Северный лик Руси

КРИТСКОЕ ТВОРЕНИЕ ДЕДАЛА

Одним из самых известных в мире лабиринтов остается тот, чье местонахождение современному человечеству неизвестно, но который, невзирая на этот прискорбный факт, был ключевым символом духовной общечеловеческой культуры. Долгую жизнь в памяти человечества предопределила его главная роль в древнегреческом мифе о Тисее и его победе нал Минотавром.

Древнеримский историк Плиний, описывая критский лабиринт, возведенный мастером Дедалом, якобы по образцу египетского здания, тоже носившего имя «лабиринт», по крайней мере, так полагали в греческой традиции, переданной римским автором, и находивши ося в Фаюмском оазисе, утверждал, что не следует сравнивать оный, хоть он и был в сто раз меньше египетского, с детской площадкой для игр, где на небольшой поле следовало пройти тысячи шагов в разных направлениях. Это место для переводчиков всегда оставалось темным для понимания. Немецкий исследователь Эрнст Краузе, напротив, считал, что здесь очевидным образом напрашивается аналогия с «троянскими замками» Северной Европы.

Битва с Минотавром в лабиринте.

Мозаика из Зальцбурга

Любопытно, что выложенные на земле лабиринты в Италии, в странах Северной Европы и в России считались местным населением площадками для детских игр. Уже Плиний вынужден был специально опровергнуть это мнение, вроде бы ни на чем не основанное, по крайней мере, не обоснованное историческими источниками. Интересно отметить, что священные функции лабиринтов забываются на юге уже в период Античности!

Но интерес к этим сооружениям всегда был значительным. Образ лабиринта продолжает жить в античной культуре.

В 6-й книге Энеиды описан вход в пещеру Кумской Сивиллы: на нем был изображен Критский лабиринт.

Чем же мог быть египетский лабиринт, упомянутый Плинием?

С глубокой древности в Средиземноморье почиталось грандиозное, загадочное сооружение, которое тоже принято считать, в определенном смысле, лабиринтом. «…Известен египетский лабиринт у озера Мерида, который посетили и описали Геродот и Страбон. Считается, что его воздвиг Аменемхет III в XIX в. до н. э. Его фундамент 100 на 800 футов обнаружил в 1888 г. английский исследователь Флиндерс Петри. Согласно античному описанию, единая стена окружала 12 дворов и 3000 комнат, половина из которых находилась под землей. По словам Геродота, там находились гробницы фараонов и священных крокодилов. В ученом мире XIX столетия было принято считать, что именно это сооружение носило имя Lepi-re-hint, т. е. «Храм у устья канала».

Впрочем, свидетельства о египетском сооружении у Страбона и Геродота расходятся. «Страбон считал, что в нем столько залов, сколько прежде было номов в Египте, а именно 36. Когда путаницу ходов и покоев в этом здании начали сравнивать с мифическим узилищем Минотавра на Крите, то фантазия греческих и римских писателей приписала и этой египетской постройке драгоценное убранство, а со времен Геродота как критское, так и иные подобные сооружения получили то же название. Однако был ли тот дворец, относящийся к эпохе XII династии, настоящим лабиринтом по нашим понятиям и играли ли эти путаные ходы какую-то роль для египтян, узнать неоткуда, так как египетские источники об этом ничего не сообщают, а само здание полностью исчезло с лица земли. Флиндерс Петри, занимавшийся раскопками в оазисе (1887–1888). обнаружил на расположенном рядом кладбище лишь контуры бывшего дворца, имевшего, как уже было сказано выше, 1000 футов в длину и 800 футов в ширину. Впоследствии император Рима Адриан на своей вилле близ города Тибура устроил египетский парк в подражание таковому в Канопе. Император Север, побывавший в Мемфисе и его лабиринте, велел и у себя в поместьях построить то же и названия дал те же, Мемфис и Лабиринт, возможно, в память о своем египетском путешествии.

По поводу описываемой Геродотом чрезвычайной трудности найти дорогу (в лабиринте. — Примеч. авт.) существовало мнение, что это сооружение имело целью приводить блуждающих по его ходам жрецов и жриц в состояние экстаза, пока перед ними не покажется во всем своем величии образ божества: однако это всего лишь предположение, основанное на известных практиках мистерий и тайных обществ»[47].

