Два года спустя
Колсельмо, придворный маг ярла Маркарта, визжал и жался к стене двемерских руин, давно расчищенных от пыли и изученных. Алисии оставалось только удивляться силе его голосовых связок и легких — историк голосил не переставая уже полчаса.
— Убери это немедленно! — визжал Колсельмо дурным голосом и посылал в потолок один огненный шар за другим.
Алисия тоже подняла голову и полюбовалась детищем рук своих: огромного паука из двемерского металла, сделанного по образу и подобию живых гигантских пауков и направляемого душой твари, которая прежде обитала здесь и без зазрения совести жрала рабочих. Теперь совершенно мирное огромное существо, которое вышло на удивление сообразительным, покорно принимало на себя удары огненных шаров, которые не причиняли ему ни малейшего вреда, и не могло понять, почему человеческое существо отказалось от его помощи.
— Он просто хотел подвезти вас до нижних уровней, Колсельмо, успокойтесь, — попыталась разрядить ситуацию она. — Ему было приказано помогать тем, кто здесь работает. Правда, я не ожидала, что он выйдет на верхние уровни сам.
— Зачем ты это сюда притащила?! Чтобы ноги этой твари здесь больше не было завтра же! — скомандовал маг, который уже пришел в себя и теперь стыдился вспышки собственного испуга. Когда огромная металлическая тварь подошла к нему и нагнула передние лапы, историк решил, что механизм хочет прикончить его.
— Технически, его ноги валялись здесь задолго до того, как вы начали раскопки, — пробормотала Алисия с ухмылкой, припоминая, как долго и тщательно подбирала детали для очередного механизма.
— Не ерничай мне тут! — проворчал Колсельмо, уже окончательно успокоившись. — Просто убери это. Твои эксперименты до добра не доведут.
— Между прочим, именно благодаря моим экспериментам мы попали в затопленные участки пещер. Механизмом-рыбой вы пользуетесь до сих пор. А паук поможет исследовать потолок, — возразила Алисия, впрочем, скорее из желания поспорить, чем пытаясь что-то доказать. Если уж старику что-то взбрело в голову переубедить его было практически невозможно.
— Пусть сидит на своих нижних уровнях, — припечатал Колсельмо и, все еще косясь на металлического паука, выскочил из зала.
Громко хлопнули массивные створки дверей, и Алисия осталась наедине со своим изобретением. Убедившись, что угрозы для жизни больше нет, паук спустился с потолка и подошел к колдунье. Он пригнул перед ней передние лапы, как щенок, приглашая сесть на свою спину и прокатиться. Недолго думая, создательница механизма приняла его приглашение.
Она взобралась на ребристую спину, пристегнула себя к ее поверхности специальными ремнями, чтобы не свалиться, если пауку, которого она мысленно звала Бартом, вздумается побегать по стене или потолкам, и устроилась в специальной системе креплений, которые должны были удержать ее и без страховки. Не получив четких указаний, паук побрел туда, где обычно обитал — в сторону нижних уровней.
Алисия не особенно следила за маршрутом: вид вылизанных до блеска стен двемерских руин, каждый миллиметр которых был изучен за прошедшие два года вдоль и поперек, внушал ей отвращение и нагонял тоску. Она скучала по радости открытия, по опасности, подстерегающей за каждым углом в неизвестных руинах, но стоило только ей попасть в такие пыльные и забытые места, как она вспоминала встречу с Эштоном и становилось еще более тошно, чем прежде. Время шло, но воспоминания не становились бледнее, боль не утихала. И до того, как чувства не улягутся где-то в глубине души, колдунья решила запереться в скучном и безопасном мирке, созданном Колсельмо.
Однако и здесь она не стала лишать себя радости открытий. Опустив взгляд, она погладила ладонью металлическую пластину паука, и тот, уловив ее доброе отношение, лязгнул металлическими жвалами, в которые можно было заправить ядовитые стрелы.
