Севера. Часть 2

Глава 13

Таскать и греть воду пришлось долго. Но успели, уложились, аккурат к возвращению группы. Доктор ввалился в дом изрядно призамерзший. Скинул у порога заиндевевшую шубу, шагнул к печи, протянул руки к теплу. Едва вовсе печь не обнял — сразу видно, продрог до костей. Бородулин тут же, не говоря ни слова, налил большую кружку свежезаваренного чая, плюхнул туда же изрядную порцию того самого бальзама, чуть не силком усадил болгарина за стол, всунул ему кружку с чаем и пододвинул поближе миску с сахаром. Тот взял кружку, стиснул в руках и некоторое время так и сидел, грея ладони о горячие фаянсовые стенки. Потом отхлебнул глоток и удивленно поднял глаза на Бородулина.

— Пейте, вам нельзя болеть, — сказал Андрей. — Берите сахар, сушки — не стесняйтесь.

— Благодаря ви, — кивнул Гойков.

И, действительно, не постеснялся. Шумно хлебал чай, хрустел сушками и сахаром, крякал со вкусом после каждого глотка…

Наконец, чаепитие завершилось. Доктор почувствовал себя достаточно согревшимся и потребовал себе инструменты и пациента.

Вот, смотрите, Димитр Стоянович, — Андрей провел врача к лавке. — я вколол армейский шприц с антибиотиком и сменил повязки. На большее моих умений не хватило.

— Това е добре, — откликнулся Гойков, снимая бинты. — Дайте съвет.

А потом Бородулин больше часа держал керосинку, освещая операционную зону, и попутно смотрел, как работает классный специалист. Первую рану доктор лишь мельком осмотрел, поставил дренаж и в три стежка стянул края. А вот со второй… там возни было много. Вынимать пулю, чистить рану, убирая из нее грязь, нитки, мелкие обломки костей. Безжалостно отсекать начавшую гнить плоть, складывать то, что осталось, в лубки — на этот раз уже не две более-менее прямые палки, а специальные ровные дощечки…

Когда доктор разогнулся, на его лице были видны крупные капли пота. Он утерся рукавом, и провозгласил:

— Направих всичко, което можах.

Двое парней аккуратно подняли найденыша и осторожно перенесли его в постель. Укрыли одеялом, задули лампу и тихонько вышли. Бородулин же с Гойковым вновь уселись за стол.

— Ну что, уважаемый Димитр Стоянович? — спросил Андрей, разливая по кружкам свежий чай. — Какие прогнозы вы можете дать по поводу нашего пациента?

Усталый врач придвинул к себе кружку, отхлебнул глоток, поморщился и отодвинул ее подальше.

— Кажете ми, Андрей Владимирович, че нямате кафе?

— Здесь, к сожалению, нет. Но в крепости я обещаю обеспечить вас лучшими сортами зерен и всем необходимым для приготовления напитка. И все-таки, что вы скажете?

Доктор пожал плечами. Хоть языки и близки, но полноценно общаться все же было трудновато. Пришлось посылать за переводчиком. Через десяток минут в дом зашла полноватая женщина средних лет, поклонилась Бородулину, затем врачу и подсела к столу, всем своим видом изображая готовность толмачить.

— Так что вы скажете о вашем сегодняшнем пациенте? — Повторил свой вопрос Андрей.

Гойков отхлебнул еще чаю, вновь поморщился, поскреб подбородок, и, не глядя на Бородулина, заговорил:

— Видите ли, я совсем не хирург, и уж тем более не имею военно-полевой специализации. Я, конечно, представляю себе необходимую последовательность действий, но не имею совершенно никакой практики по врачеванию таких ран. Нет-нет, я прекрасно понимаю, что другого врача здесь нет и, как бы то ни было, я единственный, кто способен сделать хоть что-то.

Болгарин тяжело вздохнул, потом еще больше ссутулился и продолжил:

Я обработал обе раны. Извлек пулю, почистил, установил дренаж и зашил. Зафиксировал перебитую кость. Больше от меня ничего не зависит, теперь его жизнь исключительно в руках Божьих. Но дело еще в том, что этот человек, скорее всего, длительное время недоедал. Не то, чтобы очень голодал, но питание было явно неполноценным, и, как следствие, организм пациента ослаблен. Кроме того, у него сильная простуда. Трудно сказать, является ли она последствием переохлаждения или же существовала ранее, а теперь опасно усилилась. И этот фактор тоже серьезно играет в минус. И поэтому я никакие прогнозы давать не стану, сейчас это весьма неблагодарное занятие.