Интересные наблюдения, сделанные Эрнстом Краузе, наводят нас на мысль о том, что несколько разновременных и разнофункциональных сооружений, сходных сложностью рисунка, уже в античное время получили имя лабиринтов. Вероятнее всего, египетская этимология слова не верна. Ключ к наименованию «лабиринт» надо искать на Крите. Возможно, критское сооружение из-за своей сложной структуры стало у древних ассоциироваться со сложнейшим дворцовым комплексом в Фаюмском оазисе, на который задним числом было перенесено и критское название — «лабиринт». Мы могли бы допустить, что и далее название было применено по той же схеме. Сложные каменные выкладки Севера стали ассоциироваться у просвещенной части населения северогерманских земель в эпоху Средневековья с античным лабиринтом Минотавра. Отчасти это верно. Именно это блестяще доказал Эрнст Краузе в своей работе, на которую мы часто ссылаемся. Но есть одно «но». «Троянские замки» Скандинавии, «вавилоны» России действительно имеют тот же рисунок, что и изображения лабиринта, донесенные до нас античной нумизматикой Крита! Таким образом, называя северные выкладки лабиринтами, мы не грешим против истины, хотя наши и германские предки и не называли так эти сооружения. Именно рисунок каменных сооружений Севера был первичной смысловой матрицей, которая воспроизводилась в Средиземноморье в иную эпоху в качестве сложных архитектурных сооружений. Но употребляя название «лабиринт» для сооружений Севера, мы невольно делаем уступку старинному мнению о вторичности северных лабиринтов но отношению к лабиринту Минотавра. Но на деле все было с точностью до наоборот.

Давайте вернемся к античным источникам.

«Плиний Старший оставил нам свидетельства и об иных лабиринтах Средиземноморья: один на острове Лемнос, со 150 колоннами, по-видимому, напоминал египетский; другой, в Клузиуме, построенный этрусским царем Ларсой Порсеной в качестве гробницы, отождествляется с холмом Поджо Гаджелла около Кьюзи»[48].

В Эпидавре в Греции, в городе Асклепия, находилась круглая ротонда с подземным лабиринтом. Именно подземным!

Мы можем допустить, что именно в творениях древних историков берет свое начало традиция называть все сложные архитектурные постройки лабиринтами. Но вот были ли они в действительности образами тех лабиринтов, которые мы встречаем на Севере, — это большой вопрос.

С уверенностью можно заключить, что в отношении лабиринта Крита мы можем уверенно говорить о преемственности формы его по отношению к его северным собратьям, чему свидетельством его изображения на древних монетах. Кто же стоял за строительством лабиринта на Крите, кто мог быть носителем этой культуры, которая имеет аналогии в сакральных традициях древних северных европейцев?

Обратимся более внимательно к известному древнегреческому мифологическому персонажу — Миносу, сыну Зевса, критскому царю и его загадочному лабиринту, с чудовищем Минотавром. Эго древнегреческое предание действительно заслуживает нашего особо! о внимания для понимания проблемы перенесения, традиции построения лабиринтов индоевропейцами с северной прародины в Средиземноморье.

Дело в том, что автохтонное население острова Крит не принадлежало к индоевропейским народам. Исконные жители острова относились к средиземноморской расе, были смуглыми и низкорослыми людьми. Но возникновение блестящей минойской культуры на Крите с конца III тысячелетия до Р.Х. до конца II тысячелетия до н. э. мы можем связывать с проникновением на Крит первых индоевропейских народов. Расцвет минойской культуры пришелся на 1700–1350 года до н. э. После этого блестящая цивилизация была подорвана чудовищным катаклизмом — возможно, взрывом вулкана Санторин. Землетрясения, цунами, тучи пепла не только положили конец великой культуре. Погибло огромное количество населения. До катастрофы Крит населяло не менее миллиона человек. Такого количества людей на острове с тех пор не будет уже никогда. Природная катастрофа полностью изменила расти тельный мир острова.

И сейчас только небольшой участок на самой восточной оконечности острова, на пляже Вай, украшенном дикорастущими пальмами, чудом сохранившимся после древней катастрофы, напоминает нам о том, что некогда остров покрывала тропическая растительность.

Но кто же создал эту величественную куль гуру, местные племена или пришлые индоевропейцы? «Отец истории» Геродот писал, что одним из племен, обитавших на Крите до появления здесь эллинов-дорийцев, были пеласги.

Для греков пеласги были варварским племенем, говорившим на непонятном языке.

