Шикарная женщина бьет тревогу

22

Вечером я заявилась к Джерри, чтобы достать его своими стенаниями по поводу того, что комиссар опечатал нашу ванную со словами, что еще не все следы преступления в нашем доме исследованы. В кресле перед телевизором сидела Алекс. Алекс!

— Бэ! — невольно вырвалось у меня.

Алекс бросила мне злющий взгляд в ответ:

— Джерри был так любезен, что предложил мне убежище. И свой зверобоевый чай для успокоения.

Джерри, который в своем обычном трико для пробежек расхлябанно валялся на диване, рассиялся, как полированный огнемет.

Охотнее всего я бы плеснула ему в морду этим йоговым успокоительным, но я взяла всю свою волю в кулак и заботливо спросила:

— Он к тебе не приставал?

Алекс возмущенно посмотрела на меня:

— Приставал? Что ты такое говоришь?!

«Ага, спелись, голубчики!» Мне стало противно.

— Он протянул мне руку помощи в эти страшные времена, когда все ополчились против меня… Аадно, скажу тебе по-дружески, ты не виновата в моих бедах.

Это прозвучало так, как будто она была продана за бесценок в османский гарем, но не по моей вине, и отпускала мне все грехи. А между прочим, именно в моей ванне был найден «предполагаемый труп»! И именно из-за него я потеряла жениха!

Я просто проигнорировала ее заявление.

— А где эти чертовы скотины? Расчленяют в соседней комнате твою скотинку? — вместо возмущения заботливо спросила я.

Алекс еще зловещее глянула в мою сторону и утешающе почесала Джерри по животу. Этот жест был похож на тот, которым скребут по брюху статую Будды, чтобы вымолить у него счастья.

Джерри вскинул голову:

— Зевс и Аполлон любят кошек!

Ну, понятно, получил свою дозу.

— Мне очень жаль, что я нарушила ваше уединение, но пришлось. Копы опечатали мой совмещенный санузел, к чему ты, дорогая Алекс, честно говоря, тоже приложила руку…

— Да! — взревел Джерри в мою с достоинством развернутую спину. — Слушай, напомни потом, что мне надо тебе кое-что сказать!

Интересно, что. Что за пользование туалетом он взимает плату? И по этому случаю подложил блюдечко с золотой каемочкой на раковину? Фиг он получит от меня хоть цент! Из страха перед заражением я пописала в его туалете стоя — а кто знает мой туалет, бог свидетель, не скажет, что я недотрога-мимоза, помешанная на свежести.

Вернувшись, я грохнулась на его кожаный диван, покрытый неглаженным индийским покрывалом, со словами: «Мне плохо, и нужен кто-то, кто сумеет держать меня в руках (то есть я имела в виду, в кожаных — или ежовых? — рукавицах).

Джерри и Алекс катапультировались с него.

— Я давно собирался выйти с малышками погулять! — возопил Джерри. — Зевс, Аполлон, ко мне!

Обе бестии неуклюже выкатились из соседней комнаты. С Микешем на хвосте.

Псы облаяли меня, а Микеш, само собой, вцепился в мою икру. Класс!

— Я провожу вас, — простонала Алекс.

Женщину было не узнать!

Полуторалитровая бутылка пива, что стояла на столике, сама по себе прыгнула мне в руки. Я свернула ей головку, то есть крышку. Пока живительная влага освежала мое горло, с крыльца слышалось щелканье хлыста.

Бэ, бэ и еще раз бэ!

На следующее утро я проснулась с затекшими членами. На оттоманке Джерри. Жирная задница Микеша лицом к лицу с моей мордой.

Проснувшись в таком положении, я сделала то, чего обычно не делаю: я задумалась.

И не напрасно. Муза осенила меня своим поцелуем. Гениальная идея: Оскар Уайльд!

Я бросилась в спальню к Джерри и Алекс. Из-под груды ротвейлерового мяса, которое храпело посередь кровати, я выкопала разбросанные человеческие конечности.

— Листок бумаги и ручка! Есть в этом доме что-нибудь похожее?

Зевс, Аполлон и Джерри не пошевелились. Алекс обозрела меня из щелок заспанных глаз:

— А?.

— Бумагу и карандаш! Быстро!

Не надеясь на ее способности, я покружила по спальне, обнаружила нечто вроде бюро, выдвинула из него все ящики, нашла пару высохших фломастеров, несколько заржавленных скрепок и листы календаря прошлого века.

Из ванной комнаты доносился шум воды, потом оттуда выскреблась Алекс в сопровождении Микеша, который терся о ее ноги, упакованные в пижаму.

— В чем дело?

— Знаю, как выманить твоего шантажиста! Этого мерзкого убийцу! Припрем его к стенке!

— Пронзив ручкой и вытерев кровь промокашкой? — с зевотой осведомилась Алекс. — Не мели чепухи!

Я простила ей. В конце концов еще не было и семи.

В одном из ящиков я нашла папку с почтовой бумагой ручной выделки. Сойдет!

