Севера. Часть 2

Глава 3

Из Озерного группа вернулась лишь к вечеру третьего дня. Сгрузили остатки оружия из погорелой оружейки и кучу вяленой рыбы, и двинусь на доклад к начальству. Ходили тем же составом, и рапорт выглядел почти так же. Вояки бодро отчитались об отсутствии проблем и рванули разбираться с привезенными железками. Доклад Ромы занял немногим больше времени. Он провел поголовный осмотр людей и не выявил никаких серьезных проблем. Единственная болячка, которой пришлось заниматься — фурункул на заднице у лейтенанта. Нарыв был вскрыт, больной получил избавление от страданий физических, зато получил травму душевную — местные остряки не упустили возможности вдоволь поязвить.

Все разошлись, оставив начальника и заместителя вдвоем.

— Станислав Наумович, придвигайтесь ближе к столу и рассказывайте. Хотите чаю?

— Не откажусь.

Бородулин наполнил чашки и пододвинул поближе сахарницу и блюдо с печеньем.

— Вот, пока вас не было, наши девчонки наловчились коржики стряпать. Быстро и вкусно. Попробуйте.

Михайленко с полминуты грел руки о горячую чашку, потом с видимым удовольствием отхлебнул глоток.

— Спасибо, горячий чай — это очень кстати. На обратном пути всю дорогу был ветер навстречу, и пришлось изрядно померзнуть. Что же до нашей миссии — все действительно прошло вполне успешно, почти без проблем…

Переход к Озерному оказался сложнее, чем ожидали. Ветер, задувавший всю ночь во время ледостава, во многих местах взбаламутил замерзающую шугу, и лед никак нельзя было назвать гладким. Снег слегка заровнял поверхность, но она все равно походила скорее на стиральную доску, чем на зеркало. Ехать можно было лишь потихоньку, со скоростью не выше пятнадцати-двадцати километров в час. А когда до поселка осталось лишь пять километров, там, где глубина меньше, а течение сильнее, толщина льда стала ну слишком маленькой, пришлось выкатываться на берег и дальше двигать вдоль кромки леса. В итоге, считая остановку на перекус, вся дорога заняла семь с половиной часов, практически, весь световой день. Но добрались без происшествий. Техника не подвела, да и люди были на высоте.

Их, конечно же, ждали. Первым делом расхватали привезенную пачку писем. Взяли на себя разгрузку волокуш, уход за техникой, а дорогих гостей повели сперва в баню, а после — за стол. Все в лучших сибирских традициях. А после, когда гости отвалились, не в силах больше съесть ни одного кусочка, принялись подробно и дотошно выспрашивать новости. Конечно, по радио информация идет, но это ведь не то, вот у живого человека все до мелочи вызнать — совсем другое!

В просторную комнату Уржумовского дома народу набилось — не продохнуть. Но слушали — затаив дыхание, как Левитановские сводки с фронта. Рассказывать пришлось обо всем. И о боях с албанцами, и о поляках, и о греках. Люди смеялись над Леславом, возмущались подлостью албанцев, радовались, особенно женщины, особенно Зоя, успехам Кати Новиковой. Поведение греков вызвало недоумение, а поступок Ставриди — бурное одобрение. В общем, рассказы гостей имели оглушительный успех. Пожалуй, даже больший, чем у гастрольной труппы Большого театра. Потом народ разошелся по домам, Рому и вояк увели ночевать и, насколько можно было судить, ночь у них обещала пройти довольно бурно…

Михайленко прервал рассказ и перевел дух.

— Будьте любезны, Андрей Владимирович, еще чая.

— Конечно, Станислав Наумович. И давайте уже о главном.

— А я только о главном и рассказываю, — отбился заместитель. Если все подряд описывать, это займет столько же времени, сколько мы там провели, за вычетом сна.

— Ну-ну, не притворяйтесь, будто вы меня не поняли.