Современные ученые пришли к обоснованному выводу, что пеласги — древнейшая волна индоевропейцев, заселивших Аттику. Даже знаменитое эллинское святилище в Дельфах было издревле священным местом пеласгов. Оракул в Додоне достался в наследство эллинам именно от этого народа. Первую стену вокруг афинского акрополя также построили пеласги! Другое древнее имя пеласгов — эгиалеи. Позднее потомки пеласгов стали зваться ионянами и эолийцами. Возможно, эллинские ионяне смешались с покоренными пеласгами. Об их древней борьбе сообщают глухие предания.

Вероятнее всею, язык пеласгов был родственен языку хетто-лувийских индоевропейских племен. Прямыми потомками пеласгов в Древней Греции считали жителей Аркадии. Геродот полагал исконными жителями Крита, переселившимися затем в Малую Азию, карийцев и родственных им каниев. С карийцами в Малой Азии оказались и лслеги (любопытно, что малороссияне называю! аистов — лелеками), их союзники по борьбе с лидийцами.

С Крита же на малоазиатский берег пришли и ликийцы. Иными словами, Крит в древние времена явился как бы гнездом дня многих индоевропейских племен, заселявших с острова земли современной Турции.

По античному преданию, когда сыновья Европы и Зевса Минос и Сарпедон поссорились, последний увел своих соплеменников в землю Милиаду в Азии. Пришельцы с Крита именовались терми-лами, как и во времена Геродота часто называли ликийцев.

Итак, более чем вероятно, что первый культурный импульс на Крите связан был с переселением сюда первых индоевропейцев: ликийцев, карийцев, пеласгов.

От этих волн, возможно, происходили и древние критские племена полихнитов и пресиев. Может быть, именно древние языки карийцев и ликийцев нужно привлекать для расшифровки знаменитого диска, найденного во втором по значимости из критских дворцов в Фесте.

Здесь, к слову, отметим, что Фестский диск не является единственным в своем роде. Самое интересное, что на него похож и знаменитый диск с письменами таинственных этрусков. Диск, на котором надпись тоже расположена по спирали, как и на Фестском диске (это вряд ли случайно, и, вероятнее всего, сама спираль несет дополнительную смысловую нагрузку), имеет, как и его собрат из Феста, текст с обратной стороны. Находящийся в археологическом музее в Фиренце, в Италии, этот удивительный предмет должен рассматриваться в совокупности с диском из Феста и может привести ученых к расшифровке древних текстов на обоих дисках.

Но сейчас нас прежде всего интересует все то, что связано с лабиринтом, который пос троил для Миноса Дедал, которому традиционно отдавалась пальма первенства в подобных сооружениях.

Правда, уже Диодор Сицилийский сообщает, что самый первый из известных древним эллинам лабиринтов был построен в Египте уроженцем Мендета, ставшего впоследствии царем Марром. Именно его гробница якобы и была первым лабиринтом. Выше мы говорили, что Геродот рассказывал, что примерно во XVIII веке до Р.Х. в Египте, в Фаюмском оазисе, существовал огромный надземный дворец-лабиринт. По преданиям, под ним существовали и подземные сооружения. В античные времена рассказывали, что Дедал посетил Египет и. восхищенный увиденным, построил подобное сооружение для царя Миноса. Во времена самого Диодора Сицилийского египетский лабиринт еще существовал, a вот местонахождение критского чуда ему было уже неизвестно.

В другом месте Диодор говорит о том. что и лабиринт Марра в Египте пос троил Дедал за много лет до царствования царя Миноса. За свои необычайные дарования Дедал был обожествлен в Египте и удостоился чести иметь святилище в свою честь близ Мемфиса. Отметим, что данные, приведенные Диодором, относятся к тому периоду, когда в Античном мире буквально вошло в моду приписывать все культурные достижения египтянам. Как бы там ни было, надо отметить, что лабиринт на Криге был подземным сооружением, созданным специально для сына царя Миноса, и связь с гробницей Марра, на которую указывал Диодор Сицилийский, возможно, не случайна.

Минос в античной традиции считался сыном Зевса и Европы.

А его сыном был страшный Минотавр, которому приносились человеческие жертвы.

Минотавр — человек с головой быка. Жертвоприношения совершаются в храмовом комплексе, именуемом лабиринтом, который и построил мастер Дедал. По преданию, которое передаст нам Геродот, Минос в поисках Дедала прибыл в Сиканию (Сикслию). Все критяне, кроме полихнитов и пресиев, выступили великим походом в Сикелию и в течение пяти лет осаждали город Камик. Осаждавшие так и не вернулись на Крит, а на опустевшие земли стали переселяться эллины. Этническая картина острова стала еще более запутанной. Эту же ситуацию передают и знаменитые фрески из Кносского дворца. Мы можем судить о том, что Крит населяли по крайней мере две разные расы — одна смуглая, другая белокожая. Белокожее население, без сомнения, занимало господствующее положение и было, вероятно, индоевропейским. Но к какому племени мог принадлежать Минос? К какому народу мы можем смело отнести инициативу построения лабиринта? Вот главные вопросы.

