Шелковые нити

Глава 6

Джоанна открывала ставни своей лавки, когда подъехал Хью на двухколесной повозке, которую он одолжил в гостинице, где остановился. Брат удивился, что она так поздно приступает к делу. Остальные заведения, выходившие на Вуд-стрит – мастерская скорняка, аптека и многочисленные лавки, торговавшие шелком, – уже давно работали. Узкая улица была запружена прохожими, делавшими покупки, уличными торговцами, расхваливавшими свое вино, молоко или мыло, а также свиньями, рыскавшими в отбросах, заполнявших дренажную канаву.

– Доброе утро, сестренка. – Хью натянул поводья, остановив упряжку мулов, спрыгнул на землю и поцеловал сестру в щеку. – Прекрасное утро, правда? Ни облачка на небе.

Джоанна пробормотала в ответ что-то нечленораздельное.

– Надеюсь, наш общий друг не доставил тебе беспокойства ночью?

Джоанна, занятая нижней ставней, служившей прилавком для товаров, не ответила. Хью закрепил ставню и последовал за сестрой в лавку.

– Ну так как? – спросил он.

Джоанна присела на корточки, чтобы отпереть солидных размеров сундук.

– Что – как? – Она вытащила из сундука сложенное полотнище белого шелка с вышивкой по краям, встряхнула его и разложила на прилавке.

– Он тебя не беспокоил? – Стараясь быть полезным, Хью извлек из сундука ворох вышитых лент и бросил их на шелковое полотнище.

Джоанна строго посмотрела на него, разделила ленты и разложила их ровными рядами.

– Не произошло ничего, о чем стоило бы говорить.

Это означало, что, даже если что-то произошло, она не намерена это обсуждать. Зная по опыту, что выпытывать бесполезно, Хью перешел к делу.

– Ладно, не успеешь оглянуться, как я увезу его отсюда. – Он хлопнул ладонью по стене, чтобы подчеркнуть свою решимость, и направился к задней двери.

– Грэм Фокс останется здесь. Хью медленно повернулся.

– Боюсь, ты зря потратил время, пригнав сюда повозку, – сказала она, выложив на прилавок три вышитые подвязки, и полезла в сундук за шарфом. – Он снял у меня комнату на два месяца за четыре шиллинга. Я не могла отказаться.

– Четыре шиллинга! Это слишком много.

– Знаю, но его, похоже, это не волнует. – Джоанна наконец-то взглянула на брата в упор с упрямым видом, который он очень хорошо знал. – Я взяла деньги. Он останется. Так что тебе придется вернуть повозку. – Она отвела глаза, добавив: – Извини за беспокойство.

Хью прислонился к стене, потирая подбородок с пробивавшейся щетиной.

– Дело не в беспокойстве. Просто мне не нравится, что ты будешь жить в одном доме с мужчиной, которого совсем не знаешь.

Джоанна бросила на него свирепый взгляд, продолжая выкладывать товары на прилавок.

– Надеюсь, ты не забыл, что сам привел его сюда? И уговорил меня позволить ему остаться на ночь.

– Да, но…

– Между прочим, ты сказал, что он приличный парень.

– Я сказал, что он кажется приличным парнем.

– А еще ты сказал, что он совершенно безвреден. А теперь этот приличный безвредный парень предлагает мне четыре шиллинга – четыре шиллинга, Хью, – за то, что будет спать в моей кладовой. И я, черт побери, намерена согласиться.

– Черт побери? С каких это пор моя благородная сестра употребляет подобные выражения?

– С тех пор как я превратилась в жену… вдову торговца шелком. И между прочим, не слишком…

– Знаю, не слишком обеспеченную.

– И вот еще что, – устало сказала Джоанна, – он думает что Прюит жив. Я буду тебе очень благодарна, если ты не станешь его разубеждать.

Хью закрыл глаза и потер лоб, ощутив внезапную головную боль.

