю испоганить, – жестко пробормотал Тревор.

Лиан плюс Парадиз, горделиво подумал он. Царство небесное. Царство Божие.

– Царство Треворово! – проговорил он вслух.

И подошел к зеркалу, чтобы наяву увидеть лицо Бога.