Сердце и душа

Глава 9

Линда Кейси хотела бы жить в другое время.

В другую эпоху ее таланты оценили бы по достоинству. Она могла бы стать любовницей короля, или содержанкой в роскошных апартаментах, или даже женой какого-нибудь джентльмена-землевладельца, который подарил бы ей маленький городской домик в Дублине.

Но нет, она жила здесь и сейчас, в мире, где все — и мужчины, и женщины — обязаны ходить на работу и зарабатывать на жизнь. Кому сказать спасибо за это? Борцам за равноправие женщин? В этом мире отношения строятся на компромиссах, а браки долго не длятся. И этот мир утверждает, что ты должна денно и нощно испытывать благодарность уже за то, что у тебя есть дом, образование, что ты молода и относительно привлекательна.

Линда считала, что этого совершенно недостаточно.

Но только попробуй поделиться с кем-нибудь своими мыслями. Особенно с мамой. Мама превратилась в ходячую рекламную кампанию, демонстрируя окружающим, как должна жить ухоженная женщина средних лет. Линда видела, как мама чистит пиджаки лимонным соком, вставляет в туфли распорки для обуви, чтобы те сохраняли форму, натирает до блеска сумочку и мажет шею какой-то густой мазью. Зачем? Мама все равно остается грустной женщиной, одержимой безумными идеями. Что с того, что она хорошо выглядит? В душе у нее, как и у всех остальных, царит сумбур и хаос.

Линда не помнила времени, когда мама с папой жили хорошо. Ее сестра Ади, которая старше на два года, утверждала, что помнит, но ведь Ади такая сентиментальная: у деревьев есть чувства, нельзя сидеть на кожаном диване, ведь какое-то животное погибло, чтобы из него сделали обивку… А уж ее бой-френд, Герри… Совершенно чокнутый! А Ади перед ним так и стелется, совсем потеряла гордость.

Линда никогда не станет так себя вести ради мужчины, каким бы чудесным он ни был. Впрочем, она встречала не так уж много чудесных мужчин. Честно говоря, вообще не встречала. Если они где-то и существуют, то уж точно не в Дублине.

Она три раза сходила на свидание с парнем по имени Саймон. По меркам Линды, это был почти роман длиною в жизнь. У Саймона было много положительных черт: богатый папочка, нежная мамочка и работа в дядином агентстве недвижимости, где ему почти ничего не приходилось делать. Но Саймон обычно встречался с женщинами, которые сами платили за себя. Не то чтобы они делили пополам ресторанные счета, ничего такого, но эти девушки могли устроить коктейльную вечеринку в отеле или пригласить полдюжины человек поужинать в итальянском кафе. Линда понимала, что ей за ними никак не угнаться.

— Ты папина дочка, Линда. Ты ищешь человека, который будет о тебе заботиться, — сказал он и отправился завоевывать новые сердца.

Как он был не прав! Разве она — папина дочка? Господи, да она собственного отца называет по имени — Алан. Что лишний раз доказывает: вовсе она не считает себя его маленькой девочкой.

Инфантильный эгоист в их семье — это отец.

Мама — сумасшедшая, какого черта она так долго тянула?! Линда вышвырнула бы его гораздо раньше. Папа такой незрелый человек. С Синтой, которую они между собой в семье называют фифой, он тоже долго не продержится. Тем более что скоро у них появится малыш. Как нелепо будет обзавестись сводной сестрой или братцем. А ведь папа будет рассчитывать на “сюси-пуси”, что все будут скакать вокруг и умиляться новорожденному. А через некоторое время сам потеряет интерес к ребенку, как терял его ко всему остальному.

Мать Линды как-то с горечью заметила, что философия Алана такова: “пока смерть не разлучит нас… или пока в поле зрения не возникнет что-нибудь хоть чуть-чуть интереснее”. Иногда мама отпускает отличные шутки. Но, конечно, большую часть времени она похожа на армейского сержанта: дома распоряжается, как у себя в клинике.

И еще она стала на всем экономить. В холодильнике почти пусто. И постоянно капает на мозги, чтобы Линда устроилась на работу. Раньше этому никто не придавал значения. Она собиралась взять год на передышку и отправиться путешествовать, прежде чем искать работу. Но мать совершенно недвусмысленно обозначила свою позицию. Или Линда уезжает посмотреть на мир, и тогда мать сдает ее комнату, или она остается и вносит свой вклад в семейный бюджет.

Решения не было. У Линды не было денег, при этом ни мать, ни отец не собирались оплачивать ей путешествие в Таиланд, Камбоджу и Австралию, как она когда-то надеялась. Она не хотела идти работать в госслужбы, в банк или в страховую компанию. Она не унаследовала материнской страсти к медицине в целом или к кардиологии в частности. Она не хотела преподавать, как Ади. Они с сестрой были такие разные, что Линда частенько задумывалась: может, родители ее удочерили. Ади была почти всегда всем довольна, она любила этих своих орущих школьников. Каждый месяц она отдавала матери часть зарплаты, а остаток вкладывала в какую-нибудь акцию вроде “Спасите кита”.

Ади и Герри копили деньги, чтобы поехать в какую-то невообразимую глушь защищать тюленей от уничтожения, оленей от стресса или еще чего-нибудь в этом духе. Подумать только! Откладывать деньги на такую ерунду! Линда не стала бы заниматься подобными глупостями, даже если бы ей заплатили. Когда у нее появлялись деньги, она покупала туфли или гуляла по комиссионкам. Там она нашла восхитительный лисий воротничок, но, конечно, его приходилось тщательно прятать, чтобы двое “Друзей Земли” не натравили на нее ораву возмущенных защитников животных. От матери Линда его тоже прятала. Кларе такие вещи не нравились, кроме того, она, конечно, будет долго вслух изумляться, как это на подобную чепуху находятся деньги, а на вклад в семейный бюджет нет.

Но теперь Линда нашла подработку в музыкальном магазине, так что мать изводила ее меньше, чем раньше. В холодильнике иногда появлялся вареный окорок или запеканка, и Линде даже не возбранялось присоединиться к угощению.

Конечно, во многом хорошее мамино настроение объяснялось ее увлечением красавцем Питером, аптечным провизором. Увлечение — хорошее слово. Они ходили в театр, ездили на пикники и вместе ужинали, даже летали в отпуск, в Италию. Ади и Линда вполне одобряли их роман, но внезапно все закончилось. Возможно, Клара слишком настаивала на помолвке. Но даже если Питер ее бросил, она держалась просто великолепно. Все ее мысли сейчас занимал какой-то жуткий сбор средств в клинике. Линда назвала мероприятие “распродажей пирожных”, и мать чуть не хватил удар.

— Это не распродажа пирожных! Это серьезная попытка собрать деньги, которые уже давно должна была нам выделить больница. Мы хотим прорекламировать наш курс лекций, поэтому приглашаем прессу, всех первых лиц медицинского мира, деловых людей. Каждый сотрудник клиники выкладывается изо всех сил, и я не позволю тебе пренебрежительно отзываться о нашем мероприятии как о “распродаже пирожных”!

Линда была поражена.

— Прости, я не слушала. Я неправильно тебя поняла.

— Ты никогда не слушаешь. Тебя не интересует ничто и никто, кроме тебя самой.

— Эй, мам, это уже чересчур.

— Что за “Эй, мам”? Хватит мне “эйкать”! Ты взрослый человек, Линда, и прекрати хныкать.

— Ах так? Тогда я и мамой называть тебя перестану. Буду звать тебя Кларой.

— Мне все равно, как ты меня зовешь. Лишь бы ты могла сказать хоть что-нибудь умное! — Клара хлопнула дверью и вылетела из дома. Послышался шум заведенного двигателя.

Линда смотрела в окно. Почему мать постоянно ею недовольна. Линда пожала плечами. Нет смысла пытаться выяснять это. Стариков не поймешь.

Клара стремительно вошла в клинику.

