Шанс быть убитым

Глава 3

Ехать по бульвару Санта-Моника через Западный Голливуд и Беверли-Хиллз в последних числах марта, когда заканчивается сезон дождей, невероятно приятно. День выдался очень теплым, по небу неслись перистые облака, украшая его причудливыми картинами, и мне постоянно попадались на глаза мужчины в шортах для бега и женщины в велосипедках и ярких головных повязках. Мужчины никуда не бежали, а женщины не крутили педали велосипедов, но все выглядели так, словно делают это. Таков Лос-Анджелес.

На светофоре в Вествуде я остановился около женщины в белоснежных велосипедных штанишках и белой маечке, которая сидела на белом японском гоночном велосипеде. Мне показалось, что она ровесница Дженнифер Шеридан, может, чуть постарше. У нее была великолепная ровная спина, и она слегка наклонилась вправо, касаясь пальцами правой ноги асфальта, а левую держа на педали. Гладкая, загорелая кожа, отличные ноги и фигура, волосы, собранные в хвостик, и солнечные очки. Я радостно ей улыбнулся. Немного Денниса Квейда. Немного Кевина Костнера. Она посмотрела на меня сквозь темные очки, сказала «нет» и умчалась прочь. Хм. Может быть, мои тридцать девять — это все же сложный возраст.

Западнее Калифорнийского университета Лос-Анджелеса я поднялся по эстакаде на 405-е шоссе и направился на север, в сторону долины Сан-Фернандо. Примерно через неделю смог и дымка затянут небо и лишат его ярких красок, но пока стояла отличная погода. Молодые люди устраивали слежку за своими подружками, подружки нанимали частных сыщиков, чтобы те разобрались с тем, что происходит с их молодыми людьми, а частные сыщики тащились в долину, чтобы проникнуть в квартиру копа, рискуя при этом здоровьем и даже жизнью. Будь здесь Рэнди Ньюмен, он бы непременно спел «Я люблю Лос-Анджелес».

Я съехал с 405-го шоссе около Нордхоффа, повернул на запад, миновал южную границу территории Калифорнийского государственного университета, Нортридж с его бескрайними просторами, унылыми пейзажами и остатками когда-то огромных апельсиновых рощ. До войны, еще до появления великолепных шоссе, в долине в основном росли апельсиновые деревья, но после войны рощи стали постепенно исчезать, а их место заняли дешевые спальные районы. Когда я приехал в Лос-Анджелес в начале семидесятых, вокруг Энсино, Тарзаны и Нортриджа еще оставались фруктовые сады с высаженными в геометрическом порядке деревьями с черными от старости стволами, но со сладкими и яркими фруктами. Однако постепенно они растворились среди малоэтажной застройки, маленьких супермаркетов с постоянной нехваткой персонала и жилых комплексов, где полно пустующих квартир. Я скучаю по тем деревьям. Супермаркеты все же не так привлекательны, но, возможно, это мое личное мнение.

Марк Турман жил в северо-западной части долины Сан-Фернандо, примерно в миле к западу от Калифорнийского государственного университета, в более старом районе с оштукатуренными бунгало, отделанными сайдингом дуплексами и ухоженными участками. Хотя дома здесь старые, живут в них, как правило, студенты колледжей или младших курсов университета, а также молодые люди, впервые покинувшие родной дом. Множество велосипедов. И маленьких иностранных машин. И музыки.

Я остановился на противоположной стороне улицы, напротив дуплекса с плоской крышей, и посмотрел на подъездную дорогу. На листочке с логотипом «Уоткинса, Оукама и Биля» говорилось, что у Турмана голубой «форд мустанг» 1983 года, но такой машины нигде не было видно, как, впрочем, и коричневого копмобиля. Судя по всему, его хозяин все еще ловит преступников. Или следит за Дженнифер Шеридан. Вдоль живой изгороди высотой в восемь футов шла металлическая сетка, чуть дальше я разглядел небольшие кованые ворота, разделившие дорогу к дому пополам. Турман устроил гараж в задней части двора, за воротами, около живой изгороди. В гараж можно было попасть через стеклянную раздвижную дверь, от нее вдоль изгороди к дому шла выложенная булыжником дорожка. Стеклянную дверь закрывали вертикальные жалюзи. Симпатичное, ухоженное и уютное местечко, совсем не похожее на нору продажного копа. Разумеется, возможно, Марк Турман умен и его дом специально так выглядит, чтобы сбить с толку доверчивого частного детектива. Внутри же его жилище похоже на денежный склад дядюшки Скруджа и вдоль стен высятся ящики с наличными и золотыми слитками. У меня был только один способ это выяснить.

Я вылез из «корвета», медленно прошел по дороге и открыл ворота. Молодая немецкая овчарка лежала у живой изгороди рядом с соседней дверью. Когда я остановился у ворот, пес посмотрел на меня и поднял голову.

— Вуф, — сказал я.

