Шокированные наследники

Глава XVIII

Джерри Касуэлл, помощник окружного прокурора, выступавший от имени прокуратуры в деле по обвинению Виргинии Бакстер в наркобизнесе и твердо уверенный в том, что справедливость во время первого процесса была попрана, упросил управление окружного прокурора поручить ему вести дело «Народ штата Калифорния против Виргинии Бакстер» во время предварительных слушаний.

Он приступил к выполнению своих обязанностей с особым рвением и полный решимости, что на этот раз он не позволит Перри Мейсону получить какие-либо преимущества за счет своей сообразительности и способности быстро мыслить.

В качестве первого свидетеля был вызван Джордж Иган.

Шофер занял свидетельское место, назвал свое имя, указал адрес и род занятий.

— Скажите, что вы делали в среду вечером? — спросил Касуэлл.

— Я возил на автомобиле Лоретту Трент. Мы ездили в Вентуру и возвращались домой по прибрежному шоссе.

— Знали ли вы, куда вы едите?

— Госпожа Трент сказала, что мы свернем к мотелю, расположенному в горах у озера. Дорогу она обещала показать.

— Она сказала вам, по какой дороге вы поедете?

— Нет, но она обещала предупредить о съезде с основной дороги.

— Знаком ли вам мотель под названием «Сент-Рест» и дорога к нему?

— Да, сэр. Поворот к нему примерно в 300 ярдах от кафе «Си-Крест».

— Когда вы в среду вечером приближались к этому повороту, что случилось?

— Госпожа Трент попросила меня немного снизить скорость.

— А потом?

— Я понял, конечно, что она собиралась…

— Ограничьтесь ответом на заданный вопрос, — прервал Игана Касуэлл. — Здесь не нужно ваших рассуждений. Что же случилось?

— Сзади появился свет фар. Я не знаю, как это выразить без того, чтобы не сказать о том, что я думал. Я готовился сделать левый поворот, и я…

— Никого не интересует, что вы готовились сделать. Говорите о том, что вы сделали.

— Я резко подал машину вправо настолько, насколько это было можно, чтобы машина могла обогнать нас слева.

— Машина обогнала вас?

— Да, но не в обычной манере.

— Что же случилось?

— Она резко повернула и ударила в переднюю часть моей машины. Затем ее водитель вывернул руль, задняя часть машины пошла вправо и еще раз ударила в переднюю часть машины, на которой мы ехали. Машина сошла с дороги и потеряла управление.

— Что случилось дальше?

— Работая рулем, я пытался удержать машину на дороге, но понял, что не сумею этого сделать. Я крикнул Лоретте Трент, чтобы она открыла дверь и прыгала. Сам я тоже открыл дверь и выпрыгнул.

— Что произошло потом?

— Я не знаю, что случилось сразу после этого.

— Вы потеряли сознание?

— Да.

— Вы знаете, когда вы пришли в себя?

— Нет, не знаю. Я не знаю точного времени. Не помню, когда произошел этот инцидент. На часы я посмотрел значительно позднее. Я был подавлен и возбужден, плохо себя чувствовал. Страшно болела голова и тошнило.

— Как долго, по вашему мнению, вы были без сознания?

— Возражаю как против некомпетентного, несущественного и не относящегося к делу вопроса, который не вытекает из предыдущего допроса. Прокурор требует заключения свидетеля, — заявил Мейсон.

— Возражение принято, — постановил судья Грейсон.

— Если позволит суд, хочу сказать, — начал Касуэлл, — что есть определенные возможности установить, как долго человек находился без сознания. По некоторым косвенным признакам.

— Тогда пусть свидетель и говорит о косвенных признаках, а не о своих выводах.

— Хорошо, — согласился Касуэлл. — Когда вы пришли в себя, где вы оказались?

— Я лежал распростертым на земле вниз лицом.

— Далеко ли от дороги вы лежали?

— Точного расстояния я не знаю. Возможно, в десяти футах.

— Кто был там?

— Надо мной склонился полицейский из дорожной патрульной службы.

— Он помог вам встать на ноги?

— Не сразу. Сначала он перевернул меня. Затем дал какое-то стимулирующее лекарство и спросил, могу ли я пошевелить пальцами ног. Я смог. Затем рук. Я тоже смог. После этого он попросил меня осторожно подвигать ногами, затем руками. Потом помог мне сесть, затем встать.