— У тебя плохое настроение, — заметила Хилари.

— О-хо-хо, как же ты права, — ответила Клара.

Аня тоже заметила, что Клара расстроена, и поспешила ей навстречу с чашкой кофе.

— Что ужасного у нас намечено на сегодняшнее утро? — спросила Клара.

— В одиннадцать заедет Фрэнк, по его выражению, “поболтать”, — сказала Хилари.

— Как будто этот мужчина хоть раз в жизни с кем-нибудь “болтал”, — вздохнула Клара.

— Ну, это насчет денег, которые оставил нам в своем завещании бедный Джимми из Голуэя, — объяснила Хилари. — Фрэнк “столкнулся с проблемой”.

— Конечно, — согласилась Клара. — Каждый раз, когда он смотрит в зеркало, он сталкивается там с нашей главной проблемой.

Аня хихикнула.

Клара вздохнула.

— Ну, выкладывайте, что у нас еще, — покорно сказала она.

— Сегодня ведь один из кулинарных мастер-классов Лавандер, да? — спросила Хилари.

— Да, он начинается в одиннадцать тридцать. Мы все должны присутствовать, чтобы поддержать Лавандер, — твердо сказала Клара. — Так что давайте попытаемся вовремя выставить нашего чудовищного Фрэнка. Попробуем завершить нашу милую “болтовню” полюбовно. Он с ума сойдет, если узнает, что Лавандер жарит макрель!

— Макрель? — с интересом спросила Хилари.

Клара с энтузиазмом кивнула:

— Да. Она обсуждает со мной все рецепты. Этот показался мне очень славным. Может, нам стоит устроить ранний обед — и съесть все, что она приготовит.

— Знаешь, я ведь ни разу в жизни не готовила макрель, — сказала Хилари.

— Макрела? На польском она называется так же! Это хорошая рыба? — спросила Аня.

— Это забытая рыба, — сказала Клара. — Моя бабушка ела ее четыре-пять раз в неделю. А потом ее перестали готовить. Думаю, причина в том, что теперь люди могут позволить себе мясо и курицу.

— Я столько нового узнаю от вас, Клара. — Аня убежала по делам, довольная порцией новой информации.

— Боже, до чего славная девочка! Почему мне Бог не дал такой дочери вместо упрямой, раздражительной ослицы Линды? Представляешь, она назвала наш большой прием “распродажей пирожных”!

Клара пребывала в таком возмущении, что Хилари стало смешно:

— Прости, Клара, но ты не видишь себя со стороны! Может, нам самим стоит отныне и впредь называть наше мероприятие распродажей пирожных? Глядишь, успокоимся. А что еще она выкинула?

— Поверь, ты не хочешь этого знать. Она так часто пожимает плечами, что мне кажется, будто она их вывихнула. У нее нет ни честолюбия, ни планов, никакого представления о будущем.

— Ты довольно резко отзываешься о девушке, которая когда-нибудь станет моей невесткой, — сказала Хилари.

Клара совершенно забыла, что они с Хилари задумали свести Ника и Линду, причем как-нибудь хитро, чтобы они не догадались, какую роль в их знакомстве сыграли матери. Хорошо, что Хилари достаточно пришла в себя и снова готова обсуждать эту затею.

— Мы устроим военный совет за обедом, — сказала Клара. — Но сперва скажи мне: кроме макрельной демонстрации (хорошо!) и болтовни с Фрэнком (плохо!), что еще ждет нас сегодня?

— Мерзкая супруга Бобби Уолша говорит, что один из препаратов, назначенный Бобби, в США сняли с производства.

— Она сказала, какой именно?

— Сказала. Я проверила. Ни словечка. Я даже спросила Питера в аптеке. Он говорит, что знал бы, но ничего такого не произошло.

— О боже. Она придет?

— В десять утра… исходя из того… — начала Хилари.

— Исходя из того, что с паршивцами лучше покончить как можно раньше, — закончила за нее Клара.

Миссис Уолш вошла, держа в руках вырезку из журнала. В статье говорилось, что препарат Бобби, ингибитор АПФ, проходит государственную проверку в Америке.

Клара терпеливо объяснила, каковы функции препарата: он назначался, когда требовалось снизить повышенную плотность сердечной мускулатуры. Клара указала, что на рынке представлены десятки подобных лекарств и только данную конкретную марку исследуют на предмет побочных эффектов. Бобби же принимает аналогичный препарат другого производителя.

— Если хотите, я объясню, что такое ингибиторы АПФ, — начала Клара. — Это ингибиторы ангиотензинпревращающего фермента и…

— Будьте добры, оставьте свой снисходительный тон, доктор Кейси. — Голос миссис Уолш звучал, как электропила.

Кларе страстно хотелось предложить ей убраться из клиники и никогда не возвращаться, но это было исключено. Ее главная забота, ее прямые обязанности — это здоровое сердце Бобби. Нельзя отвлекаться на эту чудовищную женщину.

— У меня и в мыслях не было говорить с вами снисходительно, миссис Уолш. Я всего лишь хочу объяснить вам и Бобби, что тревожиться не о чем. Основными побочными эффектами подобных препаратов являются головокружение и сухой кашель. У Бобби нет ни того, ни другого. Итак, чем еще я могу вам помочь?

— Мне не нравится ваше стремление выглядеть всезнайкой, доктор Кейси. Поверьте, я этого так не оставлю.

— Вы волнуетесь за здоровье вашего мужа, поэтому, пожалуйста, не стесняйтесь, вы можете беседовать со мной столько, сколько понадобится, чтобы вам и ему стало спокойнее.

— О, Бобби не волнуется. Он считает, что здесь у вас все просто великолепно. — Миссис Уолш практически задыхалась от презрения.

Клара встала, давая понять, что встреча закончена.

— Мне очень приятно это слышать, миссис Уолш. Что-то еще?

— Вы первая узнаете, если возникнет “что-то еще”. Я буду вскоре лично представлена Фрэнку Эннису, представителю больничного правления. Уверена, он выразит желание побеседовать с вами.

Клара лучезарно улыбнулась:

— Что ж, он как раз будет здесь через сорок пять минут, у нас назначена встреча. Так что, если хотите остаться, я сама вас ему представлю, и вы сможете поболтать, как планировали.

Клара с наслаждением представила, как натравит эту чудовищную женщину со скрипучим голосом на бедного-несчастного Фрэнка Энниса.

— Нет, не стоит.

— Но, миссис Уолш, пожалуйста, останьтесь. Мы предоставим вам комнату для консультаций, я не стану мешать. Я все равно собираюсь на кулинарный мастер-класс “Здоровое сердце” к Лавандер.

Миссис Уолш практически бегом покинула клинику. Клара и Хилари пожали друг другу руки.

— Покончить с паршивцами как можно раньше, — весело продекламировали они.

Фрэнк был непреклонен. Покойный Джеймс О’Брайан завещал деньги больнице. В завещании указана именно больница. Деньги передадут отделу благотворительности и сбора средств главной больницы. Их потратят разумно. Клара сражалась изо всех сил.

Джимми регулярно посещал клинику. В главной больнице он не знал никого, кроме работников “скорой помощи”, которые везли его в первый раз.

— Ну, значит… — триумфально начал Фрэнк.

— И, будучи человеком, практически помешанным на конфиденциальности, он отказался назвать имя своего домашнего врача. Когда его выписали, он вернулся в отель. Так как “скорая помощь” должна была кому-то передать его данные, его приписали к нашей клинике. Он любил нас. Он так и говорит в своем завещании. Он благодарит нас за то, что стал хозяином собственной болезни, перестал подчиняться ей. Деньги мы используем здесь, Фрэнк, даже если ради этого мне придется обратиться в Высший суд. Я и дальше пойду, если понадобится.

— Дальше некуда, — мрачно ответил Фрэнк.

— Есть куда. Например, существует Суд по правам человека! — Глаза Клары сверкали.

