Сети Поднебесья

Глава 2

Элеонора и Сиг.

Рея Элеонора быстро просматривала кристаллы, когда в кабинет постучали. Нора, не задумываясь, позволила войти, но подняв глаза на визитера, окаменела.

Эль'Сигнорин вошел один, нарушая абсолютно все запреты и договоренности. Нора невольно попятилась назад, едва не споткнувшись о кресло. Они не виделись с принцем с момента появления Сили в семье Наследника. И сложно было сказать, кто из них двоих избегал встречи больше.

Принц поклонился и степенно проговорил форму приветствие Реи. Нора ничего не ответила, даже положенного по этикету.

— Нора, я к тебе по делу. — Сиг верно понимал молчание хозяйки кабинета, но все же продолжил. — Прошу, выслушай меня.

Рея Элеонора едва приметно вскинула брови — какие общие дела могут у них быть? Сиг достал пузырек, полный алой жидкости. Нора не смогла разжать губ, чтобы поблагодарить и не протянула руки, чтобы забрать пузырек. Сиг осторожно поставил его на стол.

— Мои поздравления, Рея. — Нора едва заметно качнула головой, Сиг вперил взгляд в пол. — Знаешь, я… Я ведь так и не… Не попросил прощения у тебя. За все эти годы я так и не смог придумать слов, способных… — Сиг прервался. — Все, что я скажу, только усугубит мою вину перед тобой.

Нора продолжила молчать.

— Не будь я сыном Владыки… В Поднебесном преступление такого рода карается смертью, мучительной и позорной.

Сиг тряхнул головой, видя холодную ярость в чертах Реи.

— Нора, я… Я здесь не за этим. Все это не важно, то есть. Рея, я никогда бы не пришел к тебе, не будь в этом крайней нужды. Знаешь, — Сиг сильно нервничал и теперь решал, с чего начать. — Конечно, знаешь…

Рея Элеонора Светлая явно теряла терпение от косноязычности принца, но Сиг так и не смог рассказать словами, он затеплил видение. В видении была Солео, такая, какой он помнил девушку на камнях разрушенного города.

— Ей нужна помощь. Нужна…забота… Рея, не важно, что для тебя значу я, или мои поступки, девчонке правда плохо, и Алион едва ли поможет! Мне кажется, что он просто ненавидит несчастную. — Сиг беспокойно одернул камзол. — А она. Она очень наивная, глупенькая и… Просто, просто взгляни на нее, если я не прав, то не вспоминай. Но… Элен, тебе ли не знать, что значит быть изгоем?

Так и не дождавшись ответа, Сиг пробормотал форму прощания и развернулся к двери.

— Сиг, — Неожиданно отозвалась Нора. — Отчего сам не пойдешь?

— Алион ни за что меня не пустит. — Начал Сиг и осекся, понимая, что лукавит. — Нора, я боюсь. Боюсь себя, а еще больше Лакориана. Поверь, я… я душу бы отдал ТОГДА, чтобы остановить дракона.

— Вот как? Во всем виноват Лакориан?

— Нет, Нора, разумеется, нет. Во всем виноват только я.

Сиг вышел, оставляя Нору наедине с мыслями.

Алион. Ночь Воспоминаний.

Алион направил весть в Небесный замок, но сам туда вернуться не спешил. Встречаться с племянницей он не хотел. История с погибшими сиротами потрясла его семью куда больше, чем могло привидеться Лорду-Протектору даже в самом дурном сне…

Крылан Алиона медленно летел по густому лесу, позволяя наезднику углубиться в мысли. Спор с младшим братом задел душу. Как бы он поступил на месте Сига? Глупый вопрос, глупый и наивный. Если кто и виноват… — то только он. Воспоминания утянули за собой.

«Молодая, еще мелкая листва пушилась нежно-зеленым сиянием вокруг узловатых ветвей. Крылан, почуяв возбуждение всадника, нёсся тенью между деревьев, едва различая дорогу. Ветки норовили сбить на землю, но крылан и его всадник ловко уворачивались от цепких лап леса.

Впереди показалась цель — лань с золотистой шкурой. Гибкая, стремительная… Азарт охотника взыграл с новой силой. «Еще чуть-чуть», — пронеслось в голове, когда всадник натягивал тетиву, целясь лани между лопаток. Лань будто почувствовала это и повернулась, желая взглянуть на убийцу лично. Темные глаза были полны отчаяния… Ожидания неминуемой смерти…

Взгляд поразил Алиона — будто это ему, а не Лани, попала между лопаток стрела. Юноша неловко дернулся, чуткий крылан ушел в штопор, наездник кубарем слетел на землю, вышибая дух.

