Шипы похоти

КОНСТАНТИН

Т

Атиана сбежала в Россию, и я последовал за ней.

Я мог бы послать за ней одного из своих местных людей в Москву, но я никому там ее не доверил. Не в полной мере. Не в России. Люди отпускают своих дикарей на свободу в России, зная, что коррупция чиновников избавит их от ответственности за все и вся.

Кроме того, по улицам Москвы бродили чертовы якудза, и я не верил, что они ничего не предпримут. Я пошел по цифровому следу благодаря трекеру на ней. Ее уже не было в Москве, но здесь она сделала только одну остановку, за пределами гостиницы и аэропорта. Итак, я направился к точному месту, следуя координатам.

— Вот оно, — объявил Борис напряженным голосом. В тот момент, когда я узнал это место, я понял, почему. — Зачем ей прийти сюда? — спросил он, в точности отражая мои мысли.

Это не могло быть совпадением. Я не верил в них, тем более в такое их количество. Не тогда, когда дело касалось этого чертового места. То самое место, где была убита моя мать. То самое место, где мой отец по моей просьбе пощадил мальчика, и тот вернулся с чёртовой местью.

Я никогда не видел, чтобы он приходил. Он взял мою женщину. Затем он использовал ее и сделал своей мишенью.

Гнев закрался под мою кожу, прожигая меня. Ярость имела привкус кислоты. Воспоминания были горькими на вкус. Ебать!

— Мне нужно с ней поговорить. Я должен выяснить, что, черт возьми, она знала. Враги приближались, и я боялся, что она заплатит за это. Единственная цена, которую я бы не выдержал. Ее смерть. Якудза в России. В моем городе. Пытаюсь убить мою женщину.

Ублюдку из того гостиничного номера повезло, что она его застрелила. В противном случае его пытки были бы долгими и мучительными.

Лучшим способом защитить ее было надеть ей на палец мое кольцо. Я бы сделал ее миссис Ильяс Константин. Это звучало приятно.

Так что я пошел по ее следу вплоть до ее дома в сибирском Николаеве. Сардоническое дыхание покинуло меня. Мы все это время были практически соседями. Конечно, первым, с кем я столкнулся, был ее старший брат.

— Константин, я удивлен видеть тебя. Василий настороженно смотрел на меня. «Вы приезжаете как пахан или как сосед?»

Я поднял бровь. Мой русский дом находился в Москве, а не в соседнем городе.

Он покачал головой. «Клянусь, если Саша затеял какую-нибудь ерунду, я его задушу».

Мы с Василием были одного роста. Он был на несколько лет старше, но наше воспитание было схожим. Оба наших родителя воспитали нас как глав семьи. В отличие от меня, его братья были более полезными, чем мои.

«Дело не в Саше», — сказал я ему. — Речь идет об Адриане.

На его лице промелькнуло удивление, но он быстро его скрыл. Это было последнее, чего он ожидал.

"Что насчет него?" — спросил он ровным голосом. "Он мертв."

— Да, но та хрень, которую он начал, — нет, — сказала я холодным голосом. «Он начал трахаться с членами некоторых влиятельных семей».

— Черт возьми, — прошипел он, а затем вздохнул. Он не знал о делах Адриана, но, судя по выражению его глаз, не выглядел удивленным.

— Вы не выглядите удивленным.

«Перед смертью он сделал несколько вещей, которые вызывали у меня сомнения», — признался он. «Но он мертв, и это позади».

Я наблюдал за ним с сардоническим весельем. Он знал, что лучше не думать, что я позволю этому уйти. Я прошел мимо него и обернулся, когда он остался приклеенным к своему месту.

«Почему бы нам не зайти внутрь, чтобы я мог объявить об этом один раз?» Я предложил.

Он поднял бровь, потер челюсть и, вероятно, перебрал в уме все «за» и «против».

Его глаза сузились. «Почему у меня такое ощущение, что мне не понравится то, что вы пришли сказать?»

— Зная тебя, ты, вероятно, не будешь, — сказал я с удивлением. — Но мы могли бы покончить с этим.

Он покачал головой, но сдался.

— Тогда сюда.

Через несколько минут мы оказались в библиотеке. Я сел перед столом и положил лодыжку на колено.

— Я буду краток, — начал я, скользнув взглядом по братьям Татьяны. — За промах Адриана и твой, за то, что позволил ему зайти так далеко, я хочу руки Татьяны.