— Сколько времени прошло после того, как вы пришли в сознание, до того, как встали на ноги?

— Пару минут.

— После этого вы стали искать машину Трент?

— Да.

— Вы увидели ее?

— Нет, она исчезла.

— Вы рассказали полицейскому, что произошло?

— Прошло какое-то время до того, как я пришел в себя. Сначала я ничего не понимал.

— Что случилось потом?

— Я услышал звуки сирены. Подошла машина технической помощи. Затем подъехала еще одна машина. На глубине 25 футов ныряльщики обнаружили машину Трент. Машина лежала носом вниз на правом боку. Двери с левой стороны открыты. В машине никого не оказалось.

— Откуда вы знаете, что в машине никого не было?

— При мне машину подняли на поверхность. Я подошел и заглянул внутрь.

— Теперь, с разрешения суда, — сказал Касуэлл, — я хотел бы временно отпустить данного свидетеля, с тем чтобы допросить другого. Однако я понимаю, что, когда он начнет давать показания, возможно, возникнут возражения в том плане, что не установлен состав преступления. Я хотел бы заявить уважаемому суду, что мы готовы ответить на эти возражения, что в данном случае состав преступления означает человека, против которого совершено преступление, а не тело жертвы.

В судебной практике имеется немало примеров, когда убийцы преследовались по суду и наказывались, хотя тела их жертв не были обнаружены. Требуется подтвердить состав преступления косвенными доказательствами, как и любой другой факт этого дела, и…

— Нет необходимости повторять здесь элементарные положения уголовного права, — сказал судья Грейсон. — Если господин Мейсон не настаивает на доказательстве состава преступления, он просто решил почесть на лаврах.

Мейсон поднялся и, улыбаясь, сказал:

— Наоборот, ваша честь, защита считает, что представленные доказательства достаточно убедительно свидетельствуют о смерти госпожи Трент. Мы не собираемся поднимать вопрос о… составе преступления по причине отсутствия тела. Однако суд, очевидно, будет иметь в виду, что состав преступления означает не просто доказательство смерти, а доказательство смерти, вызванной преступными методами. А пока создается впечатление, что смерть Лоретты Трент явилась следствием несчастного случая.

— Поэтому я и хочу отпустить этого свидетеля и вызвать другого, — сказал Касуэлл. — Используя показания этого свидетеля, я намереваюсь доказать, что было совершено преступление.

— Хорошо, — сказал судья Грейсон. — Однако защита имеет право подвергнуть этого свидетеля перекрестному допросу по существу данных им показаний.

— Мы подождем с перекрестным допросом, — ответил Мейсон.

— Хорошо. Вызывайте своего следующего свидетеля, — определил судья Грейсон.

— Вызываю лейтенанта Трагга, — объявил Касуэлл.

Подошедший к свидетельскому месту лейтенант Трагг был приведен к присяге.

— Вы были в тюрьме, когда туда привезли подсудимую и допрашивали ее?

— Да, сэр.

— Вы беседовали с подсудимой?

— Беседовал, сэр.

— Вы информировали обвиняемую о ее конституционных правах?

— Да.

— Что она рассказала в свое оправдание?

— Она заявила, что ей позвонила Лоретта Трент и попросила встретиться в мотеле «Сент-Рест». Она уехала туда и якобы находилась в мотеле значительно больше часа. Ее охватило беспокойство, поэтому она позвонила Перри Мейсону, который приехал к ней в мотель. После они вместе с обвиняемой пошли посмотреть ее машину.

— Что они обнаружили?

— Машина оказалась поврежденной. Была разбита фара, погнут бампер.

— Высказал ли Мейсон какие-либо соображения? — спросил, ликуя, Касуэлл.

— Обвиняемая сказала, что Мейсон велел ей сесть в машину, выехать с территории мотеля, развернуться и затем через въездные ворота возвратиться назад. Затем Мейсон сел в свою машину и столкнулся с машиной обвиняемой, с тем чтобы…

— Минутку, — прервал Трагга Мейсон. — Я возражаю против того, чтобы свидетель делал выводы. Пусть он излагает факты.