Последним, что он увидел, был огромный мохнатый шмель, с жужжанием тяжеловеса, рассекавший эфир. Цветущий сумрак леса уступил полумраку комнаты, расступавшемуся под тусклыми лучами из крохотного оконца.

Незнакомка, чей образ пронизывал все детские фантазии, привычно плела нить. О чем она думала? Ему всегда так хотелось поймать её взгляд, но онаневидяще смотрела куда-то в стену. Она не молода, хоть все еще хороша собой. Мешковатая одежда делала полнее, а туго заплетённая коса прятала силу мягкой волны. Увы, платок скрывал и удивительный цвет, — ей не страшно седеть — густые волосы и без того белы.

И всякий раз ему до смерти хотелось увидеть ее глаза, немного раскосые, темные в полумраке комнаты. Он никогда не видел их на свету, в луче солнца. Для этого она должна выйти из светелки, но она не выходит. Будто пленница. Только вот княгиня не пленница.

— Алион! Демон тебя дери! Что ты там бормочешь? Какие еще глаза? Ты вообще жив? Что это было? — К упавшему юноше подбежал совсем молодой эльдар, из огненных.

Алион очнулся и первое, что он смог различить, были рыжие вихри и яркие серо-зеленые глазища.

— Глаза… ее глаза…, - пробормотал Алион.

— Всевышний! Ал, встать можешь? Лила, где ты там застряла?! — К рыжеволосому огневке подбежала девушка, как две капли воды похожая на брата. Только тоньше. Все в ней говорило о пленительной красоте юности: и нежный румянец на прозрачной светлой коже, и россыпь едва заметных веснушек, и лучистый взгляд из-под длинных темно-коричневых ресниц.

— Лим, что случилось? — От быстрого бега дыхание девушки сбилось.

— Да, Ал зазевался! Я видел, лань была в пяти метрах, Алион прицелился, и вдруг каааак дернет! Сам — кубарем, а добыча ускакала!

— Ал! — Лила обиженно надула губки. — Мы все утро ее загоняли!

— Прости, Лила, рука сорвалась. — Алион смущенно опустил глаза.

— Рука? У тебя? — девушка изобразила изумление.

— А что ты там говорил про глаза? — насмешливо переспросил огненный Лил. — «Ее глаза…»?

— Чьи глаза? — Алион притворился, что не понимает.

— Ты что-то плел о глазах, видимо, сильно ударился! Уж не о Лиле ли ты вздыхал?! — хохотнул огненный Лил.

— Ясно дело! — Возмутился Алион, а Лила фыркнула.

— Идти сможешь? — Участливо спросила Лила.

— Да, наверное, — Алион поднялся с земли, громко и пронзительно свистнул, через минуту на него почти что упал огромный зверь, удивительно похожий на летучую лисицу. — Тише, тише! Да, здесь я, здесь! Не бойся!

Крылан заластился к хозяину, явно чувствуя вину за падение. Юноша почесал за огромным ухом зверя.

— Ладно, делать нечего, надо возвращаться домой, нас заждались, — махнула рукой Лила. — Все равно лань ускакала…».

Лорд-протектор очнулся. Воспоминания отпустили мысли, но вернули к заброшенной усадьбе. От неожиданности он вздрогнул. Крылан, его старый союзник и друг, прилетел сюда по привычке, старой памяти…

Острая мысль снова кольнула Лорда… Кто же виноват?

Он посмотрел на двухэтажный особняк, много лет бывший ему домом. Темные окна зияли пустыми глазницами, мелкая расстекловка окон местами выпала, а карнизы и пороги поросли травой и мхом.

Не таким был дом его детства в воспоминаниях. Крупные капли дождя заставили гостя искать убежище в заброшенном жилище. Алион открыл незапертую дверь, почти ласково проведя по косяку рукой…

«Резиденция Аэлы и Эола, огненных эльдаров, располагалась прямо посреди леса, неподалеку от Врат в межмирье, или, как их здесь еще называли, Грани. Двухэтажный особняк — с широкими окнами, черепичной крышей, духом пирогов и звонким колокольчиком двери — всегда был рад даже самым внезапным гостям.

Кроме того, коттедж окружал чудесный яблоневый сад. Теплыми вечерами высокая трава сада отдавала пряный аромат, стоило только коснуться ее рукой. А по осени трава прятала душистые плоды яблонь.

Хозяева дома, Эол и Аэла, приходились, дедушке Алиона, Алерону Темному, старинными друзьями. В детстве Алион считал их дом своим, как и семью, в нем жившую — свой.