Известно, что через три поколения после Миноса разразилась Троянская война, где критяне были верными союзниками спартанца Менелая. По древнему критскому преданию первоначальные индоевропейские поселенцы на острове были карийцы-лелеги, о чем сказано выше. По Геродоту, именно кариицы поставляли экипажи для кораблей царя Миноса. Теснимые ионянами и дорийцами, исконные критяне переселялись в Малую Азию. Однако носи гели дворцовых культур Кносса и Феста не все переселялись в Азию. Они оставались на Крите, издавна подчиненные грекам-ахейцам. Ахейское вторжение на Крит началось около 1450 года до н. э. Хотя, возможно, мы имеем дело лишь со второй волной ахейского завоевания.

Как бы там ни было, легендарный Минос, по Геродоту, был царем ахейцев и предпринимал походы против Египта и Сирии. Именно с ахейцами мы можем связать происхождение легенды о рождении Зевса на Крите в пещере Идео и его первых детских годах жизни в пещере Диктео, бывших местами священного паломничества в античные времена. Последними из эллинов на Крит приходят высокорослые и светловолосые дорийцы. Именно от них, по преданию, Ликург и получил знаменитое законодательство, вывезенное им в Спарту.

Богатейший нумизматический материал говорит о том, что идея священного лабиринта была неотъемлемой частью духовной жизни критских дорийцев-эллинов. И не только на греческих монетах Крита, но и на более поздних римских всегда изображались с одной стороны лабиринт и надпись «КНОСИОН», что и заставляет многих ученых ошибочно видеть именно в Кносском дворце древний лабиринт. Дело в том, что со временем лабиринт стал своего рода гербом Крита.

Монета из Кносса

Но вернемся во времена Миноса. Легенда повествует о том, что афиняне были вынуждены платить Миносу страшную дань. Ежегодно на съедение Минотавру в таинственный лабиринт направлялись юноши и девушки из лучших афинских семей. Вероятно, и так считают многие современные специалисты по данному периоду, в ахейском мире, который был миром воюющих городов-государств, первенствующая роль принадлежала Криту, где правил сын самого Зевса — Минос. Однажды с партией обреченных на жертвенное заклание на Крит прибывает афинянин Тесей. Герой проникает в сложный лабиринт, убивает Минотавра и освобождает Афины от позорной зависимости могучему Криту.

Где же находился этот знаменитый лабиринт и как он выглядел в древности?

В XIX веке Эрнст Краузе высказывает ряд соображений, которые не теряют своей ценности, несмотря на то что сделаны они были до открытия Кносского дворцового комплекса Артуром Эвансом.

«Лабиринт критского сказания, которые древние авторы единогласно переносят на город Гноссос (Кносс), должен был, впрочем, всегда существовать лишь в сказаниях либо культурных обычаях. Ни один из древних и современных исследователей старины не встречал когда-либо его следов, а Гезихий, создавший в Александрии в конце IV — начале V в. свой «Лексикон», называет лабиринт «местом, имеющим вид улитки» либо спирали. Позднее пришли к тому, чтобы перенести лабиринт Кносса, за отсутствием здесь его следов, в другой критский город, Гортину, где древние пещеры либо каменоломни с запутанными ходами-лабиринтами по крайней мере давали повод для проявления фантазии. Поэт Клавдиан, живший в конце IV — начале V в., похоже, был первым автором, перенесшим лабиринт в Гортину. С тех пор вошло в обычай говорить о пещерном лабиринте, подземном сооружении. Так, Исидор описывает помещение, к которому ведут вниз множество ступеней, а в переходах видны произведения искусства, однако человек не в силах долго оставаться там, и его охватывает порыв найти путь наверх, к свету. Созданная не ранее X в. книга «Etymologicum Magnum» повествует: на Крите есть гора с пещерой, имеющей много ниш; вниз, к пещере, ведет неровный, ухабистый путь, но еще труднее вновь подняться вверх. Также и поздние путешественники, Белон и Турнефор, спутали эти пещеры или каменоломни с лабиринтом сказания, недвусмысленно говорят о лабиринте, возведенном Дедалом в Кноссе»[49].

