Шепот страсти

Глава VII

— Черт! — Слэйдер шлепнул ладонью по рулю мотоцикла, когда мчался по шоссе в этот ранний утренний час.

Его последняя попытка объяснить Мелиссе, что произошло, закончилась неудачей. И снова, благодаря Бью, он чувствовал себя как ничтожный первоклашка.

Господи, как он ненавидел его.

Как могла Мелисса жить под одной крышей с этим человеком?

И делить с ним постель...

Через полчаса после того, как в понедельник в полдень Бью заставил себя вылезти из постели, он сидел рядом с Джеком на погрузочной платформе склада кормов Маккаллистера, смотрел на подтягивающийся к станции поезд. Он был явно не в духе.

— Хоть что-то сегодня вовремя, — ворчал он, беря кусок пиццы из лежащей между ними картонной коробки, пропитанной жиром.

— М-да... мое расписание сегодня тоже нарушено, — пробурчал в ответ Джек. Его рот был набит только что откушенным куском пиццы с перцем. Он громко рыгнул, затем последовало длинное объяснение, почему сегодня утром у него такой хороший аппетит. Сев на своего конька, он начал откровенно в деталях рассказывать историю, которая мало чем отличалась от многих других, которыми он и Бью обменивались по утрам.

Но в это утро Бью слушал его вполуха.

— А что у тебя, Бью? Только не рассказывай мне, что твоя потребность в пицце сегодня утром обусловлена приятно проведенным дома временем с «Алисой в Стране чудес».

Бью терпел такое прозвище, потому что оно было наименее оскорбительным изо всех, которыми Джек пользовался по отношению к женщинам.

Бью уклончиво фыркнул.

— Я видел Цисси вчера вечером у конюшен. Она восторгалась лошадьми. Наверняка ты поимел ее после того, как я ушел, а?

— Угу, — подтвердил, явно стараясь закончить разговор, Бью.

— Ладно, извини. — Джек поднял пустую коробку из-под пиццы и швырнул ее в железный ящик, который они использовали как урну.

— Я купил лошадь вчера вечером, — сказал Бью, меняя тему.

— Ты купил лошадь? — недоверчиво переспросил Джек. — Я думал, что с тебя довольно лошадей, после того как тот вороной убийца сбросил тебя и сломал тебе ногу.

Бью пожал плечами.

— Я купил ее ради развлечения.

— Кого ты купил?

— Омегу.

Джек присвистнул:

— Дорогое удовольствие.

— Я отдал его Цисси.

— Вношу поправку. Дьявольски дорогое удовольствие.

Бью снова пожал плечами, вытер руки носовым платком и встал.

— Я сказал Цисси, что она может держать Омегу у тебя и ездить на ней в выходные.

— Конечно, какие проблемы, — согласился Джек.

Он любил лошадей и заботился о чужих лошадях больше, чем о своей собственной жене. Он уже представлял себе горячее тело Цисси. Похоже, четверги обещают быть по-настоящему интересными.

— Джек, мне нужно, чтобы ты отвез заказ. — Из двери офиса вышел Маккаллистер и вручил Джеку накладную. — Бью, не зайдешь? Я хочу поговорить с тобой. — Закрой дверь, — сказал Маккаллистер, когда они вошли в офис.

— В чем дело? — насторожено спросил Бью.

— Закрой дверь.

— Закрыл. Так в чем дело?

— Именно о нем я и хотел поговорить с тобой, Бью. О нашем деле. Ты знаешь, я пытаюсь помочь тебе. Но ты не откровенен со мной.

Я случайно узнал от Джека, что ты не единственный владелец фермы.

— Я говорил вам на конном шоу, что Слэйдер не собирается...

— Я знаю, что ты мне говорил. Но я кое-что и сам вижу. Я вижу, что Слэйдер планирует обрабатывать землю.

— Я...

Маккаллистер поднял руку.

— Пойми, Бью, я бизнесмен. Я бы никогда не одолжил тебе все эти деньги, — сказал он, похлопав по стопке заемных расписок на столе, — если бы знал, что ты не являешься единственным хозяином фермы.

— Я знаю, как обращаться со Слэйдером Римсом. Я уже избавился от него однажды и смогу сделать это снова.

