Серебряная сказка

1

Когда плавят серебро, оно становится розовым. Сначала светится бледным светом, а потом наливается малиновым. Кусочек металла нагревают и нагревают, его края становятся мягкими и вязкими, текут как воск. А потом сверху рождается капля. И неясно, какая сила приводит ее в движение, но она вращается вокруг своей оси, как маленький ртутный торнадо, и становится немного страшно. Из этой капли появляется идеальная сфера. Наверное, миллиарды лет назад что-то подобное происходило с планетами…

И всегда мучает выбор: а стоит ли? Получится ли что-то превосходящее эту примитивную, но совершенную красоту?

Вопрос ювелира…

А потом только, если решился, из податливого металла можно творить. Хорошо – это когда не тоскуешь по утраченной гладкой простоте.

Золотистые солнечные струи медленно поднимались по бархатным плечам Денизы. Мягкие лучики робко дотронулись до ее нежных губ, погладили подбородок и скулы. Она улыбалась во сне, совсем по-детски, беззащитно и радостно. Тонкие изящные руки обхватывали рыжую подушку, словно самое большое сокровище в мире. Левая нога свешивалась с дивана, похожего на огромную пухлую ладонь, обтянутую шерстяной перчаткой. Смятое одеяло уже давно покоилось на полу. Уютно обставленная маленькая студия, выдержанная в бежевых тонах, напоминала большую шкатулку, отделанную велюром. Толстый ковер, огромные, похожие на плюшевых медведей кресла, светло-коричневые шторы и деревянная мебель наполняли помещение уютом. Здесь хорошо было наслаждаться покоем и теплом долгими осенними сумерками. Но солнце настойчиво и нетерпеливо, да и глупо было бы ожидать другого: весенний полдень уже вступил в свои права.

Лучик добрался до ее глаз, и веки затрепетали.

Черт… Уже утро? Странно. Я ведь только-только закрыла глаза, подумала Дениза и взглянула на часы. Сфокусировать зрение вот так сразу было нелегко. И неприятно: беспощадный циферблат показывал двенадцать часов дня. Обычно она вставала рано, но сегодня суббота и можно было чуть-чуть полениться. Хотя очень жалко, что ночь прошла неуловимо быстро, как одно мгновение. Так иногда бывает со сном. Ты закрыл глаза, открыл – и уже наступило утро.

Сегодня ничто не испортит мне настроения! Сегодня я отдохну и почувствую себя наконец белым человеком, пообещала себе Дениза. С этого обещания начинался каждый уик-энд.

Дениза встала и отправилась умываться. По пути ей встретилось зеркало, она попыталась обойти его таким образом, чтобы не увидеть своего отражения. Увы, этого не получилось. Со вздохом Дениза кивнула своему отражению.

М-да… Не очень здорово выглядишь, Дени. Из зеркала на нее смотрела красивая, высокая девушка в розовой ночной рубашке. С темными кругами под глазами. Глаза были яркие карие, но некоторые приметы ночного образа жизни не добавляли им прелести.

Пышные каштановые волосы, красивые стройные ноги… Все это могло сделать Денизу суперпривлекательной, но ужасная сутулость и вечно втянутая в плечи шея портили все впечатление. Она печально вздохнула и не без труда распрямилась. Плечи, грудь и шея теперь болели даже по утрам. Все время приходилось работать сидя, склонившись над раскаленной проволокой, придавая украшению нужную форму или собирая его части вместе.

Вот и сейчас от боли на несколько секунд перехватило дыхание. Будет тут и сутулость, и все остальное. И чего только Дениза ни пробовала: особую гимнастику, специальный эластичный пояс, даже ходила к психологу. Но ни первое, ни второе, ни третье ей не помогло. Гимнастику через неделю она забросила, пояс забывала носить, а психолог вообще посоветовал ей бросить своего парня и сменить образ жизни.