Чуть погодя — здесь сделаем отступление — я была готова. Текст был коротким и содержательным:

Знаю, что ты это сделал, — попался, дружок! Но есть еще время прийти к соглашению без полиции! Сегодня в пятнадцать ноль-ноль в кафе «Флек и Шнек» на Торштрасс. Никакой полицииI

— Что это? — спросила Алекс, прислонясь к моему плечу и дыша мне в лицо утренними запахами изо рта.

— То, что в свое время срабатывало у Оскара Уайльда, не может не сработать у нас. — Я дыхнула на нее своими утренними запахами.

— А?

— Оскар Уайльд практиковал это со своими друзьями. В шутку. Он телеграфировал кому-то из них: «Все сорвалось, тебе надо бежать». Или что-то подобное. И многие исчезали из города с быстротой молнии. С нашим шантажистом это тоже сработает, поверь мне. Нам надо выманить его. И нечего- топтаться на месте, мы должны изуродовать его, как Бог черепаху. «Флек и Шнек» подойдет. Там видно каждого, кто входит. Мы сядем в дальнем углу у стойки, так что нас видно не будет. Он войдет в кафе, тут мы его и сцапаем!

Алекс отшатнулась. То ли мое предложение, то ли запах изо рта были не слишком приемлемыми.

— Я не пойду. Это безумие!

— Возможно. Но безумие по методике.

В четырнадцать тридцать я сидела за угловым столиком в «Флек и Шнек» за чашкой двойного эспрессо. Кроме меня в кафе находились бармен за стойкой и малолетка в угрях и топике, открывающем пупок. На улице лило как из ведра.

К сожалению, я не сумела так классно изменить голос по телефону, как когда-то наш шантажист. С помощью двух льняных салфеток, протянутых мне Алекс, я прошепелявила в трубку наши требования.

Ни один из кандидатов в это воскресное утро не подошел к телефону самолично, так что пришлось наговаривать на автоответчик.

И вот я сижу и жду.

Господи, только бы это был не Виктор, молилась я про себя. Пусть это будет кто-нибудь другой, один из тех, мимо кого эволюция торжественно прошествовала мимо.

Поскольку я, по глупости доверясь прогнозу погоды, вышла из дома без зонтика, то вынуждена была сидеть сейчас, как примерная школьница, и терпеливо сносить капли дождя, которые стекали с моих мокрых волос за шиворот. Влага впитывалась в мою вязаную кофточку, которая уже весила не менее тонны. А кроме того, я пахла, как уписанный пудель.

Двери распахнулись, и вошел мужчина. Лет двадцати, длинные светлые волосы, кожаные брюки. Он двинул прямиком к девице с обнаженным пупком и засунул свой язык ей в рот.

Передо мной лежала раскрытая «Штутгартер Цайтунг», так что моя ванна перекочевала в это кафе:

НАЙДЕНА ТЯЖЕЛОРАНЕНАЯ СОРОКАТРЕХЛЕТНЯЯ ЖЕНЩИНА

Штутгарт. 43-летняя Корнелия С. была обнаружена около 17 часов 30 минут в ванне своих знакомых с тяжелым ранением. Незамужнюю женщину ударили по голове тупым предметом, свалили с ног, а затем перенесли в ванну. Квартиросъемщик и его спутница жизни были допрошены компентентными сотрудниками комиссии по расследованию дел об убийстве, но подоплека этого преступления осталась невыясненной. Жертва работает старшим менеджером в надрегиональной службе дипсвязи. Поскольку незадолго до этого она давала объявление в рубрике знакомств, полиция считает, что искать преступника следует в этом окружении.

Ну, класс! «Квартиросъемщик и его спутница жизни» — звучит так, будто Урс меня содержит. Может, дать опровержение в газету?

Ровно в три зазвонил мой мобильный.

— Да?

Никто не отозвался, в трубке слышалось только громкое сопение. Я дала отбой. Еще чего, стану я отвечать на дурной звонок. Пусть раскроет свои карты и покажет физиономию.

Надеюсь все-таки, это не Виктор.

Минуты текли тягуче, будто жидкий шоколад. Кстати, о жидком шоколаде: я заказала у бармена еще чашку какао.

Пять минут четвертого.

Десять минут четвертого.

Сколько еще времени дать ему на опоздание? А может, он притаился где-то снаружи и ждет, когда я выйду?

В четверть четвертого дверь снова распахнулась. Слава богу, это был не Виктор. И ни один из парней по объявлению.

Это была мамаша Рональда.

С плотно сжатыми губами она было направилась к моему столику в углу, но потом остановилась посередине кафе.

— Эй, ты там! — заорала она мне. — Ты, гнусная вампирша!

Целующаяся парочка расцепила свои языки и уставилась на меня с таким же любопытством, как и бармен.

— Ты, девка-вамп, оставь моего сына в покое! Мы больше не желаем тебя знать! И слышать о тебе не хотим! И никаких сообщений на мобильный! Ты меня поняла?

Она стукнула своей клюкой.

— Ты меня поняла?! — снова взревела она — И на будущее держись подальше от моего сына!

Трое зрителей пожирали меня любопытными глазами. Мне ничего не оставалось, как послушно кивнуть.