Шемяка

Глава 10

После встречи с коллегой по попаданию я себя долго материл последними словами.

Да, докончание, то бишь мирный договор, вышел на загляденье, галичские мало того, что ничего не потеряли, совсем наоборот даже немало приобрели.

Но все дело в том, что я очень сильно сомневался и сомневаюсь в своих полководческих талантах. Да, мои герои в книгах превозмогают, проявляют чудеса храбрости, стратегии с тактикой и бьют супостата в хвост и гриву, но я-то сам в оных стратегиях и тактиках полный ноль. Одно дело писать, а совсем другое рулить войском на поле боя. А чудеса храбрости проявлять как-то не очень хочется.

Но сдавать назад уже было поздно. Подумал-подумал и решил обзавестись толковым воеводой, потому что из меня самого воевода как из козьей жопы дудка.

Вопрос куда ехать после встречи не стоял: маршрут я себе наметил исходя из логической целесообразности.

Первым делом к отцу, в Звенигород. Встречаться с батей после отправки на тот свет боярина Морозова особо не улыбается, но опять же, деваться некуда. Никто мне не давал право подписывать докончание с Василием от имени семьи, теперь придется объясняться. К счастью, как уже говорил, докончание подписано очень выгодное для галичских и отец как человек здравомыслящий должен все принять. Хотя, один Господь его знает, как он среагирует. Но попробую убедить, а заодно попрошу благословения на ратный подвиг, черт бы его побрал и выпрошу хотя бы сотню оружных людишек.

Дальше в Вятку, садиться на княжение и тоже выпрашивать ратников. Там вообще непонятно, как все получится, может так случится, что нахрен сразу выпнут. Оно им надо? Хотя, с другой стороны, вятские не дураки, должны сообразить, что успехи в Литовском княжестве им тоже очень выгодны. А чтобы потрафить вятским, в докончание с Василием Московским мы включили один пунктик, исходя из которого при участии в войне они получали некоторые преференции.

А дальше… дальше мне прямая дорога в Новгород, с той же задачей — склонить новгородцев к участию в экспедиции. И эта задачка совсем не легкая, в Новгороде очень сильно лобби Литовского княжества — могут попросту послать нахрен, осложнения с важным торговым партнером им совсем не нужны.

В общем, начать и закончить.

В Звенигород помчался прямо из Ростова, только отписал в Кострому.

Перед прибытием схитрил, вперед послал гонца: мол, так и так, возвращается блудный сын с покорностью, желает приобщиться к родительским пенатам. Рассчитывал, что, если отец еще гневается, просто передадут в ответ: иди нахрен. Всеж легче и понятней станет.

Но не послали. Гонец привез грамотку с единственным словом писаным самим отцом: «приезжай».

Выдохнул, перекрестился и приехал.

Звать к отцу не спешили, остановился у себя. А первой очень ожидаемо дернули Зарку. Отец к ней благоволит, вот и решил все выведать, прежде чем со мной встречаться.

— Все будет хорошо, — аланка погладила меня по щеке. — Отец твой умный человек, должен понять, что ты сделал больше чем сделал бы он сам.

— Иди уже… — нарочито грубо буркнул я.

— Злой ты, — так же нарочито вздохнула аманатка и ушла.

Но меня позвали еще до того, как она вернулась. Отец встретил по-домашнему, в татарском халате, скуфейке и в войлочных обрезанных валенках, сидел за столом у себя в горнице, сам, без бояр.

Окинул тяжелым взглядом, усмехнулся и проскрипел:

— Слышал, что ты докончание с Васькой подписал?

Я поклонился:

— Подписал, батюшка, но не своим почином, а твоим велением.

— А я тебе то веление давал? — крякнул Юрий Дмитриевич.

У меня прямо мурашки по спине побежали, но ответить не успел.

— Грамоту давай…

Я передал футляр.

Отец нетерпеливо оборвал завязки и принялся читать. По мере чтения, его лицо так и оставалось непроницаемо каменным, только раз удивленно вздернул бровь. А когда закончил, отбросил договор и снова уставился на меня.

Молчал не меньше минуты, а потом резко, с явной подозрительностью в голосе поинтересовался:

— Ну и как ты такое устроил, вьюнош?

— Так сладилось, — тихо ответил я. — На себя взял поход к Свидригайле, твоему побратиму. Помочь надо, защитить святую веру против кафоликов.

— Поход? А со мной посоветоваться не мог? — громыхнул князь и принялся меня распекать, орал минут пять, потом угомонился и недовольно буркнул: — Садись… рассказывай.