— Я спрашивал свидетеля о том, что ему рассказала обвиняемая, — объяснил Касуэлл. — Разве обвиняемая не объяснила, с какой целью это было сделано?

— Да, объяснила. Она сказала, что это было сделано для того, чтобы можно было скрыть первую аварию.

— Что еще она рассказала вам?

— Она сказала, что Джордж Иган, шофер Лоретты Трент, обратился к ней с просьбой напечатать фальшивую копию завещания.

— Что это за завещание?

— Речь идет о завещании, якобы составленном Лореттой Трент.

— Что, по словам обвиняемой, она сделала в связи с просьбой Игана?

— Напечатала копии двух завещаний на бумаге покойного адвоката Делано Баннока, у которого она когда-то работала и который обслуживал госпожу Трент, и получила за это пятьсот долларов.

— Что еще она заявила в подтверждение своих слов?

— Она сказала, что заказной почтой направила на свой домашний адрес листы копирок, которые она использовала при печатании завещаний. Она также пояснила, что, следуя советам Перри Мейсона, для каждого листа она закладывала свежую копирку, с тем чтобы на свет можно прочитать напечатанный текст.

— Подождите минутку, — попросил судья Грейсон. — Речь идет о конфиденциальном совете, данном обвиняемой ее адвокатом, не так ли?

— Именно так, ваша честь, — пояснил Касуэлл. — Невозможно по-другому рассказать об этом разговоре, кроме повторения слов обвиняемой. Если бы проводился допрос обвиняемой и я бы спросил ее о советах со стороны адвоката, это означало бы нарушение тайны общения. Но на свидетельском месте находится лейтенант Трагг, и я могу спросить его о том, что обвиняемая сказала в отношении своих действий и как она объяснила их. Но если во время того разговора обвиняемая сочла возможным отказаться от тайны общения и рассказала о советах своего адвоката, почему же сейчас свидетель не может повторить ее слова.

— Эту ситуацию должен был предвидеть адвокат, когда советовал своему клиенту такие действия, которые вводили в заблуждение сотрудника правоохранительных органов и в данном случае являются попыткой добиться отказа от уголовного преследования за материальное вознаграждение, — сказал судья.

— В должное время мы возбудим дело против господина Мейсона, — продолжал Касуэлл, — а сейчас мы имеем полное право сообщить, что, по словам обвиняемой, ей советовал адвокат.

Судья Грейсон посмотрел на Мейсона.

— У вас нет возражений, господин Мейсон? — спросил он.

— Конечно нет. У меня нет возражений против изложения фактов данного дела. У меня еще будет возможность показать, кто намеренно пытается ложно обвинить моего клиента в…

— Минуточку, минуточку, — прервал Мейсона Касуэлл. — Время для выступления господина Мейсона еще не пришло. У него еще будет возможность выступить от имени обвиняемой, когда я закончу свою часть. У него также будет возможность защитить себя в суде, который будет разбирать его действия.

— Я думаю, это правильно, — решил судья Грейсон. Однако господин Мейсон может высказать мнение в отношении своего возражения.

— Это и не было возражением, — заявил Мейсон. — Я хотел, чтобы свидетель рассказал здесь обо всем, что он узнал от обвиняемой.

— Хорошо, тогда продолжим, — заявил судья Грейсон. — Я думал, что появятся возражения, касающиеся тайны общения. Но если клиент отказался от этого права и сделал добровольное заявление… Если нет возражений, продолжим.

— Бакстер заявила, — Касуэлл продолжил допрос лейтенанта Трагга, — что к ней приходил Джордж Иган, не так ли?

— Да.

— И она опознала его?

— Да, сэр.

— Можете приступать к перекрестному допросу, — указал Касуэлл.

— Лейтенант, с этой молодой женщиной вы беседовали поздно ночью? — спросил Мейсон.

— Ее арестовали довольно поздно.

— Вы знали, что она мой клиент?

— Нет.

— Вы действительно не знали?

— Мне известно только то, что она сама рассказала мне.

— И вы ей не поверили?

— Мы никогда не принимаем на веру то, что нам рассказывают обвиняемые. Мы все подвергаем проверке.

