Шестая могила не за горами

Глава 13

С чувством выполненного долга и чашкой кофе в руке я попала домой сразу после заката. Наверняка Рейес сумеет разглядеть в случившемся что-то хорошее. Душа ведь осталась при мне. Ну сколько он может злиться, что меня понесло к Дилеру? Решив не зацикливаться на этих мыслях, я пошла искать Рейеса. Обыскала свою и его квартиры, а потом двинулась в офис. Оказалось, Рейес был в переулке между баром и домом. Его ноги торчали из-под передней части самого клевого черного мускулкара из всех, что мне доводилось видеть. Я пошла медленнее, чтобы во всех деталях рассмотреть произведение искусства. На эмблеме было написано, что шедевр зовут «Куда»[16]. Кто бы ее ни произвел, она была сногсшибательно красивой. И в тот самый миг я решила стать лесбиянкой.

— Твоя? — подойдя ближе, спросила я у Рейеса.

Он что-то делал с двигателем Куды. Причем сам двигатель был настолько чистым, что с него можно было есть, настолько блестящим, что перед ним можно было делать макияж, и таким большим, что от него наверняка дрожала земля.

Где-то вдалеке послышался грохот, и я посмотрела вверх. На темном небе собирались серые тучи.

Вернувшись мыслями к мистеру Злюке, я наклонилась над двигателем, чтобы увидеть, что с ним делает Рейес. В свете подвесного светильника мне удалось частично рассмотреть внизу его лицо. Не обращая на меня ни малейшего внимания, он продолжал что-то закручивать. Оставалось лишь надеяться, что это действительно нужно было закрутить, потому что Рейес, похоже, с головой ушел в дело. Знакомый жар обволакивал меня со всех сторон. Я поставила локти на что-то блестящее и уперлась подбородком в сложенные ладони.

— И долго ты будешь злиться?

Не желая встречаться со мной взглядом, Рейес продолжал свое дело. Поддавшись порыву, я покосилась на длинные сильные ноги, умопомрачительные узкие бедра и крепкий рельефный живот. Футболка чуть-чуть задралась, обнажив немножко совершенства над джинсами. От одного только вида у меня потекли слюнки.

— На что конкретно ты злишься? — поинтересовалась я, вдруг осознав, что причин у Рейеса может быть целая уйма. У меня вообще талант бесить людей.

Наконец он заговорил, и мне пришлось оторваться от созерцания обалденной красоты.

— Ты ведешь расследование. Причем уверена, что расследуешь мое похищение.

Так вот почему он бесится! Минуточку! Я ведь не ослышалась?

— Что значит «уверена»? То есть не ты был похищенным у Фостеров ребенком?

Отложив не то ключ, не то отвертку, Рейес взял другой такой же зловещий на вид инструмент.

— Я, но похищением это нельзя назвать даже с натяжкой.

Пытаясь рассмотреть его сквозь начинку под капотом, я наклонилась ниже:

— Что ты имеешь в виду? — Вспоминая детали дела о похищении, я никак не могла уцепиться за нужную мысль. — Не понимаю. Разве тебя не похищали?

— В тот раз — нет.

Он что-то сделал, и от давления машинка дернулась.

— Пожалуйста, Рейес, объясни мне. Тебя похитили у Фостеров или нет?

— Что бы я тебе ни рассказал, все без толку. С полученной информацией ты творишь, что хочешь, и никогда не думаешь о последствиях своих действий.

— Ты очень, очень ошибаешься. — Я опустилась на колени и заглянула под машину. Тонкая ткань футболки натянулась на крепких бицепсах Рейеса. — Как раз о последствиях я и думаю. И делаю все, что в моих силах, чтобы помочь…

— Незнакомцам, — перебил меня Рейес и так туго закрутил какую-то гайку ключом, что машинка опять дернулась вниз. — Людям, которых даже не знаешь. А о тех, кто рядом с тобой, совершенно не думаешь. Тебе плевать, как на них могут отразиться твои поступки.

Его слова потрясли меня до глубины души.

— По-твоему, мне наплевать на родных и друзей?

— Ты слишком многим пытаешься помочь, и на остальных не хватает сил. Слишком много ты на себя берешь и многим рискуешь. Поэтому тебе не победить.

Зуб даю, он намеренно сменил тему. Вспомнил наш старый спор, чтобы сбить меня со следа.

— Рейес, тебя похитили у биологической семьи или нет?

Тяжело дыша, он отложил ключ и наконец-то посмотрел на меня. В свете светильника его глаза мерцали.

