Сержио

Глава 8 Новый этап (смутан 523 круга Н.Э. — тревен 524 круга Н.Э.)

Очнулся я от неприятной тряски. С трудом разлепив глаза, увидел над собой полотняный полог. Палатка? А почему тогда трясет? Фургон! Я лежал в фургоне наемников. Резко почувствовал сильное головокружение и тошноту, очень хотелось пить, а тело невыносимо болело. Причем, кажется, что болело все: грудь, руки, голова….

Меня взяли в плен? Зачем? Или мы победили и меня везут свои? Ведь последнее, что я видел, это смерть одного из наемников. Надо как-то посмотреть, не привлекая к себе внимание. Однако сыграть в разведчика не получилось. На особенно большом ухабе фургон сильно тряхнуло, что отдалось болью во всем теле, и я непроизвольно застонал. Тут же надо мной нависло лицо нашего охотника.

— Ну что, очнулся? — заулыбался Красимир.

— Попить есть?

— Секунду! — засуетился охотник, доставая фляжку.

Я жадно приложился к спасительному сосуду, напился и снова откинулся на мешок, заменяющий мне подушку. Голова нещадно кружилась, как будто фургон был лодкой, попавшей в серьезный шторм. «Наверное сотрясение», — пришёл к очевидному выводу.

— Что случилось? Все наши живы? Девчонок спасли? — забросал вопросами Красимира.

— Все нормально. Девки рядом с фургоном верхом едут. А остальные за тобой в фургоне лежат… Живые! Не вскидывайся так. Ты сам, как один синяк сплошной. Если бы не твои доспехи, живым вряд ли бы остался.

— Кстати, насчет доспехов, — я тут же занервничал. — Мое оружие и доспехи собрали?

— Собрал я все, не волнуйся. И твое, и тех, кого ты убил. Да и все остальные трофеи.

— А сякэны? Ну, звездочки такие железные, которыми я махаратшца убил?

— Собрал все, что нашел. Двенадцать штук.

— Это все. Слава предкам! — я испытал искреннее облегчение. — Как Милош с сыновьями? Как все прошло?

— Как я уже говорил, живы все, — начал рассказ Красимир. — Я, как вам сигнал подал, в лес ушел. Но не убежал, а привязав лошадь так, чтобы с дороги не было видно, взял лук и пошел к дороге.

— Решил посмотреть, как дело пойдет, — неопределенно махнув рукой, продолжил охотник. — Ты, когда смуглого воина с коня сбил, то на себя остальных отвлек. Они фургон бросили и тебя убивать поскакали. Твой смуглый наемник побарахтался немного, пытался рану зажать и кровь остановить, но бесполезно. Так кровью и истек около фургона.

— Ну, а Милош с сыновьями, как ты им говорил, на остальных троих кинулись. Но их увидели, к сожалению, до того, как они успели ударить. Один варниец против тебя остался, а им навстречу двое бросились: конный и пеший. Конный убил коня под Предрагом. При падении конь подмял под себя седока и сломал ему ноги. Он из боя сразу выбыл.

— Милош со старшим сыном схлестнулся с конным наемником, который сбил Предрага. Но справиться не могли. Пока они рубились, подоспел пеший. Он уже приготовился топором в спину Братислава поразить, но Милош увидел это и метнул в него копье. Попал прямо в живот. Проткнул насквозь. Сразу насмерть. Но этим конный наемник воспользовался и достал Милоша, сильно ногу ему разрубил.

— Милош с коня упал и сразу начал поясом ногу перетягивать. Он опытный воин. Один у нас такой в деревне, ничего не скажешь. А кровь хлестала так, что, если бы промедлил, — смерть. Братислав один ничего не мог поделать со своим соперником. Милош хотел помочь, но смог только подняться на ноги, шагнул к ним и рухнул на землю без памяти. Сильно много крови ушло. Наемник же, что против Братислава остался, сбил его с коня и топором два раза в грудь достал.

— Тут увидел, что ты своего противника добил и сразу к тебе бросился… Ну, а я к нему. Вы вдвоем только на ногах остались. Немного не успел. Он раньше до тебя добрался, чем я до него. Хорошо, что ты его почувствовал и уклоняться стал еще когда спиной к нему стоял. Тебе по шлему вскользь досталось. А потом, еще успел наруч подставить под удар… Ну, а тут я уже подоспел. Башку ему прострелил.