Рассказывал долго, с доводами и забегами наперед, на перспективу. О планируемом двоевластии скрыл, но описал мирное и взаимовыгодное существование двух дружественных княжеств. Отец недовольно кривился, но не бранился, только вопросиками заковыристыми закидывал.

Когда закончил, он встал, крепко обнял, смахнул слезу рукавом с дубленой скулы и искренне признался.

— Боялся я, что некому собранное оставлять, теперь не боюсь. Вырос ты, а я и не заметил. Вот что… без промедления лети в Вятку, а потом в Новгород. Я письма нужным людям напишу. За рать не переживай, я сам ее здесь для тебя соберу. Не в обиде останешься, все толком сделаю. И помирись со старшим. Скажи ему отец зла не держит. Меня он не жалует, бешеный совсем стал, можыть ты образумишь. И держи Зарку при себе, мне спокойней так. Понял? Эх ты, шалопай… — он взлохматил мне волосы на затылке. — А может тебя оженить, прежде чем пойдешь? Это мы мигом спроворим. Ась, что мыслишь?

— Вернусь, там и оженюсь, — твердо ответил я.

Отец горестно вздохнул, но перечить не стал:

— Будь, по-твоему. Поедешь послезавтра, завтра не пущу. Побудешь с отцом. Надо людям показать, что мир у нас в семье, да и мне самому тоскливо…

— Побуду, батя…

Вот так вопрос и решился.

Дома уже в кровати аманатка подлезла под бочок, промурчала как кошка, устраиваясь и обиженно фыркнула.

— Вот станешь великим князем, оженишься, да забудешь меня.

— Тебя забудешь, ага, — я улыбнулся.

— Я такая, заворожу, закружу! Возьмешь меня в Литву? Обещай!

Я ненадолго задумался и пообещал:

— Это смотря, как попросишь…

— А вот так? А так?

Дальнейшие события придется пропустить из цензурных соображений: могу только сказать, что Зарина оказалась очень убедительной.

Следующий день провел с отцом Шемяки. Юрий Дмитриевич растолковывал ситуацию на Литве и давал толковые советы по военному делу, а еще, нарочито показывался со мной пред боярами и на совете посадил рядом, словно показывал: вот мой преемник, хотя по всем правилась его сменить должен был Васька, как старший сын.

Ну что тут скажешь, чувствую с Васькой будет еще много проблем, особенно после возможного решения отца отдать власть мне. Но это далеко потом, а сейчас главное войско собрать.

Желательную численность рати я определил в две тысячи человек, из которых хотелось бы собрать хотя бы половину конными. Но опять же, это все только желания, с реальностью слабо совместимые. Если соберу хотя бы полторы тысячи, уже можно радоваться.

В общем, получил отцовское благословение и на следующий день рано утром отбыл в Вятку.

Погода выдалась замечательная, пронзительное голубое небо, невидимые жаворонки свистят, легкий ветерок холодит физиономию и сдувает комарье, лепота, да и только.

Зарина с двумя отроками сопровождения рванула вперед, настрелять тетеревей на варево, а я покачивался в седле и опять насиловал свои мозги думами.

Интересная ситуация складывается. Если правильно исполнить задумку моего коллеги Василя Московского, история поскачет галопом на неведанным тропинкам. Даже страшно, что может получится.

Великое княжество Литовское не имеет ничего общего с современной Прибалтикой. Сейчас княжество — это огромное государство, раскинувшееся на территориях современной Белоруссии, России, Польши и частично Литвы, Латвии и даже Молдавии. Львиную долю территорий составляют бывшие русские княжества, Смоленское, Курское и Брянское, а основной язык — русский и его диалекты.

После смерти Витовта, отца Васькиной мамаши, на княжье кресло там сел Свидригайло, давний приятель моего отца и по совместительству младший брат польского круля Ягайлы. Свидригайло возглавляет русскую православную партию, хотя сам католик, а ему противостоит глава литовской католической партии Сигизмунд Кейстутович, тоже претендуя на великокняжескую лавку. А еще Свидригайло окончательно разосрался со своим братцем Ягайлой, который сейчас топит на Сигизмунда и вообще, спит и видит, как отжать побольше земельки. Впрочем, братцы никогда не ладили и даже успели друг друга в тюрьмах подержать. Зато на стороне Свидригайлы Тевтонский орден и молдавский князь Александр Добрый. И даже какие-то ордынцы. И еще, совершенно неожиданно для меня чешские гуситы, а верней, только их малая часть, именуемая таборитами во главе с князем Сигизмундом Корбутовичем. Если честно, ситуация очень запутанная, можно голову сломать распутывая.