— Куда вам спешить, Андрей Владимирович? Пейте чай, а то он у вас в кружке уже, наверное, корочкой льда покрылся. Не переживайте, я сейчас все расскажу. Да и рассказывать, собственно, особо нечего. В тот же вечер я отдельно и более подробно побеседовал с тамошним активом. На другой день Рома устроил тотальный медосмотр, а мы собирали и паковали груз, письма у людей брали. Кстати, обратите внимание на интересный момент: как только исчезла телефонно-интернетная связь, так сразу ожил эпистолярный жанр. Причем, чем больше интервал между доставкой корреспонденции, тем длиннее письма и толще конверты. И заметьте, в письменном виде излагать мысли значительно сложнее. Ведь чтобы быть однозначно понятым, приходится точно формулировать тезисы, шлифовать фразы. Да и вообще, как мне думается, массовое использование письменной речи формирует культуру языка и оттачивает четкость и структурность мышления. Проще говоря, народ умнеет. Ну да ладно. Давайте, вы будете спрашивать о том, что вас интересует, а я — отвечать.

— Давайте.

Бородулин взял в руку чашку с остывшим чаем, отхлебнул глоток, поморщился и убрал ее в сторону.

— Прежде всего меня интересует ваше общее впечатление об Озерном, о настроении людей, об эмоциональной атмосфере в поселке.

— А вы знаете, с этим там все в порядке. Люди там все больше сибиряки, к тайге привычные. Их лесом и зимой не напугать. Продукты в достатке, дрова под боком, связь с большой землей есть. Зря вы улыбаетесь, Андрей Владимирович, мы с этой крепостью для них действительно большая земля. Ведь все то, что не добыть ни в озере, ни в лесу, они получают отсюда. И, кстати, радиосвязь для них — это суперважная штука. Это — символ того, что они не одиноки в этом мире. А вот чего им реально не хватает — так это обычного радиовещания. Банального репродуктора, хотя бы пресловутой черной тарелки, но в каждом доме.

— Вещание организовать, я думаю не слишком сложно. Но вот что делать с приемом? Батарейки мешками туда слать? Или действительно монтировать проводное вещание? Но тогда там должен стоять генератор и молотить круглосуточно, а это, опять же, топливо. Сами видите, все упирается в энергию. Там, кстати, не нашлось специалиста?

— Нет. Там народ все больше простой. Кроме Корнева и Черемисина с супругами никого с высшим образованием нет. Ах да, еще Мелентьев. Но все равно, никто из них помочь в этом вопросе не сможет.

— Кстати, вы с Корневым говорили? Он сюда перебраться не хочет?

— Увы. Он, похоже, нашел свое счастье. И свое место в этом мире. Конечно, если нужно будет что-то сделать для анклава, он пойдет и сделает, но потом все равно вернется туда, в Озерный. Домой.

— Раз он так решил, значит пусть так и будет. Хотя, признаться, это для меня было неожиданно.

Бородулин помолчал, машинально глотнул остывший чай и, ругнувшись про себя, вновь отставил чашку.

— А старый Уржумов? У него какие планы?

— Собственно, каких-то особых планов у него нет. Его главная цель — сохранить и, по возможности, приумножить свой род. Он ведь тоже не дурак, и прекрасно считает все расклады, и видит, что в одиночку ему тут не выжить. Для него гораздо лучше быть частью русского анклава, пусть и в подчиненном положении, чем данником какой-нибудь банды. Причем дед явно сторонник твердой руки. Так что наши структурные перестановки и прочие перемены он принял с явным удовлетворением. Должность его вполне устраивает, на большее он не претендует, амбиций не проявляет, порядок в поселке блюдет строго, так что с этой стороны у нас все в порядке.

— А как он насчет командировать сюда к нам пару спецов, дома рубить?

— Он совершенно не против, только по зиме никто не строится, разве что при крайней нужде. У нас пока напрягов нет, жилья всем хватает, а к лету леса запасем, досок напилим, бруса, и начнем реализацию наших планов.

— А что Черемисин?