Он встал и пошел за мной. Сторожевой пес. Если Турман вернется домой, мне придется перелезать через ограду. Будем надеяться, что собака не кусается.

В маленьком дворике, отделявшем дуплекс от домика для гостей, три женщины загорали на полотенцах. Одна лежала на животе, две другие — на спине. Та, что была ко мне поближе, опиралась на локоть и крутила ручку настройки радиоприемника. Я сразу обратил внимание на то, что одежды на них не слишком много, а в воздухе пахнет маслом для загара. Та, что занималась приемником, заметила меня и тихонько вскрикнула.

— Привет, дамы, — сказал я. — Марк дома?

«Элвис Коул, Обходительный Детектив».

Девушка расслабилась. Две другие внимательно на меня посмотрели. Одна из них была в маленьких круглых очках от солнца. Девушки, загоравшие на спине, были брюнетками, а та, что на животе, — блондинкой.

Девушка с приемником в руках сказала:

— Он на работе.

Я посмотрел на часы и старательно изобразил разочарование:

— Марк велел мне приехать сюда. Наверное, на службе задержался.

Та, что лежала на животе, спросила:

— Вы тоже коп?

— А я что, похож на копа? — поинтересовался я.

Все трое принялись дружно кивать.

Я развел руками:

— Может, из меня получится отличный агент под прикрытием?

Девушка, что лежала на животе, лениво бросила:

— Ну не знаю, возможно.

Ее подруги рассмеялись. Девушка в круглых очках прикрыла рот рукой и сказала:

— Господибожемой, знаете, на кого он похож? На Мела Гибсона в «Смертельном оружии». Точно?

Она мне начала нравиться. Может, тридцать девять — все-таки не такой уж солидный возраст.

Девушка, занимавшаяся приемником, заявила:

— Если Марк сказал, что будет дома, значит, он уже едет. У него с этим все в порядке.

— Мне надо ему кое-что оставить, — сказал я. — Как думаете, он не будет против?

— Можете оставить нам, — предложила Радиодевушка.

— Не могу. Это по службе. И еще в некотором роде сюрприз.

Девушка на животе явно заинтересовалась:

— Улики, что ли?

— Элли обожает копов. Она хочет взглянуть на ваш пистолет, — заявили Круглые Очочки.

Элли стукнула Очочки по ноге, и все трое принялись хохотать.

Радиодевушка сказала:

— Валяйте. Марк крутой. У него есть запасной ключ, он в маленькой коробочке слева от площадки, за цветочным горшком.

— Спасибо.

Когда я обошел домик для гостей, овчарка уже ждала меня и проводила до самой двери. Коробочка и ключ оказались ровно там, где и сказала Радиодевушка. Отличные соседи у Марка! Я взял ключ и вошел в квартиру. Пес сел, посмотрел мне вслед и заскулил. И сторожевой пес у них отличный.

У Марка Турмана оказалась весьма симпатичная квартирка. Боковая дверь вела в гостиную, из которой была видна кухня, и еще одна дверь — вероятно, в спальню с ванной. У западной стены стоял диван, обтянутый коричневой тканью, а у северной — стеллаж. Восточная стена была сплошь стеклянной. На полках выстроились DVD-плеер, телевизор «Сони», видеомагнитофон и примерно миллиард музыкальных дисков. Однако DVD-плеер и видеомагнитофон были довольно старыми и дешевыми. По обе стороны дивана пристроились два мягких стула, а перед ним кофейный столик из белой сосны под цвет стеллажа. Судя по всему, Марк Турман купил все это на распродаже. Наверняка ему сказали, что мебель импортная. Например, из Дании. Я что-то не заметил моря золотых монет, в которое мог бы нырнуть, или разбросанных повсюду мешков с деньгами, но я еще не успел побывать в спальне. Жизнь научила меня никогда не принимать поспешных решений.

Я заглянул на кухню, затем отправился в спальню. Она оказалась маленькой, с одним окошком и дверью в ванную и совсем не роскошной, под стать гостиной. Сначала я решил обследовать спальню, где стояли громадная кровать без спинки, тумбочка и туалетный столик с большим изогнутым зеркалом, не гармонировавшим с остальной мебелью. Гаражная распродажа. Кровать была аккуратно застелена, на покрывале мне не удалось обнаружить ни одной складки. Я проверил ящики туалетного столика, затем заглянул под кровать и нашел там красный бюстгальтер «Лили Франс». Третий номер. Я достал его и повертел в руках, но так и не сумел понять, кому бы он мог принадлежать.