Он знал Аэлу и Эола с первых дней жизни, совсем еще коротенькой, в глазах вечных эльдаров. Аэла заменила ему мать. Теплая и ласковая, лесная дева была доброй эльдарийкой и не делала разницы между кровными детьми и «лесным подкидышем», как ласково любили называть внука Алерона Темного. Ее муж, Эол, считал, что чем больше друзей в его доме, тем лучше!

Рыжие эльдары, не в пример ветви Темных Старших, отличались легкостью характера, веселостью и крайним жизнелюбием. Быть может, эти черты и роднили лесную братию с его дедом, про которого говорили, что он должен был родиться огненным, да вот, Творец ошибся… Алерон был бы только рад сменить масть!

При одной мысли о дедушке на душе у Алиона всегда становилось теплее, дед был его лучшим другом. Именно на него когда-то легли тяготы ухода и о малыше, почти человеке, и его отце, тогда абсолютно больном и безумном… Но Алерон не видел в этом горя или заботы. Как «истинный» рыжий, он радовался: это же чудо — и сын, и внук живы, а тяготы — это необходимая часть счастья!

Так и сейчас, пока Алион досадовал на себя из-за неудачи на охоте, у рыжих эльдаров все уже было отлично! Юноша невольно позавидовал легкости бытия, присущей огненной ветви. Лим и Лила позабыли об упущенном олене и вовсю обсуждали планы на вечер. Домочадцы готовились к празднику — Весеннему пробуждению Озера.

Шумный гомон обеда сменился отдыхом перед торжеством. Лила музицировала у себя в комнате. Она умела неплохо петь и сегодня хотела показать талант на публике. Ее мать готовила для всех праздничную одежду. Младшие дети с криками носились по дому, играя в салки или жмурки. Лим ушел к крыланам, надо было почистить и украсить их к празднику.

Алион честно собирался присоединиться к другу, но почувствовал усталость, он на минуту присел на кровать и вперил взгляд в окно, очень боясь уснуть. Увы, ему, как молодому эльдару, тем более с примесью человеческой крови, крови Младших, сон был необходим.

Юноше часто бывало жаль тратить время на ерунду, вроде сна или отдыха, и он думал: «вот бы уметь, как отец… Лорд Алеон никогда не спит! Даже дедушка иногда спит, говорят, спит даже Владыка, а Лорд Алеон никогда».

Алион нечаянно смежил веки… И снова увидел себя летящим за легконогой ланью среди ветвей вечнозеленого леса. И снова показалось, что он падает. Только теперь он падал в сон.

И снова… взгляд темных, глубоких глаз. Взгляд-воспоминание.

Алион резко очнулся. Темнело. Юноша понял, что уснул. И снилась она. Алион потер виски, досадливо морщась мыслям: «Она…Опять Она!».

Отец не терпел даже мысли о ней. Однако, когда в Мире Младших умер конунг, ее конунг, Лорд Алеон не находил себе места. Он рычал и метался, как раненый зверь, но не покидал дома Эола и Аэлы, словно бы ожидая, готовясь к рывку, но не решаясь его сделать. Трудно представить, чтобы герой боев Разлома, молодой генерал Владыки Элладиэля Светлого, Лорд-Протектор Аэр’Дуна не мог на что-то решиться. Но Алион готов был поклясться, что так оно и было…

А потом вдруг ушел — Владыка велел вернуться к Бельму. Алион никак не мог забыть взгляда отца: как будто его отрывали от постели умирающего, не давая проститься. Но клятва есть клятва, а Слово эльдара нерушимо. Отец поклялся служить Владыке Элладиэлю всю Вечность, исполняя любую Волю монарха. Отчего-то Алион ненавидел в тот день и отца … и, к своему стыду, Светлого Владыку Элладиэля. Неужели нельзя было отказать?! Или хотя бы повременить? Алион, как, по всей вероятности, и его отец, тоже чувствовал страх Младшей. Хотел помочь, но не смел, не знал, как…Как помочь тому, кто добровольно согласился прыгнуть в Ад?

— Ты все еще дрыхнешь!? Давай, вставай! Все уже улетели! — Вернувшийся Лим по-дружески толкнул Алиона в бок.

— Что, без нас? — Не поверил Алион. — Чего ты меня не разбудил?!

Лим усмехнулся, все в доме знали слабость Алиона к сновИдению.

— Ха, да ты дрых без задних ног! Короче, не парься, о нас вообще забыли. Все были заняты Лилой. Она так дергалась: "ой, да ай!" Вроде, нормальная девчонка, а как дело доходит до пения…все! Как подменили! Все девчонки — дурные!