Столь умное создание Алисии удалось сконструировать после того, как она сделала забавное открытие: если внедрить камень с душой животного в механизм, точно копирующий это самое животное, то металл обзаведется всеми повадками умершего существа,
чей дух заключен в кристалле. Колдунье потребовались некоторые усилия, чтобы отучить паука нападать на людей, но как только тварь убедилась, что мясо и свежая кровь приносят гораздо меньше удовольствия, чем качественное масло, она быстро оставила эту дурную привычку. Однако, несмотря на то, что магесса уже несколько раз каталась верхом на пауке, окружающие по-прежнему считали его опасным. Ну что за несправедливость!
Размышляя, Алисия не заметила, как начала крутить в руках черное кольцо с красным шипом, украшавшим его вместо драгоценного камня. Она лишь недавно решила его примерить и обнаружила, что тонкий черный обруч ей как раз по размеру. Вид кольца воскресил болезненные воспоминания, и, ощутив на своих щеках слезы, колдунья рассердилась на себя. Она усиленно боролась с накатившим отчаянием, но вдруг паук под ней издал лязг, какой издавал каждый раз, когда видел что-то новое и пугающее.
Алисия подняла глаза и разом забыла про все свои печали: посреди огромного каменного зала, который она знала как свои пять пальцев, стояло огромное каменное изваяние: три соединенных вместе лица пучили огромные глаза и гримасничали. Рот центрального был призывно открыт и источал яркий свет, будто приглашая войти.
Рядом со странной конструкцией бегал и испуганно озирался светлый эльф в потертой, некогда дорогой одежде. Заметив ее, незнакомец облегченно выдохнул.
Колдунья выбралась из множества креплений, скатилась по гладкому боку паука на землю и подошла к эльфу, намереваясь спросить, что тут происходит и откуда взялась фигура. Но прежде, чем она успела хотя бы раскрыть рот, эльф протянул вперед раскрытую ладонь.
— Кольцо! — потребовал он. — Ну дайте хоть одно то самое кольцо, я устал скитаться по мирам в поисках нужного!
— Кто вы такой? Что это за дверь? — попыталась спросить Алисия, не особенно ожидая получить ответ. По блуждающему взгляду эльфа она сразу догадалась, что он обезумел от своей нелегкой участи.
— Мне нужно кольцо! А вопросы зададите потом… хозяин гневается, я слишком долго в пути. Скорее, мне нужно кольцо!
Алисия мгновение поколебалась, но любопытство, как всегда, пересилило. Она вытянула из кармана несколько колец-амулетов и продемонстрировала их все незнакомцу. Тот с важным видом изучил каждое, покрутил его в руках и даже направил на свет двемерской лампы, но каждый раз неизменно возвращал украшение колдунье и качал головой.
— Не то, — он морщился и принимался изучать следующее.
Алисия терпеливо ждала, но ни один из ее амулетов не подошел. Тогда она, ни на что особенно не надеясь, стянула с указательного пальца черный обруч с шипом и покрутила его перед носом эльфа. Он долго щурился, рассматривая нехитрый предмет, который украшением назвать язык не поворачивался, но наконец отстранился и расплылся в довольной улыбке.
— Оно! То самое! Проходите, — и указал на светящийся рот статуи. — Вы можете взять свои вещи, — эльф небрежно кивнул в сторону паука, будто в огромной твари из двемерского металла не видел ничего необычного.
Алисия замерла, слова записки, оставленной Эштоном, она прекрасно помнила: дремора обещал, что кольцо поможет им вскоре встретиться вновь. Но прошло уже много времени! Хотя много ли для того, кто свое существование измеряет эрами?
Алисия колебалась недолго: скука и душевная боль так ей опротивели, что она почти без труда решила отправиться в план Обливиона, принадлежащий Принцу Безумия Шеогорату. В том, что она попадет именно туда, не оставалось никаких сомнений.