— Что ж, то, что вы сделали, это уже немало. По крайней мере, без вас он был практически обречен. Скажите, его можно перевозить?

— Ни в коем случае! Я бы не рискнул это делать даже на специальном транспорте. А на волокушах за снегоходом — это перечеркнет все мои усилия и почти наверняка убьет его.

— Понятно. В любом случае, большое спасибо вам, Стоян Драгомирович. У меня к вам просьба: не могли бы вы задержаться здесь на несколько дней? Мне необходимо вернуться в крепость не позднее завтрашнего дня, и для вас просто не найдется места на снегоходах. Опять же, вы сможете понаблюдать своего пациента. Обещаю через четыре дня прислать за вами обоими транспорт. Если для лечения необходимы какие-то медикаменты или медицинское оборудование, вы это безусловно получите в необходимых объемах.

— Я и сам хотел вас просить об этом. Уж если я взялся лечить, то отвечаю за этого человека. Если хотите, перед своей совестью. И если уж ему не суждено выжить, то я должен быть уверен, что сделал все, что мог. И четыре дня — слишком мало. Я должен буду наблюдать его неделю, не меньше. А вот лекарства нужны будут чем раньше, тем лучше.

— Тогда так и порешим. Я постараюсь обеспечить вас всем необходимым в самые короткие сроки. И еще: с вами останется два моих человека — на всякий случай.

— Андрей Владимирович, вы уж не держите меня за ребенка, — попытался обидеться доктор. — Ну что тут со мной может произойти? Стрелять я научился, ружье у меня есть, а кирпичам здесь падать неоткуда.

— Не спорьте, Стоян Драгомирович. Не случится ничего — и слава Богу. Но вот если что-то все же произойдет, я себе этого не прощу. Кроме того, вы уж очень ценный специалист. И для нас, для всего нашего анклава, и для тех же турок. А здесь, как ни крути, все-таки фронтир. Считайте, что это дань моей паранойе. Да, вот еще что: как вы думаете, если сегодня все прошло удачно, когда можно будет перевезти вашего пациента к нам в крепость?

— Вы невозможны, Андрей Владимирович. Считайте меня суеверным перестраховщиком, но я пока что ничего на эту тему говорить не стану.

— Ну а если посчитать по медицинским нормам?

— Нет, и не просите!

Доктор вскинул голову, резко выпрямился и в порыве эмоций даже пристукнул ладонью по столу, напугав при этом переводчицу. Кружки отозвались ему мелодичным перезвоном. Он метнул гневный взгляд на Бородулина, затем, немного помолчав, продолжил, уже спокойным тоном:

— Давайте уже договоримся. Я не буду возражать против ваших людей, а вы не требуйте от меня скоропалительных предсказаний. Я, все же, не гадалка.

— Экий вы неуступчивый! Впрочем, действительно, хватит нам с вами препираться, давайте отдыхать. У нас обоих был сегодня нелегкий день. За нашим гостем найдется кому присмотреть. Если что, вас разбудят. Спокойной ночи.

Встречали Бородулина с помпой перед воротами крепости. Он, улыбаясь и отвечая на приветствия, мысленно скривился: «тоже мне — царь вернулся, обозревши свои владения. Еще бы красную дорожку постелили!»

Михайленко же сиял, как новенький пятирублевик. Он провел начальника во двор крепости, остановился и отступил в сторону, позволяя Андрею оглядеть приготовленную для него выставку.

В центре двора сиял хромом и лаком «москвичок». Сияла бы и шишига, но вот, как назло, хрома на ней не было, поэтому все ограничилось выдраенными до кристальной чистоты стеклами. Даже мотоцикл каким-то макаром умудрились приволочь. Впрочем, в Озерном на нем и ездить-то некуда. А тут, по крайней мере, с весны до осени можно патрулировать дорогу. Поставить на коляску вертлюг, на него — пулемет, и вернуть агрегат на военную службу. Слов нет — работа была провернута немалая. Особенно трудно было притащить мотоцикл из того, самого первого дома. Но справились, сделали. Теперь собирались скрутить с «газона» буровую, поставить в кузов «ДШК» и получить таким образом супер-шушпанцер. Если к этому еще обвесить борта листовым железом, да кабину усилить, можно забубенить почти что полноценный броневичок. По крайней мере, с винтовкой против него выходить будет бессмысленно.