Маккаллистер разглядывал Бью со скрытым презрением. Маккаллистер был человеком, который сделал себя сам. Он вырос на улицах. Крысы бегали по его кровати, когда он был мальчишкой. И ничто не помешало ему на пути к тому положению, которое он занимал сегодня. Даже женщина. Он размяк однажды, и она доказала ему, что все имеет ярлык с ценой. Он должен был перебить цену. Он был жестким до тех пор, пока не встретил мать Джека. После ее смерти он снова ожесточился.

— Две недели, Бью, — сказал Маккаллистер. — Если к этому времени ты не решишь свои проблемы...

— То что тогда?

Маккаллистер не любил, когда с ним так разговаривали. Там более он не собирался терпеть подобное от Бью, которого он считал мальчишкой, не видящим ничего дальше своего носа. И он договорил, угрожая:

— Тогда, возможно, я подойду к Слэйдеру с этими твоими расписками. Что-то подсказывает мне, что в его интересах выкупить их.

Бью немного успокоился.

— У Слэйдера нет денег.

Ответ Маккаллистера был обескураживающим:

— У него нет денег, верно. Но, может быть, он захочет заложить свою половину фермы, чтобы заполучить твою. Никогда не думал об этом?

— Вы не посмеете!

Маккаллистер пересек кабинет и открыл Бью дверь.

— Я уже сказал, Бью, — две недели.

Слэйдер целый день дисковал поля. Он умывался у цистерны на задней веранде, когда Бью вернулся на ферму.

— Вот это правильно, сопляк, — сказал Бью. — Работай, пока не свалишься. Тебе это все равно ничего не даст. Ты не получишь и клочка от моей фермы.

Слэйдер оставил это заявление без внимания.

После того как они втроем поужинали, Мелисса предложила сыграть в скраббл.[21]

— Я буду, — грубо сказал Бью, направляясь к холодильнику и доставая оттуда банку пива.

Они начали играть втроем. Первые два круга прошли без разговоров. Только вентилятор гудел на шкафу, разгоняя горячий, тяжелый воздух августовского вечера.

— Я слышал, ты купил на конном шоу ангусского быка,[22] выигравшего голубую ленту, — обратился наконец Бью к Слэйдеру.

Слэйдер кивнул, глядя, как Мелисса выкладывает на доске очередное слово.

Когда раньше они втроем играли в скраббл, никогда не вставал вопрос, кто выиграет. Выигрывала всегда Мелисса. Состязание всегда происходило между Бью и Слэйдером — кто из них проиграет.

— Сколько ты заплатил за него? — спросил Бью, после того как Мелисса вытащила из кучки шесть новых букв.

Слэйдер зачерпнул пригоршню воздушной кукурузы, не ответив на вопрос, а потом приложил буквы «и», «п» и «к» по горизонтали, прицепив их к букве «р» выложенного Мелиссой слова по вертикали.[23]

— Ты не ответил на мой вопрос, — сказал Бью, положив ладонь на руку Слэйдера.

Слэйдер сбросил руку Бью, откинулся на спинку стула и отчеканил:

— И не собираюсь.

Через час Мелисса выиграла, выложив последнее слово. Слэйдер наблюдал, как Бью мрачнеет, наливаясь пивом, и понимал, что он готовится полезть в драку.

— Поскольку ты уже вышла из игры, — сказал Бью, — ты можешь повести себя как хорошая женушка и принести мне удачу. Подойди сюда, Мелисса, и сядь ко мне на колени.

— Я устала, Бью, и пойду спать, — попыталась уклониться Мелисса.

Бью взглянул на Слэйдера, потом на нее.

— Я сказал, подойди сюда.

— Оставь ее в покое,

— Мелисса... — предупредил Бью, не обращая внимания на Слэйдера.

Она подошла и встала рядом с ним.

— Я сказал — ко мне на колени. — И Бью подтолкнул ее.

Внезапно он, словно забыв о присутствии Слэйдера, откинул назад волосы Мелиссы и начал медленно целовать ее в шею, а потом твердо усадил ее, прижав к своему пробудившемуся естеству.

— Твой ход, — сказал он, не отрывая губ от шеи Мелиссы.

Слэйдер выложил свои буквы и прибавил себе очки. Он опережал Бью в игре, которой не придавал значения, в то время как Бью выигрывал в другой.