Дениза ему, конечно, нагрубила тогда, хотя в общем он был прав и почти что озвучил ее желания. Наверняка проблема была в том, что в этих желаниях Дениза себе не признавалась. Ее утомила жизнь с постоянным ощущением, что вот-вот должно произойти нечто важное. Предчувствие события, которое перевернет все, после которого начнется новая, может не лучшая, но совсем другая жизнь, сопровождало ее всегда. Все изменится тогда. Неизвестно каким образом, но обязательно изменится. И вот только волшебное «завтра» никак не наступало, а менять что-то самой не хватало духу.

Да и зачем? В Кройдоне, маленьком городке к югу от Лондона, все спокойно и в принципе благополучно.

К черту размышления! Если все время думать о жизни, можно в один прекрасный день забыть причесаться! Сегодня суббота, выходной. Солнечно. В такой день здорово погулять со своим парнем по парку, а вечером сходить в ресторан или на танцпол. Но Билл не появлялся в пятницу, и что-то подсказывало Денизе, что он будет занят и сегодня. Вопрос «занят чем» лучше не задавать. Что для Билла окажется на этот раз важнее, чем она? Скорее всего, какая-нибудь поэтическая тусовка. Может, все к лучшему, в последнее время стало невозможно выслушивать разглагольствования о том, что люди еще не доросли до его музыки и поэзии. Может, это и эгоизм, но когда твой мужчина пять лет не может найти нормальную работу и постоянно берет у тебя деньги в долг, начинаешь… мм… немножко злиться.

Хватит. Значит, так. Пойду погуляю, потом куплю какой-нибудь новый фильм, приготовлю вкусный ужин, позвоню Джоан. Поболтаем. Вот кто по-настоящему ценит меня… Резкий звук телефонного звонка застал ее врасплох. С зубной щеткой в руке она пробежалась через всю студию, как ни странно ничего не задев, и подняла трубку.

– Алло! – В ее голосе прозвучала легкая досада.

– Дени, любимая, здравствуй, – прозвучал в трубке голос Билла.

По опыту Дениза знала, что он разговаривает так, когда хочет попросить денег в долг. Дениза вздохнула, будто спрашивая небеса, за что ей все это. Пропела сладко, слишком, пожалуй, сладко:

– Здравствуй, любимый. Ты где? – Ей стало любопытно, подтвердятся ли ее подозрения.

– Я… у Батэна, пишем новую песню. – Билл явно нервничал. В трубке были слышны музыка и женские голоса.

– А что это там за шум? – Дениза так привыкла к его вранью, что давно уже перестала обижаться.

– Это музыка, родная, просто музыка, – сказал Билл еще более нервно. – Послушай, у меня к тебе необычайно важное дело. Сделаешь мне одолжение? Один мой приятель, тоже музыкант, оказался в очень щекотливой ситуации… – Билл на секунду запнулся, потому что совсем рядом с ним раздались веселые вопли.

– Сколько?! – В голосе Денизы явственно послышались отзвуки разыгравшейся где-то неподалеку грозы.

– Малыш, ты… – Слова Билла звучали натянуто, как будто он делал над собой усилие, чтобы говорить. Так бывает, например, если человек сильно расстроен. Сбит с толку. Ошарашен. Оскорблен.

Дениза молчала.

– Не нужно меня в чем-то таком подозревать! Я надеялся, что ты меня поймешь, поддержишь, ведь это важно! А ты… Ладно, я уже жалею, что позвонил. Не стоит тебя ни о чем просить…

Разговор, как старая телега, легко въезжал в пробитую колею. Обычно именно после слов «не буду ни о чем просить» Дениза со слезами на глазах, раздираемая чувством вины и жалости к неудавшемуся музыканту, раскаивалась и уверяла, что ни за что не подведет его. И благодарна за доверие. И он может попросить ее о чем угодно. Как близкого друга.

На сей раз Дениза упрямо молчала.

Билл тоже замолчал. Как ей показалось – немного вопросительно.

– Ну… Что ты делаешь после обеда? – робко спросил Билл, прокашлявшись.

– Сплю.

– Сходим в кино?

– Знаешь, дорогой, у меня нет денег. Заказчик, скотина, задерживает, – со скрытым вызовом проговорила Дениза. И вправду, сколько можно самой за все платить?!