— Ясно, — сказал Мейсон. — Тогда как же вы можете заявлять, что все сказанное обвиняемой о моих советах ей является правдой?

— Тут, — пояснил, колеблясь, Трагг, — есть несколько сопутствующих обстоятельств.

— Каких, например?

— Обвиняемая разрешила нам вскрыть письмо, которое она послала на свой домашний адрес.

— И вы вскрыли его?

— Да.

— И нашли там копирки, использовавшиеся для печатания тех поддельных завещаний, о которых она рассказала вам?

— Да.

— И по этой причине вы решили верить всему, что она рассказала вам?

— Это было сопутствующее, подтверждающее обстоятельство.

— Почему же вы тогда не поверили ей, когда она сказала вам, что я представляю ее интересы?

— Ну если это так важно, — сказал Трагг, — я поверил ей.

— Почему же вы не сообщили мне, что она в тюрьме?

— Я сказал, что она может позвонить вам.

— И что она ответила?

— Она сказала, что это бесполезно, что она не понимает случившегося, что этот шофер Джордж Иган является преступником, что он добровольно рассказывает нам об этих фактах для того, чтобы мы арестовали его.

— И вы это сделали?

— Не в тот вечер. На следующее утро.

— Что случилось дальше?

— В присутствии окружного прокурора Гамильтона Бергера и вас в комнате для консультаций окружной тюрьмы мы свели вместе обвиняемую и Джорджа Игана. В ее присутствии Иган заявил, что ранее никогда ее не видел. Обвиняемая сказала, что к ней приходил другой человек.

— Сделала ли обвиняемая еще какие-либо заявления?

— Она призналась, что приходивший к ней человек представился не Джорджем Иганом. Эта фамилия появилась в результате проверки номера автомашины, на которой он приезжал. Она пояснила, что тот человек назвался Джорджем Менардом.

— Вы заставили обвиняемую рассказать вам все это, заявив, что расследуете убийство, что вам нужно арестовать преступника. Вы также говорили ей, что не считаете ее виновной, что она слишком молода и порядочна для подобного преступления, что, по вашему мнению, кто-то ложно пытается обвинить ее в совершении преступления, что, если она сразу же расскажет все вам, не связываясь со мной, вы начнете расследование и все выясните. Вы сказали, что в этом случае освободите ее и она проведет ночь дома, в своей постели. Не так ли?

Лейтенант Трагг улыбнулся.

— Лично я этого не говорил, но один из проводивших допрос полицейских в подобном плане высказывался.

— Это было в вашем присутствии и с вашего одобрения?

Поколебавшись немного, Трагг сухо заявил:

— Это же обычная практика с подобными обвинениями.

— Спасибо, — сказал Мейсон, — это все.

— Вызываю свидетеля Карсона Хермана, — заявил Касуэлл.

Херман оказался высоким худощавым мужчиной с побитым оспой носом, водянистыми голубыми глазами, плотно сжатыми губами, выступающими скулами. Этот человек отличался выразительной манерой ведения беседы.

Од заявил, что ехал на машине по прибрежной автомагистрали в южном направлении. Находясь на отрезке дороги между Окснардом и Санта-Моникой, впереди он увидел две машины: светлого цвета «шевроле» и большой черный лимузин. Марку этого лимузина он распознать не смог.

— Заметили ли вы что-либо необычное? — спросил Касуэлл.

— Когда мы приближались к повороту, черный лимузин резко подал вправо, очевидно, намереваясь…

— Не делайте своих выводов о том, что намеревался делать шофер, — перебил свидетеля Касуэлл, — излагайте факты.

— Хорошо, сэр. Черный лимузин сдвинулся к правой обочине дороги.

— Что случилось дальше?

— Машина «шевроле» почти сравнялась с черной машиной, затем внезапно резко повернула и передней частью ударила в левое крыло первой машины. Шофер «шевроле» резко повернул руль влево, и теперь уже задней частью машина еще раз ударила черный лимузин.

— Вы видели, что произошло с ним?

— Нет, сэр. Я ехал близко от «шевроле». Все произошло так быстро, что я не успел посмотреть на черный лимузин. Я видел, как он завилял и сошел с дороги..

— Продолжайте. Что случилось потом?

— «Шевроле» резко свернула на боковую дорогу, которая вела в горы.

