Шестьсот дней и ночей в тылу врага

ВОЙНА ЕЩЕ ПРОДОЛЖАЛАСЬ…

Выехать к переднему краю обороны было не так просто. Не то что на каждой дороге — но и на тропах были заложены мины, сделаны завалы. А на большаках преграждали путь противотанковые рвы, надолбы, минные поля… Мы с подполковником Балясовым все же благополучно объехали заминированные участки и приблизились к переднему краю. Помню, мартовская ночь была на исходе, морозило, лошади скользили и оступались. Наконец мы на КП отряда имени Чкалова; командир Пшенев докладывает нам обстановку.

Фашисты отступают к станции Зерново… В селах Негино, Алешковичи — крупные гарнизоны врага. В трехстах метрах от нас окопались венгры, по данным разведки и показаниям пленного, они имеют задание не допустить соединения партизан с частями Красной Армии.

Да, на востоке грохочут наши орудия. Мы ясно слышим раскаты взрывов: идут бои за Севск.

— Надо бы помочь нашим, — говорит Балясов и оборачивается на чьи-то шаги, раздавшиеся позади.

К нам подходит комиссар отряда Бирюков, возбужденный и радостный.

— Люди готовятся к встрече, — сказал он с улыбкой. — Вас спрашивают, скоро ли пойдем на соединение?

Со 2 на 3 марта мы всю ночь вели бой у села Негино. На рассвете, с ранеными на руках, партизаны отошли в лес за речку Нерусу. Перестрелка прекратилась, однако это было тревожное затишье. Посланные в разведку два партизана еще не вернулись.

Но вскоре к нам пришла старушка и потребовала, чтобы ее отвели к командиру отряда Пшеневу.

Пришлось партизанам вести ее в штаб отряда.

— Агафья я, — назвала себя она, когда убедилась, что перед ней действительно Пшенев. — Намедни ночью раненый партизан приполз в мою хату. Живем-то мы на краю села у оврага. Ему пуля бок пробила. Кирюшкой звать…

Это был разведчик Егоров, один из посланных в разведку.

— Умер? — вырвалось у Пшенева.

— Царство ему небесное. Мы с Марфой, соседкой, схоронили его ночью. Перед смертью просил отыскать партизанского командира Пшенева. В лесу он, у села Денисовки. Соседка моя, хоть и помоложе меня, но слаба ногами. А я вот дошла…

Партизаны сняли шапки. Кто не знал бойкого разведчика Егорова!

— Говори, говори, мать, — попросил начальник штаба Чеченин.

— Да, что говорить, милой, все сказала. Вот еще что, ныне фашистов понаехало много. Бегут они… А бумажка вот она…

— Какая бумажка?

— Да что Кирюшка передал!..

Агафья размотала веревки на ногах, сняла тряпки и наконец добралась до скомканного клочка серой, оберточной бумаги.

Командир отряда развернул, стал читать. Егоров сообщал важные сведения о передвижении вражеских войск. Записка заканчивалась словами: «Прощайте, товарищи».

Утром 5 марта Совинформбюро сообщило, что наши части заняли город Севск. Эта весть с быстротой молнии разнеслась по всем отрядам и селам Партизанского края. До Севска ведь всего 40–50 километров!

6 марта разведчики донесли, что фашистские танки движутся к Суземке.

Я спросил у Балясова:

— А точно ли танки противника?

— В разведке был бывший танкист Федоров, — ответил Балясов. — Да вот и он сам.

К нам подошел невысокий крепыш в телогрейке, с гранатами за поясом и автоматом.

— Немецкие! — подтвердил Федоров. — У нас таких нет!

Подбежал вестовой Федор Салов и, задыхаясь, выпалил:

— Из Негино три фашистских танка!..

Что ж, их встречать положено по-особому. Навстречу им мы выдвинули группу Федорова с пушкой, противотанковыми ружьями и гранатами.

Глухой стеной подступал к Нерусе старый сосновый лес. По окраине этого леса партизаны и вышли на дорогу Негино — Денисовка, сделали засаду.

Вскоре показались танки. Партизаны приготовились к бою.

Но вот передний танк остановился, из люка вылезли два танкиста, стали всматриваться вперед. Федоров, не отрываясь от бинокля, вдруг вскрикнул:

— Братцы! Да ведь это наши!

Ему не поверили. Бинокль переходил из рук в руки. Зеленые погоны на телогрейках, зеленые звездочки на шапках! И наши и не наши.

Федоров скомандовал:

— Трое со мной! Остальным быть наготове! Если фашисты, то по моему сигналу бейте по танкам.

Затая дыхание, партизаны стали следить за удаляющимися к танкам товарищам. Вдруг послышалось «ура». Партизаны и танкисты обнялись. Наши!