— Да-а-а, повезло нам, — протянул я. — Ведь мы на них неожиданно напали. Все преимущество на нашей стороне было. А все равно, чуть не погибли все.

— А без везения никак. Хоть на охоте, хоть вот в бою.

— Точно. Спасибо тебе, Красимир, что не бросил нас. Помог.

— Ладно. Не будем об этом. Как получилось, так получилось, — закончил свой рассказ охотник. — Короче, как я твоему башку прострелил, сразу кинулся наших смотреть и помощь оказывать. Как могу, конечно. Девки, вон, помогали.

— К счастью, все живы оказались. Предрагу лубки наложил. Братислава с Милошем перевязал, чтобы кровью не истекли. Тебе на грудь тугую повязку сделал, у тебя, скорее всего, ребра треснуты. Ну, и ушибов сильных по всему телу много. Надо отлежаться хорошо.

— А как девчата?

— А что им, дурам, будет? Вон рядом с фургоном едут. Ревут.

— Что ты так на них накинулся, Красимир? Они-то чем виноваты?

— Чем виноваты?! А кто к этим гадам утром вышел? Кровь молодая заиграла. Вот и доигрались! Вот очнется Милош, я им не завидую. Выдаст им по первое число. А за мать их Снежану вообще молчу. Она их дома прибьет.

— Да, вот еще что хотел рассказать, — продолжил охотник. — Тела убитых наемников и лошадей я дальше в лес оттащил. Ну, по паре коней цеплял и волок. Чтобы с дороги не было видно. Там их зверье быстро раздерет так, что и костей не останется. А добычу всю собрал и разложил, как следует. Я ведь с пониманием. Мне Милош много, что рассказывал о своей жизни в наемниках. Так что, я знаю: что с бою взято, то свято.

— Получается, одного Милош убил, одного я и двух ты. Я их вещи по кучкам и разложил. Лошадей на три больше у нас стало. У нас было пять лошадей, а у наемников шесть. По одной верховой и две фургон тащат. Под Предрагом лошадь убили и у двоих наемников. Так что, теперь у нас лошадей — восемь штук. В фургоне ничего, кроме Брины и Эмы, не было. Ну, еще немного посуды. Остальное все с трупов снял. Тебе один конь положен, тот, что у смуглого был.

— Это махаратшец. Такие на Этерре только там живут, — улыбнулся я Красимиру.

— А-а-а, ясно. Далеко же он забрался. Так я продолжу? Из общих трофеев только фургон с двумя лошадьми получается и посуда ихняя. Милош очнется, решим, что с ними делать. Остальное — тем, кто убил. Тебе — конь махаратшца, ну да, я говорил уже. У второго своего соперника коня ты убил, извини.

— Да все нормально, я помню. Продолжай.

— Ага… Так значит: конь, два седла и сбруи, доспехи махаратшца с металлическим шлемом и одного варнийца с кожаным шлемом, их одежда…

— Ты и одежду снял?

— Конечно!..боевой топорик, сабля, кинжал, круглый щит и щит-баклер, композитный лук и тул со стрелами, копье и пять сулиц в специальном туле, аркан. В кошелях двух твоих наемников было девять сиклов серебром, три сикла и сорок два асса медью. Также с них снял две серебряные цепочки и два кольца, тоже серебряных, без камушков.

— Хорошо. Прими еще раз мою благодарность, Красимир. А теперь я немного посплю, что-то я себя чувствую не очень хорошо.

— Конечно, конечно. Отдыхай…

В следующий раз я очнулся от громкого разговора. Приподнявшись со своего ложа, увидел в проеме фургона обеих дочек хозяина харчевни. А сам Милош, еще серый от потери крови, ругал их почем зря. Предраг сидел, прислонившись спиной к борту фургона, а Братислав так и лежал на своей лежанке, замотанный окровавленными бинтами. Но было видно, что он в сознании. Красимир по-прежнему сидел на месте кучера.

— Привет всей честной компании! — поздоровался со всеми. — А здесь умирающих с голоду кормят?

Народ заулыбался, но Красимир ответил, что может дать только попить. Поесть было нечего. Я чувствовал себя гораздо лучше. По всей видимости, биофаги исправно трудились над моим организмом, пока я «отдыхал».

— Ты потерпи, Сержио, еще немного. Нам до деревни не больше двух часов пути осталось. Там у тебя в котомке немного еды было, но извини, мы ее подъели, — повинился охотник.