И вот в это осиное гнездо мне предстоит влезть. И бить в основном поляков, что я охотно попытаюсь сделать. Не люблю пшеков, а еще больше не люблю польских оленей. Почему? С поляками понятно, их мало кто любит, а польские олени мне отдельно знатно подгадили. После того, как удалось выскользнуть из Украины, я рванул в Германию, а оттуда в Латвию, а когда ехал через Польшу, уже в Сувалках, из кустов прямо под машину выскочил здоровенный рогатый мудак оленьей принадлежности. Сам не знаю, как успел увернуться, но левую скулу моего «Эскейпа» нахрен изувечило. Попал по ремонту больше чем на две тысячи евро. А еше польский лесничий со своими подельниками полицейскими пытался на бабло развести.

Короче… не люблю.

Планы такие: усиливаем русскую православную партию и даем по рогам проклятущим кафоликам, а сами думаем, как воспользоваться ситуация во благо для Руси.

Но не буду забегать вперед, впереди очень много смутного и непонятного, а сейчас надо для начала сеть на княженье Вятское.

Вот честно, если бы знал, что такое случится, не в жисть не стал бы писать книги. Страшно, мать его ети, страшно до колик в печенках.

Покрутил башкой и остановился взглядом на Вакуле.

— О чем мыслишь?

— Дык… — стремянной поспешно изобразил на морде всецелую преданность. — Дык о благе княжеском радею.

— Угу… — хмыкнул я. — Радей, радей. А что хочешь в жизни для себя?

— Для меня? — слегка ошалел стремянной. — Для меня благо ежели тебе благо, милостивец.

— Твою меть… — раздраженно выругался я. — О чем мечтаешь? Можить бабу какую желаешь, можить землицу, казну добрую, али боярство?

Вакула вытаращил на меня глаза: видать не смог поверить в то, что хозяин за боярство речь завел, но тут же решительно отрезал:

— Моя мечта служить тебе княже!

Я плюнул и не стал дожимать. Умен Вакула, изрядно умен и хитер, не признается не в жизнь. Но сам знаю, что больше всего мечтает возвысится, стать боярином. Что меня несколько беспокоит. Стремянной верен как собака, но если кто предложит ему больше чем я даю? Что с той верностью станет? А если не в меру закидывать милостями — оборзеет враз. Твою же мать, вот так и живем, даже в ближниках врага видим…

Вернулась Зарка и горделиво подняла в одной руке связку битых тетеревов, а во второй, здоровенного зайца-русака. Я даже на нее обиделся. С детства охотник и рыбак, сейчас вокруг сплошное благолепие, дичи и рыбы море, а я еще ни разу не сходил ни на охоту ни на рыбалку. Времени, мать его, нет.

Перед самым Хлыновым послал гонца, мол прибываю, да переоделся в парадно-боевое облачение — это для народа, потому что встречает по одежке. Пусть знают, что прибыл не просто князь, но и ратник, защита и надежа для людей.

Аланка тоже приоделась: шишак со стрельчатым наносником, да с собольими хвостами на навершии, золоченый бахтерец, сабелька, лук с колчаном, брови подвела, амазонка, да и только — я даже невольно залюбовался.

— Можыть покрывало накинуть… — притворно смущенно поинтересовалась она, гарцуя на своем аргамаке.

— Пусть так, — одобрительно проворчал я. Действительно, еще не хватало, чтобы я своей аманатки стеснялся. Пущай завидуют.

Встречная делегация прибыла быстро, видимо уже ожидали. Пять десятков воев во главе с ватаманом Минаем.

Обнялись мы с ним по-братски, да поехали в город.

Город удивил — укрепления деревянные, но крепкие, на стенах неожиданно много пушек, да и сам город богато и сравнительно чисто выглядит.

Народа собралось князя встречать тьма тьмущая, на улицах стоял сплошной гомон.

— Эх, а добрый молодец!

— Видали и добрее…

— Щас как дам по сопатке! Славный князь, Дмитрий Юрьевич! Слыхал, как он бока намял Ваське Московскому? И Ярославль с Костромой изгоном взял!

— Слыхал, токмо…

— Иди в гузно, сквалыга…

— Ишь, сердито зыркает, видать нравом крут.

— И девицу с собой притащил, где это видано?! Ишь, в одежу ратную обрядилась…

— Вот дурында, это аманатка кызылбашская! Грят с боем взял в Орде!