Через час танкисты были в партизанском штабе, лейтенант Иванов, командир взвода, рассказывал о разгроме гитлеровцев в Севске.

— А мы посланы командованием корпуса для связи о вами, — закончил он.

— Мы вас за фашистов посчитали, — говорит Балясов, смеясь.

— Своим глазам не поверили, — подтверждает Федоров, не скрывая радости и конфуза.

Вслед за танкистами в партизанский отряд прибыла мотопехота. Партизаны, жители Партизанского края, женщины, старики, дети — все выходили навстречу. Расспрашивали и рассказывали, плакали и смеялись. Приглашали из дома в дом, угощали, чем только могли.

Открыли митинг: говорили офицеры, солдаты, партизаны. Все клялись до победного конца громить фашистскую нечисть. Крики «Ура!», ружейно-автоматная стрельба, хлопки бесчисленных ракет. Объятия, поцелуи без конца.

Появился гармонист, лихая пляска тут же у танков, песня и частушки Брянского леса. Но будто по-другому звучали голоса, будто новым смыслом наполнялись знакомые слова:

Партизанка с автоматом на плече старательно выбивает ногами, припевает:

На следующий день мы были уже у командира корпуса генерал-лейтенанта Лазарева, сообщили ему подробные данные о противнике, познакомили с положением дел в Партизанском крае, согласовали совместные удары по врагу.

И в дальнейшем мы действовали взаимосвязанно с гвардейцами Лазарева. В то время, как танкисты громили противника с фронта, партизаны наносили удары по коммуникациям врага в тылу.

В тот же день мы получили от Военного Совета фронта радиограмму, подтверждающую необходимость операций по взрыву железнодорожных мостов на реках Десне, Ревне, Навле, Нерусе.

Партизанским отрядом «Смерть немецким оккупантам» в то время командовал Газанов Адульгирим Бикирович. Ему было поручено взорвать Синезерский мост. В этой операции, проведенной без достаточной подготовки, погибли многие отважные партизаны…

Стояла вторая партизанская весна. Мартовское солнце пригревало с каждым днем сильнее. На полянах появились проталины, прилетели грачи.

Лейтенант Павел Двойнижков сидел на сосновом бревне и молча наблюдал, как партизаны его взвода Николай Кузьмичев и Толик, пристроившись на старом штабеле дров, разбирали трофейный немецкий пулемет. Рядом с ними примостился и подготавливал диски к ручному пулемету Матвей Петрович Кузьмичев. В стороне у костра переговаривались между собой Иван Дмитриевич Ананьев и Валя Кузьмичева.

«Опять пошлет Валю на задание, — думал Павел. Он отламывал кусочки коры, отставшей от бревна, и бросал их в снег. — Скоро ли они кончат?» Эта беседа казалась ему бесконечно долгой. Когда Ананьев ушел, Валя встала, тихо подошла к Павлу и села рядом.

— Сегодня идти? — спросил Павел.

— Вечером, с Марусей.

— Надолго?

— Дня на три-четыре.

— Боюсь я за тебя, Валька. Будь осторожна.

— Знаю.

Павел молча сжал ей руку, встал. Они пошли по тропе в лес.

— А ты, Павлик, когда уходишь?

— Через два дня. Всем отрядом.

— Мост? — спросила Валя.

— Да, мост!

Валя вздрогнула, изменилась в лице.

— Сколько из-за этого моста людей погибло! — вздохнула она. — Вдруг и с вами беда случится. — Она вынула из кармана платок, на уголке его было вышито: «Валя» и протянула Павлу.

— Возьми.

Павел взял, бережно сложил, спрятал, потом достал из потрепанной записной книжки свою фотографию с загнутыми краями и передал девушке.

— Если мы уцелеем, то никогда не расстанемся, а?

— Никогда, Павлик.

Отряд «Смерть немецким оккупантам» вышел на выполнение боевого задания в ночь с 13 на 14 марта 1943 года. Партизаны сосредоточились в шестистах метрах от моста и приготовились к атаке.

— Товарищ Двойнижков, вашему взводу с хода уничтожить гитлеровцев в дзотах и блиндажах. Диверсионной группе Ананьева под прикрытием огня взвода Кузьмичева подготовиться к взрыву моста! — отдал распоряжение Газанов, хотя и так ясно было кому что делать.

— Задача ясна, — за всех ответил Двойнижков.

По сигналу Газанова начали действовать.