— Да правильно сделали. А сколько я в отключке был?

— Мы чуть в стороне от места боя на ночевку останавливались. Ты же помнишь, что дело уже к вечеру шло? Потом, сразу с рассветом домой отправились. Сейчас полдень уже минул. Самый разгар дня.

— Ясно, — у меня по-прежнему кружилась голова и ощущалась общая слабость. — Я тогда еще поваляюсь.

— Да уж, тебе сейчас скакать верхом явно не ко времени, — отозвался Милош.

Я снова незаметно заснул и очнулся уже в своей комнате в доме деда Васила. Откинув одеяло, медленно приподнялся, но комната закружилась, и я снова присел на кровать. Все-таки слабость пока ощущалась. За стенкой часто зашлепали по полу босые ножки и ко мне в комнату, как маленький вихрь, влетела Марийка. Она молча подбежала и обняла меня за шею. Через минуту в комнату заглянула и Цветелина.

— Доброе утро, — радостно улыбнулась она. — Как ты себя чувствуешь?

— Как себя чувствую? — шутливо зарычал в ответ.

— Если меня сейчас не покормят, я сначала съем эту маленькую вкусную девочку, — я схватил счастливо завизжавшую Марийку. — А следом и ее маму! Деда Васила не буду. Он не вкусный… Старый и костлявый.

— Кто тама старый и костлявый, щучьи серьги? — показался в дверях дед Васил.

Все облегченно рассмеялись, радуясь, что в этот раз беда прошла стороной. Затем Цветелина принесла глиняный горшок с горячим мясным бульоном, на поверхности которого плавали янтарные кружки жира. Ухватив гигантский кусок ароматного хлеба и деревянную ложку, я накинулся на это варево, как лев на поросенка. И желудок своим громким урчанием, полностью поддерживал меня в этом вопросе. Бульон на вкус оказался великолепным. Он не был жирным, но был густым, ароматным и горячим. В нем попадались куски нежного куриного мяса, кусочки вареных яиц, пластики лука, чеснока и еще каких-то овощей.

— Я Бульонный Барабек! — я удовлетворенно откинулся на кровати, с сожалением отставив пустой горшок.

— Кто-кто? — засмеялась Цветелина.

— Да был такой проглот, — туманно пояснил ей. — Товарищ Робин Бобин… Я бы еще такой же горшок с бульоном уничтожил. Есть?

— Нет, Сержио. Нельзя на голодный желудок сразу столько кушать. В обед еще принесу. Уже что-нибудь посытнее.

— А сейчас утро?

— Да. И к тебе зайти Милош с Красимиром хотели. Можно?

— Конечно. Нам надо с ними поговорить.

— Тогда ты отдыхай пока. А я за ними схожу. Не заснешь?

— Не, выспался на неделю вперед.

И Цветелина вышла из комнаты. Я лежал на кровати и думал. Вот я и первую кровь в этом мире пустил. Две мои первые жертвы. Но, как и в том мире, я не был либерастическим толерастом, так и здесь, похоже, остался тем же человеком, что и был. Мне было абсолютно не жаль этих подонков. Совесть безразлично молчала и не тянула на перекресток рвать на голове волосы и каяться.

Никогда в жизни я не поднимал руку на ребенка или женщину. Но готов был убить таких вот негодяев еще раз. И если надо — еще. Я считаю, что закон не должен защищать преступников, как это было в моем прежнем мире. Закон должен защищать добропорядочных граждан и честных людей. А вот то, что я нестандартный попаданец, было искренне жаль. Не мог я, как положено нормальному попаданцу, пластать врагов на строганину десятками. Не мог, после любого ранения, вскакивать бодрой неваляшкой. Обидно. Досадно… Но ладно. Хотя! Биофаги-то во мне работают или нет?! В соседней комнате снова затопали и в комнату, здороваясь, ввалились Милош и Красимир. Милош сильно хромал.

— Тоже всем доброго дня. Давайте, лучше в большую комнату выйдем и у стола присядем, — предложил им. — Здесь не больно удобно.

— А ты сможешь? Как твое самочувствие? — спросил охотник.

— Да выйду потихоньку. А самочувствие улучшается. Правда, голова кружится еще и грудь болит — не вздохнуть.

Они вышли в большую комнату и расселись на лавках у стола. Там уже сидел хозяин дома.

— Не помешаю? — поинтересовался Васил.