Необходимо отметить, что древние предания совсем не связывали именно с Кноссом сам лабиринт. Но мнение Краузе и открытия Эванса сделали свое дело, и ученый мир согласился, что именно Кносский дворец, с его сложной структурой многоуровневых строений, и есть тот самый, искомый лабиринт Минотавра. Однако после раскопок Эванса стало ясно, что схема дворцовых построек нисколько не напоминает классический рисунок лабиринта с критских монет!

Более поздние монеты с Крита передают нам рисунки лабиринтов, которые удивительным образом идентичны лабиринтам Соловков и Британии. Но что же мы в таком случае можем сказать о лабиринте, построенным Дедалом? Признать его, вслед за Краузе, только мифом, игрой воображения и отголоском древних преданий северной прародины?

Действительно, после того как Артур Эванс в начале XX века раскопал Кносский дворец, в научном мире восторжествовала точка зрения, что именно этот дворец со сложнейшей структурой комнат и помещений и вызвал в воображении диких эллинов ассоциацию с лабиринтом — сложным и сакральным путем подземного свет ила. Однако имеется ряд серьезнейших возражений против такой упрощенной трактовки проблемы лабиринта на Крите.

Дело в том, что после Кносса на Крите обнаружили не менее величественные дворцовые постройки минойского периода в Фесте, в Малии, в Закроссе и в других местах. Кносс был первым среди равных. О лабиринте же предания сообщают как об уникальном сооружении мастера Дедала. Кроме всего прочего лабиринт действительно был сооружением подземным, что никак не согласуется с многоэтажными надземными дворцовыми постройками. При этом существуют древние венецианские карты времен Средневековья, где лабиринт указан в центре Крита, возле древнего города Гортины, который был столицей Крита в римский период и где в византийской базилике покоится святой апостол Крита Тит.

И ведь действительно, под Гортиной были найдены грандиозные подземные сооружения. Многие подземелья еще в римское время были расширены и продлены, что дало повод скептикам назвать эти шахты исключительно римским сооружением, которое в глазах уже диких венецианцев (до них дикими на Крите были первые эллины) превратились в лабиринт Дедала.

Критский лабиринт на средневековой карте

Критский лабиринт на средневековой карте

Вообще, это навязчивое желание все проблемные вопросы истории решать путем приписывания древним племенам пашей собственной дикости и глупости является малопродуктивным подходом.

Все венецианские карты восходят к одной известной римской карте острова, автором которой был Птолемей. Уж он-то хорошо знал, что древние гортинские подземелья возникли задолго до римской власти на острове.

И это именно он действительно первый однозначно отмстил на своей карте эти подземелья как лабиринт, а не поэт Клавдиан, по ошибочному мнению Краузе.

И не столь уж важно, что первоначальная форма подземною лабиринта могла быть искажена более поздними работами. Важно, что с древности предание Крита именно в Гортине помешало сооружение Дедала.

Однако это нисколько не умаляет сакральной роли дворцовых построек и отнюдь не отменяет их глубинную связь с подземным сооружением, где обитал Минотавр.

Рисунок лабиринта с критских монет не совпадает со сложной сетью подземных ходов Гортины. Но это говорит лишь о том, что монеты несли древний символ, принесенный с северной прародины и примененный к новой реалии — сложному подземному сооружению Дедала, в основе которого, впрочем, мог лежать древнейший односпиральный лабиринт, усложненный дополнительными ложными ходами.

Исследователи сюжета о Минотавре считают, что его происхождение можно связать с символикой царской власти, обрядами посвящения и наследования харизмы царствования. Возможно, миф отражает отголоски древних обрядов передачи царской власти в рамках традиций обычного права.

Здесь очень важно напомнить, что на Крите солнце, равно как и божество эллинов — Зевс, почиталось в образе быка. Таким образом, и на далеком юге арийцы сохранили основную метафизическую идею лабиринта как жертвенного алтаря, посвященного солнцу. Можно лишь предполагать, что человеческие жертвоприношения явились уже следствием влияния автохтонного населения региона, принадлежавшего к южным потомкам Иафета, к средиземноморской расе.

Карта подземных сооружений римского периода в Гортине, Крит

Итак, если на Крите во времена царя Миноса совершались жертвоприношения солнечному божеству с головой быка, то все это лишний раз убеждает нас в правильности вывода о том, что в глазах древних поселенцев Севера лабиринты были одновременно и путем в страну мертвых, и алтарями божественному солнцу. Ведь но убеждению предков эллинов, живших в северных широтах, солнце ночью сходило и освящало царство мертвых и, пройдя сложным подземным путем, возвращалось на свои небесные дороги.