— Что сделали вы?

— Я посчитал, что это «машина-хулиган», и решил…

— Суд не интересует, что вы решили. Говорите о том, что вы сделали, — перебил свидетеля Касуэлл.

— Я свернул за «шевроле», пытаясь догнать эту машину, чтобы зафиксировать ее номер.

— Вам это удалось?

— Я пытался, но дорога очень петляла. Я заметил две последние цифры номера — 65. Увидел, что дорога пустынна, и испугался. Решил развернуться при первой возможности и сообщить в полицию. Поскольку дорога была пустынна и извилиста, шофер впереди идущей машины, несомненно, понял, что я…

— Не нужно делать заключений, — прервал свидетеля судья Грейсон. — Господин Херман, мы вас уже дважды предупреждали. Нас интересуют только факты. Что вы сделали?

— Я снизил скорость, остановился, дождался, пока не скроются огни той машины. Могу сказать: так как дорога петляла, свет иногда падал на ограждение дороги, и было видно, что работает одна фара.

— Что произошло дальше?

— Я ехал медленно и осторожно. Нашел место, где можно развернуться. В трехстах ярдах от поворота находится ресторан, специализирующийся на продуктах моря. Там я остановился и позвонил в дорожную патрульную полицию. Сообщил об аварии. Мне сказали, что какой-то мотоциклист уже информировал о происшествии и что туда направлена специальная машина.

— Вы не вернулись на место происшествия и не посмотрели, насколько серьезно разбита машина и нет ли пострадавших?

— Нет, сэр. К сожалению, приходится признать, что я этого не сделал. Я считал, что прежде всего следует уведомить дорожную полицию. Думал, что, если кто-то серьезно ранен, из других машин заметят аварию, остановятся и окажут первую помощь.

— Можно приступать к перекрестному допросу, — заявил Касуэлл.

— Вы видели впереди идущую машину достаточно хорошо, чтобы сказать, кто был за рулем — мужчина или женщина — и сколько человек находилось в ней? — спросил Мейсон.

— В машине был один человек. Мужчина или женщина — определить невозможно.

— Спасибо, — сказал Мейсон. — У меня все.

— Вызываю в качестве свидетеля Гордона Келвина, — объявил Касуэлл.

Неторопливо, с достоинством Келвин вышел вперед, принял присягу и заявил, что является мужем сестры покойной Лоретты Трент.

— Вы были в зале суда и слышали заявление обвиняемой о том, что ее убедили напечатать поддельную копию завещания?

— Да, сэр, слышал.

— Что вы можете сказать о состоянии Лоретты Трент?

— Я возражаю как против некомпетентного, несущественного и не относящегося к делу вопроса, — заявил Мейсон.

Касуэлл быстро отреагировал на это.

— Если суд позволит сказать, это важный имущественный вопрос. Я собираюсь показать, что история, рассказанная обвиняемой, является чистой выдумкой, потому что изготовление поддельного завещания бесполезно. Из показаний этого свидетеля будет следовать, что покойная Лоретта Трент составила завещание много лет тому назад, передала его Гордону Келвину в запечатанном конверте, который подлежал вскрытию после ее смерти. Этот конверт был предъявлен Келвином и вскрыт в присутствии свидетелей. В конверте находилось последнее завещание Лоретты Трент. Каких-либо сомнений в этом не возникает. Поэтому любая копия завещания не будет иметь какого-либо воздействия.

— Возражение господина Мейсона снимается, — постановил судья Грейсон.

— Я всегда был близок к сестре своей жены. Я старший из двух ее зятьев. Моя свояченица Лоретта Трент держала завещание в запечатанном конверте в ящике стола. Примерно четыре года назад она сказала мне об этом и попросила вскрыть, конверт в случае своей смерти.

— После трагического случая, произошедшего в прошлую среду, понимая, что могут возникнуть вопросы о соблюдении определенной процедуры в этом деле, я связался с управлением окружного прокурора и вскрыл конверт в присутствии адвоката, банкира и окружного прокурора.

— Что содержалось в конверте?

— Там находился документ, якобы являющийся последним завещанием Лоретты Трент.

— У вас с собой этот документ?

— Да.

— Предъявите, пожалуйста.

