Шемяка

Глава 14

— Андреас фон Книпроде! — высокий широкоплечий тевтонец очень сдержанно поклонился, почти кивнул. — Со мной братья — Генрих фон Ботель, Иоганн Мерц, Йост фон Хаузенбах, Питер Гейдель и Клаус фон Бах.

Толмач из немцев бойко перевел.

Пятеро тевтонцев сдержанно поприветствовали меня.

Пришло время представиться самому.

— Князь Вятский и Галицкий Дмитрий.

Фон Книпроде еще раз поклонился, на этот раз с большим почтением, видимо не ожидал здесь встретить персону такого уровня.

Мы еще обменялись парой слов, после чего я пригласил немцев в дом.

— Прошу за мной…

Как выяснилось, тевтонец оказался целым комтуром — то бишь, управляющим комтурией — малой административной единицей Тевтонского ордена. С собой он привел всего пять братьев — рыцарей, еще полтора десятка были сариантами — услужающими братьями, которые исполняли роль оруженосцев и одновременно младшего командного состава. Они вместо белых плащей носили серые.

Остальные были простыми кнехтами: копейщиками и арбалетчиками. Среди них нашлись еще какие-то витинги, крещенные пруссы, но их статус в Ордене я толком так и не понял. В общем числе тевтонцев насчитывалось немногим больше трех сотен — достаточно много по нынешним временам, но, к сожалению, конных из них было всего человек сто, не больше.

Зато все как один очень добротно и даже единообразно экипированы. Братья — рыцари — в что-то наподобие раннего полного латного доспеха, с цельной кирасой и латной защитой рук с ногами. И шлемы — арметы.

Сарианты — в бригантинах[12], тоже с элементами латной защиты и шлемах бацинетах[13].

А простые кнехты — в кольчуги и капеллины[14].

Сразу чувствовалось, что у тевтонцев нет никаких проблем с железом и производством. Черт! За что дойчам такое богатство? А мне за счастье, если у ратника хотя бы кольчуга есть.

— Ишь ты… — уважительно фыркнул Вакула. — Справные вои. А правда, батюшка, оные баб не жалуют?

— Правда. Позови ко мне Пестрого и Изяслава… — я отослал стремянного и повернулся к немцам. — Не ожидал вас так скоро встретить.

— Мы вас тоже, — ответил фон Книпроде. — Мы рассчитывали для начала сами взять это убогое поселение, но волей Господа нашего вы нас опередили. Мне поступило письмо от магистра с предписанием идти с вами на соединение и действовать вместе. Хотелось бы услышать о ваших планах.

Я подвел его к карте, вкратце описал задумку, но посетовал, что с пехотинцами будет трудно устроить быстрый рейд по тылам Сигизмунда.

— Мы найдем некоторое количество лошадей для ваших людей, но на всех их не хватит.

— Мои люди имеют опыт быстрых переходов, — сухо отметил тевтонец. — В крайнем случае будут ехать по двое на одной лошади. Ваш план мне нравится, но нам поступили сведения, что вот здесь — он ткнул пальцем в место на карте неподалеку Вилькомира, — может находится до полутора тысяч воинов Сигизмунда. Логично предположить, что, когда он узнает о нас, то пошлет именно их нам навстречу. А он, скорее всего, очень скоро все узнает. Учитывая местных дворян и их холопов, которые быстро соберутся, думаю, к этим полутора тысячам надо будет прибавить еще около шести сотен конных и пеших. Достаточно серьезная сила, чтобы попытаться нам помешать.

Говорил он негромко и очень спокойно, абсолютно лишенным эмоций голосом. Словно безжизненный механический автомат. На нордической морде с рубленными чертами тоже ничего не прослеживалось.

Я его с трудом понимал, хотя в Германии вполне сносно наловчился болтать по-немецки, но все-таки понимал.

— Мы их разобьем! — радостно заявил Питер Гейдель, самый молодой из тевтонских братьев — веснушчатый и рыжий парень с вздернутым носом картошкой.

— Замолчи! — сухо приказал фон Книпроде и пояснил мне. — Простите брата Питера князь, он пока недостаточно опытен и недавно в этих местах, следовательно, многого не понимает.

Гейдель моментально заткнулся и даже покраснел.

Я скупо кивнул, а сам отчаянно пытался переварить информацию от тевтонца.

Нас с дойчами — около двух тысяч бойцов — Жигимонт выставит примерно столько же, а если больше, то ненамного. И что из того? Попытаться разбить их или просто обойти? Ага, попробуй сообрази, опыта у Шемяки с гулькин хрен, а у меня так и вовсе нет.