Ходить вокруг да около смысла не было. Бомба была сброшена. Теперь давайте начнем игры.

— Ты, черт возьми, настоящий? Неудивительно, что первым заговорил брат-защитник Татьяны, который спас ее от ее сучьей матери. Он мог бы быть занозой в моей гребаной заднице. «Пошел ты. Черт возьми, нет. Убирайся к черту. Это чертовски ясно?

Меня охватила смертельная тишина. Моя хватка усилилась. Их сестра будет моей, нравится им это или нет. Ради нее стоило начать войну.

— Не чертовски ясно. Я тряс головой или рисковал потерять жестко сдерживаемый контроль. А если бы я его потерял, я бы выбил дерьмо из любимого брата Татьяны. «Я могу заставить тебя заплатить, или ты держишься подальше от меня».

— Иди ты на хуй, Иллиас, — прошипела Саша. «Ты не можешь получить ее. Ты должен мне."

Слова Саши были пронизаны ядом и готовы противостоять взглядам. Неудивительно, что братья Татьяны отнеслись к моему требованию легкомысленно.

У меня вырвался радостный вздох. «Вы вернули свой долг. Помнить? Похищенную невесту, которую ты здесь прячешь.

Саша наклонился вперед, но бессловесный взгляд Василия остановил его.

Напряженная тишина повисла в воздухе. Алексей стоял неестественно неподвижно, прислонившись к стене, скрестив руки и глядя на дверь и на меня. Василий сел на стул рядом со мной, напротив Саши, который все время переворачивал нож. Открыть. Закрывать. Открыть. Закрывать.

Это действовало мне на нервы. Мои пальцы жаждали пистолета. Я мог бы выстрелить ему в ладонь, всего лишь крошечной пулей.

«Если вы думаете, что это шутка, то я не смеюсь», — прокомментировал Василий. Его нахмуренные брови и бледно-голубые глаза изучали меня так, словно он надеялся расшифровать все, что происходило в моем мозгу. Да, никаких шансов на это. Я никогда не проявлял интереса к Татьяне, и никто не знал о нашей встрече в беседке.

Видимо, даже не та женщина, с которой у меня это было. Мне пришлось проглотить разочарование в груди. Иррациональная часть, которая требовала, чтобы я отвез ее обратно в беседку и вышиб ей мозги, чтобы она помнила.

Иисус Христос.

— Почему она? — прошипел Саша, привлекая мое внимание к безумнейшему Николаеву. — Ты видел ее один раз.

Вместо ответа я пожал плечами.

— Ей не понравится, если ее принудят выйти замуж, — сухо заметил Василий. По крайней мере, он был достаточно умен, чтобы подумать об этом. Он знал последствия провала Адриана и то, как плохо это отразилось на их семье. И это было мягко сказано.

«Она придет в себя». В конце концов.

— Значит, ты не знаешь Татьяну, — холодно заметил Алексей.

Алексей Николаев.

Татуировки на его лице и каждом дюйме его кожи заставляли людей бежать. Мне потребовалось немного больше времени, чтобы заставить меня хотя бы подумать об этом, но, похоже, на большинстве людей это сработало. Я знал, что это нервирует моего брата-близнеца, еще до того, как он решил погрузиться в наркотики.

«Теневые дела Адриана и его попытка шантажа поставили Татьяну и вашу семью в странное положение. Его провал рассматривается как ее и по умолчанию твой. Ты знаешь не хуже меня, что месть – это главная игра в нашем мире. Брак Татьяны со мной защитит ее».

Василий покачал головой. «Татьяне нужно время».

— Ей уже почти год. Мой голос был холоден, а намерения ясны.

— Она никогда не согласится, — вмешался Саша. — Она скорее отрежет тебе яйца, чем выйдет за тебя замуж. Я не особо люблю яйца, но, черт возьми, ради нее я бы тебе отрезал.

— И я бы отрезал тебе язык, лишь бы перестать слышать твой проклятый голос, — сказал я неестественно спокойным голосом. «Я буду говорить коротко и ясно, чтобы ваш маленький психотический мозг мог это обработать. Татьяна выйдет за меня замуж. К концу этого года она будет носить мою фамилию».

Мои слова были резким требованием.

«Мы можем ее защитить», — спокойно заявил Алексей. Его и Сашины темпераменты были как день и ночь. Я не мог понять, как эти двое ладили.