Келвин вытащил из кармана сложенный документ.

— Вы как-нибудь обозначили документ, чтобы можно было провести его идентификацию? — спросил судья Грейсон.

— Каждая страница этого документа, — заявил Келвин, — обозначена моими инициалами, а также инициалами окружного прокурора Гамильтона Бергера, банкира, который при этом присутствовал, и адвоката.

— Этого достаточно, — сказал с улыбкой судья Грейсон. — Это, как я понимаю, ваши инициалы, написанные вами?

— Да, именно так.

Судья Грейсон внимательно рассмотрел документ, затем передал его Мейсону.

Мейсон изучил документ.

— Я хочу, чтобы он был приобщен к делу в качестве вещественного доказательства, — заявил Касуэлл. — Поскольку это оригинал завещания, я предлагаю снять с него копию, заверить и затем использовать ее вместо оригинала в качестве вещественного доказательства.

— Нет возражений, — заявил Мейсон.

— Я хотел бы для протокола прочитать текст завещания, а затем приобщить его к делу, — сказал Касуэлл.

Напыщенно и торжественно он приступил к чтению:

— «Я, Лоретта Трент, находясь в здравом уме и твердой памяти, заявляю, что я бездетная вдова. Из близких родственников у меня две сестры — Диана Бриггс и Максина Келвин, находящиеся соответственно замужем за Борингом Бриггсом и Гордоном Келвином.

Далее я заявляю, что в течение многих лет они живут вместе со мной в одном доме, что я очень привязана к своим зятьям, они мне, как родные братья. Я люблю и уважаю своих сестер.

Однако я понимаю, что женщины, особенно мои сестры, не обладают проницательным умом, необходимой деловой хваткой, что не позволяет им заниматься решением различных проблем, связанных с управлением моим хозяйством.

Поэтому я назначаю Гордона Келвина своим душеприказчиком.

За исключением упомянутых в завещании специальных распоряжений я прошу все оставшееся имущество, не подлежащее налогообложению наследство и недвижимость разделить в равных долях между Дианой и Борингом Бриггс, Максиной и Гордоном Келвин».

Касуэлл внушительно помолчал, оглядел притихшую публику, затем продолжил чтение:

«Кроме того, я завещаю своей сестре Диане Бриггс 50 тысяч долларов, другой сестре, Максине Келвин, — такую же сумму.

Однако имеются несколько человек, — тут Касуэлл замолчал, вновь окинул взором публику в зале заседаний, — которые проявили свою глубокую преданность мне.

Прежде всего я хочу назвать доктора Ферриса Алтона.

Поскольку Алтон специализируется по заболеваниям внутренних органов, не занимается хирургией, он практикует в такой области медицины, которая по сравнению с хирургией оплачивается недостаточно высоко…»

Виргиния Бакстер вцепилась своими крепкими пальцами в колени Мейсона.

— Ой, да, да, — прошептала она. — Сейчас я вспоминаю это место. Помню, как печатала его. Я помню, как она высоко отзывалась о…

— Тише, — предупредил Виргинию Мейсон.

Джерри Касуэлл продолжал читать:

«Доктор Алтон преданно лечил меня, всегда работал очень много и тем не менее у него нет достаточных накоплений на обеспеченную старость. Поэтому я завещаю доктору Алтону 100 тысяч долларов.

Есть еще два человека, привязанность и преданность которых всегда восхищали меня. Это Джордж Иган, мой шофер, и Анна Фритч, ухаживавшая за мной при недомоганиях.

Я не хочу, чтобы моя смерть явилась для них событием, вознесшим их из бедности к богатству, но я в равной степени не хочу забывать их услуг.

Поэтому я завещаю моему шоферу Джорджу Игану 50 тысяч долларов в надежде, что с помощью этих средств он сумеет открыть собственное дело. Анне Фритч я также завещаю 50 тысяч долларов».

Касуэлл торопливо перевернул страницу, как это обычно делает человек, заканчивающий чтение важного документа.

