Глава 12 Разговор

В каждой заброшке зреет сердце. Некий предмет, который может достать только медведь — такой человек, который может чувствовать линии. Но сам по себе медведь беспомощен. Чтобы выйти на линию в любой заброшке, нужен наводчик: математик, способный к многомерным пространственным вычислениям. Именно он ищет выход линии, производя сложные вычисления с помощью специальных программ.

Сердце может представлять собой всё, что угодно: от слитков золота до потоков нечистот. Природа сердца может быть связана с природой самой заброшки, но это не догма. Находки бывают самыми неожиданными.

Самые ценные сердца — это предметы, имеющие определённые функции, недоступные на теперешнем этапе развития земной науки. Моя звезда — один из таких предметов. Некоторые воспринимают необъяснимые свойства как магию, но уже известны примеры, когда свойства сердец после исследования получали научное обоснование, а затем и воспроизводились.

Откуда берутся сердца никто толком не знает. Кто-то считает, что это порождение самоорганизации, которая реализуется где-то в многомерном мире, который мы не видим, на основе той идеи, которая была использована при строительстве объекта. Кто-то думает, что сердца — это порождения других миров, а в заброшках истончается грань между разными планами бытия.

Впрочем, рядовых медведей и наводчиков эти высокие материи не очень-то интересуют. Эти ребята заняты более приземлёнными делами: поиском перспективных заброшек, вычислением линий и доставанием сердец. А ещё взаимной конкуренцией, как же без этого.

Те, кто умеет доставать сердца, делятся на многочисленные кланы и группировки, которые иногда сотрудничают между собой, иногда враждуют. Поэтому нет единого определения для таких людей. Кто-то называет себя сталкерами, кто-то (как мои новые знакомые) хантерами, кто-то — бродягами и добытчиками. Но сути это не меняет.

Ещё говорят, что на самом верху есть Ступени. Особые группы посвящённых, которые влияют на самые важные решения, в том числе на государственном уровне. Но это не точно.

Самые удачливые хантеры имеют кураторов в государственных органах. Им проще всего: не надо париться с реализацией сердец, они всегда при деньгах, да ещё и под надёжной защитой. А ещё некоторым из них предлагаются длительные командировки за границу, на зимний период. Дело в том, что сердца «замерзают» там, где зимой выпадает снег. Достать их становится невозможно.

Поэтому в местах, вроде Черноморского побережья, конкуренция между хантерами особенно сильна. Почти как в Москве. Хотя в столице хантерам приходится намного хуже: годных заброшек вроде знаменитой Ховринской больницы или завода ЗИЛ почти не осталось. Им приходится колесить по стране, искать свою удачу.

Здесь, на югах, заброшек пока хватает. Поэтому даже у новичков, вроде Ольги и Дениса, есть шансы. Они мечтали о том, чтобы по итогам сезона купить свою тачку. Полноприводную «Ниву», чтобы иметь возможность залазить в не самые доступные места на склонах Кавказа.

Они остановились в совсем скромном гостевом доме на окраине Кабардинки. Вещи собрали мгновенно: я оглянуться не успел, и вот багажник моей «Калины» полностью забит. А часть вещей пришлось положить на заднее сиденье.

— Как у тебя с деньгами? — обеспокоенно спросила Оля, когда мы выехали на Сухумское шоссе.

— Да нормально вроде, — осторожно ответил я, пожав плечами.

— Мы на мели. У тебя хватит на нас?

— Хватит, — кивнул я уверенно, хоть и без особого восторга. — На несколько недель точно.

— Хорошо, — ответила Оля. — Будет время, пока всё устаканится. А потом придумаем, как сердце реализовать. Ты, кстати, ещё не понял, что оно такое?

— Когда бы? — удивился я.

— А что было твоим первым сердцем? — спросил Денис. — Ты его продал, так? И на эти деньги сюда приехал?

Вместо ответа я достал звезду и продемонстрировал им.

— Эта штуковина, — прокомментировал я.

Оля, сидящая на переднем сиденье, внимательно разглядывала артефакт, но даже не пыталась протянуть руку, чтобы взять его. За это я ей был особенно благодарен.

— Какой интересный металл. Вроде как анодированный…

— Он цвет меняет каждый раз после того, как срабатывает, — заметил я.