Слэйдер смотрел на то, что хотел проигнорировать. Рука Бью уже скользнула по бедру Мелиссы и задержалась возле самой кромки широких шортов. Каждая клетка тела Слэйдера взывала к действию, но он сдерживал себя, видя, что Мелисса не сопротивляется. Она не откликалась на ласки Бью, но и не сопротивлялась.

— Так ты играешь или нет?

— По-моему, нет, — ответил Бью с торжествующей ухмылкой. — Ты слышал, что сказала моя жена. Она рвется в постель. Я не могу отказать ей в том, чего она хочет. — Он ущипнул Мелиссу за бедро, подтянул к себе деревянную коробку и сгреб туда фишки с буквами. Потом добавил: — Будем считать, что эта партия закончилась вничью. — Он встал и прижал к себе Мелиссу.

Через несколько секунд, услышав, как захлопнулась за ними дверь спальни, Слэйдер с такой силой ударил кулаком по кухонному столу, что игра свалилась на пол.

Черт побери, это вовсе не похоже на ничью.

Пресс опустил шторы, закрывая аптеку на ночь. Заперев переднюю дверь, выключил все лампы. Теперь комнату освещала лишь большая неоновая реклама мороженого Чапмена над прилавком. Ее красный отблеск как-то мистически высвечивал стойку, с которой Мэнди только что закончила убирать посуду. На ней было розовое с горизонтальными красными полосками короткое платье.

Оно не было в обтяжку, но как-то очень уютно облегало ее мягкие изгибы. У кожаных сандалий, которые она носила, были каблуки в два дюйма. Мэнди комплексовала из-за небольшого роста. Пресс подошел к ней сзади, повернул к себе лицом и коснулся пальцем ее хорошо обрисованных губ.

— Ш-шш... Не говори ни слова.

Ее глаза широко раскрылись от любопытства, когда он обхватил руками ее узкую талию и усадил на мраморный прилавок напротив себя. Взяв ее ногу, он упер ее в свое мускулистое бедро и расстегнул тонкий ремешок сандалии. Потом он бросил сандалию на пол и проделал то же самое с другой ногой.

— Обними меня за шею.

Она взглянула на него чистым пристальным взором, потом улыбнулась с восторгом и закинула ему на шею обе руки.

Его руки коснулись подола ее короткого платья.

— Приподнимись немного, — прошептал он.

Она послушалась.

Дрожащими руками он медленно поднял ее платье сначала до талии, потом выше. На какой-то момент оно зацепилось за ее «конский хвост», но потом неожиданно легко слетело, и выпало из его рук на пол, рядом с сандалиями.

Ее белье было под стать платью. Оно было бледно-розовым, с серой кружевной каемкой и деликатно подчеркивало изящество ее форм. Он медленно провел пальцем от ее шеи вниз к ложбинке между грудями. Легким движением расстегнул бюстгальтер,

Мэнди тут же прикрыла груди руками. Ее длинные покрытые лаком ногти словно предлагали их ему, в то время как большие пальцы прижимали соски. Он обхватил руками ее узкую спину и прижался к ним. Она откинулась, отвела руки назад, выгнулась и удерживала теперь вес своего тела на руках. Его губы коснулись соска, а затем со стоном страсти он прильнул к ее груди.

Ее ответные мягкие стоны были единственными звуками в пустом магазинчике. Да еще непрерывно шуршал под потолком вентилятор. Его янтарные глаза светились мягким огнем, когда он снял с нее розовые трусики.

— Вытянись, — ласково попросил он.

Она улыбнулась немного кошачьей улыбкой и с наслаждением вытянулась на гладкой твердой поверхности, положив щеку на руки.

Его руки ласкали ее шею, кончики его пальцев массировали все ее тело, пока у нее сами собой не закрылись глаза. Он остановился, взглянул на нее сверху, наслаждаясь игрой неона на ее светлом теле, потом повернулся и достал разливательную ложку. Тут же разнесся аромат шоколада — он вылил немного теплого шоколада на ее твердые округлые ягодицы.

Потом он отложил ложку в сторону и начал растирать шоколад большими, чуткими руками. Они скользили в чувственной раскованности по ее мягким, гладким изгибам. Когда ее кожа стала атласно-скользкой от шоколада, он стал его слизывать.

