Шипы похоти

ТАТЬЯНА

Д

Эт врезался в заднюю часть гладкого «Мазерати» Адриана, требуя наших жизней. Мое тело дернулось вперед, и ремень безопасности врезался мне в грудь. Мое сердце подпрыгнуло и забилось так же быстро, как мой муж вел машину.

"Что происходит?" Я отчаянно захныкала, оглядываясь через плечо. Фары черного внедорожника заполнили заднее стекло. Разгромить.

Мое тело снова дернулось вперед. "Адриан!" Я закричал. «Пистолет, возьми пистолет».

Он вел себя так, как будто не слышал меня, просто продолжал мчаться по темной дороге. Мои глаза метнулись к мужу, а в ушах загудело от страха. Адриан выглядел испуганным. Даже в ужасе. Это было нехорошо.

Нет. В. Все.

«Возвращайтесь в Новый Орлеан», — крикнул я. Мы были далеко за пределами города и направлялись к дому Адриана. Темные дороги, освещенные лишь светом луны. На многие мили мы не видели ни дома, ни другой машины.

— Голову вниз, — рявкнул он. Я сразу же повиновался, борясь с ремнем безопасности.

Если Адриан волновался, значит, произошло что-то ужасное.

— Адриан, — завизжала я, страх просачивался в мои кости. — Развернитесь и доставьте нас в город. Мы будем в большей безопасности рядом с другими. У моих братьев повсюду мужчины.

Он не отреагировал, просто продолжал двигаться вперед.

Это был единственный раз, когда мне хотелось, чтобы с нами были телохранители моего брата. Я ненавидел их, которые оставались позади меня, всегда следили за мной и докладывали моему брату. У Василия были мужчины, следившие за мной до того, как я вышла замуж, и у него всегда были телохранители за Изабеллой и их детьми. То же самое Алексей сделал со своей женой Авророй.

Они не возражали против этого, но не росли, задыхаясь от телохранителей, которые докладывали обо всем твоим братьям. Даже сколько раз я, черт возьми, ходил в туалет. Это чертовски раздражало. Но сейчас мне очень хотелось, чтобы они были здесь.

Пули полетели, выстрелы эхом разносились по машине, проносившейся мимо нас. Громкий хлопок разбил заднее лобовое стекло, и на нас посыпались осколки.

Крик пронзил воздух. Мой. Но я едва мог слышать это из-за жужжания в ушах и адреналина, бегущего по венам. Я вцепилась в сиденье, стекло блестело, как бриллианты, на моем красном платье Валентино.

Шины визжали, когда в воздухе свистели выстрелы.

Хлопнуть. Хлопнуть. Хлопнуть.

Адриан стрелял, но, судя по звукам, он ни во что не попал, потому что на нас посыпалось еще больше пуль. Еще больше окон взорвались. Боль пронзила предплечье, и теплая жидкость потекла по коже.

И среди всего этого насилия мне в голову пришла странная мысль. Мне не следовало носить платье без рукавов. Я мог бы защитить свою кожу.

Пульсирующая боль пронзила мое тело. Страх сдавил мне горло.

Резкий поворот, и мое тело врезалось в дверь.

— Черт, — прорычал Адриан.

Наступил момент затишья, прежде чем машина начала дико выходить из-под контроля. Я обхватил себя руками, словно предлагая какую-то защиту. Мое тело дернулось вперед, затем назад. Воздух вырывался из меня с каждым громким стуком, боль пронзала меня. Я не мог дышать. Мое сердцебиение замедлилось. Эхо металла скрежетало, сворачиваясь по мере того, как машина катилась. Один раз. Дважды. Три раза.

Наши глаза встретились на долю секунды. На его красивом лице отразился ужас, от которого обычно женщины падали в обморок. Взгляд его глаз таил в себе тайну. Сожалеть.

Он начал говорить: « Татьяна, я… »

Его губы шевельнулись. Он сказал что-то еще. Я не мог этого слышать.

Разгромить.

Моя голова ударилась обо что-то твердое, и мир стал черным.

Капать. Капать. Капать.

Визг шин. Искаженные голоса. Пульсирующая головная боль.

"Убей его." Твёрдый заказ. Глубокий голос без эмоций

Я моргнул. Что? ВОЗ?

Мой мозг окутал туман. В моих ушах все еще звенело. Мой пульс участился. Мои легкие сжались, и я отчаянно пытался вдохнуть полную грудь воздуха. Я моргнул, чтобы избавиться от точек, плавающих в поле моего зрения.

Я повернулся на сторону водителя. Пустой. Словно я не мог доверять своему зрению в жутком желтом свете фар, в темноте я протянул руку. Ничего. Просто воздух. Адриана там не было. Тишина воцарилась в окружающей лесисто-болотистой местности, даже сверчки умолкли. Как будто они затаили дыхание в ожидании того, что должно было произойти.

Откуда-то послышался шипящий звук жидкости о раскаленный металл — слишком близко или слишком далеко, я не мог различить. Резкий запах бензина и масла проник в мои легкие, удушая меня. Теплая жидкость потекла по моему виску. Медленно я поднес к нему пальцы. Кровь. Мои волосы были мокрыми и липкими, прилипшими ко лбу.

«Они оба должны умереть», — приказал тот же голос. Воздух наполнился грубыми звуками ворчания и иностранных слов.

Мое сердце перестало биться, и паника медленно захлестнула все остальные чувства. Мне пришлось уйти отсюда. Кто бы ни преследовал нас, он не был нашим другом. Где Адриан?

Ещё визг шин. Громкие голоса. Иностранный язык. Я изо всех сил пытался обработать. Это было итальянское? Французский? Мой мозг работал слишком медленно, жужжание вибрировало в нем слишком громко и подавляюще.