— Возможно, часть суммы можно направить сюда… — начал Фрэнк, и Клара поняла, что загнала его в угол.

— Он хотел, чтобы деньги достались нам. Они достанутся нам, — твердо ответила она.

— Искусство сделки заключается в умении понять, когда нужен компромисс, — заметил Фрэнк.

— Это бред, — доброжелательно ответила Клара. — Человек либо прав, либо не прав. Я не могу осмотреть пациента, сказать, что его артерии закупорены, ему нужна ангиопластика, но с другой стороны, я совершенно не в состоянии заполнить все бумаги, поэтому мы достигнем компромисса: я попрошу его вернуться через три месяца, и тогда мы начнем. В реальном мире так не делается, Фрэнк.

— Простите, но именно так все и делается.

В конце концов, он сдался и предложил ей половину имущества Джимми вместо трети. Клара только покачала головой.

— Ваш пример неуместен, — взорвался он. — Вы давали клятву помогать людям. Вы другая.

— Я дала клятву, и я держу ее.

— Но я-то не давал такой клятвы! — не выдержал он.

Клара рассмеялась:

— О нет, просто ваша клятва была другой. Вы поклялись осложнять нашу жизнь, придираться к мелочам, заставлять нас крохоборствовать, сводить с ума бюрократией. Вы пообещали себе, что дух больницы не будет приниматься в расчет, пока существует нечто более весомое — буква закона. Но со мной вы промахнулись, Фрэнк. Я не собираюсь ложиться пластом и сдавать позиции.

— Что значит “промахнулся”? Я вас не выбирал, вас мне сюда назначили! — Надо признать, у Фрэнка хватало храбрости возражать ей. — И я напомню, что раньше этой клиники не существовало и, вполне вероятно, после вас снова не будет. Вы рассуждаете будто бы о важном самостоятельном учреждении, а ведь, по сути, это абсолютное ничто, пустяк, мелочь.

— Таким это место было вначале и оставалось бы до сих пор, если бы вы все устраивали по-своему. Но сейчас это уже не так и дальше будет не так, а деньги Джимми помогут нам преодолеть следующий этап. — Теперь Клара по-настоящему разозлилась.

— Клинику финансирует больница… — начал он.

— Фрэнк Эннис. Если вы думаете, что я потрачу еще хоть минуту на споры, нужно ли брать стулья для лектория напрокат или их можно купить и поместить на склад; если вы думаете, что я еще когда-нибудь буду снова униженно упрашивать вас оплатить минимальную ставку приходящим на лекторий экспертам… Если вы думаете, что я буду часами беседовать с вами и вашими твердолобыми коллегами о “целесообразности” — господи, как я ненавижу само это слово “целесообразность”! — введения молодежной программы, чтобы школьники могли прийти и узнать, как работают их чертовы сердца, как сделать так, чтобы они бились подольше…

— Вы никогда не говорили, что собираетесь привести сюда детей! — Фрэнк уже предвидел тысячу проблем.

— Конечно нет, я ведь до смерти устала воевать с вами по любому поводу, поэтому деньги Джимми купят нам время и свободу и мы сможем сами здесь все устроить. — В ее голосе на самом деле слышалась неподдельная усталость.

— Но вы не можете…

— Могу и сделаю, Фрэнк. А сейчас я собираюсь на кулинарный мастер-класс. В комнате Лавандер — в кабинете диетолога — сейчас ждут начала больше пятидесяти человек. Помните, вы ведь говорили, что ей понадобятся только стол и стул.

— Она же готовит не на открытом огне, правда? — в ужасе спросил Фрэнк.

— Очень надеюсь, что нет, Фрэнк. У нее двухконфорочная газовая горелка и большое зеркало, установленное сзади под углом.

— Позвольте поинтересоваться, кто оплатил это зеркало?

— Позволю, хотя, честно сказать, это не ваше дело. Мы с Хилари купили его на распродаже, а Джонни и Тим повесили на стену. Вам и вашим денежным мешкам это совершенно ничего не стоило!

Клара решительно направилась в сторону места проведения кулинарного мастер-класса. Фрэнк мог видеть, что другие люди шли в том же направлении. Рыжеволосый доктор, который попал в ужасную автокатастрофу, но чудесным образом поправился. Две симпатичные медсестры, Фиона и Барбара, мускулистый Джонни, больше похожий на вышибалу в ночном клубе, чем на сотрудника медицинского учреждения. Тихий охранник Тим, бесцеремонно назначенный на эту должность Кларой в обход традиционной системы обеспечения общей больничной безопасности. Вся кардиологическая клиника теперь опасно напоминала семью или даже провинцию, которая вот-вот объявит независимость и провозгласит себя нацией. Лучше пойти посмотреть, как обстоят дела со здоровьем и безопасностью на их мастер-классе и какие еще ужасающие вольности они себе позволяют. Гул разговоров смущал его. Этих людей что-то объединяло. Впредь нужно будет очень внимательно наблюдать за ними.

Лавандер оказалась прирожденной артисткой. Она справилась бы даже с собственной телепрограммой. Клара позволила себе помечтать. Может, получится организовать для Лавандер местечко в чьем-нибудь ток-шоу — “Пять минут для вашего сердца”.

Диетолог прочитала небольшую лекцию на тему ирландской одержимости солью, которая используется при приготовлении любой еды. Лавандер предложила вообще не держать соли на столе. Если вы придумаете достаточно других безвредных приправ, соль вам не понадобится. Лавандер продемонстрировала аудитории филе макрели. Филе можно купить уже упакованным или попросить торговца рыбой приготовить его прямо при вас. В стакане смешивается сок апельсина, лайма и лимона, добавляется столовая ложка растительного масла, макрель обмазывается соусом и жарится.

Рыба пахла просто божественно. Лавандер передала тарелку публике на пробу, а сама начала жарить следующую порцию. Каждый хотел получить кусочек, а некоторые даже чересчур налегали на угощение. В качестве гарнира к макрели Лавандер предложила легкий салат, сказав, что сердца искренне поблагодарят своих хозяев за такое пиршество.

Вопреки всему, неожиданно для себя Фрэнк был впечатлен. Яркая, веселая комната, деловитая Лавандер, общее настроение надежды, возможность управлять собственной жизнью… Когда создание клиники еще только обсуждалось, именно такие обязательства они собирались на себя взять, так видели свое предназначение. Клара, как бы она его ни раздражала, умела добиваться своего.

Когда мастер-класс закончился, Клара получила от дочери Ади сообщение с просьбой перезвонить.

— Прости, мам, но я тут разговаривала с Линдой, и она вдруг сказала, что мы теперь должны звать тебя “Клара”. Это на самом деле так, или просто у Линды поехала крыша?

— Просто у Линды поехала крыша. Она будет звать меня Кларой. Я сказала, что меня это вполне устроит, если при этом она сможет сказать хоть что-то осмысленное. Ты знаешь, что она назвала большой прием, который мы здесь организуем, “распродажей пирожных”? — Клара снова покраснела от гнева.

— Да, она знает, что допустила ошибку. Она ведь не слушает, мама, вот и все.

— Когда-нибудь ей придется научиться слушать, — сказала Клара.

— Она сожалеет о случившемся. Она сегодня будет готовить ужин, она хочет помириться и сама покупает продукты. Мама, это редкий случай, думаю, мы все-таки должны прийти.

— Я не хочу сидеть и смотреть, как Линда переворачивает вверх дном мою кухню, а потом в очередной раз выслушать про “распродажу пирожных”.

— Она никогда не повторит этого, мама.

— Не хочу. Честное слово, мне эта идея не по душе. А если вспомнить, сколько раз леди Линда поступала так или иначе просто потому, что ей это было по душе или не по душе…

— Ой, мама, у меня сегодня тоже плохой день, а еще мне пришлось уговаривать прийти Герри.

— Вот именно. — Клара испытала прилив нежности к молчаливому Герри.