— Да.

— Значит, Фостеры — твои биологические родители. То есть те, которых ты выбрал, чтобы родиться на земле. Так?

— Нет.

Он вернулся к работе, а я стиснула зубы, чтобы не взорваться.

— Значит, у Фостеров похитили ребенка, но это был не ты.

— Нет. И еще раз нет.

На несколько секунд я застыла, загипнотизированная его действиями. Тени между мышцами смещались каждый раз, когда Рейес напрягался.

— Попробую пойти от обратного. У Фостеров не похищали ребенка, — я помолчала, чтобы подыскать правильные слова, — но этим ребенком был ты. Ты был ребенком Фостеров.

— Теплее.

— Боже мой! — Я распласталась по асфальту со всем присущим мне драматизмом. Разумеется, аккуратно, чтобы не покалечиться. — Я тебе миллион долларов дам, если ты сам все расскажешь.

Рейес посмотрел на ключ, который держал в руке.

— Нет у тебя таких денег.

— Ну ладно. — Я перекатилась на спину, похлопала себя по карманам и вытащила все содержимое. Три однодолларовых купюры, мелочь и арбузную мармеладку. — Я дам тебе три доллара пятьдесят два цента и мармеладку.

Черты Рейеса смягчились, когда он снова удостоил меня взглядом.

— Я собирался отказать, но раз уж ты предлагаешь мармеладку… — Он вылез из-под машины и помог мне встать на ноги. — Если я тебе расскажу, ты мне кое-что пообещаешь?

— Обещаю станцевать стриптиз на коленях, — отозвалась я, убирая с лица растрепавшиеся волосы. — У тебя на коленях.

— Договорились. Меня не похищали у Фостеров.

Я отряхивала задницу, но застыла, услышав его следующие слова:

— Фостеры сами меня похитили.

Пока я пыталась уговорить глаза вернуться в глазницы, Рейес достал из-под машины светильник и закрыл капот. Я и раньше пыталась поговорить с ним о том, как прошло его детство с Эрлом Уокером — монстром, который его вырастил. Рейес не хотел делиться подробностями. Сейчас речь шла о другом, но и тут я чувствовала, что он не горит желанием обсуждать эту тему. Он вытер руки о тряпку, словно и не замечая, что с ног до головы покрыт грязью и маслом. Да уж, для определения слова «сексуальность» в словарь можно запросто вклеить его фотку.

Шагнув ближе, я коснулась его руки, чтобы привлечь к себе внимание. Хотя нет, не так. Чтобы просто к нему прикоснуться, потому что, блин, не смогла удержаться.

— Я вообще ничего не понимаю.

— Я не ангел смерти, — начал Рейес, глядя на тряпку, — и не помню свою жизнь с самого рождения. Но мне удалось кое-что выяснить. Судя по всему, миссис Фостер похитила меня на стоянке в Северной Каролине.

— В Северной Каролине? — обалдела я.

Рейес кивнул:

— Я считаю, что преступление заранее не планировалось. Миссис Фостер недавно узнала, что не может иметь детей. В тот день они с мужем возвращались домой с приема у очередного врача. Машина моей матери перегрелась. Я спал на заднем сиденье. Мы заехали на стоянку. Мать заперла двери и отошла на пару метров за шлангом. Потом вернулась, чтобы укрыть меня одеялом, но заново запереть замки забыла. Все это из своей машины видела миссис Фостер, пока ее муж находился в уборной. Она сочла это знаком свыше. Будто сам бог сказал ей, что она должна меня забрать. Если мать может вот так бросить собственного ребенка, то не заслуживает быть матерью. Миссис Фостер считала, что это несправедливо. Моя биологическая мать стояла перед открытым капотом, заливала воду в радиатор. Миссис Фостер спокойно подошла к машине, открыла дверь и забрала меня. Все случилось очень быстро. Когда мать выглянула из-за капота, меня в машине уже не было.

Он говорил так, словно вычитал все из полицейского рапорта.

— Получается, ты знаешь, кем были твои биологические родители?

— Знаю. Постепенно возвращались воспоминания, хотя до тюрьмы многие из них были обрывочными. В какой-то момент я вспомнил их имена. Правда, больше ничего конкретного вспомнить не получилось.

— Как же тебе удалось узнать столько подробностей?

— Взломал базу данных ФБР и прочитал отчеты.

— Ты хакнул ФБР, сидя в тюрьме?!

Рейес надменно приподнял бровь, и мне оставалось только изумленно покачать головой. Вечно забываю, что он в этих делах профи.