Все, что я знал, это то, что мне нужно уйти.

Я дернулся к ремню безопасности. Безуспешно. Невыносимый запах газа ударил мне в нос, и дым заполнил небольшое пространство. Мои глаза горели. Хотя дело было не только в дыме. Слёзы защипали мои веки.

— Неподходящее время, — прошептал я.

Саша, мой самый близкий брат, всегда говорил, что сейчас не время плакать. Мне было почти двадцать семь, и мне еще предстояло научиться, когда наступает подходящее время для слез.

Мои дрожащие пальцы судорожно дернулись на ремне безопасности.

"Пожалуйста пожалуйста пожалуйста." Мой голос был тихим шепотом.

Если бы я мог получить свой телефон, мои братья пришли бы нам на помощь. Они всегда приходили на помощь.

Где Адриан? Что, если он уже мертв? Кто был там?

Боль в костях усилилась.

Мои пальцы наконец нашли кнопку и нажали ее. Ремень безопасности отстегнулся и с громким стуком ударился о дверь. Раздался звук гонга, и все снаружи мгновенно замерли.

Тишину нарушил грохот выстрелов.

Я инстинктивно пригнулся, хотя уже был прижат к земле, прежде чем закрыть уши обеими руками, чтобы заглушить громкие звуки. Это напомнило мне крещендо плохой оперной пьесы. Звук становился все громче и резче, пронзая мой мозг. Казалось, что они длились часами, хотя на самом деле это длилось всего несколько секунд.

Это остановилось. Оглушительная тишина. Я должен был бы почувствовать облегчение, но это казалось еще более зловещим, чем звуки выстрелов.

Сердце сжалось в горле, пульс медленно сдавил меня.

Больше голосов, говорящих на иностранном языке. Неузнаваемые слова. Голоса были высокими, злыми и не сдерживавшимися. Пока я не узнал одно слово.

«Мойя». Мой. Русский.

По крайней мере один из этих мужчин был русским. Мои братья уже пришли?

Больше слов. Было трудно их услышать из-за шума в ушах, но я узнал это. Я был уверен, что это итальянский язык. Русский и итальянский.

Еще пули. Ещё визг шин. Пока оно внезапно не прекратилось. Это была бы одна секунда или один час, я не мог различить.

"Она умирает. Никаких незавершенных дел», — потребовал один из них по-английски, и я инстинктивно вжался еще дальше в машину, хотя она горела, находясь в опасной близости от взрыва.

"Нет." Холодный голос. Жесткий тон. Но это был не Адриан. Был ли он вообще жив?

Ногти впились в ладони, сжимая так сильно, что кожу пронзила боль. Еще больше волнений. Больше слов. Я не мог разобрать ни единого слова, потому что мой мозг все еще был зациклен на фразе «она умирает» и боялся, что они имели в виду меня.

"Вы уверены?" Глубокий мужской голос наполнил воздух вместе со звуком хруста стекла. Перед моим взором стояла пара дорогих кожаных итальянских туфель.

Я должен был быть в шоке. Потому что я зарегистрировал бренд. Мужская обувь Сантони. Мой муж был в опасности, а я уставилась на пару великих итальянских туфель стоимостью пять долларов.

«Женщина ничего не знает». Голос показался мне смутно знакомым. Я не мог это определить. — Я возьму на себя полную ответственность за нее.

«Если я узнаю, что она имеет какое-то отношение к играм своего мужа, я приду за ней». Легкий итальянский акцент. Глубокий голос.

«Она ничего не знает. Если она это сделает, я с этим разберусь». Еще пара дорогой обуви. Искусство. 504 туфли. Еще дороже. Темные брюки от костюма. Идеально подошёл по длине. Дорогой материал.

Я покачал головой. Мне нужно было уйти отсюда, а не опознавать их гардероб.

Перед моим взором появилась еще одна пара дорогих туфель. Пара туфель Prada. Адриан носил туфли Prada.

Это был он? Мне следовало позвать его, но вместо этого я застыл на месте. Смотрю на туфли Prada, похожие на те, которые я купила мужу.

«Д'аккордо». Определенно итальянский. Что, черт возьми, это значит? — Не заставляй меня сожалеть об этом.

Желчь подступила к моему горлу, и я глубоко вдохнул, чтобы удержаться от рвоты. У одного из мужчин осталась пара дорогой итальянской кожи. Двое остались. Мое сердце бешено колотилось. Моё зрение поплыло. В моих ушах гудело. Мои легкие горели, пока я ждал.

Бу-бум. Бу-бум. Бу-бум.

Хлопнуть.

Последняя пуля. Это было похоже на последнюю пулю перед тем, как настала моя очередь.

Тело с громким стуком ударилось о землю. Я перевел взгляд с туфель за окном на другую сторону машины. Мертвые глаза Адриана встретились с моими. Выражение, которое я не мог распознать, все еще запечатлелось на его лице. Последнее выражение лица перед смертью. Смотрит на меня. Единственное пулевое отверстие в груди, из которого сочилась кровь.

У меня перехватило дыхание, и мое сердце перестало биться.

— АА-Адриан, — выдавила я, мой голос сломался. Он не двигался. Его пустой взгляд был устремлен на что-то, до чего я не мог дотянуться. Его лицо было в синяках и крови, то ли от удара автокатастрофы, то ли от чьих-то кулаков, я не мог сказать.

С каждым ударом сердца моя жизнь медленно угасала, следуя за ним. Пока что-то внутри меня не сломалось.

«Нееет!» Я вскрикнула, и мой мир, каким я его знал, перестал существовать.