Само слово лабиринт, labyrinthus, по остроумной догадке первооткрывателя минойской культуры Крита Артура Эванса, этимологически связано с labrys, лабрисом — двухлезвийным топором — неотъемлемым атрибутом Зевса, сакральным символом, выражавшим принцип единства царской власти в ее светской и духовной ипостасях у древних арийцев. Здесь мы можем вспомнить и имя царя — основателя великой державы хеттов в Малой Азии во II тысячелетии до Р. Х. Ведь действительно примечательно, что царя звали Лабарна! Его имя поразительным образом созвучно с именем священного стяга равноапостольного царя Константина — Лабарумом.

С некоторой долей условности, учитывая, что в некоторых языках литера «б» могла заменяться буквой «в», мы можем продолжить ряд сопоставлений с именем славянского вождя VI века, противника аваров — Лавриты. Имена эти, по крайней мере, заставляют нас искать смысл слов labris и labyrinthus в области древних индоевропейских наречий и языков, а не в древнеегипетском.

Возьмем древнеармянский язык. Писатель древности Епифаний Кипрский свидетельствовал, что сыновья и внуки Ноя числом семьдесят два человека, ставшие прародителями всех известных позднее исторических народов, двинулись заселять пустующую землю с горы Лубар из пределов Армении, из района горы Арарат. Издатель Епифания Петавий полагал, что название сей горы происходит от армянскою глагола labar, имеющего общее значение «исход». Страбон называл эту гору Нибар. С Лубара люди переселяются в долину Сеннаар. Итак, «лабар» — это исход, выход. Разве не здесь ключ к загадке слова «лабиринт». Лабиринт и мог восприниматься как исход, выход за пределы видимого материального мира. В этом древнеармянском слове нам следует искать и разгадку связи между словом «лабар», лабиринтами и священным знаменем Лабарум! Ведь и Крестный символ на этом знамени указывал ветхому миру совершенно новый Исход.

Мы уже видели, что минойская культура возникла на Крите в момент, когда сюда пришли первые индоевропейцы Средиземноморского региона: карийцы. ликийцы и, возможно, им родственные пеласги. Сейчас филологи сходятся во мнении, что само слово «лабрис» — двойная секира — происходит из древнего языка ликийцев. или лидийцев, также возможных выселенцев с Крита в Малую Азию. В древнем греческом языке «лабрис» звучал как «лаврис».

Ну, как тут опять нам не вспомнить князя славян, давшего в VI веке гордый ответ аварским послам, Лавриту! Давай те разберемся с ликийцами. 11арод для нас особый, учитывая, что потомком ликийцев, вероятнее всею, был и святитель Николай Чудотворец Мирликийский.

Нс кто иной, как Геродот, сообщает нам, что ликийцы прибыли в современную ему Ликию, находившуюся на южной оконечности Малой Азии, там, где теперь любимый многими пуристический город Кемер, в Турции, с Крита. До их прихода страна та звалась Милиадой, а жители именовались солимами. Из Ликии на Делос пришел поэт Олен, сочинивший гимны в честь божественных пришельцев на остров из Гипербореи Арги и Олис, прибывших на Делос вместе с самими гиперборейскими божествами: Аполлоном и Артемидой. В свете этих данных не так уж удивительно видеть в музее древнего города Иерополиса, находящегося недалеко от Лаодикии и прибрежной Л икни, надгробие с изображением Аполлона Лаирбеноса, Аполлона с Лабрисом.

Исторические нити, связывающие Крит. Линию и Гиперборею, тесно переплетены.

Итак, лабрис — символ царской власти, а Зевс Лабрандский — божество — покровитель царя. В Малой Азии, в древней Карин, земле, принявшей волну переселенцев с Крига, карийцев. с V века до Р.Х. известно святилище Зевса, носившее имя Лабранда. Это был важный религиозный центр, посвященный богу-громовержцу, который существовал и после принятия христианства. Жители покинули юрод только в XI столетии н. э.!

В критских произведениях искусства часто встречается изображение двойного топора, отчасти похожего на топоры ближневосточных небесных божеств, правда они всегда находятся в руках у женщины, богини или ее жрицы. На ялике доэллинских критян этот топор, вероятно, и назывался labrys. Топор этот зафиксирован археологами и за пределами Крита. На «дунайских пластинах», как □крестили археологи небольшие металлические пластины, обнаруженные в могильниках Паннонии, Мезии и Фракии, также отражена тематика солярного божества, вооруженного двойным топором и попирающего чудовище копытами своего коня.