— Нет, мама, ты неправильно понимаешь. Как можно достигнуть хоть какого-то подобия мира, если четверо человек не могут сойтись вместе за ужином, приготовленным — уникальный случай! — Линдой?

— Вы с Герри не будете есть то, что она приготовит, — возразила Клара.

— Нет. Она обсудила со мной меню. Звучит замечательно: нут, помидоры, чеснок и все такое.

— Великолепно, — сказала Клара.

— А для тебя она готовит бифштекс из вырезки. Да, и мы с Герри не будем морщить нос и обсуждать мертвых животных, мы уже договорились.

— Я не хочу бифштекс. Буду есть ее чертов нут! — прокричала Клара и резко опустила телефонную трубку на аппарат.

К ее раздражению, она тут же обнаружила, что из дверей за ней с улыбкой наблюдает Фрэнк Эннис.

— Простите, Фрэнк, домашние дела, — сказала она, надеясь, что ее голос звучит легко.

— Нет-нет, пожалуйста. Мне просто приятно было узнать, что вы, оказывается, срываетесь не только на меня, — с этими словами он вышел.

— Не обращай внимания, — сказала Хилари. — Он пытается вывести тебя из себя.

— Знаю, — ответила Клара.

— Аня сейчас принесет нам вкусный здоровый обед.

— Я не хочу вкусный здоровый обед. Я хочу тарелку жареной картошки, мороженое на десерт и запить все это огромным стаканом джина с тоником.

— Пожалуйста, Клара, вспомни, где ты находишься. Ты получишь сэндвич с салатом на хлебе из непросеянной муки и какой-нибудь фрукт.

— От этого у меня давление не снизится, — сказала Клара. — Наркотик, способный бороться с последствиями Линды Кейси, еще не изобрели.

К торжественному ужину Клара принесла бутылку вина.

Линда сказала, что этого не стоило делать, но заметно обрадовалась и немедленно ее открыла. Очевидно, Кларино вино было лучше того, что купила Линда.

Кларе пришлось признать, что Линда на самом деле постаралась. На столе стояла миска с овощным салатом и несколько соусов. Все овощи Линда порезала сама, а также разогрела хороший хлеб жернового помола. Она стояла, склонившись над запеканкой, краснела и переживала за нее. Главное блюдо оказалось на удивление вкусным, а в конце ужина Линда сварила кофе и подала его с тарелкой фруктов. Никто — ни кардиолог, ни двое вегетарианцев — не смогли бы осудить это пиршество, поэтому они дружно хвалили ужин и благодарили Линду.

Клара собиралась рассказать смешную историю про свою коллегу, Хилари, но вовремя вспомнила: если они с Хилари хотят, чтобы их план удался, Линда и Ник не должны знать о дружбе своих матерей. Так что вместо истории она спросила Линду про музыкальный магазин. К удивлению Клары, выяснилось, что Линду повысили и предложили ей расширить джазовый отдел.

Она собиралась ответить: “Я понятия не имела, что ты вообще хоть что-то знаешь про музыку”. Вместо этого она сказала:

— Как здорово. Приятно, когда от твоих интересов есть польза.

Старшая дочь одобрительно ей улыбнулась. Мир на кухне был восстановлен, во всяком случае, на некоторое время.

После ужина неожиданно позвонил Алан. Клара ожидала звонков по поводу приема, поэтому трубку сняла сама.

— О, привет, любимая. Ты одна? — спросил он.

— Нет, Алан, у нас семейный ужин.

— Семейный? — озадаченно переспросил он.

— Да, Алан. У нас есть две дочери, Ади и Линда, а у Ади есть друг, Герри. Надеюсь, ты их помнишь? — Она услышала, как вся компания покатилась со смеху у нее за спиной.

— Ну и стерва же ты, Клара!

— Прошу прощения?

— Вечно ты умничаешь, — сказал он.

— Нет, Алан, ты неправильно понял. Я имею в виду: прошу прощения, ты чего-то хочешь?

— Хотел, да, но если ты в таком настроении, то нет.

— Хорошо, значит, в другой раз. — Она собралась положить трубку.

— Клара, пожалуйста. Пожалуйста!

— Что, Алан?

— Ты не могла бы встретиться со мной?

— Как я уже сказала, не сегодня. В другой раз.

— Мне нужно поговорить именно сегодня.

— Сегодня я не могу. Вечер еще не кончился, и к тому же я выпила вина, так что не могу сесть за руль. Позвони мне как-нибудь утром на работу.

— Она вышвырнула меня, — сказал он.

— Синта? Не может быть!

— Боюсь, что да.

— Но ребенок, ведь он вот-вот родится?

— Через две недели. Она отдаст его сестре, та не может иметь своих детей.

— Но, Алан, это ведь и твой ребенок.

— Думаешь, это имеет хоть малейшее значение? Она говорит, раз я не развелся вовремя, чтобы успеть жениться к рождению ребенка, значит, у меня нет права голоса.

— Но это нечестно. Ты подал на развод, как только узнал, что она беременна.

— Да, примерно тогда. Плюс-минус.

— Так что, ты позволишь ей отдать ребенка?

— А у меня есть выбор, Клара? Все карты у нее на руках.

— Она нашла другого?

— Нет. Это исключено. Она говорит, что собирается учиться и хочет свободы.

— И все это вот так, как гром с ясного неба?

— Для меня — да, — грустно ответил Алан.

— А для кого нет?

— Для моих друзей, для наших друзей, для всех, кто ее знает. Пару недель назад возникло небольшое недоразумение, но я думал, мы со всем разобрались, все уладили. А она, видно, зациклилась. Откуда мне было знать?

— Бедный Алан. — Ей на самом деле стало жаль его.

— Вот я и подумал…

— Нет, Алан.

— Мы все еще муж и жена. Это все еще мой дом.

— Ерунда, Алан, мы договорились разъехаться. Скоро мы покончим с разводом. Прав приехать сюда у тебя примерно столько же, как к президенту Ирландии в Феникс-парк.

В трубке повисло молчание.

— Удачи тебе, — сказала она.

— Мне некуда идти, Клара.

— Спокойной ночи, Алан.

Девочки смотрели на нее с любопытством. Герри тактично взялся за мытье посуды. Незаданные вопросы висели в воздухе. Клара понимала, что должна как-то ответить. Алан — их отец: нельзя быть слишком легкомысленной и пренебрежительной.

— Все сложно, — начала она. — Ваш отец не меняется.

— Его застукали? — предположила Линда.

— Очевидно, — сказала Клара.

— Ты пустишь его обратно, мама? — спросила Ади.

— Нет, Ади. Не пущу.

— А его ребенок? — спросила Линда.

— Его отдадут фифиной сестре.

— И папа не… — Ади не могла поверить.

— Нет, милая. С вами дело обстоит иначе. Он на самом деле любит вас. Да, по-своему, нелепой, сумасшедшей, сложной любовью, но он любит вас.

— А тебя он любит, мама? — спросила Ади.

— Он любит воспоминание обо мне. Любит ту меня, какой я была двадцать с чем-то лет назад. Это тоже любовь.

Молчание нарушила Линда:

— Клара права. Алан такой, какой есть. Чем скорее мы примем это, тем лучше.

Клара поднялась.

— Кстати, к вопросу о “принять”. Предлагаю угоститься ликером. Думаю, мы все это заслужили.

Она закрыла шторы на случай, если Алан будет проезжать мимо и заглянет в окно. Он был дураком, но она не хотела усугублять его горе. Не стоит ему сейчас видеть их ужин, оказавшийся удивительным образом по-настоящему семейным и счастливым, и их дом, из которого он ушел много лет назад, причинив столько боли и горя.

— Повеселела? — спросила Хилари на следующий день.

— Еще как, спасибо. Прости, что вчера бросалась на всех. Злая была, как черт.

— Вовсе нет, я будто в кабаре сходила. Как прошел ужин, нормально?