– А почему он решил, что Прюит жив?

– Потому что я не сказала ему, что он умер.

– А почему…

– Пусть он думает, будто я замужняя женщина. – Бросив взгляд на кожаную занавеску в дальней части дома, Джоанна добавила, понизив голос: – Помнишь, что ты говорил мне вчера вечером? О том, что мужчины предпочитают не связываться с замужними женщинами? И что брак защищает женщин от нежелательного внимания?

Хью вздохнул:

– Ты полагаешь, что Грэм Фокс станет проявлять к тебе это самое нежелательное внимание, если узнает, что ты вдова?

– Как знать.

Он схватил ее за подбородок и заставил взглянуть на себя.

– Что произошло ночью, Джоанна?

– Ничего существенного, – решительно отозвалась она.

– Он что…

– Нет, ничего он не сделал. Просто я предпочла бы, чтобы у него не возникали на мой счет всякие идеи. Он не тот человек, которого мне следует поощрять.

С этим Хью не мог не согласиться и порадовался за здравый смысл Джоанны. Грэм Фокс, независимо от его человеческих качеств, был простым наемником без видов на будущее и состояния. Совсем не то, что требуется его сестре, особенно в нынешних обстоятельствах. Несмотря на все ее уверения в обратном, было очевидно, что у нее нет ни гроша. Женщина, которая, по ее словам, «прекрасно справляется», не станет освещать свой дом растопленным жиром. И у нее на кухне нашлись бы еда и вино, чтобы угостить брата.

Впрочем, раз она не желает принимать от него помощь – шесть лет назад Джоанна ясно дала это понять, – возможно, не так уж плохо, что Грэм решил снять у нее комнату. Четыре шиллинга существенно облегчат се жизнь, по крайней мере, до тех пор, пока он не выдаст ее замуж за подходящего человека – за Роберта или кого-нибудь вроде него. К тому же, даже если Грэм из тех, кто способен воспользоваться ситуацией – в чем Хью сомневался, – сломанная нога не даст ему развернуться. Но что будет, когда он пойдет на поправку? Придется ему, Хью, побеседовать с доблестным сержантом и прояснить некоторые вещи с самого начала.

– Ладно, – сказал он. – Я поддержу твой маленький обман, только сама не проболтайся. Ты никогда не умела лгать, сестренка.

– Я никого не обманывала, – возмутилась она. – Во всяком случае, я никогда не говорила ему, что мой муж жив. Просто…

– Это обман, Джоанна. – Хью похлопал сестру по щеке. – Будь честной хотя бы с самой собой. – Она открыла рот, собираясь возразить, но Хью опередил ее, сообщив: – Кажется, у тебя покупательница.

Джоанна повернулась к пожилой матроне, изучавшей ее товары, и улыбнулась:

– Доброе утро, мистрис Аделина.

Хью проследовал внутрь и постучал по дверному проему, ведущему в кладовую.

– Можете не опасаться, мистрис, – донеслось изнутри. – На сей раз я одет.

Помедлив секунду. Хью отдернул занавеску и вошел Грэм сидел на кровати и расчесывал влажные волосы. При виде Хью не пришел в восторг.

– Хью, я думал…

– Я понял.

К чести Грэма, он не стал оправдываться. Собственно, у не го был такой вид, словно ситуация представляется ему забавной.

– Вы пригнали повозку? – спросил он.

– Да. – Хью подтащил деревянный бочонок и уселся напротив Грэма.

– Сестра сказала вам, что она не понадобится?

– Сказала.

Грэм поднял с пола свой кошелек, и из-под кровати выскочила Петронилла, пытаясь поймать конец пояса, все еще пристегнутого к кошельку.

– Я хотел бы возместить вам расходы на повозку.

– Я одолжил ее у друзей. Бесплатно.

Грэм устремил на Хью задумчивый взгляд, продолжая расчесывать волосы.

– Вы не одобряете моего пребывания здесь? Хью пожал плечами.