— Мы можем пойти другим путем, то есть попытаться обойти их, — продолжил тевтонец, словно прочитав мои мысли. — Но оставлять такую силу у себя в тылу неразумно. Они даже если не догонят нас, то перережут все пути отхода, к тому времени, как Свидригайло соберет и пошлет еще войско. У нас всего два варианта; первый, попробовать уничтожить все поселения в окрестностях и нанести тем урон княжеству, а потом вам сразу уйти на Витебск. И второй — попробовать разбить людей князя.

— Каково ваше мнение? — я попытался выиграть время для ответа.

— Мое мнение? — ненадолго задумался тевтонец. — Разумней и безопасней было бы следовать первому варианту, однако… — он опять сделал паузу. — Во втором варианте у нас тоже есть неплохие шансы. Ваши люди отлично вооружены и, судя по всему, опытные солдаты. Вместе мы уступаем по численности врагу лишь ненамного. К тому же, со мной проводники, которые очень хорошо знают эти места вплоть до Вильно и умеют скрытно передвигаться по местности. То есть, скорее всего, мы заранее узнаем о приближении врага и успеем занять выгодные позиции. Что вы сами думаете?

Пришлось согласиться, хотя больше всего мне хотелось драпануть сразу в Витебск.

После недолгого обсуждения приняли решение ускоренным темпом идти к Вилькомиру. Выступление назначили на завтрашнее утро. Затем я пригласил немцев на ужин, но, к моему удивлению, тевтонец отказался; заявил, что будет ужинать и ночевать со своими людьми.

После того как они ушли, я обсудил замысел еще со своим командным составом. Но обсуждения толком не получилось — Вакуле и Пестрому, что тем татарам, что самим драть, что отодранных оттаскивать. Князь сказал — значит идем на «вы». А Изяслав Шило по своему обыкновению принялся нудить: дескать надобно обмыслить, что да как, а потом еще обмыслить, желательно несколько раз. Впрочем, польза от обсуждения тоже была — мы скорректировали маршрут и тактику действия. Конных поделили на два отряда, которые должны были постоянно петлять по разным направлениям, чтобы запутать соглядатаев Сигизмунда. Еще часть ратников приписали к колонне тевтонцев, для количества, которой предстояло следовать по четкому, почти прямому маршруту. На этом и порешили.

Долго не мог заснуть, все обдумывал случившееся сегодня. На первый взгляд, командир тевтонцев мне понравился. Скромен, владеет эмоциями, однозначно профессионал своего дела — лучше союзника не пожелаешь. Правда его показная сдержанность вызывала смутные подозрения. До тех самых пор, пока я не догадался, что тевтонец… тевтонец просто презирает и ненавидит нас, но изо всех сил старается не показывать этого. Для него мы те же пруссы и жмудины, дикие варвары, которых Тевтонский Орден огнем и мечом приводит к своей вере. А то, что мы волей случая стали союзниками, ненависти и презрению не мешают.

— Сука, тевтонская… — не сдержавшись, я ругнулся вслух.

— Ты о немце? — отозвалась Зарина.

— О ком еще… — я встал с кровати и зачерпнул ковшиком воды из кадушки. — Сейчас они союзники, но чем раньше мы уберем эту заразу от наших границ, тем лучше.

— Ты со своим крестовым братом победишь всех, я знаю.

— Откуда? — я вернулся в кровать.

— Просто знаю, — аланка прижалась ко мне. — Дар у меня такой. Моя бабка тоже очень много знала, она мне говорила, что меня ждет и все пока исполняется.

— И что тебя ждет?

— Все будет хорошо, — аланка ушла от ответа. — А сейчас я расскажу, что ждет тебя…

— Не надо, пусть будет, как будет.

— Как хочешь, — быстро согласилась девушка и очень быстро заснула.

Поутру мы выступили. А поселок подпалили к чертовой матери. Правда я настоял, чтобы позволить жителям спасти хоть какое-нибудь добро. Увы, такова гадкая правда войны, каждый городишко — это не только наш возможный опорный пункт, но и опорный пункт врага. И следующий раз нам его так просто не отдадут.

Комтур не соврал, тевтонская пехота почти не тормозила марш, только за первый день мы проскочили не меньше двадцати пяти верст. К счастью, зима выдалась малоснежной и снег почти не затруднял передвижение. Кнехты ехали по двое верхом, а когда лошадки уставали, тевтонцы просто бежали, держась за стремена. Такой выучке и организации можно было только позавидовать. Смотря на них, я даже задумал кое-что перенять для своих пехотинцев.