При себе у колдуньи был запас еды на пару суток — она часто ночевала в подземелье, не поднимаясь на поверхность — и кинжал, парочка зелий и полный магический резерв — тратить его здесь, в изученной части руин, было особо не на что. Поэтому возвращаться для того, чтобы пополнить запасы, не требовалось.
Она въехала в Предел верхом на металлическом пауке. Местные за ее спиной перешептывались, говорили, что она — «та самая», что она действительно похожа на женщину, которая достойна… чего? На этом моменте голоса безумцев становились тише, и Алисия уже не могла подслушивать их.
Она вглядывалась в толпу в надежде заметить знакомое лицо, но обнаружила только двух других дремор, которые спешили к ней, расталкивая любопытных зевак. Один из них — более широкий в плечах и внушительный на вид — выступил вперед.
— Наш господин, лорд Шеогорат желает видеть тебя, — сказал он и приказной тон не оставлял шанса отказать.
Алисия, решив, что спорить с волей даэдра — себе дороже, только кивнула и направила паука вслед за провожатыми.
Они повели колдунью через Манию, не забыв объяснить, как обманчив этот прекрасный на первый взгляд край. Магесса разглядывала причудливые деревья, пышную растительность и прозрачные ручьи, пока два дреморы и отряды Золотых Святых, изредка попадавшиеся на пути, расправлялись с кровожадными тварями весьма веселеньких ярко-желтых, розовых или изумрудных расцветок. Впрочем, красота их облика очень контрастировала с размерами жвал, клыков и всего остального, чем они намеревались убить потерявшего бдительность путника.
Алисия несколько раз порывалась вступить в бой, но ее снова и снова настоятельно просили вернуться на безопасную высоту паучьей спины.
— Мы не умрем, просто возродимся у фонтана крови. Тебе же лучше не рисковать, — несколько раз повторил ей тот самый дремора, который сообщил ей волю Шеогората. И ей пришлось повиноваться, хотя каждый раз, когда кто-то сражался ради ее безопасности, магессе становилось неловко от собственного бездействия. Поэтому вскоре она начала создавать магические щиты для бойцов, чем заслужила благодарные, хоть и удивленные взгляды.
Торжественно шествуя по Нью-Шеоту в окружении Золотых Святых и под охраной двух дремор, Алисия вглядывалась в толпу, которая собралась поглазеть на необычное зрелище, в тщетных попытках отыскать Эштона. Он как-то говорил ей, что состоит на службе Шеогората, а не Дагона, да и кольцо явно дал не просто так. Он должен был быть где-то здесь, и колдунья хотела увидеть его, хотя бы ради того, чтобы сказать, какой он козел.
Но знакомый ехидный взгляд и улыбка с издевкой не мелькали в толпе — Алисия сразу бы их узнала. Оставалось надеяться, что Эштон где-то во дворце, среди приближенных безумного лорда.
Перед тем, как войти во дворец, Алисия спешилась. Громадное здание не вызвало в ней восторга, хоть она и разглядывала его с интересом. Но куда сильнее ее внимание в просторных коридорах привлекали отряды дремор, среди которых она все еще пыталась отыскать того самого, которого хотелось то ли прибить, то ли поцеловать. Однако, как бы долог ни был путь к тронному залу, Эштона на нем колдунья не встретила.
«Ладно, не страшно», — решила она. — «Сначала выясню, что надо от меня Шеогорату, а потом, если выживу, весь замок вверх дном переверну, но найду этого демору и влеплю ему пощечину!»
Когда массивные створки двери распахнулись, трон, обитый ярко-красным бархатом, пустовал. Низкорослый бородатый камердинер, расу которого колдунья сходу определить затруднилась, жестом пригласил Алисию следовать за ним. Она насторожилась, но пока не видела причин сопротивляться или бежать.