Партизан встретил сильный вражеский огонь, появились убитые и раненые. Партизаны залегли. Двойнижков, взяв с собой пятерых, зашел в тыл к фашистам и забросал дзот и два блиндажа гранатами. Пулеметы и миномет противника замолкли. Воспользовавшись этим, минеры под командованием Ананьева с взрывчаткой приблизились к мосту. Впереди полз Николай Кузьмичев. Вот он на насыпи, вот переполз через рельс. За ним пошли Ананьев, Толик. Полоснула вражеская пулеметная очередь, и Николка, обняв руками рельс, остался на месте. Ананьев бросился к нему, но снова застрочил пулемет, и он покатился по насыпи.

Это увидел Двойнижков. Не раздумывая, он подполз к блиндажу, бросил гранату. Пулемет умолк. Но вот из окопа, как из-под земли, выполз гитлеровец и выстрелил из автомата в Павла…

Послышалась команда Газанова:

— За мной! Ура-а!..

Оставив пулемет, Матвей Петрович с гранатами и автоматом пошел в первой шеренге: он ворвался в блиндаж, но выстрел раненого фашиста опрокинул его навзничь. Кузьмичев уже не слышал взрыва, раздавшегося на мосту.

Партизанам удалось взорвать мост только с одной стороны. Нужно было уходить, так как на помощь охранявшим мост вышел батальон карателей с четырьмя танками.

Измученные и хмурые, еле передвигая ногами, партизаны возвращались на свою базу. Невозместимые потери понес отряд в этом бою. Смертью храбрых погибли отец и сын Кузьмичевы, Ананьев, Двойнижков, Анатолий и другие.

Вернувшись с разведки, Валя Кузьмичева ждала после похода отца, брата и друга. Когда ей сказали, что наши идут, она выбежала к ним навстречу.

Увидев на просеке едва державшихся на ногах партизан, Валя вздрогнула и остановилась. Но что это? Никто не зовет ее. Среди партизан молчание.

Она подбежала к партизанам, трясла их за плечи, спрашивала, где отец, где брат, где Павел. Подошли девушки-разведчицы и увели Валю.

В жарком бою на Коломенском большаке Валя Кузьмичева из-под огня вынесла 29 тяжело раненных партизан. Когда фашисты двинулись, чтобы схватить раненых, Валя с автоматом вступила в поединок с фашистами, бросила в них две гранаты, но и сама, раненная в плечо, свалилась на поле боя. В госпитале, где она очнулась, ее постигли новые тяжелые вести. В день тяжелых боев на Коломенском большаке мать Вали, Анастасия Семеновна, во время переправы через заминированное болото потеряла дочь Нину. Она вернулась, чтобы найти ее, но попала в руки гитлеровцев. Ее угнали на каторжные работы в Германию. Позже я узнал, что в 1945 году Анастасия Семеновна Кузьмичева вернулась на Родину.

В эти тяжелые дни неоценимую помощь нам оказали самолеты. Вот один из героических эпизодов, показывающих, как самоотверженно действовали тогда летчики.

Бригады «Смерть немецким оккупантам» и имени Щорса, отрезанные от основных сил, потеряли связь с нами. Необходимо было срочно восстановить ее. Мы дали задание командиру звена ПО-2 товарищу Лахтину послать самолет. Выполнить задание было поручено экипажу Тращенко. Он вылетел рано утром со связным, которого должен был высадить с пакетом. Связному поручалось найти командира бригады Понуровского, вручить ему этот пакет и с наступлением темноты вернуться этим же самолетом в штаб объединения.

Тращенко точно вывел самолет на лесную продолговатую поляну и мастерски посадил его между деревьями. Оказалось, что в двухстах метрах от этой поляны были гитлеровцы. Как только самолет приземлился, они бросились к самолету. Летчик подрулил самолет к лесу, поставил его между деревьями, а сам со связным выскочил из кабины, взяв с собою автоматы и гранаты. Заняв удобную позицию, они приготовились к бою. Когда фашисты приблизились, наши смельчаки встретили их огнем. Фашисты залегли, но в это время с другой стороны поляны по врагу ударил партизанский пулемет. Партизаны, оказывается, следили за посадкой самолета и вовремя пришли на помощь. Гитлеровцы были отогнаны от самолета. Отважный летчик со связным благополучно вернулись на свою базу.

Пилоты Лахтин, Габриэльчик, Тращенко, Брысин и другие успешно бомбили передний край вражеской обороны, чем оказывали большую поддержку партизанским бригадам.

Наступил май 1943 года. Немцы готовились к летнему наступлению. Потянулись вереницы мотопехоты, танков, бронемашин. Лесные дороги и большаки, пересекающие с запада на восток Брянские леса, были ими забиты. Воздух потрясал рев моторов.

Красная Армия по фронту, а мы с тыла готовились к отражению атак фашистов и переходу к решительному наступлению.

Партия и правительство поставили перед партизанами Брянщины ответственную задачу: изматывать силы врага на его коммуникациях, нападать на его глубокие тылы, всемерно помогать фронту.