— Та не с боем, там надо догнать на коне! Какую догнал — твоя! Сам слышал…

— Ни с кожи, ни с рожи! Наши бабы красивее! Тощая!

— Сам ты баба…

Я про себя улыбался, народу только посудачить, а тут такой случай — сам князь приехал. Но в целом народишко был настроен доброжелательно. Но что-то подсказывало, что приемом обольщаться не стоит, все пакости еще впереди.

И предчувствие не подвело, на одной из площадей народ толпился возле дощатого помоста, на котором стоял, уперев руки в бока здоровенный парень в нарядной алой рубахе. Плечи саженные, морда задорная, вихры соломенные — эдакий народный богатырь.

Он меня неожиданно и окликнул.

— Гой еси, княже! Подобру ли поздорову прибыл?

— Алешка Погуляй, молодой ватаман, — шепнул мне Минай. — Добрый молодец, первый кулачный боец на Вятке, токмо лихой не в меру. Видать подговорили его, чтобы тебя задеть. Есть недовольные, мало, но есть, я тебе все подробно потом расскажу.

Я подумал и ответил молодцу после недолгой паузы:

— И тебе не хворать добрый молодец. Чевой-то ты красуешься? Никак бабам себя показываешь?

Народ весело грохнул, даже вороны с маковок церкви слетели.

Алешка недовольно нахмурился и с насмешкой бросил:

— Да вот, княже, ищу с кем силой померяться. Да не сыскать охочих. Можыть хоть ты осмелишься?

— Варежку прикрой! — властно бросил Минай. — Рылом не вышел с князем меряться.

Но было уже поздно, народ взревел, требуя показать товар лицом, то бишь, проверить пришлого претендента на княжение.

Я про себя чертыхнулся. С одной стороны — нахрен оно мне нужно вестись на явную провокацию, а с другой — вот так просто завоевать любовь народа тоже не помешает. Вот только можно легко люлей отхватить — я и сам силушкой вышел, но хренов Алешка уж вовсе богатырской стати. А так все в порядке вещей, нравы простые, урону княжьей чести в поединке нет, если, конечно, не продуть с позором.

— Выбей с него дурь! — подзадоривающе шепнула Зарина.

— Дай, княже, я сам ему бока намну! — с охотой вызвался Вакула. — Ей-ей, отучу гавкать!

— Сам… — неохотно буркнул я и направил коня к помосту.

— Уверен, княже? — тревожно переспросил Минай. — Алешка первый кулачный боец на Вятке.

— Говорил уже. Уверен…

Публика и вовсе зашлась в ожидании зрелища. Пока с меня снимали доспех, Алешка пошел в присядку по помосту, выкидывая танцевальные коленца. Красовался, скотина, бабы верещали словно на стриптизе.

Предстоящий поединок особого энтузиазма у меня не вызывал, силушкой-то Боженька Шемяку не обидел, да и я сам, в прежнем своем обличье спорта не чурался, но, случаи разные бывают. Прогажу — популярности мне в Вятке не прибавится. Вот же, черт принес…

— Не калечить! — строго рассказывал Минай, взяв на себя роль арбитра. — За одежу не цеплять, ниже пояса не совать, лежачего не бить, ногами не махать. Бьетесь до крови. Готовы?

Алешка набычившись кивнул, судя по его глазам жалеть он меня не собирался.

И только Минай дал команду сходиться, он сразу замахал кулаками как мельница. Меня только ветром обдувало. Бил размашисто, но быстро и ловко, несмотря на массивное сложение, а двигался мягко, словно кошка.

Я только отступал и уворачивался, понимая: если попаду хоть под один удар — мало не покажется.

Ловил момент и все-таки поймал. Алешка печень не прикрывал, молотил обеими руками аки боженька на душу положит.

Я привстал на ногах, сымитировал удар в голову левой рукой, потом припал телом вниз, перенес вес на левую ногу и изо всех сил засадил правой противнику под ребра.

Удар получился, попал точно, Погуляй утробно екнул и согнулся, опустив руки.

Минай предупреждающе вскрикнул, кинулся между нами, но я уже скользнул за Алешку, взял его в захват и с прогибом кинул на помост.

От удара даже доски затрещали.

Ф-фух… сладил, таки!

Народ яростно взревел, славя победителя.

Я неспешно встал и с достоинством поклонился вятским.

А потом меня на руках отнесли к вечевому терему.

А на вече, под ликующий ор народа, принял присягу на княжение.

Вот так и стал князем Вятским…