– Даже если бы не одобрял, это бы ничего не изменило Джоанна очень самостоятельная женщина. Она всегда поступала так, как считала нужным. А потом сожалела об этом.

– Значит, не одобряете, – подытожил Грэм. Хью подался вперед, положив локти на колени.

– Сказать по правде, я на распутье. С одной стороны, я беспокоюсь о своей сестре – как о ее счастье, так и о репутации. С другой стороны, вы не производите впечатления человека, способного злоупотребить ее доверием – и моим. Я достаточно долго зависел от своих товарищей по оружию, чтобы научиться отличать порядочных людей от подлецов.

– Насколько я понял, вы участвуете в военных действиях Хью кивнул:

– Я наемник, предоставляю свое оружие тому, кто больше заплатит.

Брови Грэма слегка приподнялись. Нетрудно было догадаться, что он подумал. Как вышло, что сестра рыцаря, пусть даже наемного, живет над лавкой на Вуд-стрит?

Грэм, как отметил Хью, не только вымылся, но и переоделся в просторную белую рубаху и коричневые рейтузы.

– Это одежда Прюита?

– Да. Ваша сестра любезно предложила мне эти вещи.

– Джоанна – отзывчивая женщина. Она и в детстве была такой. Вечно подбирала и выхаживала увечных зверюшек. У нее доброе сердце.

Грэм кивнул, глядя на что-то за спиной Хью. Обернувшись, Хью обнаружил, что при открытой занавеске из кладовой просматривается весь вытянутый в длину дом Джоанны, а через широкое окно, служившее прилавком, можно увидеть лавку аптекаря, располагавшуюся на противоположной стороне Вуд-стрит, где рыжеволосая девушка взвешивала порошки.

Но внимание Грэма было приковано к Джоанне. Освещенная утренним солнцем, она демонстрировала покупательнице ленты: подняла одну, положила, взяла другую. Ее движения были точными и изящными, словно она танцевала гальярду в бальном зале замка Уэксфорд.

Грэм наблюдал за ней, забыв о расческе, которую держал руке.

– Здесь ей не место, – задумчиво заметил он. – Она принадлежит другому миру.

– Чертовски верно сказано, – отозвался Хью. Грэм устремил на него вопросительный взгляд.

– В таком случае как она здесь оказалась?

– Неравный брак.

– Вы имеете в виду Прюита?

– Да.

Грэм медленно кивнул:

– Должно быть, она его очень любила.

Хью уставился на свои переплетенные пальцы, размышляя над причинами, заставившими Джоанну выйти замуж за Прюита. Дело был о не столько в любви, сколько в доверчивости… и отчаянии, ибо она очень нуждалась в тот момент в избавителе. В глазах простодушной пятнадцатилетней девушки Прюит Чапмен, красивый и сладкоречивый, идеально подходил для этой роли. Конечно, со временем его многочисленные недостатки стали очевидны, но вряд ли Джоанне пойдет на пользу, если Грэм Фокс узнает о них.

Пусть он считает, что Прюит жив и может свернуть ему шею, если он позволит себе лишнее.

– Да, – сказал он, не поднимая глаз. – Полагаю, что так Взгляд Грэма снова устремился за спину Хью, в переднюю часть дома. Хью обернулся и увидел, что Джоанна сидит перед окном лавки, вышивая по голубому шелку, натянутому на раму. Солнце подсвечивало ее вуаль, создавая вокруг головы что-то вроде нимба.

– В таком случае почему… – Грэм скользнул взглядом по кровати, на которой он сидел, явно недоумевая, почему Прюит был сослан спать в кладовую. – Впрочем, это не мое дело.

– Вот именно. – Хью взял бритву Прюита и точильный камень и принялся точить затупившееся лезвие.

Грэм помолчал, затем заметил:

– Она ведь сама управляется с лавкой, не так ли?