— Ну…Лила уж точно меньше других… — заметил Алион, потирая глаза и разгоняя так остатки дремы. Лила была их товарищем во всех шалостях и играх еще с раннего детства, детства Алиона — Лила и Лим были подростками уже много лет…

Когда Алион и Лим добрались до места, праздник был в самом разгаре. Вокруг огромного озера собралось такое количество огненных эльдаров, что от ярко-рыжих голов сумрак вечера расступался, как и от залихватского веселья. Лес звенел и гудел, словно улей диких пчел.

Алион отплясывал кадриль, когда чужое «воспоминание» поразило уже не во сне, а наяву. Сбившись, он едва не кубарем полетел с деревянного настила под шумный хохот огневок — все решили, что мальчишка перебрал хмеля.

Юный эльдар очнулся в траве. Пытаясь отдышаться, юноша смотрел в прозрачное, вечернее небо, где летали стрижи.

Воспоминание было таким отчетливым… явным. Он «увидел» поляну, полную крылатых фей, а сейчас, несмотря на грохочущую музыку и шум, слышал только стрижей.

Юноша крепко зажал уши руками, силясь выкинуть непрошенный образ из головы. И тут с остервенением понял, так больше продолжаться не может! Он пойдет к ней прямо сейчас! В конце концов, он имеет на это право.

Алион ушел с праздника, рассчитывая, что его никто не хватится. Отец, как всегда, был на передовой, воюя с Бельмом. Дед странствовал по мирам.

Старыми Вратами давно не пользовались, потому там не было пограничного кордона, кому нужен стоящий на отшибе Мир Младших с погибшими камнями?! В такие миры сложно добираться даже Перворожденному, что говорить об обычных эльдарах… Для них эта задача почти непосильна. Но сам Алион неожиданно легко преодолел Грань, прошел единственной тропой междумирье и очутился в зимнем лесу.

Он зябко поежился: в Поднебесном уже давно весна, а здесь балом правила зима. Впрочем, чего ожидать от мира без камней?

Алион снял амулет, свою единственную память о матери, полагая, что дальше придется идти по маятнику. В расчетах юноша не ошибся, хоть и поплутал немного по зимнему лесу. К утру он вышел к людям.

Тяжелый запах ударил в нос. Эльдара передернуло. «Они и правда пахнут как звери!», — Алион брезгливо скривился. Где здесь искать ее? Алион подошел к темным деревянным теремам, едва сдерживая тошноту.

Юный лазутчик позволил дозорным схватить себя. Разумеется, степняки ни слова не поняли на новоэльдарийском, но несколько раз произнесенное имя княгини, а точнее образ, старательно вкладываемый в скудоумные и темные головы, произвели некоторое впечатление. Алиона оставили ждать. Вскоре к нему спустился юноша, почти мальчик.

Тяжелый прямой взгляд заставил Алиона ответить на вызов.

Юноши пристально смотрели друг на друга, явно стремясь обнаружить уязвимые стороны. Алион был значительно выше, длиннее, но уступал в кости. Соперник был невысоким и плотно сбитым. Впрочем, небольшой рост компенсировался хорошим сложением. Черты лица отличала правильность и определенная строгость, темные глаза смотрели из-под густых золотисто-русых бровей. Алион удивился — степняк, как и эльдары, имел длинные косы, и даже в мутном свете чадящих факелов, волосы юноши отливали в цвет спелой пшеницы. Алеон поймал себя на мысли, что младшие могли бы считать его красивым.

Испуганные конвоиры Алиона что-то быстро тараторили на гортанном и незвучном языке, молодой конунг хмурился. Алион ухмыльнулся, в образах, рождаемых мыслями степняков, он легко узнал войско отца, некогда спускавшееся в мир Младших. Степняки явно жутко боялись внезапного гостя.

Алион снова повторил имя княгини, юный конунг вскинул брови и взглянул уже удивленно и несколько недобро. Однако, поразмыслив мгновение, велел что-то своим людям и ушел.

Через четверть часа он вернулся, конвой повел пленника вслед за конунгом. Алион хорошо чувствовал, как сердце отстукивало три удара на каждый шаг, и как ноги вдруг стали ватными, но упрямо шел вперед, сочтя свое состояние глупой детской блажью.

Наконец, они достигли светелки, так много раз являвшейся Алиону во снах. Он огляделся. Да, все было именно так, как ему и виделось: небольшая кровать занимала угол комнаты, сейчас там спала девочка, рядом стояла прялка и лучина с бадьей, пара сундуков дополняли очень скромный интерьер.