— Отлично. В середине вечера позвонил Алан, рассказал, что фифа вышвырнула его и ребенка отдает сестре. А Линда изо всех сил старалась быть нормальным человеком, и ей это почти удалось. Я получила большое удовольствие.

— Ничего себе! — изумилась Хилари.

— Более того, мне теперь даже кажется, что у нее на самом деле только одна проблема: она до сих пор не встретила правильного мужчину.

— Клара! Мы же с тобой старая гвардия. Мы годами проповедовали, что нельзя судить о женщинах по мужчинам, которых им удалось подцепить. Что будет с нашим сестринским союзом? Неужели ты сдаешь позиции? — Хилари по-настоящему разгневалась.

— Я не предаю идеалы нашего союза, я говорю только про Линду. Давай сегодня поужинаем в итальянском ресторанчике и составим план.

— Сегодня?

— Ага, нам ведь обеим, на самом-то деле, больше нечего делать, — сказала Клара.

— Умеешь ты сделать девушке комплимент, — ответила Хилари, и они отправились работать.

Днем позвонил Алан. Трубку взяла Аня.

— Подождите, мистер Кейси, я посмотрю, свободна ли она. У нее, кажется, посетитель… — Клара покачала головой. — Нет, извините, она еще некоторое время будет занята. Сказать ей, что вы звонили?

— Не утруждайтесь. Ей все равно. Если бы ей было не все равно, она позвонила бы мне сама. Пока, — сказал он.

Аня медленно повторила Кларе его слова.

— Прости, Аня. Тебе пришлось столкнуться с детским поведением человека, которому давно пора перерасти подобные фокусы.

— О, Клара, если бы вы знали, какой нужной я себя здесь ощущаю. Я ведь участвую в жизни тех, кто рядом со мной. У меня от этого растет… подождите… подождите… я знаю это слово!.. растет самооценка!

— Твой английский очень улучшился. Дома тебя не узнают!

— Да. Я встретила кое-кого оттуда. Он глазам своим не мог поверить. Ничего не понимал. Было очень, очень приятно.

— Твой молодой человек? — спросила Клара.

— Когда-то, думаю, да. А может, он и не был никогда моим молодым человеком. Может, все это происходило в моем воображении. Но сейчас история закончилась. Ведь когда что-то на самом деле заканчивается, ошибиться невозможно, правда? — Она испытующе взглянула на Клару.

— Да, чистая правда. Главное — не жалеть того, с кем рассталась.

— В моем случае это исключено, — очень серьезно ответила Аня.

Клара надеялась, что ей тоже хватит уверенности. Она испытывала нечто опасно близкое к сочувствию после вчерашнего звонка Алана. Интересно, где он ночевал. И что он сделал, что обнаружила Синта.

— Итак, давай рассмотрим нашу задачу как проблему, возникшую в клинике. Проблему, которую нужно решить прежде, чем о ней пронюхает Фрэнк.

Клара и Хилари сидели в итальянском ресторане. Клара открыла обсуждение.

— Ник — беззаботный мечтатель. Возможно, слишком беззаботный. Чтобы чего-то с ним добиться, нужно его подгонять. — Хилари выложила карты на стол. — В нем нет честолюбия. Он играет в каком-то клубе. В университет поступать не стал, сказал, это нам не по карману. Начал преподавать детям фортепиано и гитару, а потом еще пришел в свой бесперспективный клуб, теперь играет там, и конца-края этому не видно.

— Клуб на самом деле безнадежный, или просто мы с тобой ни в жизнь туда бы не пошли? — спросила Клара.

— Думаю, безнадежный. Они вечно тревожатся, смогут ли оплатить аренду. Никаких толп. Никаких прорывов, или как там это называется в кино. Но Ник ходит туда, как на работу, каждую ночь. Когда я спрашиваю, сколько у них бывает народу, он отвечает очень расплывчато. Говорит, людей полно и музыка им нравится. Он получает так называемый процент от входа, это вроде как значит, что ему платят одну пятую от пяти евро, которые люди платят за вход. Но сумма всегда небольшая. Остальное он зарабатывает преподаванием.

— Ну что ж, а теперь правда про Линду. Хотя вчера вечером она была великолепна, на самом деле Линда — очень эгоистичная юная леди. Она считает, что пара туфель стоимостью в недельный заработок — это выгодная покупка. Выгодная покупка! Откуда она взялась у меня такая? Она уверена, что мир ей должен. Может, не стоит делать твоему мальчику такой подарочек?!

— У Ника нет проблем с тем, чтобы позволить девушке уйти из его жизни. До этого он прекрасно справлялся. Не стоит опасаться, что он потеряет рассудок.

— Но как же им встретиться? — озадаченно протянула Клара.

— Если их познакомим мы, все закончится, не успев начаться, — согласилась Хилари.

— Итак, где они могут оказаться вместе? — задумалась Клара. — Может, Линде как-нибудь достанутся бесплатные билеты в клуб Ника?

— Нет, она не пойдет. Учует неладное. А если и пойдет, еще не факт, что они там встретятся, — возразила Хилари.

Клара не собиралась сдаваться.

— Что же делать?

— А что, если Ник как-нибудь получит подарочную карту в магазин, где работает Линда? — спросила Хилари.

— Не сработает. Он может подойти не к тому продавцу, или у нее будет выходной. Чтобы разобраться в ее сменах, нужна степень по высшей математике, не меньше. — Дочь оставалась для Клары загадкой.

— Но должен же быть какой-то нормальный способ? Может, пригласим их в клинику, как думаешь? — сказала Хилари.

— Там они увидят, как две старые карги мерзко хихикают, глядя на них, и сбегут, преисполнившись отвращения, — сказала Клара.

— А если они нас не увидят? А если они придут, а нас не будет, и им придется разговаривать друг с другом? — настаивала Хилари.

— Ой, да ну, Хилари, как мы заманим их в клинику, чтобы нас при этом не было? Впрочем, если придумаешь, я соглашусь.

— А что, если пригласить их на прием?.. — начала Хилари.

— Нет, они воспримут это как нудную обязанность, — решительно возразила Клара.

— Но, предположим, они увидят друг в друге родную душу. Это сведет их вместе.

— Нам нельзя их знакомить, — сказала Клара.

— Конечно, разумеется, нам с тобой нельзя. Но, может быть, доверить это Ане?

— Она не справится, — ответила Клара.

— Что же нам придумать, чтобы исчезнуть с места событий? — задумалась Хилари.

— Знаю. Мы напьемся, — глаза Клары засияли.

— Сейчас? — встревожилась Хилари.

— Нет, дурилка, на приеме.

— Прошу прощения… Ты сейчас сказала, что мы напьемся на том самом приеме, из-за которого у нас уже несколько недель сердце обливается кровью? Напьемся? Ты ведь именно так сказала?

— Не по-настоящему. Не “напьемся-напьемся”. Просто притворимся.

Хилари допила вино.

— Думаешь, это хорошая идея — притворяться пьяными на нашем великолепном, образцово-показательном мероприятии? Перед людьми вроде Фрэнка Энниса и всем больничным правлением. А ведь еще будет кто-то от министерства здравоохранения. Кардиологи. Журналисты. Клара, ты совсем с ума сошла.

— Никто не увидит, — весело сказала Клара. — Все будут думать, что мы трезвы. И только Ник с Кларой “поймут”, что мы напились.

Хилари подозвала официанта.

— Можно нам еще одну бутылку “Пино Гриджио”? Дела приняли скверный оборот.

Линда была довольна вечером. Клара вела себя очень мило, в конце даже извлекла из шкафа бутылку “Куантро” и четыре маленькие рюмки. Она отлично справилась со звонком Алана и рассказывала смешные истории.

Будь она такой все время, дома, пожалуй, даже можно было бы жить. Странно, что ее так заинтересовал музыкальный магазин. Ну да, Линду попросили заняться отделом джаза. Клара удивилась и долго ее расспрашивала. И даже чудовищный Герри очень вовремя взялся за мытье посуды, когда мама, то есть Клара, захотела рассказать дочерям, что папа их любит. Может, и правда любит, на свой безумный лад.