— Срабатывает? У него есть функция? — заинтересовался Денис.

— Ага, — кивнул я. — Он убивает тех, кто угрожает моей жизни.

— Блин… — выдохнула Оля. — Значит, там, на «Рио»…

— Ага, — кивнул я.

— И… многих оно убило?

— Двоих.

— Блин. Блин… плохо-то как… — пробормотал Денис.

— Значит, это правда, про шатунов, — сказала Ольга.

— Что — правда? — заинтересовался я.

— Что вы достаёте только уникальные сердца, — ответила она.

— Тогда наш план не очень годится, — сказал Денис.

— Почему? — спросила Ольга.

— Мы не сможем реализовать такие сердца, не спалившись, — ответил он. — У нас проблема с деньгами, помните?

— Ребят, расслабьтесь пока, ладно? — ответил я. — Если будут кончаться — я скажу. Пока всё в норме.

— Два медведя в команде… — недовольно пробормотал Денис. — Один из которых — шатун. Причём деньги только у него… вот я попал…

— Ну, Оля всё же не медведь, а прекрасная медведица! — улыбнулся я.

— Ой… — Денис опустил голову и как-то сжался весь.

— Спокойно, — сказала Ольга. — Он не знает. Саша, никогда не называй меня так больше. И вообще — ни одного медведя так не называй, если не хочешь неприятностей. Это неприлично. В нашем деле бывают только медведи. И наводчики. И никак иначе!

— Ладно, — растерянно кивнул я. — Медведь так медведь… откуда такое странное название, кстати, вообще?

Оля пожала плечами.

— Никто не знает толком, — ответил Денис. — Может, потому что на зиму в спячку впадают. Ещё говорят как-то так называют взломщиков сейфов.

— Медвежатниками их называют, — поправила Оля. — Не медведями. Так что такая себе версия.

— Ясно… — кивнул я.


Через несколько часов мы остановились в придорожном кафе, уже за Джубгой. Отсюда открывался отличный вид на море, к тому же, можно было разместиться на летней веранде и наслаждаться морским воздухом. Что мы и сделали.

Тут предлагали грузинскую кухню. Я в ней был не силён и, полистав меню, решив заказать то, что точно знаю: традиционные хинкали. Через пару минут к нам подошла пожилая улыбчивая женщина кавказской наружности, достала потрёпанный блокнот с карандашом и приготовилась записывать.

— Мне пять хинкали, пожалуйста, — попросил я, приветливо улыбнувшись. — И какой-нибудь овощной салат, который вы рекомендуете.

Женщина почему-то округлила глаза и широко улыбнулась в ответ.

— О, как неожиданно! — почему-то сказала она. — Вы выросли в наших местах, должно быть? Родители там жили? Могу рекомендовать салат с хрустящими баклажанами и помидорами.

— Отлично! — кивнул я. — А вы сами откуда?

— Моя семья из Пасанаури. А вы, судя по говору, из Верхней Кахетии?

— Нет, — смущённо улыбнулся я. — Из Подмосковья.

— Это понятно, — женщина махнула рукой. — А детство в Кахетии провели, так?

Только теперь я заметил, что Оля и Денис смотрят на меня, открыв рты. Да и мой собственный голос звучит как-то немного странно… и мысли, пожалуй, тоже какие-то странные по формулировкам…

— Да… — проговорил я, отчётливо уловив, что изо рта у меня вылетело непонятное «хо…». — Верно. В Верхней Кахетии.

Женщина улыбнулась.

— Будьте как дома! Плату с вас я сегодня не возьму! Не каждый день встречаешь таких дорогих гостей!

С этими словами женщина упорхнула куда-то в сторону кухни.

— Ты знаешь грузинский? — Спросила Оля.

— Нет, — честно ответил я, пожав плечами.

— А говоришь довольно бегло… — заметил Денис.

— Всё ясно, — кивнула Оля. — Сердце у тебя с собой? Которое камень, в смысле?

Я полез в карман штанов и достал полупрозрачный булыжник, который вытащил из воздуха в заброшенном санатории.

— Дай мне! — неожиданно попросил Денис.