— А куда вы буровую деть собираетесь? — спросил Бородулин после завершения первого акта.

— Закинем пока куда-нибудь в угол, а там видно будет.

— Станислав Наумович, я что-то вас не узнаю. Определенно, это головокружение от успехов. Вспомните: наши Смотрящие ничего просто так не дают. Каждая вещь находит применение. И если уж они выдали нам буровую, да не просто так, а со всем барахлом — с коронками, штангами и трубами — значит, будет место, где это придется использовать. Я понимаю ваши мотивы. Но давайте договоримся: снимать агрегат только так, чтобы обеспечить возможность обратной установки. То есть резьбы аккуратно заглушить, крепеж сохранить и промаркировать, саму установку сложить так, чтобы не ржавела и не портилась.

Михайленко чуть смутился, и после секундной заминки согласно кивнул.

— Хорошо. Что-то я, действительно, раздухарился. Сделаем по-вашему. Просто я тут, пока ребята тащили машины с Озерного, на «москвиче» прокатился по дороге. Не один, само собой. Конечно, снегу много, но с полным приводом вполне проходимо. Даже ни разу не пришлось браться за лопаты. Вообще, конечно, для зимнего использования дорогу нужно чистить. Нужен трактор, хотя бы ДТ-75, а лучше — сотка. Снегопады наверняка еще будут, и проехать можно будет либо на снегоходах, либо на этих смешных машинках с шинами низкого давления.

— И что вы видели?

— Особо-то ничего. На север дорога идет примерно на полста километров и обрывается, как по линейке. Просто начинается лес. А на юг… на юг мы проехали километров под сотню. И, судя по тому, что видели, дорога идет дальше минимум еще километров на пятьдесят.

— То есть, до турок с обратной стороны вполне можно добраться.

— Именно.

— И вы боитесь, что они тоже могут выйти на дорогу? Но ведь им придется эти полсотни километров пройти пешком. Судя по всему, снегоходов у них нет, и таких полезных людей, как наш Старый Юра, тоже нет.

— Скорее всего. Но ведь мы наверняка этого не знаем, поэтому я бы предпочел перестраховаться.

— И какой толк в вашей перестраховке? Увидят турки наш патруль, и либо заминируют дорогу, либо просто саданут в десять стволов из засады. Нет, тут силовое решение далеко не самое правильное. Впрочем, об этом давайте вечером у меня поговорим. А послать разведку по дороге, насколько выйдет проехать, нужно непременно. Тем более, что в машине есть, по крайней мере, печка. И пока транспорт новый, есть большой шанс, что поездка обойдется без поломок.

— Вы хотите…

— Именно. Но об этом тоже после.

— Еще мы думали о доставке грузов в поселки по зимнику. Посылать, скажем, груженую шишигу и снегоход с двумя бойцами как боевое охранение.

— Что ж, и это вполне можно.

Бородулин, вроде бы, и недолго отсутствовал, а все равно набралось вопросов, которые без него не решались. Да еще отложенный сеанс поставки, немалый перечень, который чуть не четверть часа пришлось набивать, да потом вдесятеро дольше таскать. Еще и не всех можно было привлечь: половина заказа — это подарки к Новому году, которые совсем не стоило светить раньше времени. В общем, к вечеру он устал настолько, что с трудом волочил ноги. К приходу заместителя он, оставив дела, уже просто сидел у камина наблюдая за игрой языков пламени.

— Присаживайтесь, — кивнул Бородулин на свободное кресло.

— Благодарю.

