Севера. Часть 2

Глава 15

В делах и заботах неделя пробежала незаметно. Корнев под чутким руководством опытного крепостевладельца успешно налаживал нормальный быт в отдельно взятой каменной халабуде. На перекрестке дорог у столицы анклава срубили временный пост. Поставили в нем буржуйку, оборудовали связь и нарядили туда людей. Дежурили по двое, менялись через день. Корнев за недостатком людей такого делать не стал. Пока. На стенах дежурить — и то народу в обрез, а ведь им еще и хозяйство вести, и крепость окультуривать. Да и спать время от времени тоже надо.

Шишига сгоняла к македонцам и привезла оттуда врача вместе с пациентом, а попутно — по паре человек на обучение в качестве фельдшеров. Спасенный мужик явно шел на поправку. Болгарин, можно сказать, выдернул везунчика с того света. Плохо было одно: он не знал ни болгарского, ни греческого, ни русского, ни даже европейских языков латинской группы. В свою очередь, его язык никто понять не смог. Одним словом — ходячая… нет, пока еще лежачая тайна. Мужик потихоньку осваивал русский, выучил два десятка основных слов, но до связной беседы было еще далеко. Примерно, как до новой крепости пешком. Некоторые даже сомневались: действительно ли этот товарищ является таким уж ценным? Стоило ли его спасать, да с такими затратами сил и ресурсов? Старый Юра послушал эту болтовню и угрюмо буркнул:

— Хочешь убить — убей, а мучить незачем.

В любом случае, приходилось дожидаться момента, когда невольный гость сможет объясниться.

Как только Корнев сотоварищи обосновался на новом месте, всплыло одно обстоятельство: новообретенной крепости нужно название. И старой тоже. Вот не было печали — крепость и крепость. Все равно одна. А теперь голову ломать, придумывать. Впрочем, поступили просто — кинули клич по всему анклаву. Приз победителю назначили вполне себе русский — полдюжины бутылок алкоголя по его выбору.

Больше всего споров вызвало название первой крепости. Все же, как-никак, столица анклава. Народ изгалялся вовсю, но, в большинстве своем, сочинители перебирали названия сибирских городов «старой Земли». Впрочем, и от этого была польза. Зимин, незадолго до экспедиции перечитывавший Пикуля, предложил: есть крепость, есть турки, есть рядом армяне. Прямо классическое сочетание для крепости с именем Баязет. Короткое и звучное название прилипло мгновенно, и уже никто, даже, впоследствии, турки, эту крепость иначе не называл.

Пример биолога, смаковавшего шикарный коллекционный коньяк в кругу немногих избранных, подстегнул остальных. Греки отметились льстивым «Андриуполь», начитавшаяся фентези молодежь продвигала «Хольмгард», болгары неудачно попытались повторить успех Зимина, предложив «Шипку». Предлагали «Царьград», как символ монархического центра, и «Горус», сиречь город русских, в честь первопоселенцев, и еще кучу всего, и сравнительно дельного, и полного бреда. Споры развернулись вовсю, даже на молодежных вечеринках, кажется, забросили танцульки, целиком отдавшись топонимической стихии. На одной из таких вечеринок и было найдено то самое, устроившее всех, кроме претендентов на приз, название.

Началось все, как обычно, совсем с другого конца. Споры о названии несколько приугасли — ну нельзя же перетирать одно и то же несколько дней подряд с равным усердием. Уже и не вспомнить, как разговор зашел о принципах государственного устройства, и как потом он перетек к финансовым системам, валютам и золоту как мере человеческого труда. И не найти уже того, кто брякнул:

— При нашей финансовой системе форт Нокс останется без работы.

Зато достоверно известно, что сразу после этого капитанша Катя Новикова хлопнула себя ладонью по лбу и произнесла сакраментальное:

— Какая же я тупая!

Ее, конечно поддержали в этом утверждении, но только до тех пор, пока она не продолжила:

— Я вспомнила! Знаете, как называлось первое русское поселение в Калифорнии? Форт-Росс!

Тут, конечно, со всех сторон посыпалось:

— Точно, я ведь тоже читал!

— Катька, ну ты голова!

— Ой, Катюш, ты такая умница!