Княгиня стояла к Алиону спиной, ее белую косу привычно покрывал платок…

— Здравствуйте, госпожа. — Алион заговорил с ней на языке старого Излаима. Княгиня выдохнула и медленно повернулась. Почудилось, что выдох полон облегчения. Выходит, ждала она вовсе не его…

Алион с жадностью ждал, когда медленное движение будет окончено, и он сможет заглянуть в глаза. Темные? К странному удовольствию, он отметил, что глаза у мальчишки-конунга темнее и совсем не похожи на глаза матери. Может, они горчичные на свету? Или…такие как у него самого?

Княгиня тоже внимательно рассматривала гостя, потом вдруг очень властно сказала что-то степнякам. Алион догадался, что это был приказ, чтобы они вышли. Никто не осмелился ослушаться, даже юный конунг, хотя недовольство и изумление так и застыли на лице.

— Здравствуй, — как можно спокойней и холоднее произнесла княгиня, она, в отличии от степняков, мысленный барьер выстраивать умела. — Ты знаешь меня?

— Да, госпожа. — Алиона удивил и обидел такой прием, они же одни! Никто не видит и не слышит, а она…

— Зачем ты пришел? — Немного удивленно спросила княгиня. Алиона поразило то безразличие, с каким боролось её удивление. Внутри что-то зазвенело. Алион нахмурился, сглатывая тугую слюну. — Здесь эльф может найти только смерть, разве ты не знаешь об этом?

Алион вспыхнул от возмущения, слова оскорбили его. Он?! Здесь?! Да он дал схватить себя только для того, чтобы попасть в эту комнату! Что ему, эльдару, вонючие степняки?!

Его отец сделал все, чтобы трагедия не повторилась. Изнуряющими тренировками Алеон доводил сына, тогда еще совсем ребенка, до слез. Когда его просили остановиться, он только рычал в ответ: «Для жизни нет разницы — взрослый или ребенок». Алион подумал, что мог бы положить всех конвоиров вместе с их низкорослым конунгом одним ударом, близко не подошли бы! А она говорит ему о смерти!? Безумная.

— Захотел увидеть вас, госпожа. — Алион совладал со злостью в голосе, ответ прозвучал достаточно мягко, но княгиню обмануть не удалось. Едва заметная горькая усмешка пробежала по губам.

— Увидел? — продолжила княгиня.

— Да — чуть резче, чем того хотел произнес Алион, чувствуя, что едва справляется с накатившей обидой и злостью.

— Хорошо. Тогда уходи. Пока жив. У степняков личные счеты с твоим народом. — Она отвернулась, села к прялке и снова потянула бесконечную нить. Нить в душе Алиона натянулась до предела.

— И все? — Уже с вызовом спросил он, чувствуя, что голос дрогнул. А в голове все крутилось: «прав был отец, кругом прав!».

— Да, все. А что еще? — как можно ровнее произнесла княгиня.

С губ готовы были слететь самые страшные слова и обвинение, только вот, смысл? Она умерла…еще тогда.

Неожиданно пространство прорезало такое общее для всех языков слово, или оно прозвучало на новоэльдарийском?

— Мама, — испуганно пролепетала девочка, до того спавшая на кровати княгини. Слово острой иглой впились сознание: «мама», — сколько раз Алион мысленно обращался к ней так, и там, в его детских мечтах, она ласково отвечала?! Он почувствовал наворачивающиеся слезы и еще крепче сжал кулаки.

— Мама, кто это? — вцепившись глазами в незнакомца, спросила девочка. — Такой красивый! Он из сказок?

Девочка не умела прятать мысли, и Алион легко читал образы, даже не понимая языка.

— Да, малышка, он из сказок, — для кого из них двоих она сказала это на языке старого города?

— Вы правы, госпожа, я пойду. — Алион не смог сдержать слез, он зло отер их рукавом куртки.

Княгиня промолчала.

— Мама, мамочка, ты плачешь? — подняв ладошками лицо матери пролепетала девочка. Алион «видел» лицо княгини глазами девочки.

— Нет, детка, тебе показалось. — Княгиня быстро вытерла ладонью бегущие без остановки слезы и позвала стражу.

В комнату вошли конунг и конвоиры Алиона. Молодой конунг быстро загляну в лицо матери, но ничего не понял. Княгиня казалась безмятежно спокойной.

— Мой конунг, наш гость уже уходит, — ровно произнесла она сначала на новоэльдарийском, а потом и на языке степняков. — И… нам ничего не грозит, если юноша в целости доберется домой. Если же нет… Это будет последний час всех степняков.