— Ник, ты же знаешь про большой прием, который мы устраиваем в клинике? — спросила Хилари.

— Конечно, ма. Разве ты говоришь еще хоть о чем-нибудь в последнее время?

— Это важно. Прости, что замучила тебя.

— Нет, все отлично. Мне просто интересно, почему эта твоя Клара не проявляет к вашему приему больше интереса. Предполагается ведь, что это ее мероприятие, так?

— О нет, она по-своему работает над ним, — сказала Хилари.

— Она тебе нравится? Как человек?

— Я не слишком хорошо ее знаю. Она профессионал, это точно, — ответила Хилари, стараясь не думать, что предает подругу.

— Ага, как гуннский вождь Аттила, — ухмыльнулся Ник.

— Примерно.

— Так что ты хотела сказать мне поводу приема? — спросил Ник.

— О, ничего особенного.

— Мам! Что такое?

— Просто хотела напомнить дату и попросить тебя о маленьком одолжении.

— Только скажи.

Какой же он хороший мальчик. Она уже ненавидела всю задуманную интригу.

— Ну, на приеме мне придется много общаться, выпить бокал то с одним собеседником, то с другим. Мне нельзя брать машину, и я подумала… Ник, может, ты приедешь и заберешь меня часов в девять?

— Конечно, приеду, — добродушно ответил он.

— Мне будет очень, очень приятно, — сказала Хилари.

— Приеду и заберу, только не пойму, в чем проблема? Почему не вызвать такси?

— Можно, но тогда у меня будет несколько одинокий и грустный вид. Хочу, чтобы меня забрал мой чудесный сын.

— Хорошо, ма.

— Я не помешаю твоей личной жизни? Ты не собирался на какое-нибудь свидание?

— Ты же меня знаешь, ма. Меня поймает только очень расторопная девушка, — рассмеялся он.

— Нет, серьезно. Все мы надеемся встретить хорошего человека. Я не хочу тебе мешать.

— Ты не мешаешь, ма. Никогда не мешала. Может, я не из тех парней, с кем девушки хотят оставаться надолго.

— Ну, это мы посмотрим, — сказала Хилари.

— Ади, нам нужно что-нибудь сделать к Клариному приему? — спросила Линда.

— А что мы можем сделать? — задумалась Ади.

— Ну, как-то поддержать ее. Для нее это жутко важно, как я выяснила на собственной шкуре.

— Распродажу пирожных она тебе простила.

— Знаю. Просто я хочу как-то помочь. Может, мы с тобой поработаем у них официантками? Сэкономим ей денег?

— Давай ее спросим, — сказала Ади.

Клара отказалась от предложения дочерей. Она поблагодарила их, но объяснила, что будет слишком нервной и раздраженной.

— Боюсь, что предстану перед вами не в лучшей форме, — извинилась она.

— Но мы и не видим тебя никогда “в лучшей форме”, — сказала Линда, возможно, чересчур искренне. — В том смысле, что ты вечно сходишь с ума и бесишься по пустякам, но это ничего, мы привыкли.

Что-то в лице матери заставило ее поспешно добавить:

— В смысле, мы, конечно, тоже не идеальны. Вот Ади — плакса, и с головой у нее не в порядке, а я… ну, а я бываю такая бестолковая.

Положение не то чтобы было полностью исправлено, как надеялась Линда. Но, слава богу, Клара не обиделась. На самом деле, похоже, самокритичность Линды тронула и удивила ее.

— Спасибо вам огромное за предложение помощи, девочки. Если в ближайшее время что-то появится, я к вам обращусь, — заверила она. — Но вообще-то у меня помощники в очередь стоят.

Разумеется, без Хилари весь проект давно погиб бы, но об этом Клара сознательно умолчала. Очень важно, чтобы Линда не узнала, насколько тесная дружба связывает Клару с Хилари.

В день приема все в клинике были сами не свои от волнения. В одном углу кабинета Лавандер выставили столы для вина, прохладительных напитков и кофе, а в другом — еще один стол для еды. Вдоль стены в ряд стояли стулья на случай, если кому-то нужно будет присесть. Все двери были распахнуты. Оборудование Джонни старательно убрали подальше, но схемы, диаграммы и расписание тренировок развесили по стенам у всех на виду. Процедурные кабинеты превратились в удобные гардеробные с вешалками для пальто. Две девушки из соседней школы будут принимать одежду и выдавать гостям цветные номерки.

Желающих поработать на приеме оказалось огромное количество: прошел слух, что среди гостей будут две поп-звезды, известный актер и несколько популярных телеведущих.

Также пригласили всех пациентов и сотрудников.

— Что нам придется делать? — подозрительно спросила миссис Рейли.

Все знали, что будет делать миссис Рейли. Она примется рассказывать, что состояние ее сердца улучшилось исключительно благодаря личному вмешательству какого-то святого, и раздавать листовки о целительных силах указанного святого. Клинике не достанется ни слова похвалы. Но нельзя же попросить миссис Рейли остаться дома. К счастью, она сама решила, что на вечер приема у нее есть дела поважнее.

— Должно быть, Пресвятая Матерь объяснила Господу Нашему, что миссис Рейли лучше не приходить в клинику, — весело сказала Аня.

Клара и Хилари переглянулись. Они частенько шутили, что чудесные набожные поляки, приехавшие в Ирландию, оказали всем огромную услугу: на их фоне ирландский католицизм выглядит современным и либеральным. Но на этот раз они промолчали, только серьезно покивали в ответ.

Другие пациенты окажут больше поддержки. Джуди Мерфи расскажет, как клиника помогает тем, кто хочет жить независимо и получить контроль над болезнью. Или вот чудесная женщина Нора Данн с пестрыми волосами и горящими глазами — к ее мужу Айдену вернулось желание жить. Она сделает им блестящую рекламу, особенно учитывая, что она “новообращенная”, со всем прилагающимся пылом. Когда у ее любимого мужа случился инфаркт, она была совершенно уверена, что их жизнь кончена, а теперь эта пара казалась бессмертной.

Даже Лар с его навязчивым желанием заставить каждого ежедневно узнавать новое будет достойным посланцем их миссии. Лар был невыносимо жизнерадостным человеком. Если его спрашивали, как дела, он всегда отвечал, что здоров как бык, а про сердечную недостаточностью болтают слишком много ерунды. Все, что нужно, — это взять болезнь в свои руки. Даже если бы клиника решила нанять профессионального специалиста по пиару, лучше Лара никого не нашлось бы.

Аня крупным аккуратным почерком заполнила для всех именные бейджики: зеленые для пациентов, красные для сотрудников и желтые для приглашенных лекторов.

— А ты сама? — удивленно спросила Клара.

— О, я пока недостойна бейджика, — сказала Аня. — Что я скажу, если меня будут расспрашивать про клинику?

— Больше, чем многие. Сейчас же заполни бейджик для себя, Аня, или это сделаю я!

— Клара, вы очень добры.

— Да, еще у Джонни есть друг, фотограф, он будет нас фотографировать перед началом, так что все сотрудники должны быть в бейджиках. Мы распечатаем такой снимок для каждого и, если карточка нам понравится, повесим ее на стену. — Клара была полна энтузиазма.

— Я пошлю фотографию Мамусе, моей маме. Она будет очень мной гордиться, ведь я — часть команды.

Клара сглотнула. В этой девушке было что-то такое, из-за чего ее хотелось защищать и одновременно становилось стыдно. Большинству людей жизнь дала настолько больше, чем Ане, и при этом они не испытывали благодарности. По случаю приема Клара купила новый жакет из кремовой парчи с красной отделкой. Жакет сидел на ней идеально. Она еще раз сходила в парикмахерскую к Кики и теперь выглядела просто великолепно. Перед выходом из дома она устроила дефиле на кухне.