– Да. Прюиту никогда не нравилось стоять за прилавком. К тому же он редко бывает дома. Должен отметить, из Джоанны получилась неплохая хозяйка лавки.

– Тогда почему она так… Простите, кажется, я позволил себе излишнее любопытство.

– Почему она так бедна? Торговля здесь осуществляется большей частью путем обмена, так что трудно скопить деньги. Да и Прюита… давно не было дома.

Грэм взял мыло, окунул его в воду и взбил пену.

– Меня удивило, что она не торгует шелком. Должно быть, ждет, пока муж вернется с товаром.

– Наверное, – отозвался Хью, не глядя на Грэма. Ложь давалась ему ничуть не легче, чем Джоанне.

– Печально, – сказал Грэм, втирая пену в отросшую щетину, – когда такая женщина, как… собственно, любая женщина… месяцами живет одна, без мужа.

– Ну, теперь она не одна Я здесь. – Хью положил точильный камень и прошелся большим пальцем по лезвию, острому, как меч. – Если кто-нибудь посмеет воспользоваться ее положением, – он выдержал паузу, устремив на Грэма многозначительный взгляд, – я отрежу его причиндалы и заставлю их съесть, – закончил он, протянув Грэму бритву рукояткой вперед.

Грэм и глазом не моргнул.

– Насчет меня можете не беспокоиться. – Он взял бритву, прислонил зеркальце к тазу и невозмутимо прошелся лезвием по подбородку.

– Ничего личного, как вы понимаете, – сказал Хью. – Вообще-то вы мне нравитесь.

– А вы мне. – Грэм вытер лезвие о полотенце и продолжил бритье, – В конце концов, вы спасли мне жизнь. С моей стороны было бы свинством скомпрометировать вашу сестру.

– Вы должны понять мое беспокойство. Джоанна красивая женщина, а вы собираетесь жить под одной крышей с ней в течение двух месяцев, если не больше.

– Ваша сестра замужем. Я взял себе за правило не связываться с замужними женщинами. Зачем осложнять себе жизнь? – Грэм вытянул верхнюю губу и сосредоточился на бритье.

Хью вынужден был признать мудрость Джоанны, утаившей от постояльца смерть мужа. Что ж, придется поддержать ее обман, хоть это и действовало ему на нервы.

– Что б я пропала! – донесся с улицы женский голос. – Вы только поглядите, кто вернулся домой.

Бросив взгляд в окно, Хью увидел черноглазую женщину в красной блузке с чересчур низким вырезом, с пышной гривой черных волос, распущенных по плечам, и ярко-красными губами. Она кокетливо улыбалась, заглядывая внутрь через прутья решетки.

– Леода! – Хью поднялся и подошел к окну. Женщина подставила щеку для поцелуя, и он отметил, что она по-прежнему пользуется чересчур крепкими сладковатыми духами. За минувший год она постарела, под пудрой виднелись мелкие морщинки, а в уголках губ появились складки, которых он раньше не замечал. А может, он просто никогда не видел ее в ярком дневном свете. Тем не менее, она по-прежнему оставалась самой красивой шлюхой в Лондоне.

– Что-то ты сегодня слишком рано поднялась, – заметил Хью.

Она зевнула.

– Клиент, с которым я провела ночь на Поуп-стрит, смылся, пока я спала. Не заплатил ни гроша, хоть и поимел меня дважды, ненасытный ублюдок.

– Ты по-прежнему живешь в той мансарде на Милк-стрит?

– А где ж еще? – Призывно улыбнувшись, она просунула руку через прутья решетки и прошлась кончиком пальца по его нижней губе. – Может, зайдешь как-нибудь, чтобы я показала, как соскучилась по тебе?

– Заманчивое предложение. Возможно, я так и сделаю. Женщина перевела взгляд на Грэма, вытиравшего чисто выбритое лицо полотенцем. В ее темных глазах вспыхнул интерес.

– А это кто? Твой приятель? До чего же хорош. А какие глаза! Я никогда не видела таких красивых глаз у мужчины.