Вполне возможно, что у Дженнифер Шеридан третий номер, но я как-то забыл у нее спросить. Я вернул бюстгальтер на место, туда, где нашел, и занялся тумбочкой. В нижнем ящике в коробке из-под обуви «Нью баланс» я обнаружил диплом об окончании Полицейской академии на имя Марка Турмана, пару писем от какого-то Тодда, кредитную карту и банковские чеки. У Турмана был открыт текущий и сберегательный счета в Федеральном банке Калифорнии, имелись карты «Мастеркард» и «Виза» плюс дисконтные карты на заправку от «Шеврон» и «Мобил». Чеки «Визы» и «Мастеркард» Турман хранил в конверте, помеченном «ВИЗА». Ни один из них не указывал на недавние покупки на крупные суммы, но самый последний счет был трехнедельной давности. На сберегательном счету значилось шестнадцать долларов и двадцать восемь центов. Я переписал номера счетов «Визы» и «Мастеркард», убрал коробку на место и занялся шкафом.

Летняя полицейская форма и тяжелая зимняя форменная куртка висели рядом со спортивными рубашками, джинсами и слаксами. Форма была практически неношеной. Один-единственный синий костюм, судя по всему, тоже не слишком часто покидал свое место в шкафу. Я обнаружил ботинки, спиннинг и набор клюшек для игры в гольф, которые, похоже, передавались по наследству от отца к сыну. На верхней полке я обнаружил старые выпуски «Спортс иллюстрейтед», новенький мотоциклетный шлем и картонную коробку, где лежал огромный альбом с пожелтевшими вырезками из газет с фотографиями Марка Турмана, играющего в футбол, бейсбол и баскетбол, а также выступающего за «Ланкастерских диких котов» на велотреке. Разносторонний молодой человек.

Марк играл защитника и флангового полузащитника по шестьдесят минут в игре. Здесь имелись газетные фотографии Марка на игровом поле и Марка, празднующего победу со своими товарищами по команде, а также снимки, на которых Марк был изображен один и вместе с Дженнифер, а еще фотографии только Дженнифер. Вот Марк ест мороженое в «Тейсти фриз». Вот Дженнифер смущенно позирует ему на пустом стадионе. Вот они на балу второкурсников, на последнем курсе, на выпускном вечере.

Не знаю, сколько им было лет на первых снимках, но я решил, что они еще совсем дети. Скорей всего, Дженнифер фотографировала Марка, а Марк — Дженнифер. И казалось, что они всегда шли по жизни рука об руку, став в результате единым целым, с того самого момента, как полюбили друг друга в девятом классе, и только смерть разлучит их.

А может, и нет. Вырезки и фотографии относились ко времени, когда они учились в девятом классе, и заканчивались выпускным балом. Возможно, все эти годы, когда Марк был неразлучен с Дженнифер Шеридан, вдруг стали давить на него тяжелым грузом и он решил расширить горизонт своей жизни, а их единение, так же как и альбом со снимками, должно иметь свой конец. Возможно, он сказал мне правду. Возможно, после стольких лет вместе он вдруг понял, что должен расстаться с Дженнифер Шеридан.

Я вернул альбом на место и закончил осмотр вещей Марка Турмана, но нигде не обнаружил ни ключей от новенького «порше», ни наспех набросанных карт, ведущих к спрятанным в пустыне мешкам с деньгами, ни необычных серий цифр, обозначающих номер счета в швейцарском банке. Только бюстгальтер третьего номера. Такое бывает.

Я убедился, что комнаты выглядят точно так же, как до моего визита, вышел, закрыл дверь и вернулся на дорожку. Немецкая овчарка исчезла. Элли тоже. Две другие девушки по-прежнему лежали на спине.

— Элли стало скучно? — спросил я.

— Она сказала, что перегрелась, и пошла немножко охладиться, — ответила Радиодевушка.

А та, что была в маленьких круглых очочках, поинтересовалась:

— Что это вы так долго?

— Пришлось кой-куда заглянуть.

«Элвис Коул, Мастер Вранья».

— Слушайте, а вы знаете Дженнифер, подружку Марка?

— Конечно.

— Она в последнее время здесь появлялась?

— Раньше появлялась, но мы ее уже пару недель не видели.

— Она такая плоская. Не знаю, что он в ней нашел, — заявила та, что в очочках.

— Да ладно тебе, Бриттани, — протянула Радиодевушка.

Бриттани? Господи, что случилось с женским движением?

— Марк говорил, что у него есть другая подружка, — бросил я пробный шар. — Вы ее видели?

— Мы ее не видели, — ответила девушка с радиоприемником.

Бриттани села, обняв руками колени.

— Вы хотите сказать, что он свободен?

Я пожал плечами.

Майкл Болтон запел о том, как больно любить, и Радиодевушка прибавила звук. Бриттани снова легла на спину и вытянулась, старательно выгибая спину и демонстрируя себя во всей красе. Вид у нее был задумчивый. Вне всякого сомнения, она строила планы и выбирала стратегию.

— Подождите, я позову Элли, она хотела с вами попрощаться, — сказала девушка с приемником, встала и вошла в дом.

Бриттани что-то бормотала себе под нос. Возможно, Элли тоже бормотала. Я не стал дожидаться их возвращения.

Лучше не иметь дела с разгоряченными женщинами!