Мои ратники восприняли немцев как союзников довольно настороженно, но откровенной неприязни не было: ограничивалось суждениями в своем кругу, что немцы хоть и еретики проклятущие, но ежели князь-батюшка так порешил, значит ему видней. Некоторые русичи даже пытались идти на контакт с тевтонцами, но те, в свою очередь, напрочь избегали общения, словно им настрого запретили сближаться с русичами. Впрочем, скорей всего так и было.

Сам комтур и его браться по Ордену тоже ограничили общение со мной только редкими обсуждениями обстановки и все так же, очень тщательно скрывали свою неприязнь. Хотя брат Гейдель, тот самый, которого отругал фон Книпроде в первый день, вполне себе по-дружески общался с Федькой Пестрым, но только когда начальство не видело. А еще он украдкой засматривался на аланку, хотя остальные братья ее напрочь игнорировали, словно аманатки и не было.

Федор рассказал, что тевтонец вполне себе нормальный парень, без особых захеров в голове, очень тяготится суровым уставом Ордена и тоже недолюбливает своего комтура.

Сам я ко всему этому отнесся философски — да, ушлепки тевтонские, козлы и мудаки, но сейчас эти ушлепки могут быть полезными, а дальше посмотрим.

Сопротивления не было, вообще не было, немногочисленные стычки с дозорами и разъездами Жигимонта не в счет. Редкие населенные пункты по большей части оказывались пустыми, население сбежало, прихватив все ценное, во избежание, так сказать.

А еще, бы совершенно ясно, что о нас прекрасно знают и очень скоро встретят.

И этот момент настал на третий день марша: разведчики сообщили, что, перекрывая нам дорогу, впереди собирается рать Сигизмунда.

Один из разведчиков комтура, косматый аки медведь жмудин Вилько бойко тараторил на своем тарабарском языке, раскладывая веточки на снегу, а толмачи переводили: тевтонский на немецкий, а один из моих новгородцев на русский.

Выходило, что нам перекрывала путь почти одна пехота в количестве не меньше полутора тысяч копейщиков, а всех своих всадников неизвестный пока мне воевода Сигизмунда отправил на перехват отряда Изяслава, ушедшего в левую сторону от нашего маршрута. А вот Федьку Пестрого, ушедшего вправо со своими, литвины видимо прохлопали, на его перехват никого не отправляли.

Наша основная колонна начитывал всего около семисот бойцов — триста немцев и примерно четыреста моих конных ратников. Так что задумка литвина выглядела вполне разумной — связать конный отряд Изяслава боем, а основную колонну разгромить, пользуясь значительным численным преимуществом. Но если он прохлопал отряд Пестрого или просто рассчитывал, что они не успеют нам на помощь — то диспозиция сразу переставала быть выигрышной. Федор находился почти рядом, всего в часе быстрой рыси от нас. На самом деле московит только умело изображал уход вправо, рассылая вперед мелкие отряды.

Но все это в теории, как будет в реальности, я даже примерно не представлял и оттого прибывал в лютом когнитивном диссонансе, сиречь в полном охренении. От волнения даже вспотел, несмотря на десятиградусный мороз.

— Вот здесь… — фон Книпроде ткнул пальцем в карту. — Предлагаю встретить врага здесь. Слева и справа от нас топи, так что им придется атаковать нас только в лоб. Но ваших всадников придется спешить. Надеюсь они умеют сражаться в пешем строю.

В его голосе едва ли не в первый раз прозвучала откровенная издевка.

— Они умеют сражаться в пешем строю, — сухо ответил я.

— Это хорошо, — спокойно заявил немец, опять спрятав эмоции. — В таком случае, нам останется только ждать ваш конный отряд. Надеюсь, не очень долго.

Мы обсудили еще несколько моментов, после чего я отослал отроков к Федору. Послал сразу троих, наказав держаться вразнобой, на тот случай, если по пути будут пытаться перехватить. За Изяслава оставался спокойным, воевода несмотря на свою жуткую нудность и осторожность был крепким профессионалом, провоевавшим всю свою жизнь.

Темп выдвижения ускорили, через два часа прибыли на место и сразу начали ладить оборону. Вот тут-то я впервые порадовался своей профессии в прежней жизни. Писатель в жанре попаданчества просто вынужден изучать военную науку в масштабе эпох, пуская только теорию, но и она может оказаться полезной при случае. Я почти ничего не успел, но кое-что все-таки пригодилось.

Первое — разборные рогатки. Заостренные колья с дырьями и перекладинами: они на марше занимают очень мало места, ставить их очень быстро, а для конницы и даже пехоты они создают довольно серьезное препятствие. Конечно, можно нарубить в лесу, благо сплошной лес вокруг, но ставить готовые быстрее.