Потом всей толпой двинулись в башню и по всем правилам оформили заявку на участие в конкурсе. Было это примерно так:

— Андрей Владимирыч, Андрей Владимирыч, мы тут это, название придумали.

— Да что ты говоришь, это вон Катенька придумала.

— Да не придумала я ничего, просто одну книжку вспомнила…

В итоге Папасатыросы прежде, чем отбыть в командировку в Баязет, вывесили над воротами крепости доску, на которой гордо красовалось: Форт-Росс. Катя же Новикова в качестве приза попросила красного рейнского, урожая 1891 года. Вручая награду, Бородулин заметил:

— Вот уж не знал, что ты такая ценительница хороших вин.

На что Катя, смутившись и покраснев, ответила:

— Я просто в одной книжке читала — там герои пьют всякое разное, а это особенно хвалят. Вот и захотелось попробовать.

Она и попробовала с подругами. И, по достоверным сведениям, после дегустации заявила:

— Лучше бы просила сливочный ликер.

В один из дней под вечер к Бородулину зашел Зимин и принялся жалиться. Суть его претензий была схожа с Корневскими времен Озерного: нормальной работы нет, знания пропадают втуне, скука смертная и вообще.

— Слушай, Аркаша, вот скажи честно: ты пытался найти себе дело?

— Ну-у-у…

— Понятно. Иными словами, ты делаешь, что велят, и ждешь, когда наступит счастье? Так ждать тебе до морковкиного заговенья.

— Ты что хочешь сказать?

Зимин подобрался, насупился, и его рыжие брови смешно собрались к переносице.

— Хочешь сказать, что я бездельничаю?

— О, как завелся! Остынь, никто на тебя не наезжает. Хотя, конечно следовало бы. Да не дергайся ты!

Андрею стоило больших усилий не улыбнуться — уж больно комичен был биолог в праведном гневе.

— Скажи, Арканоид, какой нынче месяц?

— Декабрь. А что?

— А то, что через четыре месяца начнется посевная. Или, по крайней мере, огородняя копка.

— А я-то тут причем?

— Ну ты-то хоть не тупи! — поморщился Бородулин. — Кто у нас главный знаток флоры и фауны?

— Так я ж это, ни разу не агроном, у меня специализация другая.

— А теперь будешь агрономом. Какие книжки нужны — я тебе закажу. Дело это, между прочим, государственное в высшей мере. Охотой столько людей не прокормишь, рыба скоро поперек горла станет. А картоху на еду таскать каналом — это, знаешь ли, неумно. И это я еще мягко выразился. Так что забирай своих двух оболтусов и составляй мне к новому году подробный план: где, что и сколько будешь сажать. Бери охрану, бери транспорт, объезжай поселки, выясняй запасы семян и удобрений, планируй поля, планируй организацию изгородей, чтобы всяческие местные козлы твою капусту не сожрали. И давай мне списки потребностей: сколько и чего нужно. Причем, не только по семенам, но и по инвентарю, инструменту и малой механизации. Чтобы к весне в каждом поселке мотоблок был с полным набором навесок, лопаты-грабли, вилы, тяпки — все. За теплицы подумай, за организацию полива. И отныне за урожай или его отсутствие отвечать будешь именно ты. Короче, считай себя с этого дня министром сельского хозяйства.

Зимин ошарашено уставился на Андрея и, кажется, потерял дар речи.

— Ты же хотел дела? Вот тебе самое что ни на есть живое занятие и максимально близко к специальности. Да, кстати, тут у наших братских братьев нашелся занятный мужичок, потомственный винодел. Ты ему подскажи, какую ягоду посахаристей можно на вино попробовать.

— Э-э-э… так ведь это…

Биолог вышел, наконец, из ступора

— Тут, в этих широтах, должен расти местный сорт винограда! Я уточню в справочниках, может, можно будет несколько черенков лозы каналом добыть, тогда и свое вино будет.

— Ну вот, а ты говоришь, заняться нечем!

Андрей поднялся из кресла, подошел к собеседнику и хлопнул его по плечу.

— Действуй, лучше тебя тут никто не справится. И гавриков своих поднатаскай. Это сейчас, зимой, у тебя работы не лишку, а в сезон ты, считай, только и будешь по полям из поселка в поселок мотаться.

— По каким полям?