Михайленко пододвинул кресло и сел рядом, вытянув ноги к каминной решетке. Некоторое время они так и сидели, глядя на огонь и думая каждый о своем. Наконец, Бородулин нарушил молчание:

— Станислав Наумович, на повестке дня у нас два вопроса, и оба архиважные в стратегическом плане. Вопрос первый — это вторая крепость. Вы ведь уже знаете, что Юры вернулись и подтвердили: там, за территорией турок есть еще одна платформа. У нас есть активатор. Мы можем туда прийти и получить еще один источник ресурсов и еще одну опорную точку. Главная проблема в этом случае — кандидатура человека, который будет управлять каналом. И есть еще одна, немаловажная — это население новой крепости, хотя бы на первое время. Второй вопрос — это турки, и он неразрывно связан с первым. Я бы сформулировал его так: что с ними делать в среднесрочном периоде. Я много размышлял об этом, особенно — возвращаясь из своего турне. И мне очень хочется услышать ваше мнение по этим проблемам.

— Что ж, извольте. Я тоже размышлял на эти темы. Я, с вашего позволения, начну с турок. Я имел некоторый опыт общения с типичными представителями этого народа. Что могу сказать: это восток, во всей своей красе. Со всеми позитивными и негативными моментами. Плюсы: они уважают силу. Минусы: они уважают только силу. Иными словами, это в перспективе постоянная головная боль, если только мы не станем настолько сильны, что они будут бояться даже подумать о нападении на хотя бы одного человека их нашего анклава. Если силы примерно равны, они будут договариваться, даже соблюдать выгодные им договоренности, но при этом будут постоянно искать возможность сделать нам какую-нибудь гадость, которая способна изменить баланс сил. Сейчас у нас огромное преимущество — эта крепость и канал поставки. Не сомневаюсь, что вторая платформа Смотрящими запланирована для турок. Но они, хотя и наверняка знают о ней, совершенно не представляют, что это такое, и как ее можно использовать. Скорее всего, они не знают и о нашей крепости, и о канале поставки. Я думаю, они смогли найти и сконцентрировать в своих руках достаточное количество разнообразных складов, в том числе и оружейный, и поэтому уверенно удерживают власть на своей территории. Мы не знаем, есть ли у них шары для активации, но будем пока что предполагать худшее — есть. С другой стороны, можно смело утверждать, что они до сих пор еще не сопоставили эти два объекта, иначе у них давно уже стояла бы крепость.

— Логично.

— Теперь о собственно турках. Если у них появится крепость со своим каналом поставки, то покоя нам не будет. Нас начнут постоянно проверять на прочность. И стоит только где-то дать слабину, как мы тут же заполучим на свою голову море проблем. Так что я считаю, что нужно максимально быстро захватывать вторую платформу и ставить вторую крепость. Тогда у турок не будет ни малейшего шанса хоть когда-нибудь сравняться с нами что в экономическом, что в военном отношении.

— Я с вами согласен. Если честно, сам думал о том же. Но в этом случае турки могут легко перерезать сообщение между крепостями. Как по дороге, так и по реке.

— Это сомнительно. Их не так уж и много, а поскольку большая часть поселков присоединена, скажем прямо, насильственным путем, то боеспособность отрядов, составленных из таких невольных союзников, представляется мне весьма невысокой. Кроме того, общее число населения турецкого анклава чуть выше сотни человек. Сминусуем женщин, детей, начальников, специалистов и неблагонадежных, и останется от силы полтора десятка бойцов. Кроме того, у них были потери в стычке с албанцами, так что вполне возможно, что и столько не наберется. Даже пусть они не держат гарнизоны в поселках, пусть не охраняют резиденцию главы, в случае прямого военного столкновения потеря даже двух-трех человек для них критична. А с нашим вооружением мы вполне можем влегкую уполовинить их армию. А ведь кроме нас есть еще дикие звери, возможны их местные бандиты и прочие проблемы. По зиме они перехватывать дорогу не посмеют — для них ночевка в лесу фатальна. У них просто нет необходимых для этого знаний и навыков. А по реке — поставить на наш пароходик ДШК, и никто даже чихнуть не посмеет, чтобы не приняли ненароком за выстрел.

— Тогда просветите меня, Станислав Наумович: что такого в этом крупном калибре, что вы на него, можно сказать, уповаете? Я, знаете, по жизни с ним не сталкивался. Да и пулемет достаточно древней конструкции.