— Конечно, нет, — успокоил я его. — Даже хорошо, деда, что ты дома.

Видно было, что Васил очень доволен.

— Сержио, спасибо тебе, — начал разговор Милош. — Ты единственный в деревне, кто согласился идти отбивать моих дочек. Я тебе очень благодарен.

Я не стал ничего из себя строить и просто кивнул в ответ.

— Как сыновья себя чувствуют? — поинтересовался у него.

— Десислава, травница наша, сыновей смотрела. Говорит, Братислав жить будет, но лечить долго придется. Ему ребра прорубили. Чудом легкие не задело, — ответил хозяин деревенской харчевни. — И Предраг ходить будет. Красимир удачно кости составил и лубки наложил. Переделывать не пришлось.

— Ну и слава предкам! — присоединился к разговору Васил. — Пусть поправляются.

— Спасибо. Мы вот что хотели обсудить, — продолжил Милош. — Как общая добыча, что еще не поделили, осталось два коня и фургон. Ну, там еще посуды немного. Что с ними делать будем?

— А я еще жетоны наемников собрал, — вставил Красимир. — Те, что они на груди носят. Не стал пока выбрасывать.

— Покажи. Что за жетоны? — попросил его.

Охотник достал из мешочка на поясе четыре жетона и положил на стол. Я внимательно их рассмотрел. Это были медные прямоугольные пластинки, сантиметров десять шириной. В левом углу, на всю высоту жетона, было выбито изображение скалящейся собачьей головы. Правее в три строки была выбита надпись: «Варнийская гильдия наемников». Еще правее была выбита цифра. На каждом жетоне — разная. Наверное, личный номер.

— Эти жетоны оставлять нельзя, — жестко сказал Красимиру. — Выброси их куда-нибудь в реку. Также нельзя оставлять фургон. И продавать его нельзя. Пожадничаем, можем пожалеть. Если их кто-нибудь узнает, разберутся что произошло и повесят нас рядком на дереве. За шею.

— Да, мы понимаем, — согласно закивал охотник.

— Фургон надо или сжечь, или разобрать на запчасти. И с народом в деревне поговорить. Надо забыть, что к нам вообще эти наемники заезжали. То, что касается моей доли… Милош, у меня к тебе три просьбы, — обратился уже к хозяину харчевни. — Пусть мой конь, тот, что от махаратшца остался, у тебя в стойле побудет до тревеня, вместо погибшего коня Предрага? Вместе с твоими лошадьми? И мне больше ничего не надо. Ну и я был бы очень благодарен, если ты меня немного потренируешь в работе с копьем. И третье, помоги оценить ту добычу, что я после боя взял?

— Не вопрос, Сержио, — согласился Милош. — Для тебя все сделаю.

Мы еще немного поговорили и разошлись. А я решил заняться приведением в порядок своих доспехов и оружия. Подшлемник и стеганку вывесил на солнце, чтобы они хорошенько просохли. Потом приготовил немного песка в бадейке, кипу ветоши и те приспособления для ухода за оружием, что захватил с собой с Земли. Вынес все свое снаряжение из дома и, удобно усевшись на крылечке, занялся своими вещами.

Весь свой доспех просто хорошо протер ветошью. С тем металлом, из которого он был сделан, ржавчина ему еще долго не грозила. А вот железный шлем, доставшийся от махаратшца, надо было чистить. И я приложил немало сил, чтобы с помощью песка довести этот шлем до блеска. Теперь у него был вполне товарный вид.

Также я почистил наконечники сулиц и копья, кинжал, саблю и топор. Затем заточил их грубым точильным камнем. Проверил и почистил седла и конскую сбрую, оба щита, тулы для стрел и сулиц, доспехи убитых наемников. Но, конечно, больше всего времени уделил шашке и вакидзаси.

Мне очень нравилось хорошее оружие, а мои клинки были очень хороши. И я по-настоящему влюбился в них. И темная сталь шашки, и матовая глубина вакидзаси просто магически действовали на меня. Когда я покупал шашку, мне продемонстрировали, что я приобретаю. Клинок мог согнуться, не ломаясь, вплоть до прямого угла и был остер как бритва.

Дотемна я затачивал и полировал оба клинка, не жалея ни взятых с собой специальных салфеток, ни порошка из камня Учико, ни специального масла. Да, пополнять расходуемые материалы мне придется уже местными аналогами. Но даже когда закончится запас «из прошлой жизни», то своим клинкам я и здесь найду самое лучшее.