— А что случилось потом? Если миссис Фостер тебя похитила, то почему… То есть тебя опять кто-то похитил? — Картинка никак не хотела складываться. — Ерунда какая-то.

— Это один из тех случаев, когда все с самого начала катится к черту. Забрав меня, миссис Фостер убедила мужа, что так и должно было случиться. Однако возвращаться домой с трехмесячным ребенком на руках было бы глупо. Поэтому они уехали из штата, пожили то тут, то там и наконец обосновались в Альбукерке. Что само по себе странно.

— Почему?

— Потому что мои биологические родители тоже должны были сюда переехать. Потому я их и выбрал. Но даже после похищения я, так или иначе, оказался здесь.

Я прислонилась к фонарному столбу.

— Очень сомневаюсь, что это простое совпадение. Что дальше-то было?

— Прошло какое-то время. Фостеры познакомились с соседями, стали ходить в церковь, начали заводить друзей. Однако у семьи мистера Фостера появились подозрения. Родные хотели с ним увидеться. Его жена никогда им не нравилась. Мало того, они считали ее опасной. Поэтому решили приехать. Фостеры понимали, что родственники сложат два и два, когда увидят у них на руках ребенка того же возраста, что и похищенный мальчик в их штате. Поэтому они меня продали.

— В смысле… взяли и продали? Типа как на «еБэй», что ли?

— Этот кусочек головоломки для меня пока остается загадкой. Может быть, мистеру Фостеру кто-то помог. Не знаю. В общем, как мне кажется, они планировали продать меня и поставить на этом точку. Вот только соседка видела, как через черный ход меня выносит мужчина подозрительной наружности. И позвонила в полицию. Приехали копы, Фостеры запаниковали и подтвердили версию с похищением. Конец истории.

— Рейес, это какое-то безумие. А как насчет родственников мистера Фостера? Разве они ничего не поняли, когда узнали, что у него похитили какого-то загадочного ребенка?

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но они так ничего и не узнали. Детей постоянно похищают. Сколько их, по-твоему? Особенно по всей стране? Даже сегодня, в эпоху информационных технологий, мы не видим и сотой части лиц пропавших детей. Ты знала, что каждый день пропавшими без вести объявляют в среднем две тысячи человек? И скольких из них ты видела в новостях?

— И все-таки, — озадаченно возразила я, — как могли копы не увидеть связи? На тебе же были метки, в смысле карта к вратам ада.

— Да, но, когда я родился, они были едва заметны. Невооруженным глазом не разглядеть. По мере того, как я рос, они темнели. Когда Фостеры меня продали, метки были похожи на бледные родимые пятна. Совсем не такие, как сейчас.

Я уселась на коробку. С неба упали первые капли дождя.

— Все равно в голове не укладывается. По документам, Фостеры милейшие люди. — Вспомнив, что говорила мне Сачок, я потрясла указательным пальцем. — Агент Карсон говорит, у ее отца были дурные предчувствия, связанные с этим делом. Как будто в то время происходило что-то еще, но он никак не мог понять, что именно.

— Похоже, он был неплохим агентом.

— Значит, так или иначе, ты должен был оказаться здесь. Чтобы мы вместе росли и ходили в одну и ту же школу.

Рейес собрал инструменты и посмотрел в небо. От капель на его лице и руках оставались мокрые дорожки.

— Биологического отца должны были перевести в Альбукерке. Но после моего исчезновения родители решили остаться в Северной Каролине. Надеялись, что рано или поздно полиция меня отыщет.

Я вскочила на ноги.

— Они и сейчас там живут?

— Да.

— Рейес, ты к ним ездил? — Под пристальным взглядом я шагнула ближе. — Говорил им, кто ты такой?

Заметив выражение его лица, я застыла на месте.

— Зачем?

— Как это зачем?! — Меня так ошарашил его вопрос, что на несколько секунд я потеряла дар речи. — Рейес, они должны знать, что с тобой все в порядке. Они имеют на это право.

— Они имеют право жить долго и счастливо и спокойно спать по ночам, ничего не зная.

Я ушам своим не верила.

— Ну почему, почему ты все эти годы держишь их в неведении?

От Рейеса волнами пошел сердитый жар, согревающий холодные капли.

— Их нельзя назвать моими настоящими родителями, Датч. И ты это знаешь.

— Но ты же сам их выбрал.

— Я выбрал женщину, чья утроба привела меня в этот мир. Вот и все.