— А что ему сделается? Службу несет, связь обеспечивает, стрелять учит тех, кто еще не умеет. Как бы то ни было, он офицер. Нам так или иначе нужен там человек, способный хоть как-то организовать людей в случае, не приведи Господь, какого-нибудь нападения. Кто знает, что эти наши Экспериментаторы способны выкинуть. Напустят, скажем, на поселок каких-нибудь мумба-юмбов.

— Сплюньте, Станислав Наумович. Разве мало вам войнушек? Две банды на ноль помножили, можно бы уже и остановиться.

— Тьфу-тьфу-тьфу.

Михайленко поплевал через плечо и с серьезным видом постучал по пластику стола.

— Лично я навоевался досыта. Но никогда нельзя быть уверенным в том, что Экспериментаторы не введут в игру какой-нибудь новый фактор. К сожалению, правила здесь устанавливаем не мы. Более того, о правилах мы можем только догадываться. Конечно, кое-что получается вывести на основании имеющихся данных, но, все же, информации для полноценного анализа категорически не хватает.

— Мы с вами, Станислав Наумович, об этом еще побеседуем, это тема отдельного большого разговора. А сейчас позвольте задать последний вопрос: те два начинающих пирата, они как себя проявили?

— Знаете, Андрей Владимирович, они под постоянным присмотром Уржумова-старшего. Причем он их не только работать гоняет, но и душевные беседы ведет. Я сам с ними не говорил, а Борис Тимофеевич отозвался довольно положительно. В том смысле, что пацаны они не совсем пропащие, еще можно им мозги на место поставить. И я склонен доверять его мнению.

— Будем надеяться, у него все получится. У меня больше вопросов нет, отдыхайте, Станислав Наумович. Увидимся завтра, начнем готовить болгарский рейд.

Большая экспедиция стартовала через неделю. Провожали ее так, как, наверное, провожали экипаж Чкалова в его трансарктический перелет в Америку, или Папанина на СП-1. Почти все население крепости столпилось на берегу. Кричали, махали руками вслед уходящей колонне. Было бы потеплей, наверняка еще и шапки бы кидали. Не хватало только «Прощания славянки». Четыре снегохода выстроились колонной во дворе крепости, восемь человек стояли рядом. Начальник рейда, понятно, Михайленко. Кроме него — доктор Рома (в последнее время его уже стали называть Роман Васильевич), один из Папасатыросов, молодой Юра в качестве разведгруппы, сержанты и еще пара ребят — охрана и боевая группа.

За количество машин был яростный спор. Кто-то говорил, что хватит двух снегоходов, кто-то настаивал, что нужно не меньше шести. Минималистам противостояли вояки: кто знает, с чем или с кем придется столкнуться, поэтому в составе группы должно быть хотя бы четыре бойца. Хотя если придется стрелять, то, скорее всего, всем. Размахнувшихся с громадьем планов осаживал лично Бородулин, напоминая про бензин: снегоход Yamaha Viking 540, а взяли именно такие, расходует в среднем двадцать пять литров бензина на сто километров. Расстояние в один конец оценивалось в пределах трехсот километров, поэтому на каждую машину придется везти с собой сто пятьдесят литров топлива. На четыре снегохода — шестьсот, значит, одни волокуши будут загружены исключительно горючим. А если снегоходов будет шесть? Или еще больше? Откуда взять такую прорву бензина? НПЗ пока еще бездействует.

Чтобы на снегоходах было место для болгарского нефтяника, и чтобы не рисковать драгоценным медиком, Рома и Папасатырос должны были остаться у греков до возвращения основной группы. За это время врач должен был провести плановый медосмотр тамошних жителей, и вообще пообщаться с людьми на предмет настроения, потребностей и прочего. Опять же, в случае нужды он будет ближе почти на сто километров.

Вообще маршрут строился так: переход до греческого поселка, ночевка. На следующий день было запланировано добраться до албанской базы и устроить там лагерь. И уже оттуда осторожно выдвигаться дальше в поисках болгарского поселка.