Алион зло ухмыльнулся, все еще пытаясь успокоить дрожащие руки. Конунг с вызовом смотрел на гостя, который был выше почти на две головы. Во взгляде читались недоумение и ревность, что за дела у чужака с его матерью?

— Пусть он сначала ответит на мои вопросы! — начал было конунг. Алион в мыслях увидел темную комнату и догадался, что его хотят допросить с пристрастием.

— Драго! Он не ответит ни на какие вопросы! И если ты хочешь благополучия своему народу, тихо проводи нашего гостя в лес! — Нотки власти звучали в голосе княгини. Конунг насупился. Тогда княгиня попросила. — Мой конунг, послушай свою старую мать!

Конунг передернул плечами, но дальше спорить не стал. К тому же странный гость уже сам развернулся к двери, явно не заботясь о том, что он пленник, что-то в его движениях было опасным. Гость нисколько не боялся ни его, ни его стражей.

От Алиона не укрылось, как на прощание конунг задорно подмигнул улыбнувшейся сестрёнке.

Засаднило…Они ведь…Они ведь и ему брат с сестрою! Алион быстро вышел, по пути его попытался поймать за руку стражник.

— Не смей даже прикасаться ко мне! — прорычал юноша, от ярости перед глазами плыло. Стражник, хоть и не понял слов, быстро отдернул руку. Драго успел что-то сказать изумленному степняку.

— Это посол! Оставьте его, пусть идет. Он неприкосновенен! — Пояснила слова сына княгиня.

Алион быстро покинул грязное стойбище людей, легко перешел через Грань. Всю дорогу домой злые слезы застилали глаза. В доме лесных эльдаров его уже ждал отец. Алиону не надо было ничего рассказывать. Отец все знал.

— Ты ослушался меня, — молнии заиграли в глазах темного эльдара. Алион невольно сжался, что же за день у него за такой!

— Прости. Ты был прав, во всем. Этого больше не повторится! — нефриловой ярости отца ему сейчас хотелось меньше всего.

— Хорошо. — Неожиданно спокойно ответил Алеон.

Уже ночью, когда злые слезы перегорели, Алион подумал: «И всё-таки, она плакала…».

Лорд-Протектор остался ночевать в заброшенном доме Аэлы и Эола огненных. Мерный стук дождя убаюкивал… Лорд лег прямо на пол, когда-то здесь стояла очень удобная и теплая кровать. Кто же ограбил дом, оставшийся без хозяев? В одном месте крыша прохудилась настолько, что сквозь прорехи виднелись звезды. Алион был в половине миров, ими озаряемых, но только с одним был так крепко связан…

«Отец безумно разозлится», — подумал Алион, быстро закидывая юношу на плечи. «И зачем я только ввязался!? Нет, к отцу нельзя! Но куда тогда?». Юноша на закорках Алиона слабо застонал — он начинал бредить. Рубашка на плечах промокла насквозь от крови раненого, тяжелый и липкий жар передавался сквозь тонкую ткань, юноша рисковал не дожить до помощи.

«Конечно, отец убьет меня дважды: во-первых, за то, что перешел Грань, а во-вторых… Хуже и быть не могло!». Когда Алион нашел раненого, яд уже разошелся по всему организму… Но мальчишка оказался крепким и еще держался.

Алион мужественно терпел струйки пота, текущие по лицу, спине и груди, он бежал — преследователи буквально наступали на пятки. До Грани оставалась всего пара сотен метров. В голове больше не было ни одной дельной мысли, только кровь пульсировала. Бег с ношей в сырой весенний день отнимал все силы.

Вдруг, возле самого уха, едва не попав в спину раненому, прожужжал арбалетный болт. «Засекли, — холодный пот прошиб Алиона, — драться времени нет, мальчишка умрет раньше». Кроме того, Алион сильно сомневался, что убийцы намерены быть честными в бою.

Можно, конечно, попробовать магию, но, по совести, несмотря на все старания Лорда Алеона, в боевой магии Алион был не силен, а противников было много.

В отчаянии он вспомнил глупую шалость. Алион решил «шепнуть» всем мелким лесным тварям о пришельцах с арбалетами, пусть убийцы устрашатся гнева самого леса, раз уж ничего серьезней он придумать не мог! Стрелять перестали, послышались крики и ругань.

Кровь пульсировала в голове. Оставалось не больше сотни шагов до Грани, когда короткий болт со свистом вошел в ногу Алиона. «Демоны Ада! Чтоб вас всех пожрали Ифриты!». Алион упал на четвереньки, лежащий на закорках юноша сполз на землю, точно мешок, он не шевелился, едва дыша.