Слуга повел ее к выходу на балкон. Следуя за ним, наблюдая за неторопливыми жестами и размеренным шагом, в деталях разглядев вьющиеся седые волосы и острые уши, Алисия наконец поняла — перед ней самый настоящий двемер! Живой и
наверняка знающий секрет исчезновения своей расы! Колдунье пришлось сжать зубы, чтобы не засыпать глубинного эльфа вопросами — она понимала, что сейчас это будет неуместно. Да и времени слишком мало: судя по тому, что двемер остановился, они уже добрались до нужного места.
— Лорд Шеогорат ожидает, — произнес камердинер, указав рукой на плотную бархатную портьеру, которая прикрывала ведущую на балкон арку.
Алисия, уже утомленная и разозленная бессмысленными блужданиями по замку и тем фактом, что Эштона ей найти так и не удалось, решительно отодвинула плотную ткань и вышла наружу. Яркий полуденный свет на мгновение ослепил ее, но, несколько раз моргнув, она увидела у перил знакомую фигуру, облаченную в черный с красными вставками камзол, подогнанный точно по стройному телу. Дремора стоял к колдунье спиной и смотрел на сад, заложив руки за спину.
— Ты… — Алисия задохнулась от нахлынувших эмоций. — Ради этого?! Ты с самого начала это планировал?
Пораженная, колдунья замерла на месте, с трудом заталкивая в себя воздух. Эштон тем временем обернулся, и знакомая ехидная улыбка на его лице выглядела так же, как и два года назад.
— Но зачем? — взяв себя в руки, спросила она. — И как это возможно? Теперь ты сумасшедший?
— Столько вопросов, я даже не знаю, с чего бы начать, — привычно съязвил Эштон и приблизился к Алисии, которая впервые в жизни не знала, как себя вести. Даэдра приобнял ее за плечи и повел к краю балкона. — Видишь ли, после того, как ты создала меня в кузнице атронахов, я оказался достаточно свободным, чтобы по своей воле пересечь врата и добраться до замка Шеогората. И достаточно сумасшедшим, чтобы испытать человеческие чувства, — Эштон наклонился к самому уху Алисии, — к женщине, рожденной в Нирне. Этого оказалось довольно, чтобы заполучить Дрожащие Острова.
Алисия вздрогнула и с недоверием покосилась на дремору, вернее, теперь уже Принца даэдра, выискивая в его словах «второе дно», но их смысл представлялся предельно ясным и четким.
— И кто же эта несчастная, которой выпало испытать на себе чувства порождения Обливиона? — на всякий случай уточнила она, иронично изогнув бровь.
— Не догадываешься? — вопросом на вопрос ответил Эштон, притягивая колдунью к себе.
Когда их губы соприкоснулись, Алисия окончательно избавилась от гнева. Всю злобу и тяжесть, которую она носила в себе два мучительных года, изгнали сильные и нежные прикосновения горячих рук. И все же один вопрос не давал колдунье покоя. Когда спустя пару десятков минут Эштон, тяжело дыша, все же немного отстранился, она уперлась рукой в его грудь и внимательно всмотрелась в такое знакомое лицо, на котором, однако, читались такие новые эмоции.
— Почему ты не рассказал сразу?
Обдумывая ответ, Эштон перехватил ладонь Алисии и коснулся губами ее пальцев.
— Сначала я просто хотел обрести свободу. Позже, когда понял, каково тебе жить в мире, в котором тебя все считают опасной сумасшедшей, захотел освободить и тебя. И теперь я могу подарить тебе эти острова и право делать все, что угодно, проводить любые эксперименты. Что бы ты ни сделала, в безумии ты местных точно не превзойдешь. Но когда все только начиналось, я боялся понапрасну обнадеживать: замысел был слишком рискованным. И если бы мне не удалось, я хотел остаться в твоей памяти просто лживым проходимцем, а не очередным погибшим другом. Так нам обоим было бы легче.
Вместо благодарности Эштон получил сильный тычок в бок, но, прежде чем успел возмутиться, колдунья приподнялась на цыпочки и сама прильнула к его губам.