Четыре волокуши были нагружены по максимуму. На одной были посылки для греков, еще на одной — «бусы для туземцев», вещи, которые могли пригодиться для передачи в поселки, которые захотят присоединиться к анклаву, или для выкупа болгарского химика, если его вдруг не захотят отпустить. Еще два снегохода везли снаряжение для группы: запас топлива, палатку, теплые меховые спальники, газовую печку, плитку, боекомплект, продукты, рацию, лыжи, теплую одежду для химика, на случай, если ему будет не во что одеться — все, что может пригодиться в зимнем походе. Постарались предусмотреть все возможные варианты. Даже одновременную поломку всех снегоходов и аварийный сход с маршрута.

Бородулин махал рукой вместе со всеми. Казалось, предусмотрена каждая мелочь. Утвержденный список вещей проверен трижды и потом перепроверен еще раз. И все равно ему было как-то не по себе. Слишком много, на его взгляд, риска. Возможно, поселки окажутся враждебными, придется стрелять. Возможно, нападут звери. Возможно, начнется метель, и не даст возможности двигаться дальше. Возможно… да еще куча всего может случиться! Понятно, что ехать нужно, что в случае успеха они получают совершенно иные возможности, неограниченное количество топлива и, возможно, еще людей в анклаве. Но все равно душа была не на месте.

Колонна скрылась из вида за поворотом реки, народ разбежался по работам, а Бородулин поднялся к себе в комнату. Было несколько вопросов, которые следовало обдумать. И первый — про авиаразведку. Когда обсуждали снаряжение экспедиции, были предложения запускать вперед беспилотник или квадрокоптер с камерой, чтобы, например, поглядеть за поворот. Здравая и всеми одобренная мысль была напрочь зарублена Экспериментаторами. При попытке заказать что-то летающее, даже метеозонд, терминал заявлял, что позиция недоступна. Пришлось от этой идеи отказаться. Но вчера вечером, уже ложась в постель, Андрей вдруг вспомнил детство. Лето, солнце, пронзительно синее небо, высокая, почти по пояс, трава, в руках катушка с тонкой бечевкой, а высоко в небе стоит белый прямоугольник воздушного змея. Теплый ветер дует в спину, нитка упруго рвется из рук, а рядом, задрав головы вверх, стоят другие мальчишки. И, засыпая, он почти что ощутил принесенный ветром горьковатый запах полыни.

Утром за суматохой сборов и проводов воспоминание ушло, забылось, но сейчас снова всплыло ярко и отчетливо. И из него вычленилось главное: воздушный змей. Им не дают готовый летательный аппарат. А что если они его сами изготовят? Простейший плоский «конверт» сделать несложно. Всего-то и нужно несколько реек, кусок папиросной бумаги, клей, толстая нить или леска для леера. Грузик для хвоста и тут где-нибудь найдется. На змея можно повесить, скажем, цифровую камеру. Донжон в крепости, конечно, высокий, но деревья вокруг все равно выше. Здоровенные сосны и ели метров по тридцать-сорок высотой окружают крепость словно второй стеной. За ними ничего не видно, ничего не разглядеть. Окрестности разведывать можно только в пешем порядке. А в густом лесу можно в сотне метров не увидеть что-нибудь важное. Например, тот же самый оружейный склад. Небольшая полянка, малюсенькая избушка. В упор не наткнешься, так и не обнаружишь. А сверху, может, удастся разглядеть прогалину среди деревьев, и идти не наугад, а вполне прицельно. Если сделать достаточно большой змей, можно и наблюдателя поднять. Конечно, область наблюдений зависит от направления ветра, но ведь, в конце концов, можно и подождать, пока подует в нужную сторону. Да и, к тому же, змей может легко подняться вверх на две-три сотни метров. Были эксперименты, когда змея поднимали до четырех с половиной километров. Но даже с двухсот метров высоты границы горизонта раздвигаются до полусотни километров, а это уже серьезно.