— По нашим. Надо будет — лес вырубим, раскорчуем, вспашем и засеем. Хоть той же картошкой. А ты еще подумай над техническими культурами. Тот же лен, например, на ткани, коноплю на масло и канаты. А там, глядишь, и до пшеницы с гречихой дело дойдет. Давай, Аркаша, мысли широко, с размахом, планируй вперед на годы, но учитывай в планах наши реальные ресурсы. Поэтому механизация — это не пустое слово, а насущная необходимость. Соляры у нас — хоть залейся, а там, глядишь, наши химики-нефтяники и бензин сваяют, хотя бы семьдесят шестой, для начала.

Глаза Зимина собрались в кучку: он явно уже начал что-то прикидывать. Потом спохватился, потряс Андрею руку, сумбурно попрощался и ссыпался вниз по лестнице. А Бородулин стоял в дверях и лишь хитро посмеивался ему вслед.

Бородулин удобно откинулся на спинку кресла, повернувшись в полоборота к своему заму.

— Скажите, Станислав Наумович, вас не удивляет такое поведение турок?

«Монарх» и его «первый министр», как обычно, собрались за «рюмкой чая» наверху, в Бородулинских апартаментах. Такого рода посиделки стали уже вполне регулярными, тем более, что обоим, кажется доставляли удовольствие. Даже в том случае, когда беседа шла о насущных проблемах анклава.

— А что вы видите удивительного?

Михайленко благодушествовал, чему весьма способствовали живой огонь в камине, удобное кресло и изрядная порция бальзама в чашке с чаем.

— Меня беспокоит их пассивность. С момента эвакуации болгар прошло немало времени. Три недели назад у них из-под носа увели человека. Неделю назад появилась вторая крепость. Если про Форт-Росс они еще могли не знать, в силу нашей отдаленности, то Баязет расположен практически на их территории. Вспышка при активации была такая, что ее наверняка видно было даже из бывшего болгарского поселка. Но при всем при этом они никак себя не проявили. Я могу предположить, что у них нет радиосвязи, и они не могут воспользоваться теми частотами, что мы им оставили. Но сейчас, когда появилась хорошая и удобная дорога, при желании вполне можно было бы вступить с нами в контакт. Машины у них наверняка есть, по меньшей мере, одна.

— Андрей Владимирович, не будьте столь наивны. Вы думаете, у них нет никого, подобного нашим Юрам? Не стоит недооценивать потенциального противника. Если вы или Корнев не видели турецких разведчиков, это не значит, что их совсем не было.

— Думаю, все же, что таких спецов у них нет. Сами ведь знаете, местная тайга практически идентична той, староземной. И наш Юра в ней ориентируется, как хозяйка на собственной кухне. Турки же традиционно проживают в совершенно других климатических условиях. От них скорее можно ожидать специалиста по горным условиям.

— Пусть так, — продолжал настаивать безопасник. — Но для того, чтобы издалека посмотреть, много знаний не нужно. Вот вы, Андрей Владимирович, сможете увидеть со стены крепости человека, прячущегося в кустах на границе леса? А если он наденет маскхалат?

Бородулин ненадолго задумался, привычным жестом потеребив подбородок.

— Но тогда у них выходит весьма неприятная ситуация: если они инициируют переговоры, то сразу оказываются в положении слабого. Судя по тому, как насколько активно они прогибают под себя все доступные поселки, амбиций у них полно. Вернее, у их лидера. Понятное дело, что его это не устраивает, но и способов исправить ситуацию у него практически нет. Разве что…

Бородулин замолчал, обдумывая внезапно пришедшую в голову мысль.

— Разве что?.. — подтолкнул его к продолжению Михайленко.

— Вы сами, понимаете, Станислав Наумович, что простых способов у них нет. Но если амбиции возьмут-таки верх, а это весьма вероятно, они могут пойти на какую-нибудь авантюру, разом поставить на кон всё.

— Звучит логично, — согласился безопасник. — А как, вы считаете, они могут действовать? Заложников захватывать? Но это неэффективно. Мы можем в ответ просто уничтожить их группировку подчистую. Да, это жестоко, и потери с нашей стороны будут наверняка. Зато мы раз и навсегда избавимся от такого головняка. И наверняка турки это прекрасно понимают.