– Тебе виднее, – сухо проронил Хью, прежде чем представить ей квартиранта Джоанны. – Грэм снимает комнату у моей сестры.

– Можешь привести его с собой, если будет настроение, – предложила она. – Порезвимся все втроем.

– Увы, – вздохнул Грэм. – Боюсь, я не в состоянии дойти даже до Милк-стрит. – Он приподнял левую ногу, демонстрируя деревянные лубки, видневшиеся из-под рейтуз.

– Ах, бедняжка, – проворковала она. – Ну, если вы не можете навестить Леоду, вы должны позволить Леоде навестить вас.

Грэм бросил взглядов переднюю часть дома и увидел, что Джоанна занята беседой с проходившей мимо женщиной.

– Не сюда. – сказал он. – Лучше… – Он покачал головой. – Нет, не стоит.

– Понятно, – протянула Леода. – Сестра. Вы что, с ней…

– Нет, – хором отозвались Грэм и Хью.

Леода усмехнулась, переводя проницательный взгляд с одного мужчины на другого.

– Ладно, – сказала она. – Если вдруг передумаете, сержант, имейте в виду – я прохожу по этому переулку каждый вечер Достаточно привязать ленточку к решетке, чтобы дать мне знать, что вы нуждаетесь в компании. Или оставьте открытой заднюю дверь. Я проскользну тихо, как мышка. Никто не узнает, что я здесь.

Грэм нахмурился:

– Не думаю…

– Это будет стоить два пенса, – сообщила Леода, – и еще пенни, если вам захочется чего-нибудь особенного. – Она прошлась по нему взглядом с головы до пят. – Приятно иметь дело с таким красавчиком. А вы, сэр Хью, непременно приходите Мы должны наверстать упущенное.

Хью поклонился.

– Трепещу от предвкушения.

– Лгунишка. – Она послала ему воздушный поцелуй и двинулась прочь.

– Постой! – окликнул ее Грэм. – Леода! – Он поднял с пола свой кошелек и полез внутрь.

Леода снова появилась у окна, с самодовольным видом наблюдая, как он вытащил несколько монет, вручил их Хью и попросил передать ей.

– Что, сержант, уже передумали?

– Здесь четыре пенса, – сказал Грэм. – Он столько задолжал тебе? Тот тип на Поуп-стрит?

Леода сжала монеты в ладони.

– Вы хотите заплатить за него? Грэм смущенно пожал плечами.

– Такая красивая женщина, как ты, не должна клянчить деньги на завтрак.

Секунду она ошарашено смотрела на него, затем моргнула и убрала монеты в собственный кошелек. Когда она подняла глаза, их выражение смягчилось.

– Мне не терпится увидеть ленточку, привязанную к решетке этого окна, сержант.

Когда она ушла, Хью усмехнулся и покачал головой:

– Придется вам переспать с ней. Иначе она не оставит вас в покое.

– Чепуха.

– Возможно, Леода немного старовата, но она достаточно долго зарабатывала на жизнь, лежа на спине, чтобы знать свое Дело. А судя по взгляду, которым она вас одарила, прежде чем уйти, вас ждут незабываемые впечатления.

– Дело не в ее возрасте, просто… – Грэм покачал головой в явном замешательстве. – Иисусе, Хью, вначале вы грозите отрезать мои причиндалы, если я злоупотреблю гостеприимством вашей сестры, а затем предлагаете привести к ней в дом потаскушку.

– Если сделать это поздно ночью, после того как Джоанна ляжет спать, она ничего не узнает.

Грэм недоверчиво хмыкнул:

– У вас странное представление о приличиях, дружище.

– Послушайте. – Хью снова уселся на бочонок, лицом к Грэму. – Конечно, вы обещали… держаться на расстоянии от Джоанны, и я склонен вам верить. Вы производите впечатление человека чести. Но я по личному опыту знаю, что продолжительное воздержание, к тому же вынужденное, а не добровольное, лишает человека принципов.