Отсюда в действительности и происходит название творения Дедала — лабиринт. Бык Минотавр, культ которого процветал на Крите и жрецом которою был критский правитель, прославлялся как одна из персонификаций Зевса Критского.

Название сооружения Дедала, донесенное до нас греческими преданиями, «Лабиринт», видимо, и значило «Дом Лабриса», «двуострой секиры». Символ этот стал эмблемой критской цивилизации.

В Кносском дворце нет почти ни одной палаты во всем здании дворца без изображения этой секиры. В определенном смысле «Дом секиры», «Лабриса» — «Лабиринт», — есть и «Дом Креста». Внешняя, даже геометрическая, связь между ними очевидна. В свете этого мы обязаны еще раз вспомнить, что в основании многих древних лабиринтов Севера лежит изображение равностороннего креста.

Пересечение двух секирных осей, продольной и поперечной, действительно образует крест. Крест и его вариант в виде свастики — с древности одни из важнейших символов на Крите. В Кноссе найден греческий сатир (монета) с очень древним изображением лабиринта из переплетенных «угольчатых» крестиков, свастик.

Важно, что «Дом секиры» был домом Креста и в сугубо праобразовательном смысле для эллинского народа, ставшего Новым Израилем, народом Божиим, народом Завета, уже не Ветхого, но Нового, народом-церковью, вторым после иудеев.

Очевидна и внутренняя, сокровенная связь между крестом и секирой. Крест — знамение Бога-Жертвы, и секира тоже. Современный православный мыслил ель Р. В. Бычков приводил в своей работе «Введение в философию бунта» интересное свидетельство. В четвертой гробничной шахте Микенского акрополя найдена серебряная бычья голова с двойным топором между рогами на темени: множество таких же топоров находится и между критскими «рогами посвящения», kerata. «Бог Телец, или Агнец, закланный от начала мipa, — вот что знаменуется Крестом и Секирой одинаково. Все. приведенные выше, свидетельства «от внешних» не имели бы для нас ровно никакого значения, если бы Господу и Спасу нашему не было бы благоугодно среди прочих божественных именований, во множестве рассеянных по Священному Писанию, усвоить себе и имя божественной Секиры (Мф. 3, 10; Лк. 3,9)», — пишет Р. В. Бычков.

Однако древние изображения лабриса не были привязаны только к Кносскому дворцу. Его изображение было и в других дворцах острова, и наверняка в подземном лабиринте в Гортине. Мотив лабриса сохранялся в Древнем Риме республиканском, сохранялся и в имперском культе. В Новое время лабрис был одним из военных атрибутов. На решетке мемориальной части Александровского сада у стен Московского Кремля сохранились аллегорические изображения двухлезвийного топора.

Но лабрис — это далеко не все, что связывает Криг с древней прародиной арийцев на Севере и с культурами разных индоевропейских народов. Минойская эпоха на Крите оставила нам в наследство многое, что еще предстоит осмыслить ученым и исследователям. В минойское время появляются орнаменты, которые очень напоминают плетеные орнаменты кельтов, скандинавов и северных славян. Среди древних изображений на минойской посуде можно видеть изображения крестов, которые много позднее в европейской геральдике получат названия: равносторонний греческий крест и кельтский крест в круге. Односпиральный лабиринт и просто спиральные орнаменты украшают до 80 % минойской керамики. Нельзя еще раз не упомянуть здесь и знаменитый диск с не расшифрованными до сих пор знаками, найденный итальянской экспедицией в городе Фесте, в 1908 году, на Крите.

Диск сейчас находится в археологическом музее столицы Крита юроде Ираклионе. Иероглифы Фестского диска расположены по спирали с обеих сторон, повторяя рисунок древнейших односпиральных лабиринтов Русского Севера. Отгадка тайных знаков диска, возможно, лежит в этой плоскости. Связь спирали и солнечного культа у древних индоевропейцев очевидна. Возможно, перед нами гимн солнцу, написанный на древнем языке ликийцев или карийцев, а может быть, и пеласгов. Во всяком случае, среди огромного ископаемою иероглифическою материала с Крита спиральная надпись зафиксирована только на этом диске и на золотом перстне, найденном в Мавро-Снили, в районе Кносса, где надпись по спирали сделана критским линейным письмом «А», отличным от иероглифов диска из Феста. Это уже о многом говорит.