Я находился на постельном режиме еще около десяти дней. Симптомы сотрясения мозга и отбитые ребра зажили уже через день. Спасибо биофагам! Но не хотелось это демонстрировать окружающим и пришлось симулировать болезнь. Первое время ко мне часто заходили Милош и члены его семьи. Просто проведать, а иногда и угостить чем-нибудь вкусненьким. Но постепенно жизнь потекла как обычно. Через десятицу, я занялся рыбалкой. Позже, когда продемонстрировал всем свое выздоровление, я возобновил ежедневные тренировки и стал участвовать в общественных работах.

От своей части трофеев избавился следующим образом. Лавочнику Саву продал чуть дешевле той оценки, что дал Милош: щит-баклер, боевой топор, саблю, кинжал, тул для лука и 30 стрел. Всего за тридцать два сикла и тридцать ассов. Теперь в погребе у деда Васила, вместе с герметично упакованными оружием и доспехами, также лежал мешочек с ценностями, в котором я сложил: остаток серебра с Земли стоимостью в сорок пять сиклов, деньги, что были у «моих» наемников и за их проданное вооружение: сорок четыре сикла и семьдесят два асса, а также две цепочки и два кольца из серебра.

Композитный лук я продать не смог. Он оказался очень дорогим и был оценен Милошем минимум в четыре ауриса[37]. Его я отдал Василу и Цветелине, чтобы они продали его позже, а деньги использовали во благо семьи. Василу же ушел и аркан махаратшца. В деревенском хозяйстве любой веревке дело найдется. А пользоваться им я все равно не умею. Также отдал им для тех же целей: одежду убитых наемников (мне она была мала), седло и сбрую с убитого мной коня, две сулицы, оба кожаных доспеха, стальной шлем махаратшца и кожаный варнийца. Все это Васил легко продал, взяв за все шестьдесят сиклов. Это были очень большие деньги для деревни.

Теперь семья Васила смогла купить себе всю нужную одежду и на лето, и на зиму. И даже на вырост Марийке. О заготовке продуктов и говорить нечего. Забили и сарай, и погреб. Да и пивка попить могли себе позволить периодически. Как-то незаметно у Цветелины появился ухажер — вдовый сапожник Зоран. Его жена Сребренка, умерла в тот же год, когда погиб муж Цветелины. У Зорана остались две дочки-погодки Радойка и Вишня, пяти и шести лет. Кажется, Зоран и Цветелина друг другу нравились, и дело шло к свадьбе.

Стоит напомнить, что у меня появилось своё средство передвижения: вороной с маслянистым отливом конь шести лет, оставшийся в наследство от махаратшца. Красивый, гордый, любвеобильный и немного капризный. Милош смеялся и рассказывал, что он у него ни одну кобылу не обделил своим вниманием, а теперь и на него стал странно поглядывать. «Так что, Сержио, забирай его скорее», — хохотал трактирщик. Я назвал своего жеребца — Князь. Старался как можно чаще приходить к нему, чтобы подружиться. Приносил то морковку, то яблоко, то соленую горбушку хлеба. Выгуливал его. Иногда сам купал и чистил. И потихоньку отношения стали налаживаться, Князь стал видеть во мне своего хозяина.

Частенько я раздумывал: а сколько мне надо было-бы работать обычным крестьянином, чтобы заработать столько, сколько с боя взял за один раз? Ой, долго-о-о! Хотя и убить легко могли. Удача в тот раз на нашей стороне была. Но, все-таки, стезя воина была для меня более привлекательна. Я в этом уже не сомневался и готовился весной уйти в Кравос. Вооружение у меня было полностью готово. Учитывая то, что принес «из прошлой жизни» и что не стал продавать из добычи: седло и сбруя на Князя, удобное двухметровое копье, круглый щит, тул с пятью сулицами, бацинет «Волчьи ребра» с бармицей, бахтерец, поножи, наручи, подшлемник и стеганка, шашка, вакидзаси и двенадцать сякэнов.

Оставшееся время до намеченного мной срока отъезда пролетело незаметно. Не успел оглянуться, а на дворе стоял тревен. Нападений на деревню, слава предкам, не было. Свой день рождения я отмечать не стал. А Зоран с Цветелиной запланировали свадьбу после уборки урожая осенью. Так что, текли обычные будни, которые ничем не запомнились. Работа, тренировки с оружием и без, прогулки с Князем, вот все, что происходило в те полгода, что прошли после памятного боя с наемниками — похитителями Брины и Эмы.

