Семь секунд до конца света

4. Земля

– Ты опять? – спросила Мариза.

Легкий укор в голосе жены был тактично замаскирован добродушным смешком.

– О, прости! – Сэм очнулся от размышлений и виновато посмотрел на бутерброд в своей руке.

Кусочек хлеба был полностью погребен под толстым слоем густого малинового джема, который блестел и бугрился, как мутировавшая рубиновая медуза.

Сэм поморщился: сравнение, которое он сам придумал, ему не понравилось. Рубиновая медуза – фу, как неаппетитно! Сэму не нравилась венерианская кухня. Он был до смешного консервативен в еде и больше всего любил самую обыкновенную земную пищу – синтетическое мясо с порошковой кашей. Впрочем, этим забавная старомодность Сэмюэла Сигала исчерпывалась. В списке гениальных изобретателей человеческой расы, составленном престижным научным журналом, он занимал третье место после Леонардо. Верхнюю ступень воображаемого пьедестала уважаемые господа Сигал и Да Винчи уступили безымянному изобретателю колеса.

– Мы же договорились, что будем намазывать тосты джемом, а не топить их в нем! – Мариза с трудом сдерживала смех.

– Я уже извинился! – ворчливо напомнил Сэм.

Он слегка утрамбовал горку джема ложечкой и оценивающе посмотрел на бутерброд, словно всерьез рассчитывал, что после этой манипуляции он существенно уменьшится. Мариза смешливо фыркнула и поперхнулась чаем.

– Это вовсе не смешно! – надулся Сэм, притворяясь обиженным. – Ты просто не понимаешь! Я вовсе не обжираюсь, я ищу идеальное соотношение формы и содержания!

– Золотое сечение бутерброда! – кивнула жена и, перестав сдерживаться, захохотала в голос.

Сэм перестал кукситься, сунул в рот свой сэндвич и с нежностью посмотрел на супругу. Ему было приятно видеть ее веселой. Так искренне Мариза не смеялась с тех пор, как уехал Ларри, а это было давно, очень давно!

Единственный сын Сигалов уже шесть лет жил на Сонеме – симпатичной, но очень отдаленной планете на задворках Галактики. Мариза очень скучала по мальчику, и Сэм тоже, но он никак не мог оставить Землю и умчать в пасторальную глухомань. Тут у него были работа, лаборатория, большой перспективный проект… А Ларри было хорошо на Сонеме. Он там лечил каких-то шестиногих коров и выращивал в саду вокруг бревенчатого дома здоровенные фиолетовые яблоки, похожие на шары для боулинга.

– Тебе понравятся фиолетовые яблоки! – с нежностью сказал Сэм жене. – Ларри рассказывает, что они очень вкусные. Ты сваришь из них джем. Много джема!

Мариза тут же перестала смеяться.

– Я была бы совершенно счастлива, если бы ты поехал со мной, – тихо сказала она.

– Ты же знаешь, я не могу, – покачал головой Сэм.

Этот разговор они вели уже не в первый раз, и он чертовски утомил обоих.

– Не сейчас, – сказал он. – Я закончу свою работу, улажу все дела и тогда тоже приеду к вам на Сонему.

– Какие дела могут быть важнее, чем семья? – безнадежно вздохнула Мариза.

Вопрос был риторический, ответа она не ждала, поэтому встала из-за стола и понесла в кухню пустые чашки. А Сэм посмотрел ей вслед и тихо ответил:

– Поверь мне, дело очень серьезное!

И когда жена отошла подальше и уже не могла его услышать, он стеснительно добавил:

– Понимаешь, милая, я должен спасти мир.

По натуре Сэм не был героем и до самого последнего времени колебался, выбирая между гражданским подвигом и личным благополучием. Теперь всякие сомнения исчезли. Ночью он получил тайное сообщение от почтового робота, контролирующего отправку корреспонденции из секретариата господина Тревора: в списке адресатов наконец возникло имя, появления которого Сэм давно ожидал. Тревор проявил интерес к Питеру Корвуду, а это означало, что авантюрный план Сигала будет приведен в исполнение.

– Колесики завертелись! – пробормотал Сэм (респект изобретателю номер один!).