– Ну… Я попозже позвоню, малыш! – Билл ретировался, не дождавшись ответа.

Что и требовалось доказать, сказала себе Дениза. Опять я выиграла. Другая Дениза где-то внутри зло грызла кулак.

Она и Билл встречались с последнего класса школы. Собственно, за восемь лет, которые прошли с тех пор, ни один из них ничего существенно не добился. Билл остался несостоявшимся музыкантом. Дениза – не особенно успешным ювелиром. Редкая специальность для девушки. Она сама придумывала ювелирные украшения, создавала эскизы, а потом воплощала их в металле. В маленькой мастерской в северном углу студии рождались удивительные вещи: браслеты и серьги, броши и диадемы… Фотографиями в рамках вишневого цвета была увешана одна из огромных стен студии. Эксклюзивная ручная работа ценилась очень дорого, но, к сожалению, и покупатели на нее находились нечасто. Поэтому приходилось подрабатывать реставратором, восстанавливая музейные экспонаты, фамильные драгоценности и прочие древности. Билл называл это ремеслом, укоряя Денизу за то, что она делает красивые вещи на потребу богатых людей. И это не искусство совсем, настоящее искусство живет в сердцах людей. Вот поэтому он пишет свои удивительные песни. Билл ее не признавал. Когда они заговаривали о ее ювелирной работе, Билл всегда раздражался или засыпал. Зато о своем песенном даре мог говорить часами. Воистину, двум талантам тяжелее сойтись, чем двум посредственностям, и с героями трудно чистить картошку.

Так и жили.

Кройдон очень славный городок. Маленький кусочек старой Англии совсем рядом с сумасшедшим Лондоном. Дениза долго не могла решить: остаться здесь или же перебраться в столицу. Город мал, и здесь скучно, но не все ли равно, если ты художник и самое главное внутри тебя?

К тому же здесь корни. Отец Денизы, Эдвард Глайдинг, из древнего, но обнищавшего аристократического рода, и единственное, что досталось ему в память от былого величия, это обостренное чувство собственного достоинства и особняк на окраине Кройдона. Там живут родители Денизы. Но, хотя дом очень приличных размеров, она предпочла жить отдельно. Настоящий художник не должен жить там, где все состоит из мелочей и оценок. Только для твоего блага тебе расскажут, как правильно одеваться, ходить, есть и пить, вести себя… И будто бы ничего нет важнее, чем слушаться людей с большим жизненным опытом. На все остальное найдется осуждающий родительский взгляд и фразочка типа: «Моя дочка так бы себя не вела».

– Вот оно, насилие воспитанием! – назидательно сказала себе Дениза, в очередной раз проходя мимо зеркала.

И все равно это будет хороший день. Даже отличный день. Несмотря ни на что. Ни на кого.

Дениза подошла к окну и раздвинула шторы. Комната озарилась солнечным светом. Этот свет был особым. Весенним и радостным, с зеленоватым оттенком. Она не удержалась от искушения и открыла одну из створок. Прохладный ветер обдал ее лицо свежим потоком. Настроение стремительно улучшалось. Дениза выглянула из окна и вздохнула полной грудью.

В провинциальных городах есть свои плюсы. Например, в них много зелени.

– Здравствуйте, Дениза. – Пожилая женщина из дома напротив помахала ей рукой.

– Здравствуйте, миссис Уолс. – Она выдавила улыбку и торопливо закрыла окно.

В провинциальных городах есть и свои минусы. Все друг друга знают и все друг другу рассказывают…

Надеюсь, эта старая сплетница не расскажет моей матери, что я стояла у окна в одной ночной рубашке!

Дениза открыла платяной шкаф и с недовольной гримасой осмотрела свой гардероб. Больше половины вещей ей подарила мама. Хорошая, добротная, практичная одежда. В общем, носить ее не доставляло никакого удовольствия. Дениза постоянно просила перестать покупать вещи без нее. Но, несмотря на эти просьбы, время от времени получала в подарок от мамы клетчатую юбку по щиколотки со словами типа: я бы сама носила, но моя талия уже не та. Чего стоили те полусапожки с тупыми носами! По виду они напоминали боевые машины на гусеничном ходу и были почти такими же пуленепробиваемыми. Вот уже два года они пылились в дальнем углу гардеробной на почетной вечной стоянке.