— Нет, — продолжил размышлять вслух Бородулин, — заложники — это слишком очевидно, это лежит на поверхности. Думаю, они попытаются предпринять что-то более дерзкое, неожиданное. Такое, чтобы мы и подумать не могли, и от их наглости ошалели. С другой стороны, им нужно, по возможности, уравнять с нами силы. Скажите, Станислав Наумович, насколько возможен захват Баязета?

— Вообще невозможен. Причем, ни днем, ни в ночное время. Людей на стенах достаточно, тепловизоров и прочей электроники тоже хватает. А пара пулеметов на стене выметут всех нападающих, с какой бы стороны они не подошли.

— Вы говорите про штурм в лоб.

— Что в лоб, что с тылу, там хватит людей, чтобы отбиться. Мы с вами обсуждали, у турок сейчас под ружьем от силы полтора десятка. И таким числом крепость не захватить.

— А если не в лоб? У нас проверяют машины на въезде?

Прежде, чем ответить, Михайленко молчал целых пять минут. Бородулин успел допить свой чай и заново наполнить кружку.

— А вы знаете, для них это может быть вполне успешным вариантом, — внезапно сказал безопасник. — Сверху, со стены, лица водителя не видно, стекло бликует. Ворота перед ней откроют. Ну а потом рывок к донжону, и через минуту-другую башня будет в их руках. Ну а стены можно и после зачистить. Да, Андрей Владимирович, это могло бы прокатить. Но теперь уже не прокатит.

— Конечно. Корнева я предупрежу, пропускной режим они поменяют.

— Это конечно. Но надо сделать не так.

— А как?

— Вот слушайте: чтобы провернуть такой трюк, им сперва надо захватить машину, для этого — устроить засаду.

— Но между Форт-Россом и Баязетом четыре сотни километров! Где вы собираетесь ловить турок?

Михайленко не удержался от подначки:

— Это элементарно, Ватсон! Машина для такой операции требуется целая, чтобы не возбудить подозрения охраны. Для этого нужно аккуратно выбить водителя, и потом перестрелять всех, кто будет вылезать из будки. Чтобы аккуратно сминусовать водилу, нужно, чтобы машина ехала медленно, а лучше вообще стояла. Остановить машину можно завалом из деревьев, но у нас дороги прямые, и засада будет видна издалека. Но есть пара мест, где водитель волей-неволей снижает скорость.

— На поворотах!

— Точно. И поскольку в машине рация, то им, чтобы не пропустить контрольного сеанса связи, годится только поворот у Баязета. Ну а раз так, мы можем обнаружить засаду и перестрелять всех засадников. А если кто-то выживет, тоже хорошо. Будет за что поторговаться с турками.

— А насколько вероятно такое развитие событий? Не окажется ли так, что мы будем ждать атаки турков, а они не нападут? — скептически произнес Андрей.

— Я бы на их месте непременно попытался. А наша задача как раз в том и состоит, чтобы не дать им этого сделать. Да, есть определенный риск. Но в случае пассивного выжидания мы потеряем намного больше. Более того, если бы я не был уверен, что турки следят за дорогой, я бы постарался сообщить им о предстоящем рейсе. Они должны рискнуть и поставить на карту все, что у них осталось, в надежде сорвать банк. А мы должны испортить им игру. Да, с нашей стороны возможны потери. Почти наверняка будут раненые, а, возможно, и убитые. Но не разбив яйца, не приготовишь яичницы. Мы должны устранить турецкую угрозу раз и навсегда.

Безопасник вновь откинулся в кресле.

— Вы не думайте, я вовсе не такой кровожадный. Более того, если все провернуть аккуратно, а наши сержанты вполне на это способны, потерь с нашей стороны не будет вообще. Но поймите, турки не сдадутся просто так. Они могут партизанить, отстреливать наших людей по одному, исподволь ослабляя наши силы. Причем, они вполне могут убивать не только мужчин, но и женщин, и детей. У них нет внутреннего морального ограничения на подобные вещи. И уже поэтому они непременно должны на нас напасть и получить такую ответку, чтобы вопрос о силовом давлении на наш анклав больше никогда не вставал. В идеале хотелось бы выбить у них всех мужчин, но я не ставлю заведомо невыполнимых задач. Максимум, который нам доступен — уполовинить их силы. Вряд ли они пошлют всех своих людей на захват.

Бородулин скептически хмыкнул.