– Поверьте, Хью, я в состоянии владеть собой.

– Я не слепой, Грэм, и вижу, как вы на нее смотрите. На скулах Грэма вспыхнул румянец.

– Братская забота делает вас чересчур мнительным.

– Бросьте. Как может нормальный мужчина жить в одном доме с такой женщиной, как Джоанна, и не поддаться искушению? Мне было бы гораздо спокойнее, если бы вы время от времени завязывали ленточку на решетке, вместо того чтобы сдерживать свою похоть все то время, пока вы будете жить здесь. К тому же это прямая угроза здоровью. Проклятие, я сам однажды чуть не взорвался, когда мне пришлось терпеть слишком долго.

– Хорошо, я подумаю об этом.

– Вы говорите это только для того, чтобы я отстал от вас.

– В таком случае что я должен сказать, чтобы вы успокоились?

– Не представляю. Грэм устало рассмеялся:

– Похоже, это будут долгие два месяца.

– Да, если вы будете настаивать на том, чтобы изображать из себя монаха. Послушайте, я собираюсь навестить сегодня Леоду…

– Вот как?

Хью ухмыльнулся:

– Она… умеет утешить мужчину, особенно после долгой разлуки. Я могу попросить ее заглянуть сюда сегодня вечером…

– Не надо.

– Грэм…

– Но я попросил бы вас о небольшом одолжении. Точнее, о двух. Если вы будете проезжать мимо церкви Святого Варфоломея, не могли бы вы забрать мои вещи?

– Охотно.

– И еще – в Смитфилде по-прежнему торгуют лошадьми по пятницам?

– Да, за исключением праздников. – Пятничная ярмарка, открывавшаяся на зеленой лужайке за городскими стенами, оставалась главным событием недели для большинства жителей Лондона.

– У меня осталась симпатичная верховая кобылка в монастырской конюшне. Я был бы очень признателен, если бы вы смогли продать ее в Смитфилде.

– Симпатичная кобылка? – В дверях появилась Джоанна с подносом, на котором лежали лист пергамента, гусиное перо, перочинный ножик, воск для печати, глиняная чернильница и моток тесьмы. Вид у нее был несколько озадаченный, но веселый. – Зачем она вам, сержант? Глядя на вас, никак не скажешь, что вы привыкли передвигаться на симпатичных кобылках.

Грэм растерянно уставился на нее, прежде чем ответить.

– Это… долгая история. Вы принесли эти вещи для меня?

– Конечно. – Джоанна поставила поднос в изножье его кровати. – У меня нет подходящего шнура, чтобы запечатать письмо. – Она указала на тесьму. – Это лучшее, что мне удалось найти.

– Спасибо, мистрис. Меня это вполне устроит. Джоанна медлила, устремив на лицо Грэма пристальный взгляд, вызвавший у Хью беспокойство.

– Вы изменились, – заметила она. Грэм потер гладкий подбородок:

– Я побрился.

Джоанна кивнула, переведя взгляд на его волосы. Вчера они казались темными, но, высохнув, превратились в светло-русые завитки с рыжеватым отливом. Хью показалось, что она хочет что-то добавить, но вместо этого Джоанна бросила взгляд назад, в сторону лавки, где две женщины рассматривали ее товары.

– Пойду узнаю, что им нужно. Я зайду позже, чтобы унести грязную воду, а потом приготовлю вам что-нибудь поесть.

Когда она ушла, Хью тоже поднялся.

– Мне пора. Я обещал вернуть повозку до полудня.

– Большое спасибо за помощь, Хью. Но что касается вашего совета насчет Леоды. – Он улыбнулся и покачал головой.

Воспользовавшись перочинным ножиком, Хью отрезал кусок тесьмы и протянул ее Грэму.

– Ты все-таки подумайте об этом, – сказал он и вышел.