Второе — арбалеты, черт бы их побрал, гребанные средневековые стрелядлы. Три сотни моих ратников возят их при седле и прошли ускоренный курс обучения. Спешились — вот тебе и арбалетчики. Луки быстрее, не спорю, но арбалеты мощнее, да и луки никто не отменял — их у нас тоже есть с собой.

А еще, я совсем не зря прогнал всех своих конников через курсы пехотного боя Ваньки Вермеера.

Третье — возы с тюфяками. Они сами по себе могут стать точкой укреплений, если их составить в ряд. Тюфяки вряд ли успеют сделать хотя бы по паре выстрелов, заряжать их еще та морока, но даже пара залпов картечью может наделать жутких дел.

Четвертое — горшки с «адской» смесью. Весь основной запас, надо сказать, очень скудный, ушел на Витебск с моей пехотой, но и у нас есть несколько десятков. Если припрет — свое дело они сделают.

Как-то так…

Закипела работа, немцы заняли позиции в центре, мои слева от них и справа. Возы со спаренными тюфяками, я тоже выставил по флангам.

Комтур поглядел как мои ладят рогатки и сухо заметил, что не ожидал встретить такой выучки у русских.

— Вам предстоит еще много чему удивляться, — тактично ответил я и отъехал в сторону на холм. Гонцы от Пестрого задерживались и меня от волнения начал долбить жуткий мандраж. А чтобы отвлечься, достал разборную рамку с холстом и начал угольком зарисовывать происходящее.

Открою страшный секрет: никакими особыми талантами в этом деле не обладаю, но способен вполне профессионально запечатлеть что-либо. Особенно батальные сцены или пейзажи.

Читатели о моем хобби даже не подозревают, а знают только самые близкие люди. Никому не показываю. не стесняюсь, просто не хочу. Обложки для своих книг тоже доверяю другим художникам. Да, странноватый я парень, но с этим ничего не поделаешь.

А картинка открывалась действительно достойная, чтобы ее запечатлеть на века. Лютый сюрреализм, крестоносцы и русские витязи вместе ладят оборону и готовятся встречать врага. Любой бы историк или писатель-альтернативщик душу бы продали, чтобы хотя бы одном глазком глянуть.

— А может организовать художественную школу? — я в голос озвучил мысль. — Набрать мальцов, да обучить современной манере рисования, а не так, как сейчас малюют. Василь что-то похожее затеял, почему мне не попробовать? А что, может получится, вот только время найти надо, что не так просто…

К вечеру появились первые разъезды Сигизмунда, а его рать стала на ночевку в версте от нас.

Судя по всему, генеральное сражение намечалось на утро следующего дня.

Ночью ни на секунду не закрыл глаз, сказалось волнение. Прекрасно понимал, что если не справлюсь с нервами, то очень скоро либо свихнусь или вообще сдохну, но ничего поделать с собой не мог.

Чтобы занять себя шастал проверял дозоры, а потом сидел возле костра.

Зарина сидела рядышком и тихонечко мурлыкала какую-то аланскую песенку. Уже под утро, под эту плавную и заунывную мелодию, я уже начал дремать, как она неожиданно дико взвизгнула, вскинула лук и выпустила стрелу в окружающую нас сплошную темноту. А через мгновение я уже сам различил ниоткуда взявшиеся и бегущие к нам в зловещей тишине черные косматые силуэты — очень похожие на лесных сказочных чудовищ.

Звонко скрежетнула стрела об шелом, наконечник копья разорвал на плече шубу. Не успев толком испугаться, я крутнулся и косым ударом рубанул непонятное существо.

Чавкнуло, горячие капельки обожгли щеку, но меня тут же оттерли в сторону ближники из личной дружины.

Все закончилось очень быстро — снег украсили трупы, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся жутковатого вида людьми — косматыми, вонючими и с раскрашенными темными полосами мордами. Судя по всему, воевода Сигизмунда попытался устроить диверсию, для чего привлек местные племена.

А дозор неподалеку подчистую вырезали, ратники не успели даже пикнуть. Неожиданно отличился «человек духовного звания» Ипатий. Он ночевал неподалеку и развалил своим крестом башку одному из лесовиков. А так, кроме убитого дозора, обошлось только легко ранеными.

— Местные лесные варвары… — презрительно заметил комтур, перевернув ногой мертвого. — Совсем дикие, не поддающиеся воспитанию, проклятые язычники. Таких осталось еще много, нам предстоит еще долго трудиться, неся свет истинной веры…

Я с ним неожиданно согласился.

После ночной стычки мандраж неожиданно прошел, я полностью успокоился.

Ни один из гонцов, посланных к Федьке Пестрому, так и не вернулся, а утром рать Сигизмунда пошла на нас в атаку…