— Э-эх, Андрей Владимирович, жаль, что вы не видели действия этого оружия. Загибайте пальцы: во-первых, прицельная дальность стрельбы. Она в разы больше что наших карабинов, что турецких. Если быть точным, она составляет три с половиной километра. Во-вторых, очень мощный патрон. В бревенчатом срубе не отсидеться, его в несколько секунд разберет на щепки. Кирпичная стена тоже не защитит. Устоят разве что специально сделанные железобетонные укрепления или достаточно толстая броня, и то не любая. Известен случай, когда очередью из ДШК по моторному отсеку сожгли американский «Абрамс». А всякие БТР и БМП влегкую пробиваются насквозь. Вижу, вас, впечатлило. Но еще и третье: любое попадание в человека пули калибра двенадцать и семь десятых миллиметра безусловно фатально. Попадет в руку — оторвет руку. Попадет в ногу — оторвет ногу. И даже если ранение условно легкое, раненый очень быстро помирает от болевого шока.

— Охренеть!

Бородулин покрутил головой.

— Я, конечно, знал, что это круто, но не понимал, насколько. Так что да, согласен: наш пароходик с таким вооружением никто тронуть не посмеет. Но давайте вернемся к главному. Вы говорите, у турок бойцов мало, и они не могут позволить себе боевые потери. Но ведь нас тоже не особенно много. А в новую крепость нужно посадить достаточный для обороны гарнизон, хотя бы два десятка человек. И нужен толковый начальник, такой, которому можно смело довериться. Кто и клювом щелкать не станет, и заигрывать с турками не начнет, и отделиться не захочет. Вот вы, Станислав Наумович, не хотели бы в начальники крепости пойти?

— Нет.

Это «нет» прозвучало настолько жестко, что Михайленко поспешил объясниться:

— Во-первых, я не хочу быть верхним начальником. Я вам об этом уже как-то говорил, это слишком суетная должность. Я предпочту вести с вами умные беседы, сидя у камина за чаем или чем-нибудь покрепче. Вот как сегодня, например. Кроме того, есть у меня, все же, серьезные намерения в отношении известной вам девицы, а вот ее на вершину власти, пусть даже и в качестве жены начальника, пускать никак нельзя. Она будет пытаться влиять, в первую очередь, на структуру заказов, чтобы получить достаточное количество статусных в ее понимании вещей в личное пользование. А если не выйдет, это может просто-напросто порушить все наши личные отношения. Так что, нет. Я не пойду. Могу подумать, предложить вам несколько вариантов, но меня в этом списке не будет. Да и вообще, состав «группы захвата» стоит обсудить в более широком кругу.

— Но сперва нужно найти будущего начальника и получить от него согласие на участие в этой авантюре.

— Да, вы правы. Есть у меня на этот счет еще одна мысль, но тут нужен личный, приватный разговор. Придется мне еще на денек отлучиться, и съездить в Озерный. Заодно и новогодние подарки отвезу.

— Надеюсь, вы не деда Уржумова хотите сманить?

— Нет, что вы. Уржумов в Озерном на своем месте. Ему там и комфортно, и среда привычная, и народу не слишком много. Да и он прекрасно понимает свою зависимость от нас. Я о Корневе думал. Ильяс, даром, что татарин, мужик башковитый, этакий хитрован, и при этом абсолютно честный. Правда, он себе уже тут женщину нашел, и я о ней, практически, ничего не знаю.

— Это неважно. Я совершенно точно могу быть уверен — ни одной бабе он себя под каблук загнать не позволит. В том числе и потому, что татарин. У них, как вы наверняка знаете, если говорит мужчина, женщина сидит тихо и не отсвечивает. Единственная проблема — он решил осесть в Озерном.

— Я попытаюсь его уговорить. Его и лейтенанта. Все же во второй крепости армия тоже нужна.

— А, может, сержантов разлучить? Один — в одной крепости, другой — в соседней.

— Нет, не стоит. Они — слаженная боевая группа. В случае чего, эта парочка может за всех наших новобранцев сработать. А в Озерном молодежи почти что нет, учить воевать там особо некого, да и от предполагаемого театра военных действий этот поселок дальше всего.

— Что ж, в таком случае — удачи вам.

Безопасник поднялся и, простившись, ушел к себе, а Андрей выдохнул с облегчением. Пусть проверка была и несколько наивная, но Михайленко ее выдержал.