Мэнди откликалась на его самые дикие мечты. Его язык скользил по ее коже, пробуждая в нем желание. Она начала тереться о холодную мраморную поверхность, а его язык то слизывал целую полосу, то свертывался в узенькую трубочку, когда проникал в самые укромные уголки ее пылающего тела...

Еще через несколько мгновений резкий звон колокольчика у двери возвестил, что кому-то нужно в аптеку, и пробудил Пресса от самого чудесного сна, который у него когда-либо случался...

Ночью воздух так и не остыл. Не остыло и бешенство. Оно кипело на медленном огне под безмятежной поверхностью и только выжидало момента, чтобы извергнуться в тишину ночи. Через час после того, как Бью прервал игру и увел Мелиссу наверх, они вернулись на веранду к Слэйдеру.

Звук чиркнувшей спички показался в этой тишине выстрелом. Бью откинулся в кресле и выпустил в воздух клубы сигаретного дыма. Напротив него сидел Слэйдер, разложив перед собой на старом, расшатанном столе книги и бумаги. Он видел Мелиссу, которая, сидела на перилах, скрестив ноги. Она читала, прислонившись спиной к угловому столбу, и белая хлопковая юбка свисала с перил.

Слэйдер переворачивал страницы лежащей перед ним книги, но с того момента, как Бью и Мелисса пришли сюда, не мог прочитать ни слова. Он не мог и думать. Его мучили сомнения. Чего он в самом деле хочет? Наказать Лиссу за то, что она вышла замуж за Бью? Если он отнимет ферму у Бью, он тем самым отнимет ее у Лиссы и Джеми. Месть, о которой он так мечтал, была несоизмерима с ее последствиями.

Мелисса захлопнула книгу и встала.

— Уже слишком темно, читать невозможно. Пойду приму ванну.

Слэйдер тоже захлопнул книгу, но не шелохнулся, только посмотрел, как Мелисса вышла за дверь.

— Ты так хочешь ее, что у тебя все переворачивается внутри, не так ли? — произнес Бью. — Скажи, что так, и я помогу тебе в твоей печали. Перепиши на меня твою половину фермы, и я позволю тебе взять ее на ночь.

Слэйдер встал.

— Она может не принадлежать мне... ты, сукин сын, но она никогда не будет принадлежать тебе... никогда не будет твоей, чтобы ты отдавал... — произнес Слэйдер в ярости.

— Не имеет значения, она всегда будет моей.

Красный туман ярости застил глаза Слэйдера. Он медленно разжал кулаки. Он должен победить, он не должен поддаться, дать возможность Бью вывести его из себя.

— А она принадлежит мне, как положено, — сказал Бью, вставая. — Куплена и оплачена, словно дрянь, каковой и является.

Мелисса услышала из своей комнаты грохот падающей мебели, когда Слэйдер кинулся на Бью, и оба заметались по веранде, размахивая кулаками. Вскоре книги и бумаги Слэйдера постигла та же участь, что и мебель.

Минутой позже Слэйдер уже возненавидел себя за то, что позволил Бью втянуть себя в драку. С проклятьем он отошел от Бью, который, сидя на полу, потирал челюсть.

— Ты можешь избить меня, Слэйдер, как ты это сделал в ночь перед тем, как отправиться в тюрьму. Но я снова выиграю, как выиграл тогда. Мелисса никогда не оставит меня. Она никогда не оставит Джеми, а ты, черт побери, можешь быть уверен, что я никогда не отпущу его с ней.

Слушай его, Слэйдер словно застыл. Ярость переполняла его.

Бью медленно поднялся на ноги и направился к двери. Открыв ее, он не удержался от последнего удара Слэйдеру:

— Лучше сдавайся. Не имеет значения, как ты относишься к этому, но ты проиграл.

Когда Мелисса после полудня вернулась домой, в нем было пусто. Бью уехал совсем рано, а Слэйдер вскоре за ним, сказав, что поедет в город купить себе костюм.