Свастика, правосторонняя и левосторонняя, была также любимым символом исконных носителей минойской культуры и ахейцев. Но самое главное, есть археологические находки, которые таинственным образом связывают минойцев с Русским Севером. Речь, прежде всего, идет об архаичной керамике, которая имеет прямые аналоги в древнейшей северной росписи по дереву — с мезенской, известной среди русских поморов.

Еще один важный факт. Минойцы хоронили своих покойников в маленьких саркофагах, отвозя их на необитаемые острова. Но ведь это же полная аналогия с комплексом лабиринтов-захоронений на Заяцком острове Соловецкого архипелага, который тоже был необитаем и использовался только как место успокоения предков! В Кносском дворце тронный зал царя украшают фресковые изображения грифонов, ставших излюбленным сюжетом скифского и славянского искусства. Их сакральная функция «охранников» священной персоны царя в Кносском дворцовом ансамбле несомненна. Ведь и, по преданиям скифов, грифоны охраняли золото на Севере. В настенной росписи Кносского дворца не может не привлечь внимание двухголовая птица. Птица эта не орел, но се сакральная сущность подтверждается всем ансамблем фресковой росписи дворца. И мы не вправе назвать исторической случайностью удивительную символическую параллель.

Если у минойцев двухлезвенный топор — лабрис — символизировал духовную и светскую власть царя, то в дальнейшем в Византии и на Руси символом двойной власти самодержца станет двухголовый орел, чьими прототипами, без сомнения, являются как лабрис с двумя лезвиями, так и таинственная, с ярким оперением птица с фрески Кносского дворца.

Автор этого текста, будучи на Крите, сделал и еще одно любопытное наблюдение. Минойцы часто изображали священный лабрис между рогами быка. Но зачастую изображались только два рога и лабрис между ними. Рисунок этого изображения удивительнейшим образом совпадает с рисунком трезубцев Рюриковичей, начиная с эмблемы князя Владимира Святого, известной по золотым монетам так называемого IV типа, где между «крыльями» эмблемы изображается прямая «штанга» или «копье», увенчанное крестом. Совпадение не только по рисунку, но и по сакральному смыслу, только лабрис крестообразной формы в эмблеме Владимира заменяется на спасительное знамение креста!

По мнению одного из известнейших исследователя религий нашего времени М. Элиаде, в древности прохождение лабиринта, при определенных условиях, равнозначно было обряду инициации, посвящения. И образ этот, разумеется, не исчерпывается только обрядовой стороной. М. Элиаде считает: «Высший обряд инициации заключаемся в том, чтобы войти в лабиринт и выйти из нею, но и любая человеческая жизнь, даже очень бедная на события, напоминает путешествие по лабиринту <…> Образом лабиринта, например, являются сложные изгибы интерьера храма, трудные паломничества по святым местам и даже самоистязание аскета, ищущего путь к самому себе…»

Великолепный дворец египетских фараонов в Фаюмском оазисе с его не только надземными, но, что важно, и подземными сооружениями греки именовали лабиринтом. Не случайно метафизика лабиринта теснейшим образом смыкается с метафизикой пещеры и вполне ей тождественна. Святитель Григорий Нисский, сравнивая явление Бога Моисею с посвящением в божественные тайны царя-пророка Давида, говорит о «сокрытом святилище», используя термин, характерный для неоплатонической школы философии, означающий закрытые от посторонних глаз святилища служителей древних мистерий, а символически — сокровенные глубины человеческой души, в которой происходит постижение божественных таинств.

В русском «Житии великого князя Димитрия» говорится о держании князем «в сердце пещеры», что может означать и получение особых, от Бога данных даров в державном строительстве по промыслу Господа, «харизмы власти» над христианским народом через постижение со смирением тайны божественного домостроительства. Путь в «пещеру сердца» — это все то же паломничество по священным изгибам лабиринта духовного преображения.

Итак, нами установлены два определенных факта. Во-первых, культура лабиринтов принадлежала древнейшему населению Русскою Севера, Германии и Скандинавии, поклонявшемуся солнцу и душам предков, священным алтарем и символом чего служил комплекс каменных сооружений, который мы, следуя античной традиции, называем лабиринтом. Во-вторых, сокровенный путь лабиринтов от беломорского побережья, через юг Финляндии и север Германии уводит нас на западе до священною «изумрудного» острова кельтов — Ирландии, а на юге до острова Крил, то есть по пути волнового, растянувшегося на сотни лет расселения древних индоевропейцев со своей северной прародины.