Ничего подобного. Я чувствовала, какой клубок эмоций бурлит в Рейесе. Гнев, возмущение, сомнения…

— Это не вся правда, — тихо сказала я.

Его эмоции были слишком сильными, и я никак не могла их заблокировать. Рейес это понимал и злился еще сильнее.

Он отвернулся, чтобы взять ящик с инструментами, но я помешала. Взяла Рейеса за руку и положила его ладонь себе на щеку.

— Рейес, ты должен им все рассказать. Облегчить их боль. Избавить от неизвестности.

С неимоверно длинных ресниц капал дождь. Темные глаза сияли.

— Зачем я им, Датч? Что с ними будет, если они узнают, кто я такой?

Я была в корне не согласна, но в данный момент хотела только убедить его повидаться с родителями. Поговорить с ними. Об остальном можно было подумать позже.

— Необязательно рассказывать им, кто ты такой на самом деле.

— Я не это имел в виду. — Рейес отвернулся от меня. — Последние десять лет я сидел за решеткой.

Я встала перед ним, вынуждая смотреть мне в глаза:

— За преступление, которого не совершал.

— Тюрьма накладывает отпечаток. Бывшие заключенные отличаются от других людей, ведут себя иначе. Их социальные навыки далеки от нормы. Они все поймут.

— Ты ведь шутишь, да?

— Нет, не шучу. — Он схватил меня за руку и крепко сжал. В мгновение ока его поведение изменилось. — И я не хочу, чтобы ты им что-то рассказывала. Это моя жизнь, Датч. Не смей вмешиваться. Поняла?

Как бы мне ни хотелось сию же секунду сорваться на поиски этих людей, я должна была уважать решение Рейеса. Если он не хотел видеться с биологическими родителями, не мне его заставлять. Он имел право на личную жизнь. Но от одной только мысли, что спустя столько лет его родители по-прежнему будут страдать, сердце обливалось кровью. Нужно было что-то сделать, чтобы закрыть эту тему. Оставить все как есть — все равно что оставить кровоточащую рану… кровоточить. Наверняка есть способ как-то решить этот вопрос, не наступая Рейесу на мозоль. Например, сообщить родителям, что их сын жив-здоров и дела у него идут весьма неплохо, но при этом не раскрывать его личность.

— Пообещай, — угрожающе потребовал Рейес, сжимая мое плечо.

Я уже открыла рот, чтобы дать ему обещание, как вдруг меня осенило:

— А как же второй сын Фостеров? Тот, который сейчас живет с ними? Он хоть им родной?

— Понятия не имею. — Отпустив мое плечо, Рейес сложил на груди руки. — Подозреваю, его они тоже похитили. Он блондин, а Фостеры брюнеты.

— Ядрен батон мне на алтарь! Но так же нельзя! Их надо остановить.

— Ты специально меняешь тему? Не хочешь давать обещание не совать свой нос в мои дела?

— Чего? Я? Ого! Ты только посмотри, какой ливень пошел!

— Датч.

Глубокий будоражащий голос завибрировал у меня в костях.

Конечно, никакого ливня не было. Шел обычный мелкий дождик, но от него белая футболка успела промокнуть и прилипнуть к телу Рейеса. Как будто ее специально сшили с учетом широченных плеч и узкой талии.

— Будешь и дальше на меня так смотреть — пожалеешь.

Я тут же подняла голову и заглянула ему в глаза. Не помогло.

— Я никогда не пожалею о том, что смотрю на тебя.

Как будто не понимая, о чем речь, Рейес нахмурился и совершенно серьезно спросил:

— Почему?

И тут мое терпение лопнуло. В прямом смысле слова я прыгнула ему в руки, повисла на шее и прижалась к губам. Пару секунд он пытался подавить улыбку, потом с энтузиазмом ответил на поцелуй и прислонил меня спиной к машине. Одна рука уже лежала на Угрозе, которая тут же проснулась. Обжигающе горячие губы вдруг оторвались от меня и обдали жаром сосок. И только в этот момент я заметила, что Рейес успел расстегнуть на мне блузку и выпустить на свободу и Угрозу, и Уилл.

Мозг наотрез отказывался понимать, что мы на улице. Я с головой погрузилась в огонь, разжигаемый Рейесом. Угроза налилась, сосок заострился и затвердел так быстро, что было почти больно. Я едва сдержала рвущийся из груди стон. Удовольствие становилось непереносимым. Рейес занялся Уилл, потом снова вернулся к Угрозе. Каждый раз, когда он посасывал розовые вершинки, нарастающее возбуждение словно стегало меня кнутом изнутри. Я посмотрела вниз. Видеть на моей бледной коже красивые губы Рейеса было невыразимо приятно. Но, стоило ему прикусить твердый сосок, я полетела в пропасть. По венам одной мощной вспышкой разлился дурманящий, горько-сладкий оргазм, словно в урагане столкнулись лед и пламя.