Милош, как и обещал, потренировал меня в работе с копьем и щитом. Не сказать, что я почувствовал себя профессионалом во владении этим оружием. Но действовал достаточно уверенно, что верхом, что в пешем порядке. Кстати сказать, выйти против копья с шашкой, а лучше с вакидзаси, для меня теперь не было большой проблемой. Я понял, что в таком случае главное, это как можно быстрее сократить дистанцию и тогда копейщик — труп. И Милош показал пару трюков, как это лучше сделать. Ни с кем из парней в деревне я не сдружился, они относились ко мне с опаской и сторонились. Из девушек тоже близко ни с кем не сошелся. Ну да, об этом уже говорилось. «Кому расскажи из старых друзей, ржать будут надо мной, как кони, — с усмешкой подумал об этой ситуации. — Ну и ладно».

Сейчас Сержио стоял на пристани. Да, Сержио. За неполный год на Этерре, я уже отвык считать себя Сергеем Петровичем Камышевым. Я сейчас и ощущал себя молодым человеком, который собирается начать взрослую жизнь. А память о прошлой жизни считал очень полезным бонусом. Приятным бонусом, конечно, исключая те воспоминания, которые приносили мне боль.

Тяжелая деревенская работа и почти каждодневные тренировки укрепили мое тело. Я уже не был тем долговязым подростком, что выпрыгнул на лужайку из зеркала Смотрителя портала. На пристани стоял высокий, широкоплечий юноша, каждое движение которого выдавало скрытую силу. А одежда не могла скрыть литых плеч и развитых мышц. На мне была та одежда, которую я брал с собой с Земли. Сейчас она отлично сидела и неплохо сочетала в себе светлые и темные коричневые тона. Не портила общий ансамбль и темно-зеленая бандана.

За моей спиной покачивался большущий струг[38], метров тридцати длиной и шириной около восьми метров. Князь был с комфортом размещен на струге за специальной загородкой. Несколько отдельно, за такими же загородками, была размещена еще четверка лошадей. Рядом в мешках были уложены мои вещи, оружие, доспехи и отдельно — котомка с едой. Среди вещей рассмотреть можно было лишь древки копья и сулиц. Но я предусмотрительно снял с них наконечники и придраться было не к чему.

Напротив меня собралась целая толпа провожающих. Я не ожидал, что столько людей придёт меня проводить. Дед Васил, Цветелина, Марийка, которая как клещ вцепилась в мою ногу и не хотела отпускать. Вся семья Милоша, староста Атанас и Красимир. За несколько дней до этого, староста и Васил имели со мной серьезный разговор. Мне предложили осесть в деревне в доме деда Васила. Цветелина с дочкой все равно уходили к Зорану, а дом и подворье оставалось только на Васила. И если бы у меня в планах было прожить эту жизнь тихо и незаметно, то такая стартовая площадка меня бы устроила.

Но это было не в моем характере, и поэтому сейчас я стоял здесь на пристани. Ни семья Васила, ни староста не обиделись. Они прекрасно меня понимали. Более того, Атанас договорился, по случаю, со своим знакомым купцом, который шел с товаром на струге мимо Брезника. Меня должны были довезти до Кравоса вместе с конем и всеми вещами за четыре сикла. Уговорились, что я в уплату проезда отдам кольца и цепочки с убитых наемников и доплачу один сикл.

— Ну что, долгие проводы — лишние слезы? — я по очереди обнял всех провожавших. — Марийка, а ты сырость не разводи. Кто сказал, что мы больше не увидимся? Если буду недалеко от Брезника, обязательно вас приеду навестить. Не знаю, как сложится моя жизнь, но я вас не забуду. Благослови вас предки!

Я развернулся и взбежал по сходням. Струг величаво отчалил от берега и медленно набирая скорость, устремился вниз по течению Хеты. И пока виднелась деревня, я видел на пристани три маленькие человеческие фигурки: Васила, Цветелины и Марийки. Хета всего за несколько часов вынесла купеческий корабль в море, и только там пришлось ставить съемную мачту. К счастью ветер оказался попутным и, хоть и при небольшом волнении, до Кравоса мы добрались за два дня. Для молодого парня с необычно взрослым взглядом начинался новый этап его жизни на Этерре.