В сложной обстановке, когда шесть вражеских дивизий начали наступление против партизан Брянских лесов, возникла необходимость подготовки нового аэродрома и посадочных площадок в глубинках леса, которые бы менее подвергались удару наземных сил врага. И вот в три дня мы построили аэродром в Красной Слободе для легкого типа самолетов.

В ночь с 15 на 16 мая в нелетную погоду (была гроза и дождь) прилетел первый самолет с боеприпасами, пилотируемый летчиком Сельдимировым. Он взял раненых и вылетел на базу. С тех пор каждую ночь 30–32 самолета доставляли нам боеприпасы, продукты питания, медикаменты и увозили на Большую землю раненых, детей, стариков. Партизаны любовно называли эти самолеты «уточками».

Мы также создали запасные посадочные площадки в урочищах «Воловня» и «Хатунцева хатка». Час за часом, день за днем расчищались площадки, заравнивались борозды. За семь дней был подготовлен «Центральный аэропорт», и партизаны приняли первый Р-5.

Аэропорт стал центром Брянского леса, вокруг него на 2–5 километров выросли поселки мирных жителей. Каждый день вереницы телег с детьми, семьями, ранеными тянулись к аэропорту.

Но вскоре нам пришлось передислоцировать все базы снабжения и госпиталь на площадку «Хатунцева хатка», так как фашисты скоро пронюхали про аэропорт.

Хочется сказать спасибо летчикам-партизанам Платонову, Хименко, Ярошевичу, Лахтину, Брысину, Семенову, Сельдимирову, Гепину, Лунцу, Тарану и многим, многим другим. Люди Брянщины их никогда не забудут.

Но я вернусь к рассказу о событиях в Партизанском крае. Гитлеровцы получили подкрепление и потеснили танковый корпус Лазарева. Против партизан оккупанты бросили крупные силы и окружили. Оказавшись в кольце, партизаны собрали все силы и прорвали блокаду.

К этому времени наши войска разгромили Орловско-Курскую группировку фашистов и очистили от захватчиков все населенные пункты до Десны. Партизаны вторично и уже навсегда соединились с частями Красной Армии.

Бывший командующий Брянским фронтом генерал армии Попов, анализируя Брянскую операцию, писал «Готовясь к нанесению удара по этому оборонительному рубежу, мы знали, что в тылу противника в полосе Брянского фронта действовали партизанские отряды и бригады, патриотические дела которых широко известны… Мы считали помощь партизан важным фактором успеха предстоящего наступления и установили связь с ними… Немецкие войска не могли для своей обороны использовать отдельные лесные массивы к западу от Брянска. Партизаны отражали их попытки зацепиться за леса, и противник вынужден был отходить по открытой местности, подвергаясь нашим ударам. Партизаны выходили из лесов, вливались в части нашего фронта и вновь вступали в бой»[2].

19 сентября 1943 года в Орле состоялся парад партизанских соединений. Жители Орла осыпали партизан цветами. На митинге с речью выступил член Военного Совета Брянского фронта Александр Павлович Матвеев. Он приветствовал партизан Брянщины и подвел итоги двухлетней борьбы народных мстителей с фашистскими захватчиками.

Парад партизан и партизанок завершился принятием боевого рапорта, в котором мы докладывали партии и правительству о своих боевых делах.

А итоги были немалые. За два года партизаны истребили свыше 147 тысяч гитлеровских солдат и офицеров и их пособников, около двух тысяч взяли в плен. Под откос пустили более 800 воинских эшелонов, взорвали 82 моста на железнодорожных путях и 218 на грунтовых и шоссейных дорогах. Подорвали и сожгли 320 танков и танкеток, 7 бронепоездов, 1517 автомашин, 68 самолетов. Уничтожили 153 пушки, 49 минометов, 196 пулеметов, взорвали и сожгли 471 склад с горючим, боеприпасами, обмундированием и продовольствием.

Большое количество оружия и боеприпасов было взято в качестве трофеев.

В рапорте ЦК партии партизаны писали:

«Орловские и брянские крестьяне били в своих лесах банды Лже-Дмитрия. На реке Десне остановили и разбили шедший к Полтаве навстречу Карла XII шведский отряд. Брянцы и орловцы помогли Кутузову громить войска Наполеона. В наших местах сражался отряд героя гражданской войны Щорса…

…Искони наши леса были крепостью, прикрывавшей врагу путь на Москву. И ныне мы горды: сообщаем, что не посрамили древней славы наших мест и умножили эту славу. Партизанский край Брянских и Орловских лесов показал врагу, на какие подвиги способен советский человек, когда дело касается защиты Родины».

Тысячи партизан влились в ряды Советской Армии. Война еще продолжалась…