Мелисса поднялась наверх переодеться и увидела, что дверь в старую комнату Слэйдера открыта. Он спал в амбаре, но вещи свои оставлял в комнате, потому что душ принимал в доме. После недолгой борьбы со своей совестью Мелисса вошла в комнату, подошла к комоду и стала разглядывать его пожитки. В верхнем ящике были носки и нижнее белье, другие оказались пустыми. Его брезентовый рюкзак стоял возле комода. В нем не было ничего, кроме копии завещания Адама Синклера. Когда она закрывала рюкзак, что-то в нем привлекло ее внимание. Это что-то оказалось в верхнем клапане, и при виде его у нее перехватило дыхание. Это была карманного формата ее школьная фотография. Она была затрепана, с помятыми уголками, словно кто-то очень часто доставал ее. Мелисса долго смотрела на нее в задумчивости, потом положила на место. Но Мелисса не могла спрятать свою тоску так же легко, как эту фотографию. На крышке низенького комода стоял флакон мужского одеколона и лежало немного мелочи. Она отвинтила крышечку. Вдыхая его запах, она мысленно представила Слэйдера таким, каким он был в то утро, когда пришел из сада.

Словно в забытьи, она смочила кончики пальцев одеколоном и провела ими по руке, потом поставила флакон на место и прошла в свою спальню. Запах Слэйдера, его образ и ее желание сплелись в ее сознании в узел.

Она сняла с себя одежду, собираясь немного вздремнуть. Ей не хотелось думать о том, что сплетничают люди о Слэйдере. Она знала, что они говорят неправду.

Откинув покрывало с постели, она легла голышом под свежую простынь, потом отбросила ее.

Мелисса закинула руки за голову, ее кулаки сжались, когда она вдохнула запах Слэйдера. Она зашла на запретную территорию и понимала, что придется пересечь новые границы.

С закрытыми глазами она видела, как Слэйдер стоит в дверях спальни.

Он был одет в белые джинсы. На лице знакомая улыбка. Его длинные пальцы были погружены в белокурые волосы, бедро соблазняюще отставлено.

Она звала его глазами.

Он отрицательно покачал головой.

— Ты должна спросить меня об этом, Лисса. Мне нужно, чтобы ты снова доверяла мне... знала, что я никогда не предавал тебя.

Она нервно облизала губы, когда он стоял, ожидал. И смотрел на нее.

— Пожалуйста... Слэйдер.

— Пожалуйста, что? Ты должна сказать мне, Лисса.

Она была в смятении, но ее тело, напрягшееся от желания, брало верх над ее рассудком.

— Скажи мне, Лисса, — просил он.

Она отвернулась от него.

— Дотронься до меня, — прошептала она, нежно, умоляюще...

Кончики ее пальцев стали его пальцами, когда она накрыла свои груди и начала массировать их. Вначале очень осторожно. Когда она почувствовала, что соски отвердели, она стала сжимать их...

— Тебе нравится? — услышала она его шепот над ухом.

Она едва расслышала собственный стон, когда его огрубелые, мозолистые пальцы спустились по ее ребрам ниже и стала выводить дразнящие круги по ее животу. В ней начало подниматься до боли тяжелое напряжение. Оно заставляло вскидываться ее бедра нетерпеливо навстречу его прикосновениям.

— П-по..п-пожалуйста... — Она металась по подушке.

Когда она погрузила руку в мягкую промежность между напрягшимися бедрами, она услышала его хриплый шепот:

— Расслабься, беби, расслабься.

Звук расстегиваемой молнии на его джинсах отдался во всех нервных окончаниях ее тела.

Она развела пальцами лоно, ощутив физическое прикосновение прохладного воздуха к самым нежным местам ее плоти. Она ощутила, как пальцы погружаются к самому центру ее желания.

— Вот так, беби, ты трепещешь от меня.

Слова Слэйдера были жаркими и страстными от желания.

Ее бедра стали описывать круги, в то время как пальцы погружались, а потом, дразня, замирали. Потом быстро вырывались наружу и будили в ней невыносимое напряжение. Ее желание превратилось в агонию наслаждения.

— Слэйдер! — громко вскрикнула она, охватив себя ладонью и сильно прижав ее к низу...

Ее пальцы погрузились в нечто влажное, и она выгнулась навстречу им, воображая чудесную тяжесть покрывшего ее тела Слэйдера. Вообразила захватывающее дух проникновение и произносимые шепотом слова страсти...

— Люблю тебя, Лисса. Я люблю тебя...

Она кричала, когда наслаждение захлестнуло ее, и ее тело конвульсивно содрогалось.