Мама, я люблю тебя, но сколько можно покупать вещи для себя и дарить их мне? Тем, что Дениза выбирала сама, она очень гордилась. Нет ничего чудеснее, чем поехать в Лондон и там купить что-нибудь не практичное, не добротное, но дорогое и поразительно красивое. Вот эта черная блестящая блузка, расклешенная юбка чуть ниже колена и полупрозрачная шаль делали Денизу похожей на порыв ночного ветра.

Она сделала несколько танцевальных па, кружась по студии с шалью в руках.

Впрочем, Биллу всегда не нравился этот наряд. Они с матерью как будто сговорились. Их взгляды на то, как должна одеваться Дениза, были абсолютно одинаковы, притом что во всех остальных вопросах это были два абсолютно разных человека. Стоило Денизе одеться сексуально или вызывающе, как ее парень погружался в свое обычное злобно-обиженное и молчаливое состояние. Он мог не разговаривать с ней часами или говорить мелкие гадости и нарочито ласково общаться со всеми остальными. Однако сам он одевался очень экстравагантно, чересчур ярко и порой откровенно нелепо, вплетал в свои волосы красные и зеленые шнурочки, украшал запястья и щиколотки разноцветными веревочками. Психолог сказал ей, что не уверенные в себе мужчины часто не дают своим женщинам свободно и сексуально одеваться. Они постоянно следят, чтобы женщина ничем не выделялась, и таким образом самоутверждаются за ее счет.

Сегодня я буду самой красивой. К черту береты, да здравствуют прически!

Она закалывала волосы, напевая что-то веселое, и одновременно следила за плитой. Там в медной джезве неторопливо закипал кофе. На голове получалось нечто пышное и красивое, кофейный запах щекотал ноздри – день начинался великолепно.

Белая блузка и черная жилетка, вот что мне нужно. Дениза с воодушевлением закопалась в недра своего гардероба. Одеваясь и собирая сумочку, она время от времени подбегала к столику, где стояла фарфоровая чашечка с кофе и блюдце с пастилой. Не самый полезный завтрак, но ее душе так хотелось праздника.

Через двадцать пять минут Дениза, одетая в черные классические брюки, плащ и изящные сапожки на высоком каблуке, вышла из своего дома. Она распрямила сутулые плечи и в очередной раз дала себе обещание следить за осанкой. Вольный весенний ветер кружил голову, полы плаща и обрывки вчерашних газет на мостовой. Каблуки цокали, спина была ровной, на лице застыло величественное выражение лица. Рядом с домом располагался небольшой магазинчик. Дениза планировала купить там все ингредиенты будущего ужина. Но она чувствовала себя красивой, и ей нужна была восхищенная публика, поэтому она изменила направление и пошла в другую сторону, к городскому супермаркету, который находился достаточно далеко.

Ей нравились супермаркеты. Там было много света, ярких цветов, музыки и гомонящих людей. Здесь даже заводили знакомства. И любой самый банальный поход за овощами мог превратиться в увлекательное путешествие. Как славно катить корзинку, покачивая бедрами, ощущать на себе посторонние взгляды и чувствовать мужское внимание. Вот и сейчас она заметила реакцию двух молодых людей, стоявших у прилавка с консервированными фруктами.

Спокойно, Дениза, нужно сосредоточиться на покупках. Ее светящееся от хорошего настроения лицо было чуть напряженным: спина и плечи, насильно удерживаемые в ровном состоянии, уже болели.

– Милая, что ты здесь делаешь? – За ее спиной стоял Билл и всем своим видом выражал недовольство.

В этот момент Дениза стояла у витрины с морепродуктами и держала в руке пачку дорогущих тигровых креветок. Она почему-то почувствовала себя школьницей, прогуливающей уроки: ведь сказала ему, что у нее нет денег, а сама накупила всяких деликатесов.