Алион закусил губу в кровь. Нет, он не сдастся! Схватив одной рукой юношу за воротник куртки из грубой кожи, Алион пополз боком, опираясь на вторую руку и отталкиваясь ногой.

«Еще чуть-чуть, ну пожалуйста, ну же!», — пронеслось в голове.

Дыхание перехватило, Алион увидел преследователей: в плащах, закрывающих лица, они проламывались из чащи леса на поляну-пролесок, один с арбалетом и двое всадников на странных животных — конях, но только с четырьмя ногами. Алион выхватил из-за пояса длинный и тонкий кинжал: «Умру, но с боем!».

Пока стрелок перезаряжал арбалет, всадники обнажили клинки, лошади перешли в галоп. Алион встал в боевую стойку. «Вот кабы еще не раненая нога!».

Неожиданно за спиной послышался окрик, рыжая огневка выскочила просто из неоткуда. Выпущенная стрела сбила летящий болт.

— Алион, скорее! — всадница на крылане протянула руку, рядом показался ее рыжий брат.

— Ребята, как же вы вовремя! — Алион никак не ожидал увидеть здесь друзей.

Лила хмыкнула, а Лим втащил умирающего незнакомца на крылана, не скрыв при этом брезгливой мины. Обескураженные преследователи остались ни с чем.

— Это ЕГО ты так провально спасаешь? Зачем?! — Спросил Лим, когда крыланы пересекли Грань.

— Я не смог бросить его умирать, — процедил сквозь зубы Алион, скривившись. Азарт боя затухал, появилась сильная дрожь и рана на ноге начала болеть.

Брат с сестрой переглянулись и пустили крыланов во весь опор.

— Дракон, кто ты…зачем, зачем так сжал меня? Не могу, не могу пошевелиться, пусти! — Слова, непонятные для всех, слетели с губ, сухих и растрескавшихся от жара. Мальчишка бредил.

«Удивительно, что жив», — подумалось Алиону, он стоял в стороне. Его рана почти затянулась в опытных руках лекаря, яд не тронул, но опираться на ногу было еще сложно. Тем временем трое эльдаров склонились над раненым юношей. Аэла — красивая, румяная эльдарийка, запричитала вслух, совсем по-людски:

— Совсем ведь еще мальчишка, как только жизнь в нем теплится?

Алион не отрываясь следил за отцом.

Генерал Алеон стоял у самого изголовья кровати, его глаза казались почти черными. Лицо, обычно бесстрастное и грозное, со строгими, правильными чертами, сейчас было задумчивым. Эльдар словно смотрел в глубь себя. Алион, затаив дыхание, ждал вердикта. Что раненый жив только благодаря темному лекарю, было понятно и без слов. Лорд Алеон склонился, слушая сбивчивое дыхание юноши.

— Драго, — чуть слышно произнес генерал Элладиэля Светлого. — Вот оно как.

Затем отец начал тихо, нараспев, читать слова Силы, его голос растекался по небольшой комнате, заполняя все глухим гулом. От вибраций пространство поплыло, стало вязким. Когда голос умолк, больной уснул тихим и глубоким сном — на сегодня "лапа дракона" разжалась, отпустив пленника.

Хозяева дома тихо вышли, оставляя отца и сына одних у постели спящего.

Темный эльдар повернулся к охромевшему из-за пропущенной стрелы сыну. Алион сжался под тяжелым взглядом, чувствуя вину за недосмотр и промашку на поле боя. Что Лорд Алеон был зол, гадать не приходилось — нефриловые всполохи заливали всю радужку глаз.

— Ты ослушался меня. — холодно произнес эльдар.

— Я…я не знаю. Я просто. Я хотел… — Залепетал Алион, чувствуя себя дрожащим оленем перед грозным тигром.

«Хотел еще раз увидеть ее…», — мысль была быстрее, Алион не успел поймать вырвавшийся образ.

— Хотел увидеть? — уже по-тигриному рыкнул темный эльдар, нисколько не боясь потревожить сон раненого. — Одного раза ослушания было недостаточно?! Тебя едва не убили сегодня! Да как ты вообще мог пропустить стрелу? — Ярость Темного Лорда заполняла комнату, потревоженный раненый застонал.

— Отец, они убьют её, — горько заметил Алион.

— Так бывает! — отрезал Алеон. — Люди смертны.

— Пап, — Алион почти никогда не использовал этого обращения, слишком много в нем было не свойственной их отношениям нежности. — Они убьют ее! — снова повторил он уже с каким-то упрямством и посмотрел на отца умоляюще. Алеон молчал. Что-то странное, похожее на отклик от мучительной боли, пробежало по лицу, судорога? Опять нефрил?