С губ сорвался крик. Никогда в жизни я не испытывала оргазм от таких ласк. Тяжело дыша, я в полнейшем изумлении переживала искрящийся каскад наслаждения. Потихоньку экстаз ослабевал. У меня дрожали руки и ноги, но все равно хотелось еще. Я уже давно поняла: если речь идет о Рейесе Александре Фэрроу, мне всегда мало.

Горячие губы прижались к моим. Я изо всех сил обняла Рейеса, а он осторожно уложил меня на капот. Но подняться я ему не дала — опустила руку и погладила через джинсы. Он резко втянул ртом воздух. Губы закололо от прохлады, и в тот же миг по мне прошла очередная волна ничем не замутненного желания. Не успела я и глазом моргнуть, как Рейес стащил с меня штаны. Как ему удалось провернуть этот фокус, понятия не имею. Одно было ясно наверняка: я, практически голая, лежала на капоте его машины и все еще пыталась отдышаться. А секунду спустя без предупреждения одним мощным рывком Рейес оказался внутри.

От нахлынувших ощущений я забыла, как дышать. Прижала его к себе так крепко, как только могла. Он замер, давая мне возможность привыкнуть к наполненности, но я уже растеряла весь свой хваленый самоконтроль — сгребла в кулаки его волосы, укусила за плечо и приподняла бедра, пытаясь вобрать его еще глубже.

Рейес зарычал мне в ухо, поднял одной рукой мое колено и снова и снова врывался в меня быстрыми сильными ударами. В животе росла, вихрилась, бурлила горячая волна. Напряжение нарастало, превращая меня в готовый взорваться в любую секунду вулкан. От недавних ласк соски все еще горели и терлись о грудь Рейеса, внося свою лепту.

На могучих плечах бугрились мышцы. Дыхание Рейеса стало отрывистым и тяжелым. Он держал меня так крепко, что я не могла пошевелиться. Зато сумела запустить ногти в его плоть, подгоняя, безмолвно умоляя не останавливаться. На лице Рейеса отразилась сладкая мука — он сдерживался, чтобы еще раз столкнуть меня в бездну. Я уткнулась носом ему в шею и задохнулась от очередного взрыва, накрывшего меня сокрушительной волной. Из груди Рейеса вырвался низкий стон, когда в нем тоже взорвался оргазм. Я чувствовала, как он дрожит вместе со мной, переживая такой же мощный экстаз, как и я всего секунду назад. Рейес так крепко меня держал, что было больно. Но от этого пик наслаждения стал еще выше. Я плыла на этой волне, упиваясь наполнившим тело и душу восторгом. Бушующий ураган медленно, почти ласково стихал, пока наконец полностью не развеялся под аккомпанемент бешено бьющихся сердец.

Дыхание Рейеса становилось все медленнее. Дождь превратился в морось, капельками наигрывающую нежную мелодию. Мы лежали на Куде, спутавшись руками и ногами. Остатки одежды, которая все еще была на нас, превратились в нечто мокрое и невразумительное. Рейес навис надо мной и поцеловал. Глубоко, сильно, мучительно медленно. Словно хотел поблагодарить. Или показать, что я нужна ему не меньше, чем он нужен мне.

Когда он наконец встал, я провела пальцами по его щеке.

— Это было что-то невероятное.

В темноте блеснули белые зубы.

— Ты сама невероятная.

Как ему угодно. Я не стала возражать, потому что была слишком занята тем, что вглядывалась в мерцающие глаза. Наверное, я бы так целую вечность просидела, если бы не услышала какой-то звук. Как ненужная помеха, он зафиксировался где-то на задворках сознания. И только со второго раза я поняла, в чем дело.

— Блин, телефон звонит.

Рейес снял меня с капота и не отпускал, пока я не смогла стоять самостоятельно. Пара секунд ушла на то, чтобы отыскать мои штаны. Я полезла в карман, надеясь, что дождь не угробил телефон, и проверила сообщения. На экране высветились такие ругательства, что повторить их вслух у меня не хватило бы смелости. Я взвизгнула, прикрыла рукой рот и прошамкала сквозь пальцы:

— Совсем забыла про дядю Боба!