— У нас, фактически, есть только одна машина, оборудованная для перевозки людей. И рисковать ей совершенно не хочется, поскольку другую взять неоткуда. И еще больше не хочется подвергать опасности своих. Все-таки, это не броневик, и пуля «маузера», пусть и разработанного в девятнадцатом веке, легко пробьет его насквозь.

— Это само собой. Но, поверьте, с нашей стороны риск не слишком большой. Зато если удастся взять живыми хотя бы нескольких турок, мы будем и вовсе в шоколаде.

— Хотите с ними лично побеседовать?

— Хочу, но не только для этого.

— А-а-а! Ну да, можно обменять их на, скажем, армянских детей и за несколько выживших турок получить себе весь армянский поселок!

— Это лишь одна выгода. А еще — потеряв еще некоторое количество оружия и личного состава турки могут, наконец, успокоиться и перейти к относительно мирному сосуществованию. Вот тогда и начнется самое интересное.

— Могу себе представить! — хмыкнул Андрей. — А как вы чисто технически представляете себе такую операцию?

— Элементарно. Ничего такого особенного: заранее высадить из машины группу захвата и подгадать так, чтобы машина дошла до поворота не раньше того момента, как наши бойцы возьмут турок на мушку. Ну а потом…

— И что потом?

Андрей нахмурился.

— Станислав Наумович, вы принимали участие в боевых действиях в зимнем лесу?

— Нет. А что? Вы ведь тоже не…

— Я, в отличие от вас, охотник. И зимой по лесу пусть и не очень много, но хаживал. Расстояние, на котором можно уверенно стрелять, редко превышает полсотни метров, просто деревья мешают.

— Ну да, я это знаю.

— А как вы собираетесь подкрасться к туркам практически вплотную по снегу? Он, знаете ли, скрипит. И этот звук выдаст наших ребят ещё на подходе.

— Да?

Михайленко смутился.

— Простите, Андрей Владимирович, но такого нюанса я и вправду не знал. Но… может, есть какой-нибудь хитрый способ подкрасться? Вы же сами говорили, что охотник.

— Охотник, охотник. Но не настолько крутой! Разве что Юры что-то знают. Ну, до Старого сейчас не добраться, из Озерного он до весны не вылезет. А молодого можно и поспрошать. Может, ему старый якут какие секретики открыл. А я где-то слышал, что можно на ноги куски шкуры мехом наружу привязать. Это, якобы, звук скрадывает. Но сам не проверял, увы.

Безопасник сидел несколько пришибленный. Его профессиональная гордость только что серьезно пострадала. Бородулин поглядел на зама и решил его несколько утешить:

— Станислав Наумович, нам все равно придется это сделать. Вот только я совершенно не готов терять своих людей, пусть и разменивая каждого на нескольких турок. Я думаю, что нужно просто доработать ваш план. Так, чтобы риск для наших бойцов свести к минимуму. Может, сержанты что-то умеют, может, Юра подскажет. Может и вовсе можно к шишиге радиоуправление прикрутить, а вместо водителя куклу посадить. Турки пусть хоть все сдохнут, но наши люди должны остаться целыми и невредимыми.

Михайленко выпрямился, и на его лице выражение ленивой расслабленности в один миг сменилось хорошо знакомым Бородулину хищным прищуром.

— Вы правы, Андрей Владимирович. Я подготовлюсь, и мы еще раз обсудим этот вопрос.

— Станислав Наумович, раз уж я нынче выступаю за скептика, то задам вам еще один вопрос: а что если турки в засаду сядут, но атаковать не решатся?

Михайленко задумался, машинально отхлебнул из своей кружки, затем повернулся к собеседнику.

— Знаете, Андрей Владимирович, я не думаю, что такой вариант возможен. А вообще, мое мнение таково: по этой дороге кроме нас никто больше не ездит. И если не один-два человека дозора или разведки, а восемь-десять вооруженных людей заняли позиции по сторонам дороги, значит, они вышли на тропу войны. И их действия направлены именно против нас. Если они таки решились устроить нам засаду, то мы просто перестреляем всех, кто будет шевелиться и не сообразит вовремя поднять руки. А потом уже мы возьмем тех, кому посчастливилось выжить, и отправимся в гости к туркам определять размеры контрибуции.