Темный Лорд еще раз посмотрел на кровать, где лежал юный конунг — ненавистный враг, сын и внук врага, отнявшего у него все. Человек. Её сын. То самое бессмертие людей, так странно и извращенно дарованное Всевышним его Младшим детям.

Алион внимательно и настороженно следил за отцом. Неожиданно новая мысль посетила голову. «Кто открыл Грань для Лима и Лилы?». И тут ему снова вспомнился день, когда княгиню, как жену конунга, хотели сжечь вместе с почившим мужем. Вторя его мыслям, Алеон посмотрел на сына с тоской, нефриловые искры улеглись, уступая зелено-серому цвету.

— Позаботься о мальчишке. — Темный Лорд вышел из комнаты. Через минуту Алион услышал шуршание крыльев крылана. Лорд Алеон ушел. Алион с отчаянием подумал, отец не будет ее спасать, а он теперь беспомощен и бесполезен. Захотелось плакать.

Но отчаянию и страхам Алиона достаточно быстро пришел конец. Через несколько часов Лорд Алеон вернулся вместе с Сильвией и её маленькой дочкой. Обе были целы и невредимы, только спали под действием чар.

Алион украдкой, сквози щель в рассохшихся досках двери, наблюдал за отцом и княгиней.

Лорд Алеон склонился над спящей. Он провел рукой по лицу княгини, от прикосновения разлилось мягкое свечение, и через миг лицо гостьи преобразилось: потускневшая кожа разгладилась, мягкое тепло заполнило ее нежным свечением, свойственным юности.

— Сил… — прошептал темный эльдар, и до сознания Алиона долетели обрывки образов. Отец вспомнил юную красавицу, озорную, легкомысленную, вспыльчивую… И осекся. Быстро убрал руку.

Княгиня открыла глаза.

Княгиня не прятала мыслей. Она не до конца проснулась и воспринимала реальность сном. Алион, как и его отец, легко читали удивление, Сильвия не узнавала своего спасителя.

Она помнила Алеона тонким мальчишкой-полукровкой, а теперь перед княгиней стоял эльдар: высокий, широкий в плечах, с сильными руками, не раз державшими оружие. Лицо, некогда забавное от излишней серьезности, вызывало почти благоговейный трепет. Высокий лоб, тонкий нос с едва различий горбинкой, точеные скулы и четко очерченный рот — все сохранилось, но некогда нежные черты стали мраморными.

Чужая красота устрашала своей правильностью. И больше всего княгиню смущали глаза — в тусклом свете комнаты, они казались почти черными, странное мерцание в них заставило вздрогнуть.

Алеон стоял, сложив руки на груди, он и сам не узнавал княгиню. Прикосновение вернуло ей нежную свежесть юности, но сохранило заострившиеся черты, Алион поймал мысль отца о некоем дальнем родстве княгини и Старших.

Но тут княгиня проснулась окончательно, и её мысли резко поменяли ход. На лице отразился страх и смятение.

— Не бойся, — усмехнулся Алеон — Я не причиню тебе зла. Твои дети живы, сейчас они спят. Правда, уммм… кажется, Драго, верно? Мальчишка ранен, но опасность позади.

— Что, что с ним случилось? Ты… — чуть на выдохе прошептала Сильвия. — Ты…?!

— Я, что?! — дружелюбие быстро перешло в тихую ярость. Алиону почудилось, что по комнате пробежала волна нефрилового жара, но неожиданно буря стихла.

— Алион притащил мальчишку сюда, надеясь спасти, — спокойно и отчужденно ответил Алеон таким тоном, как будто разговор ему наскучил, и отвечал он только по необходимости. — Мальчишка был сильно ранен и отравлен, но, — чуть усмехнувшись одними губами, продолжил он, — сын лошадника сумел меня удивить… стойкостью.

— Ранен и отравлен?! — Сильвия подскочила. Алеон смерил ее взглядом, от которого она передернула плечами, но глаз не отвела.

Алион тихо хмыкнул, с легкой досадой отметив, что блаженно-сонной мама нравилась ему больше».

На рассвете Лорд Алион вышел в сад, трава по-прежнему отдавала ароматный дух и прятала сладкие яблоки. Жаль, их больше некому собирать. Алион наклонился к одному. В серых сумерках утра яблоко казалось выцветшим, бледно желтым. Влажное от дождя и прелой травы, оно было удивительно духовитым…

Лорд-Протектор Аэр’Дуна знал, что долг зовет его вернуться в Замок, но встречал холодный рассвет у давно потухшего очага. И только яблони и пряная поутру трава напоминали ароматом о пирогах Аэлы…