— Твоя машина теперь тебя недостойна. Ты должна выпорхнуть из лимузина! — восхитилась Ади.

— Знаете, вы выглядите лет на сорок с небольшим, — восторженно прокомментировал Герри.

— Мне и есть лет сорок с небольшим, Герри.

— Как будто вам едва-едва исполнилось сорок, даже меньше… — Его голос становился все тише и тише.

— Ты собираешься на охоту, Клара? — с интересом спросила Линда.

— Прошу прощения?

— Ну, ты собираешься сегодня охотиться на какого-то мужика?

— Нет. Я буду охотиться и на мужчин, и на женщин. Мне нужно признание и поддержка работы, которую я считаю важной.

— Но ты так расфуфырилась! — сказала Линда.

— Мне нужно попытаться продать нашу идею успешным людям, они слушать не станут, если я подойду к ним в домашней кофте, с крысиными хвостиками на голове и еще какой-нибудь наволочке сверху!

Она настолько отличалась от описанного образа, что девочки от души расхохотались.

— Ах да, Линда, знаешь, что меня на самом деле порадует? Если я разволнуюсь и выпью слишком много вина, сможешь приехать забрать меня?

— Конечно, — сказала Линда. — Только не налакайся прямо сейчас, испортишь впечатление.

— Хорошо, постараюсь не… э-э-э… налакаться.

Клара уехала в клинику.

— Не стоило мне говорить, что она выглядит на сорок с небольшим, — сказал Герри.

— Нет, милый, все в порядке. Она тебя правильно поняла, — утешила его Ади.

Линда закатила глаза, но промолчала. Ради любви люди совершают совершенно чудовищные поступки. А ведь у Ади был свой мозг. Когда-то давно.

Все сотрудники собрались вместе.

Друг Джонни, Маут Манган, оказался доброжелательным человеком и большим профессионалом. Он понимал, что фотография делается для всех участников сегодняшнего мероприятия. Поэтому он расположил персонал так, чтобы люди ростом пониже оказались на ступеньках. Они будут выглядеть равными — ведь именно этого хотели организаторы.

Маут попросил посмотреть за его левое плечо, как будто там происходит что-то потрясающее, и хором сказать: “Пиво!” Просьба всех рассмешила, и он немедленно их сфотографировал. Затем он попросил их сказать: “Сочувствие” — и принять более серьезный вид. На этом с групповой фотографией закончили. Маут убрал штатив и достал другую камеру, чтобы снимать знаменитостей.

— Вы работаете на свадьбах? — шепотом спросил Маута Деклан.

— Мне отлично удаются свадьбы, — ответил Маут Манган. — Весь официоз у меня укладывается ровно в восемь минут!

— Официоз? — озадаченно уточнил Деклан.

— Ну, знаете: “Невеста”, “Жених и невеста”, “Жених, невеста и свидетели”, “Родители невесты”, “Его родители”, “Все родители”. Если нет разводов, повторных браков и вторых семей, все очень просто и быстро. — Он вопросительно посмотрел на Деклана.

— Нет, ничего такого.

— Потом я иду к гостям и работаю в толпе, а в конце отдаю вам обзорный лист, чтобы вы выбрали, какие кадры вам нравятся, и по вашему желанию выкладываю фотографии на сайт. А когда у вас? Когда свадьба?

— Мы пока не назначили дату, — с легким сожалением ответил Деклан.

— Ну, лучше вашей девушке думать быстрее, — заметил практичный Маут. — У меня в ближайшие полтора года не так уж много свободных суббот.

Гости собирались. Сотрудники, которых легко можно было узнать по красным бейджикам, представлялись гостям. Фрэнк Эннис с удивлением отметил масштабность приема.

— А для меня есть красный бейджик? — спросил он Барбару.

— Предполагаю, что нет, мистер Эннис, вы ведь представляете только больницу, правда? Вы же не работаете в клинике, — сказала Барбара.

— И даже не являетесь нашим другом. — Голос Клары звучал очень сладко.

— Вы прекрасно выглядите сегодня, доктор Кейси, — сказал он.

— На вас тоже приятно посмотреть, Фрэнк. Симпатичный галстук. Супруга выбирала?

— К сожалению, доктор Кейси, супруги мне Бог не дал, — ответил он.

— Хотите сказать, вы свободны? — спросила она, изображая преувеличенное оживление. — О господи, интересно, сколько одиноких дам, которые будут здесь сегодня вечером, в курсе положения дел?

— Я не говорил, что я свободен, — громко ответил он.

Хилари прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться вслух.

Бобби Уолш приехал с женой и сыном. Карл толкал отцовское инвалидное кресло. Цепкий взгляд миссис Уолш с некоторым удивлением исследовал открытую планировку клиники. Когда она увидела хорошо знакомые каждому лица, ее собственное лицо еще больше вытянулось. Ведь это же?.. А та женщина — телевизионная знаменитость! Что она здесь делает? Известный бизнесмен беседует с актером… Как эта мегера, босс местной клиники, умудрилась собрать такое общество? Надо признать, сегодня раздражительная Клара Кейси выглядела необыкновенно хорошо. Возможно, сделала подтяжку. Розмари Уолш пожалела, что не подошла серьезнее к выбору наряда. Она не предполагала, что мероприятие окажется таким… изысканным.

Увидев неподалеку полячку Аню, из больничной обслуги, она сняла пальто и протянула ей.

— Проследите, чтобы оно оказалось на вешалке, — сказала она.

Это увидела Клара.

— Рада вас видеть, миссис Уолш. Вы ищете гардероб, да? Он там, дальше по коридору.

— Я думала… — начала Розмари Уолш.

— Да, я тоже думала, что указатель легко читается, но, очевидно, ошиблась. В следующий раз сделаем табличку покрупнее. Пойдем, Аня, я хочу, чтобы ты представила меня отцу Флинну.

Они ушли, а Розмари Уолш так и осталась стоять. Она еще никогда в жизни не была так взбешена.

Звучали короткие, деловые доклады. Фрэнк Эннис, настоявший, разумеется, на том, чтобы ему дали слово, говорил на удивление хорошо. Он даже вполне доброжелательно отозвался о клинике и ее первоклассном директоре, докторе Кейси.

Когда с формальностями было покончено, а вечер пошел своим чередом, Клара позвонила Линде.

— Прости, милая, это Клара.

— И ты надралась! — Линда с гордостью продемонстрировала умение точно описать ситуацию.

— Я бы так не сказала, но ведь мы, безнадежные алкоголики, никогда так не говорим. В общем, думаю, за руль мне садиться не стоит.

— Хорошо, мне сейчас приехать?

— Да. Зайдешь, выпьешь с нами бокал вина.

— Как вообще все проходит? — вовремя вспомнила о вежливости Линда.

— Изумительно. Вот увидишь, как прекрасно мы все устроили, — добавила она.

— Судя по твоему голосу, не так уж ты и надралась, — ворчливо сказала Линда.

— Ну, ты же знаешь, как это бывает. На мне вся ответственность.

— Сейчас пойду на автобус, — пообещала Линда.

— Поймай такси. Ты же не захочешь вся такая нарядная ехать на автобусе. Поймай такси, я заплачу.

— Ой, так что, мне тоже наряжаться?

— Ну, я же тебя знаю, в джинсах ты не поедешь, — ответила Клара.

Она не решилась сказать больше, иначе Линда заподозрила бы неладное. Но Клара неплохо знала свою дочь. Скорее всего, нескольких намеков окажется вполне достаточно.

Клара представила Бобби человеку, который когда-то играл в регби за ирландскую сборную, между ними завязался оживленный разговор. Аня увлеченно общалась с сыном Бобби, Карлом. Розмари Уолш стояла в стороне, раздраженно поджав губы. Она очень напоминала Кларе кого-то. Внезапно Клара поняла. Лицо Розмари Уолш сейчас представляло точную копию лица ее собственной матери. Готова осудить кого и что угодно — и жаждет это сделать.