— Получила по-настоящему удовлетворяющее тебя супружество, да?

Слова проникли в сознание. Ее темные глаза распахнулись, в уголках их блестели слезы. В дверях спальни стоял Слэйдер с переброшенным через плечо новым костюмом. На нем не было белых джинсов.

Она перевернулась на живот и закрыла лицо. Через несколько мгновений она услышала его шаги на лестнице.

Теперь, кажется, обед готов, подумала Мэнди. Она переложила только что остуженный шоколадный торт на хрустальное плоское блюдо, проверила духовку. Грудинка закипала в грибном соусе, картофелины на решетке покрылись блестящей корочкой. Сверху на плите кипела кукуруза в початках. Хрустящий салат дожидался в холодильнике.

Когда Пресс возвращался рано, он отпускал ее после полудня. У нее было ощущение, что ее присутствие в магазине вызывает у него беспокойство. Он держался как-то отстраненно, не так дружески, как раньше.

Оставив еду на медленном огне, она отправилась принять ванну и переодеться в новый костюм, который купила по дороге домой. Она собиралась попробовать стать счастливой в своей жизни. Может быть, это ее вина, что Джек несчастлив. Может быть, если она постарается по-настоящему, она может еще что-то сделать для их брака.

Она опустилась в воду, мечтая о романтическом замужестве, пока не поняла, что уже стемнело. Выйдя из ванны, она почувствовала себя лучше. Она почувствовала себя очень взрослой. Время подкралось к ней, словно вор в ночи, и похитило ее юность.

Одеваясь, она разглядела себя в зеркале и улыбнулась, увидев в нем ту же девушку, которую привыкла видеть. Возможно, все у нее будет хорошо, если она будет работать над собой. Она решила не собирать волосы в обычный «конский хвост», а оставить их распущенными.

Костюмчик с шортами подчеркивал ее фигуру, стягивая тонкую талию и облегая ее живот, — вот что она увидела, взглянув на себя в зеркало через плечо. Низко обрезанная верхняя часть оставляла обнаженным ее плоский живот и даже придавала ее грудям видимость того размера, который должен произвести на Джека впечатление. По правде, у нее был не такой уж маленький бюст. Тем не менее, Джек считал ее плоскогрудой.

Мэнди едва успела подкрасить губы, как услышала хлопанье автомобильной дверцы. Она поспешила на кухню и зажгла на середине стола свечку, когда вошли Джек и Бью.

Джек замер на месте, и Мэнди решила, что ему понравилась такая встреча. Бью как-то по звериному присвистнул, и это отвлекло внимание Мэнди, иначе она заметила бы хмурый вид Джека.

— Не удивляюсь, что ты рвался домой, Джек, — сказал Бью. — А ты мне говорил, что хотел взглянуть, как там лошади.

Бью по-дружески обнял Мэнди и потянул носом:

— Ого, пахнет чем-то вкусным.

— Это чеснок, лук и грибы с грудинкой, — сказала Мэнди. Смущенная его объятием она старалась как-то отвлечь его внимание от себя. — Я приготовила много, если хочешь, оставайся ужинать.

Бью указал на шоколадный торт на хрустальной подставке.

— Это включается в приглашение?

— Да, я только что испекла его, — ответила Мэнди, польщенная, что хоть кто-то одобрил ее усилия. Джек хранил молчание. — Я достану еще тарелку, — сказала Мэнди, направляясь в столовую.

Она пользовалась хорошим фарфором, но никогда не накрывала стол в столовой. Сейчас она пожалела об этом. Кухня была недостаточно просторной, и Бью будет неудобно себя чувствовать за маленьким столом.

— Я думаю, мы можем обойтись без этого, — сказал Джек, загасив пальцами свечу и убрав ее со стола.

Мэнди насупилась, но ничего не сказала.

— О-хо-хо, — сказал, заметив это, Бью. — Я думаю, Джек, что сейчас ты загасил свой шанс.

Джек проигнорировал замечание Бью и перевел разговор на лошадей. Все оставшееся время за ужином он не обращал на Мэнди никакого внимания. А по его комплиментам по поводу еды можно было подумать, что Мэнди подала суп из пакетика и сосиски.

— Хочешь взглянуть на Омегу? — спросил Джек, проглотив последнюю картофелину.