Ну и что! Раз в неделю я могу себе позволить маленький праздник. Она упрямо сжала губы и в упор посмотрела на него.

– А ты что тут делаешь, Билл? – Нападение – лучшая защита.

– Я… Пришел с другом купить что-нибудь на обед. – Он нервно теребил желто-зеленую расту, вплетенную в его не очень чистые волосы. Он был очень высок, но не широк в плечах и сутул. Светлые длинные волосы, красивое богемное лицо. Борода в стиле испанского дворянина дополняла его одухотворенный образ. – Мы так устали, работая над последней песней. – Первый испуг прошел, и эта фраза уже звучала откровенно вызывающе.

– А, понятно. – Голос Денизы стал не таким уверенным.

Внутри росло чувство вины. Он работает даже в выходные, а она бегает тут, наслаждаясь чужим вниманием. Другая Дениза уже выпустила когти самокритики. Девушки, у которых есть парни, не ведут себя подобным образом.

– Билли, что ты там застрял? Нас все уже заждались, наверное! Нужно купить еще пива… – Голос Эдмонда, лучшего друга Билла, смолк, когда он увидел Денизу.

– Здравствуй. – Прозвучало это откровенно растерянно.

– Здравствуй, Эдди. Как воскресная тусовка? Хорошо веселитесь? – Она говорила все это, глядя прямо в глаза Биллу.

На лице того сначала появилась досада, которая сменилась вызывающим выражением.

– Видишь, до чего ты меня довела. Из-за этого вечного недовольства я уже вынужден тебе лгать. Я что, раз в неделю не могу позволить себе отдохнуть с теми, кто меня понимает?!

Отсюда явно следовало, что она, Дениза, его не понимает.

– Я пойду… Вы тут сами разбирайтесь. – Эдди развернулся и стремглав покатил свою тележку по направлению к кассе.

На глазах у Денизы выступили слезы. В одну секунду повернуть дело так, словно это она виновата во всем, мог только Билл. Она развернулась и, с отвращением бросив креветки на полку, пошла прочь.

Настроение бесповоротно испортилось. Без всякой радости взяв последние продукты, она остановилась в отделе алкоголя. Немного подумав, положила в корзинку бутылку красного вина. Мне нужно выпить. Что-то не так. Да все не так. Я с Биллом восемь лет. Я работаю с металлом восемь лет. Ни счастья, ни признания.

Когда она добралась до дома, изрядно похолодало. Ей предстояло сделать два звонка, маме и подруге. В первом случае нужно обсудить обед в воскресенье, во втором – ужин в субботу, то есть сегодня. Кругом одна еда. Это что, ключевая составляющая человеческого счастья? Она сняла сапог с правой ноги и возилась со вторым, когда зазвонил телефон. Молния никак не хотела открываться.

– Алло. – Дениза проскакала на одной ноге через студию и взяла трубку.

– Привет, милая моя. – Мамин голос звучал напряженно.

– Здравствуй, мама. – Дениза все-таки справилась с молнией и облегченно вздохнула.

– Дениза… Ты ничего не забыла? – Это прозвучало с еще большим нажимом.

– Да, мам, я все помню. Воскресный обед и все такое, – сказала Дениза несколько раздраженно.

– Вот и прекрасно! Мы очень соскучились. Я приготовлю твою любимую индейку.

Радостный голос матери вызвал в Денизе чувство вины. Зря я так резко с ней разговариваю. Она по мне скучает и думает постоянно, а я о них с отцом часто забываю. Надо купить им маленькие подарки.

– Как у тебя с деньгами? – спросила мама сочувственно.

– Не очень. Но пока есть, – неосторожно ответила Дениза.

– Вот видишь, милая, я была права! Тебе нужно бросать эту дурацкую студию и переезжать обратно к нам. Поверь мне, она сожрет все твои деньги. Наш дом пустует. Твой дом, Дениза. Мы скучаем по тебе. Да и тебе не будет так одиноко.