Мать Клары не пришла. Ее пригласили, но она сказала, что играет в бридж: нельзя же ожидать, что она будет сопереживать каждому безнадежному предприятию, затеянному ее дочерью. Какое счастье, что мамы здесь нет.

Счастьем было бы также, если бы Розмари Уолш немедленно забрала свое пальто из гардероба и ушла. Но чудес не бывает.

Клара приклеила на лицо улыбку и представила Розмари банковскому менеджеру.

— Разумеется, у вас-то никогда не было проблем с сердцем? — галантно уточнил он. Именно так и стоило общаться с Розмари, и Клара решила усилить эффект:

— Муж миссис Уолш гораздо ее старше, он наш пациент, и ему в клинике стало значительно лучше. Познакомившись с нами, он ни дня не провел в больнице. Он всячески нас поддерживает. Сегодня он тоже здесь, вон он, а рядом его сын.

Рассказ Клары произвел впечатление на менеджера, да и у Розмари стал менее остервенелый вид.

Затем Клара представила добродушного священника приглашенному миллионеру, предварительно предупредив отца Флинна, что не стоит весь капитал миллионера использовать на нужды социального центра.

Мероприятие шло даже лучше, чем она смела надеяться.

Первым приехал Ник. Клара увидела, как он здоровается с матерью, и волевым усилием заставила себя остаться на месте, как бы ни хотелось ей познакомиться с мальчиком. Хилари принесла ему бокал вина и представила паре коллег. Высокий, уверенный в себе юноша чувствовал себя среди незнакомых людей как дома. Окажется ли он подходящей парой для ее беспокойной Линды?

Вошла Линда. Клара наблюдала, как дочь с любопытством оглядывается. Вечеринка имела огромный успех. Клара испытала приступ гордости: есть что показать дочери-критиканке! Распродажа пирожных — ну да, конечно!

Хилари повела Ника в кабинет физиотерапии к Джонни, так что Клара направилась в ту же сторону с Линдой.

— Ты просто должна увидеть, какие чудесные учебные планы развешаны у него в кабинете, — сказала она. — Я постараюсь не слишком затягивать экскурсию.

— Ты отлично скрываешь признаки опьянения, — проворчала Линда. — Я думала, ты уже давно на четвереньках.

Клара беззаботно помахала бокалом вина. Это был ее первый бокал за вечер, но Линде не нужно знать подробностей.

— Боюсь, я давно уже приняла больше положенного, — посетовала она. — Но я рада, что способна внятно разговаривать. Мне нужно пообщаться еще с парой человек.

— Я тебя не тороплю, Клара, — весело ответила Линда. По крайней мере, мать не придется нести в машину.

Она была рада, что надела черно-белое шелковое платье, которое ей очень шло. А чудовищно неудобные туфли смотрелись с ним просто великолепно. Кеды она забросила в багажник, выйдя из машины. В туфлях вести машину она бы просто не смогла. Линда принялась рассматривать гостей. Пару лиц она точно видела по телевизору. И этих политиков она тоже знала. О боже, зачем она назвала мамино мероприятие распродажей пирожных? Интересно, где бродит чудовище по имени Фрэнк, которого так ненавидит мама. А еще хотелось бы познакомиться с унылым польским ангелом — маленькой трудоголичкой, воплощением всех желаний Клары.

Симпатичный юноша на другом конце комнаты рассматривал учебные планы. Бейджика на нем не было. Должно быть, гость, как и она сама. Линде показалось, что когда она вошла, он бросил на нее восхищенный взгляд. Но нет, хватит воображать. Обычно она не вызывала большого интереса, люди просто мимоходом оценивали длинноногую девушку. Все ее проблемы происходили оттого, что ей слишком часто чудилось восхищение там, где его и в помине не было.

В конце концов, их по поручению Клары познакомила Фиона.

— Просто скажи: это Ник Хики, а это Линда Кейси. Пожалуйста, Фиона, ну же!

— Но почему не вы, не Хилари?

— Я тебе расскажу, но потом мне придется тебя убить. Так что лучше просто иди и познакомь их, — настоятельно посоветовала Клара.

— О-о-о-о, кажется, кто-то занимается сводничеством? Что же, скоро речь пойдет о двух свадьбах? — пошутила Фиона.

— Если ты еще раз скажешь нечто в этом духе, хотя бы просто намекнешь, я положу тебя на кушетку в кабинете, профессионально удалю тебе сердце и пересажу кому-нибудь еще. — Голос Клары звучал так выразительно, что Фиона отшатнулась.

— Да. Конечно, я поняла вас.

— Разговор окончен, и его никогда не было, — сказала Клара.

— Какой разговор? Клара, прошу прощения, но у меня есть еще пара дел.

Фиона поспешила в кабинет Джонни, чтобы выполнить поручение.

Кларина дочь была прекрасна. Ей определенно не нужна помощь матери в поисках парня. А что касается Ника — этот легкий, добродушный юноша тоже как-то не ассоциировался с “последним шансом”. Но что поделать, миссия есть миссия.

— Я приехала за матерью, потому что она напилась, — сказала Линда.

— Пожалуй, что и я тоже. Вот совпадение! — рассмеялся он.

— А кто твоя пьяная мать? — спросила Линда.

— Хилари Хики. Помощник директора.

— А моя — Клара Кейси, — проворчала она.

— О, большой босс! — протянул он. — Понятно.

— Впрочем, она выглядит вполне трезвой. — Линда приготовилась защищаться. Она не хотела, чтобы этот “помощник директора” решила, будто Клара — алкоголик.

— Да, но в наше время всегда лучше подстраховаться, — одобрительно сказал он.

— Ты работаешь в клинике?

— Не то чтобы, — печально ответил Ник. — Я понятия не имел, сколько они тут сделали. Должен сказать, это произвело на меня впечатление.

— На меня тоже, — призналась Линда.

Он так и не рассказал пока, чем занимается. Ну, не страшно. Вообще-то она ненавидит людей, которые с ходу загоняют тебя в свою классификацию соответственно профессии. Ее бывший парень, Саймон, говорил, что, познакомившись, нужно сразу же спрашивать, чем человек зарабатывает на жизнь, чтобы не тратить время на бездарей и неудачников. Но ведь это Саймон. Не то чтобы она хотела принимать его за образец.

Ник оказался славным парнем. В конце концов он сам рассказал, кем работает. Он пожаловался, что маловато двигается, так как преподает музыку, а это работа сидячая, и еще играет в клубе, там тоже приходится сидеть, только иногда встаешь, чтобы сыграть в душном, жарком зале.

Линда сказала, что работает в музыкальном магазине, и описала, где он находится.

— Великолепное место, — ответил Ник. — Они ведь открывают совершенно новый джазовый отдел.

— И я за него отвечаю, — гордо сказала Линда.

— Не может быть! — Ник очень впечатлился.

— Да, у меня уже есть одна полка — Каунт Бейси, Дьюк Эллингтон и Майлс Дэвис, и мне выдали средства на пополнение коллекции.

— Ты заведешь Арти Шоу и Бенни Гудмена? — спросил он.

— Разумеется. Я собиралась еще добавить джазисток. Ну, там, Билли Холидей, Эллу…

— И Лену! — воскликнул он. — Много Лены Хорн.

— О да, да. Лена — моя любимица. “Больше, чем ты знаешь”.

— А я обожаю “Наконец-то любовь”, — сказал Ник. Гости уже расходились. Клара и Хилари, якобы напившиеся матери, подглядывали из-за двери.

Линда и Ник ничего не замечали.

Две заговорщицы лишь слегка ускорили развитие событий. Теперь нужно было отойти и наблюдать, затаив дыхание. И никогда, никогда в жизни, сколько бы эта жизнь ни продлилась, не признаваться в своей маленькой затее двум юным фанатам джаза, погрузившимся в собственный мир прямо посреди кабинета физиотерапии Джонни.