— Нет, ты не можешь. Наши взгляды жгли взгляды друг друга, а в воздухе танцевала враждебность. «Ваш отец втянул Адриана в вашу семью, чтобы установить контакт с организацией. Таким образом, с того дня Николаевы взяли на себя ответственность за действия Адриана».

На лицах Саши и Алексея отразилось удивление: они сказали мне, что их старший брат не всем с ними поделился. Неудивительно. Когда так долго играешь смотрителем, сложно выключить этот режим.

В его голубых глазах пылала ярость, но я взял верх. Я бы успокоился ради Татьяны, но не ради ее братьев.

Челюсть Василия щелкнула, и не нужно было быть гением, чтобы понять, что он злится. «Моя сестра не продается. И она никогда не будет такой». Я ничего не комментировал, ожидая, пока он сам придет к выводу, что у него действительно нет выбора в этом вопросе.

— Действия Адриана — его собственные, — сухо сказал Алексей. «Он был взрослым человеком и сделал свой собственный выбор».

— Что теперь ложится на Татьяну, — резко ответил я.

— Почему она? Василий потребовал ответа, глядя на меня так, как будто он мог найти ответ на моем лице. Да, удачи, ублюдок. «Она для тебя никто. И она для нас все». Чертовски неправильно. Она была для меня всем. Солнце, луна, звезды. Весь чертов мир. «Она переживает тяжелые времена после смерти Адриана».

— Хватит ему объясняться, — огрызнулся Саша на брата. «Я знаю свою сестру, и она никогда бы не выбрала тебя».

Неправильный.

«Это не подлежит обсуждению». Мой голос прозвучал глухим ревом, его слова разожгли огонь, уже горящий внутри меня. Татьяна была моей, и никто не удержал бы ее от меня. Даже ее гребаные братья. Ее братья-защитники были ее единственным недостатком.

Я смотрел на них троих с холодной яростью; мужчины, которые стояли на моем пути к тому, чего я хотел.

— Ты ей не нравишься, Константин, — проворчал Саша. — Ты даже не в ее вкусе.

Гнев скрутился в моей груди с отвращением, прежде чем застыть. Я узнал это чувство. Это был тот самый, который часто описывал мой папа, когда узнал о мамином предательстве. Она была его пороком, и он погубил его так же, как тот белый порошок погубил Максима.

Я был на пути к тому, чтобы позволить Татьяне стать моим пороком. Или, может быть, я уже был там. Жажда ее разлилась по моим венам, как лава. Горячий и поглощающий. Пока в моем теле есть жизнь, я не смогу отказаться от нее.

Я встал, застегнул куртку и повернулся, чтобы уйти.

«Я позволю тебе разобраться со слиянием наших семей», — сказал я, открывая дверь и лицом к лицу столкнувшись со своей одержимостью. Мой взгляд скользнул по ее стройной фигуре, ее фирменному черно-белому наряду от Шанель, облегающему ее тело, как вторая кожа.

Ее глаза сверкнули от удивления, а щеки покраснели. Она оглянулась назад, затем снова на меня, ее взгляд задавался вопросом, что я здесь делаю.

— Татьяна, — поприветствовала я ее, самодовольно улыбаясь. Дайте ей немного попотеть. Или, может быть, она осмелится расспросить своих братьев о том, что я здесь делаю. Хотя я сомневался, что они ей что-нибудь скажут. Они всегда защищали ее и укрывали от всего.

«Пора надеть что-нибудь цветное», — заметил я, затем прошел мимо нее, вдыхая ее сладкий парфюм.

Розы были бы для меня смертью.

Пять часов спустя я сидел в своей библиотеке за столом с сигарой в руке и изучал своего брата-близнеца.

Этот городской дом принадлежал нам обоим, но мне показалось странным, что он оказался здесь. Он ненавидел это место и не заходил в этот дом с тех пор, как умер наш отец.

В комнате воцарилась тишина, я смотрел на него. Он стал тоньше и бледнее, под глазами у него темнели тени. Мои мышцы напряглись, и раздражение озарило мою грудь. Меня пронзила мысль, что, возможно, просто возможно, я облажался, защищая брата все эти годы. Возможно, я сделал его слабее.

— Итак, ты собираешься присоединиться к нашей родословной с этой николаевской сукой? — выплюнул он, и это имя было словно болезнь на его языке.