— Конечно, но сначала я хочу получить кусок шоколадного торта, который испекла твоя жена.

— Ты слышала? — лукаво спросил Джек.

— Что? — Она перестала прислушиваться к их разговору, когда стало ясно, что Джек не собирается разговаривать с ней.

— Дай Бью кусок торта.

— А ты не хочешь? — спросила Мэнди, обиженная его поведением.

— Конечно, хочу. Я что, должен тебе все говорить, женщина? Давай шевелись и дай нам по куску.

Она отодвинула стул и быстро встала, но не потому, что так велел Джек, а потому, что не хотела, чтобы Бью заметил выступившие у нее на глазах слезы.

Она вытерла глаза, повернувшись к ним спиной, а потом отрезала обоим по куску. Когда она подавала их, руки у нее дрожали.

— И ты называешь это куском торта? — противным голосом спросил Джек. — Ты хоть что-нибудь можешь сделать по-человечески? Это не чаепитие для домохозяек. Забери это и принеси нам пару кусков нормального размера.

— Из... извини, — пробормотала Мэнди, убирая со стола отвергнутые куски.

— Извини... Мне жаль... — раздраженно повторил Джек. — Ты и наполовину так не сожалеешь, как я, что женился на тебе.

Пока Бью ел свою порцию торта, он вспомнил, что отец Джека точно так же бранил его мать. Отец Джека всегда вопил и ругался в отличие от его собственного отца, чьи приступы гнева бывали молчаливыми и зловещими.

Когда мужчины закончили с десертом, они вышли на конюшню, чтобы взглянуть на Омегу.

Мэнди убрала со стола. Ее тарелка осталась почти нетронутой. У нее не было аппетита, и она только поковыряла пищу. Шоколадный торт, который так манил ее своим густым ароматом, когда она остужала его, теперь больше не привлекал Мэнди.

Она только успела закончить с посудой, когда услышала звук отъезжающего автомобиля. Через несколько секунд Джек, приплясывая, вошел в дом, глядя на нее.

— Черт побери, ты вообще думаешь о том, что делаешь? — заявил он.

— Я... — Она испуганно отпрянула от него. — Я всего лишь хотела угодить тебе и приготовила твои любимые блюда.

Он грохнул кулаком по столу.

— Черт побери, я говорю не об этом, ты прекрасно понимаешь. Это твоя работа — иметь на столе приличную горячую пищу к тому времени, когда я приду домой.

— Я не понимаю тебя.

— Я говорю о том, что ты ведешь себя как шлюха, напялив на себя эту одежду и намазав губы.

— Но я думала, что тебе это понравится, — пыталась объяснить Мэнди. — Тебе это нравилось на девушках, которых ты мне показывал в городе, на улицах, — добавила она, защищаясь.

— Но ты же не уличная шлюшка! — сказал он, выдернул бумажное полотенце и протянул ей. — Ты моя жена, в конце концов.

Мэнди перепугалась, когда он прижал ее в угол и грубо стал вытирать полотенцем ее губы.

— И сними с себя это барахло. Чтобы я никогда больше не видел его на тебе.

— Но я думала...

— Это твоя проблема, что ты там думаешь. А теперь, делай, что я тебе велел.

Когда Мэнди вышла из ванной, Джек голый лежал на постели, освещенный только легким, жутковатым, свечением экрана телевизора. Он смотрел, как Джон Уэйн[24] в очередной раз пристреливает кого-то.

Джек взглянул на нее. На Мэнди была длинная хлопковая ночная рубашка.

— А теперь ты выглядишь, как маленькая святая, каковой и являешься, — загоготал он.

Мэнди просто стояла, опустив голову, оценивая его настроение и пытаясь решить, как ей быть в этой ситуации.

— Ладно... Ты снова ходила сегодня утром в церковь и молилась за мою душу? —насмехался он.

Его отец был тираном, забывшим поговорку «милосердие начинается дома». Джек подражал ему.

Он зловеще засмеялся, когда Мэнди утвердительно кивнула головой и сделала шаг к нему, к постели.

Когда она села рядом с ним, он положил ладонь ей на затылок и толкнул вниз, к своему животу.

— Ну а теперь, святая Аманда, когда ты позаботилась о моей душе, посмотрим, что ты можешь сделать для моего тела.