Еще одна мысль: Экспериментаторы засылают людей сюда, в этот мир, явно по национальному признаку. Причем, скорее всего, пропорционально количеству населения в стране. Маленьким государствам — поселок в двадцать четыре человека. Почему? Да кто ж их знает. Вообще у них непонятная страсть к дюжинам. Может, там у них двенадцатиричная система счисления. По крайней мере, греков сперва было двадцать четыре человека. Те же три польские фермы дают в сумме как раз столько же. Надо бы освобожденных от албанцев девушек поспрашивать, но, скорее всего, их изначально было столько же. Большим странам — и народа побольше. Если посчитать, русских в анклаве около восьмидесяти человек. Но ведь в старом мире государств и народов много больше! В одной только Европе два десятка стран. А есть еще Азия, Африка, две Америки… Где они все? На востоке? На западе? На юге?

Кстати, на змее вполне можно поднять антенну. Хоть на полкилометра. Может, тогда удастся связаться с другими анклавами? Или, хотя бы, услышать их, определить направление? А если будет ясная погода, может, и увидеть. Интересно, на каком расстоянии раскиданы крепости друг от друга? Судя по всему, Экспериментаторы решили объединять народы. Вот, к примеру, их анклав: добрали людей до определенного значения — пожалте вам приз. А сколько нужно народу, чтобы подняться на следующий уровень? Кто ж знает, может, тыщи полторы. Да что тут гадать, случится — можно будет попытаться выстроить какую-то закономерность. Хотя… минимальное число людей в базовой группе — двадцать четыре. Градация уровня — сто двадцать, в пять раз больше. Если имеет место быть геометрическая прогрессия, то следующий уровень — шестьсот человек. Изрядно, даже очень. Но, в принципе, если люди будут приходить в течении лета с такой же интенсивностью, как этой осенью, то за лето можно половину набрать. А через год, вполне возможно, и естественный прирост пойдет вовсю. Впрочем, это все перспективы. А сейчас подходит время сеанса поставки. Так, сколько нужно реек на пробного змея?

Идея захватила Андрея целиком. Отправив полученное в этот сеанс на склады Хорину, он, что называется, впал в детство. Не сразу, но все же вспомнил, как и что нужно делать. Провозился почти до ужина, только сходил на пообщаться с Михайленко. Там все было в порядке. Группа без проблем докатила до греческого поселка, где была встречена с бешеным восторгом и чисто южным темпераментом. Один минус — в валенках на снегу неудобно плясать сертаки. У греков все было спокойно, ничего чрезвычайного. Это несколько успокоило Бородулина, и он ушел к себе доделывать летательный аппарат.

Змей получился на славу. Ровный, аккуратный, с забавной рожицей — Андрей не удержался, нарисовал. Со змеем в руках он рано утром вышел на верхнюю площадку башни. Дул сравнительно ровный ветер, метра три-четыре в секунду. Самое то для испытаний. Ветер легко подхватил раскрашенный прямоугольник и понес его вверх. Андрей едва успевал разматывать леер. Отпустил змея вверх метров на пятьдесят и остановил. Снизу послышались крики, народ высыпал кто на крепостной двор, кто на стены — поглазеть на резкое зрелище. Ну прямо как дети! Впрочем, Андрей и сам почувствовал себя ребенком. Немного постояв, поностальгировав, он принялся сворачивать леер, подтягивая змей к себе. Представление закончилось, народ рассосался со стен, а Бородулин спустился к себе. Нужно было прикинуть, что нужно взять в сегодняшнем сеансе для авиаразведки.

Как выяснилось, знания Бородулина по части видеокамер весьма ограничены. Но вызванный на помощь Сережа Ковальчук быстро разрешил проблему. По его совету Бородулин заказал легкую компактную action-камеру, которая записывала видео на компактную флешку. С креплением камеры к змею пришлось повозиться, но к вечеру он все же справился.

Михайленко вышел на связь в условленное время. По его словам, переход прошел спокойно. Группа без проблем дошла до албанского поселка. Людей там не встретили, зверей тоже. Встали на ночевку, наутро должны были выдвинуться дальше на юг. Ободренный хорошими вестями, Бородулин в эту ночь смог спокойно уснуть.