– Мама… Этот вопрос закрыт. Мне удобнее у себя. И это стоит не так дорого. О каком одиночестве ты говоришь? Я живу с парнем, – выпалила она и тут же пожалела об этом.

В трубке повисло обиженное молчание.

– Не сердись на меня, Денни, – наконец виновато произнесла мать.

– Мам, я люблю тебя! Ты тоже на меня не сердись. Я сегодня не с той ноги встала, – уже спокойным тоном ответила Дениза и мягко спросила: – И во сколько у нас обед? Предлагаю в два.

– Хорошо. В два в самый раз. Мы с папой тебя ждем.

Дениза попрощалась и набрала телефонный номер подруги.

– Привет, Джоан. Как твои дела?

– По-разному, дорогая, дела, дела… Но сегодня суббота, к черту их! Я испеку пирог и приду к тебе.

– В восемь жду тебя. Как раз успею прибраться и приготовить ужин. – Дениза попыталась вложить в последнюю фразу некую загадочность.

– А что у нас на ужин? – Джоан явно заинтересовалась. Это была старая игра. Одна подыгрывала другой.

– Пусть это останется тайной… покрытой мраком. – Дениза разулыбалась, и на душе у нее потеплело.

Они попрощались до вечера. Дениза лениво встала и снова улыбнулась своим мыслям. Все-таки Джоан удивительная. Как ей удается всегда меня согреть? Работает парикмахером. Клиенты даже по субботам, но всегда такая жизнерадостная! Всегда готова помочь, поддержать. Даже к психологу меня отправила тогда. Хорошая она. Здорово, что сегодня вечером мы будем вместе. Жаль, так и не взяла тигровые креветки, надо ее чем-то побаловать.

Угол студии, служивший кухней, был прекрасно оборудован. Дениза любила готовить и одновременно ненавидела это. Готовить каждый день утомительно и унизительно. Чувствуешь, словно жизнь уходит на какие-то мелочи. Обидно вдвойне, если этого никто не ценит. Другое дело творческий порыв! На плите горит огонь, продукты разложены на столе, готовится нечто изысканное, почти произведение искусства. Тогда начинаешь чувствовать себя средневековым алхимиком в лаборатории, продукты превращаются в ингредиенты. И ты уже не стряпаешь что-то на ужин по весьма неточному рецепту. Нет, в твоей кастрюле готовятся чудодейственные эликсиры!

Вот и сейчас Дениза почувствовала себя точно так же. Она зажгла газ, взяла большую никелированную кастрюлю и стала нарезать туда овощи. Джоан и Билл терпеть друг друга не могут. Она говорит, что он неудачник, который запудрил мне мозги. В чем-то она права. Наверное. Хотя мы оба друг другу пудрим мозги. Мне бывает с ним так хорошо. Но что у меня с ним общего? Мало, очень мало. С ним хорошо, когда нет никаких проблем, когда все гладко и ничего особенного не нужно. От него. Дениза достала из пакета свиные отбивные. Овощи уже весело тушились на огне. Блестящие ножи, рубиновое вино, блики вечернего солнца на стеклянном столике, очень уютно… Но все равно одиноко. Мама права, я одинока. Но эту пустоту не заполнить родительской любовью. Детство прошло. Возвращаться домой – значит просто закрывать глаза на то, что происходит. А ведь Билл еще несколько месяцев назад предложил выйти за него замуж. Но мне страшно. Он не изменится после свадьбы. Билл может просто сломаться от ответственности. Есть, конечно, шанс, что он станет серьезнее и ответственнее, но очень маленький. Я была бы полной дурой, если бы сделала на него ставку. Эти грустные размышления прервал звонок в дверь. Дениза побежала открывать. Ведь это может быть Билл. И какой-то шанс. Сердце стучало.

– Это я и мой пирог.

Голос Джоан из-за входной двери вернул Денизу к реальности. Так будет всегда. Он никогда не изменится. Придется меняться под него или… Мысль потонула в громких приветствиях Джоан, ворвавшейся в открытую дверь.