— Берегись, Максим, — предупредил я холодным голосом. Может, он и мой брат, но Татьяна была для меня гораздо большим. Что-то интуитивное и жестокое пронизывало меня каждый раз, когда я думал об этой женщине. Я хотел… нет, нуждался в ее обнаженной подо мной, ее ногтях на моей коже и ее круглой заднице под моими ладонями.

Но еще больше я хотел, чтобы она была защищена. Брак со мной сделал бы ее неприкасаемой.

— Я думал, ты ненавидишь блондинок? — небрежно спросил Максим, имея в виду нашу маму. Когда я не ответил, он продолжил: «Иллиас… имя моего отца и брата. Вы оба, один и тот же человек. Убийцы».

Мой взгляд мог убить меньшего человека. Максиму повезло, что он был моим братом, иначе я бы убил его прямо здесь, на месте.

После того, что совершила наша мать, папа терпеть не мог блондинок. Максим был слишком под кайфом, чтобы осознать, что путает факты. Если только он не думал, что разговаривает с нашим отцом. У нас было общее имя, но мы не были одним и тем же человеком.

«Ты такой же облажавшийся, как и папа», — сказал он. «Ты будешь преследовать женщину до смерти, как и он. Сможешь ли ты нажать на курок и казнить ее, как это сделал он ?»

Выражение моего лица потемнело, и я сказал ему еще одно слово, и он обнаружил бы себя мертвым. Он открыл рот, затем, увидев мой ожесточенный взгляд, закрыл рот, доказывая, что в нем еще осталось немного самосохранения.

«Почему ты в России, Максим?»

Его расширенные зрачки встретились со мной взглядом, но я знала еще до того, как он открыл рот, что он не ответит правдиво.

"Отпуск."

Он встал и ушел, оставив после себя тревожное чувство, как раз в тот момент, когда мой сотовый просигнализировал о входящем сообщении.

Неизвестный номер.

Чертово дерьмо. Мне так надоели эти видео.

Еще одно входящее сообщение. Маркетти.

Я отправил его на голосовую почту, когда набирал другой номер. Нико Моррелли.

"Привет?"

«Моррелли, это Ильяс Константин».

Сердцебиение тишины. «Бля, я не поверил, когда увидел номер. Я был уверен, что это шутка».

Сардоническое дыхание покинуло меня. «Разве мы не слишком стары для шуток?»

«Может быть, но у меня есть дочери, которые ради шутки ворвались в мой сейф. Вот и все. Улыбка коснулась моих губ. Я мог только представить, что это сводит его с ума. "Что я могу сделать для вас?"

Веселье мгновенно покинуло меня, когда я подумал о том, что мне нужно. Я чертовски ненавидел просить об одолжении. Но до сих пор отслеживание цифрового следа оказалось безуспешным. Возможно, Нико со всеми своими ресурсами сможет определить, откуда берутся эти видео.

— Мне нужен след, — сказал я, слова горькие на языке. Я мог бы полагаться на своего близнеца во всех технических вопросах, но мозг Максима был настолько чертовски прожарен от наркотиков, что он стал ненадежным.

— Конечно, хотя я думал, что ты хранишь все это у себя, — заметил Нико, прекрасно зная, что я так и сделал.

«Этот другой», — сказал я ему. «Это более личное и нацелено на меня».

Черт, это было направлено против всех нас – Маркетти, Ромеро, Агости, Леоне, даже Каллаханов с тех пор, как они присоединились к нашей организации. Той ночью на стоянке, когда мой старик убил отца Адриана, а моя мать затеяла это дерьмо. Мальчик вырос и пришел мстить. Как и предупреждал мой отец. Старик Адриана обратился за помощью к Шипам Омерты. Он этого не понял. Вместо этого отец Маркетти сообщил моему отцу о планах моей матери. Именно так мой отец перехватил их встречу.

И теперь Адриан хотел отомстить.

«С чем мы имеем дело?» он спросил.

«Неотслеживаемая запись», — сказал я, откинувшись на спинку стула. «В тот момент, когда он заканчивает играть, он исчезает». Я позволил словам впитаться в себя. «Видеозаписи могут быть использованы в качестве доказательства».

— Ну, черт.

Это было мягко сказано. Хотя я знал, что мои связи могут справиться с доказательствами и заставить их исчезнуть, если они когда-нибудь попадут в правовую систему, это не помогло бы мне с Татьяной.

Особенно если она вспомнит, кто убил Адриана.