— Нет! — возразила Оля. — Нечего внимания привлекать! Один говорящий на грузинском молодой парень славянской наружности это ещё куда ни шло. Но группа! Это будет пипец как подозрительно! Слухи пойдут! Оно нам надо?

— Права, — вздохнул наводчик, убирая руку. — Жаль. Очень хотел ощутить, каково это.

— Странно… — заметил я. — Очень странно…

— Теперь, по крайней мере, понятно, какое сердце ты нашёл, — заметила Оля. — Тоже очень ценное. И тоже не для продажи.

— Почему не для продажи, кстати? — спросил Денис. — Можно выйти на свободного куратора. Рассказать историю, что это мы вытащили из пансионата, а выручку поделить. За такое дофига дадут! Думаю, на пару лет спокойной жизни хватит. Купим что-то поприличнее «Нивы»!

— Чем тебе «Нива» не нравится? — настороженно спросил я.

— Тем, что у нас её пока нет! — парировал Денис. — А вообще комфорта хочется! Я к «Джимми» присматривался…

— Если хочешь комфорта, то не стоит… — ответил я. У одного из наших соседей была такая машина. Вроде бы полноценный внедорожник, но салон комфортным точно не назовёшь. В дальнобои на нём — только мучиться. Уж лучше на «Калине».

— Нельзя нам сейчас ничего продавать! — возразила Оля. — Он засветился капитально. Вычислят на раз-два. И начнётся наш персональный ад!

Денис вздохнул и опустил глаза.

— Права… наверное… — проговорил он.

В этот момент вернулась женщина. Она несла три тарелки с салатом на огромном подносе. А ещё её сопровождал такой же пожилой мужчина с совершенно седыми волосами и орлиным носом.

— Приветствую, молодой человек, — он протянул мне руку. — Слышал, вы в Кахетии росли?

— Было дело, — ответил я.

— Вай, как чисто! — с восторгом прокомментировал мужчина. — Удивительно! У нас даже те русские, которые жили рядом десятилетиями, не могли до конца от акцента избавиться!

Мне было неловко за такую незаслуженную похвалу, но я широко улыбнулся и кивнул.

— Угощайтесь, гости дорогие! — улыбнулся в ответ мужчина. — Скажите, вы вино пьёте?

— Я за рулём, — извиняющимся тоном ответил я.

— Это ничего. Мы вам с собой дадим! Оно не местное. Мы из дома привезли, там у нас семейный виноградник в долине Агави. Вино у нас особенное, совсем не такое, как в Алазани!

— Спасибо, — ответил я.

— Угощайтесь. Маико! Принеси нам чаю!

Мужчина сел с нами за столик. Меня такой поворот событий не обрадовал. А ну как речь зайдёт про эту самую Кахетию? А я о ней толком ничего и не знаю. Кроме того, что там Грибоедов жену нашёл, и что место это как-то связано с Лермонтовым.

— А сюда вы как? На отдых? — спросил мужчина.

— Да, — кивнул я, — мы с друзьями отдыхать приехали.

— Вай, какая услада для моего уха! — улыбнулся старик. — Если бы все так бережно к языкам друг друга относились, никаких войн бы в мире не было!

— Спасибо, — смущаясь, повторил я и добавил смущённо: — Да. Людям не помешало бы взаимное уважение и понимание.

— А друзья ваши тоже по-нашему говорят? — будто спохватившись произнёс старик на русском с небольшим акцентом.

— Нет, к сожалению, — дипломатично ответила Оля.

— А мы тут разговорились, — улыбнулся он.

В этот момент вернулась хозяйка с дымящимся чайником, тройкой прозрачных чайных чашек и бокалом с вином на подносе.

— Давайте я выпью за вас и за понимание! — сказал старик, поднимая бокал. — А вы уж выпьете за меня потом, когда будете пробовать вино моего родного дома!

Хозяйка споро разлила чай по чашкам, и мы подняли их.

Старик выпил вино, крякнул, ударил себя ладонями по коленям и поднялся.

— Хорошего вам отдыха! И заезжайте почаще. А будете в Грузии — обязательно загляните в наш дом. Я оставлю адрес.

— Спасибо вам большое, — ответил я, тоже поднимаясь.

— Вах, как чисто! — улыбнулся старик, и отошёл от столика.

Загрузка...