«Если кто-то, конкретный человек или группа лиц, будет оспаривать данное завещание или будет утверждать, что он или она является моими наследниками, а я вольно или невольно забыла о нем, я завещаю такому, лицу 100 долларов». Кроме того, — заявил Касуэлл, — в завещании имеется обычный заключительный параграф и дата. Оно подписано завещательницей и свидетелями — покойным Делано Банноком, адвокатом, и, — тут Касуэлл сделал многозначительный жест в сторону обвиняемой, — Виргинией Бакстер.

С полуоткрытым ртом Виргиния смотрела на него.

Мейсон сжал ее руку, чтобы она вернулась в реальный мир.

— Вы закончили допрос данного свидетеля? — спросил Касуэлла судья Грейсон.

— Да, ваша честь.

— Будете ли вести перекрестный допрос?

Мейсон встал.

— Это завещание было обнаружено вами в запечатанном конверте?

— Да. Запечатанный конверт лежал в ящике, именно на том месте, о котором говорила Лоретта Трент. Завещание находилось в запечатанном конверте.

— Что вы сделали с ним?

— Я положил его в сейф и позвонил окружному прокурору.

— Где находился сейф?

— В моей спальной комнате.

— Сейф уже имелся в этой комнате, когда вы начали использовать его?

— Нет, я его там поставил.

— Зачем?

— Дом большой, а у меня есть определенные ценные вещи. Репутация Лоретты Трент как очень богатой женщины широко известна. Поэтому я попросил поставить сейф, где моя жена могла бы хранить свои драгоценности, а я — деньги.

— Чем вы занимаетесь? — спросил Мейсон.

— Я занимаюсь многими делами, — с достоинством ответил Келвин.

— Например, чем?

— Я не думаю, что мне следует здесь перечислять их.

— Возражаю как против некомпетентного, несущественного, не относящегося к делу вопроса, — заявил Касуэлл.

— Я полагаю, — сказал судья Грейсон, — что это характеризующие свидетеля сведения и адвокат имеет право знать их. Хотя я не вижу, как этот вопрос может повлиять на исход дела или на оценку судом показаний данного свидетеля.

— Нет необходимости выяснять весь жизненный путь свидетеля, — буркнул Касуэлл.

Судья Грейсон вопросительно посмотрел на Мейсона.

— У вас есть какие-то причины задавать этот вопрос? — спросил он.

— Я задам его по-другому, — ответил Мейсон, — чтобы можно было сделать определенные выводы. Все эти различные сферы вашей деятельности дохода вам не приносили, не так ли?

— Нет, сэр, это не так.

— Но результат таков, что вам пришлось жить с Лореттой Трент, не так ли?

— По ее приглашению.

— Вот именно, — сказал Мейсон. — Поскольку вы не могли обеспечивать себя.

— Нет, сэр. Я мог содержать себя, но у меня были определенные финансовые трудности, некоторый деловой спад.

— Другими словами, вы были фактически банкротом!

— Да, у меня были некоторые финансовые трудности.

— И ваша свояченица пригласила вас жить с ней?

— Да.

— По вашей подсказке?

— Ее другой деверь, господин Боринг Бриггс, уже жил в доме Лоретты Трент. Это большой дом. Моя жена и я приехали навестить Лоретту и больше не уезжали.

— Такое же положение и у Боринга Бриггса, не так ли? — спросил Мейсон.

— Что вы имеете в виду?

— Он тоже столкнулся с финансовыми трудностями и переехал жить к Лоретте Трент?

— В его случае, — ответил Келвин, — некоторые обстоятельства вынудили его так действовать… Это была необходимость.

— Финансовые обстоятельства?

— В какой-то мере да. Боринг Бриггс столкнулся с определенными трудностями и не мог обеспечить свою жену денежными средствами, которые она потом получила от своей щедрой сестры Лоретты Трент.

— Спасибо, — сказал Мейсон. — У меня все.

Келвин покинул свидетельское место.

— Ну что? — прошептал Мейсон Виргинии Бакстер. — Расскажите мне о завещании.

— Это именно то завещание, — ответила она. — Я помню тот абзац, в котором Трент воздавала должное своему доктору.

— Я собираюсь взять завещание и внимательно рассмотреть его. Сделайте так, чтобы не было заметно ваше внимание к моим действиям. Незаметно, через мое плечо посмотрите на завещание, особенно на подписи. Убедитесь, что там стоит ваша подпись.

Мейсон подошел к столу клерка.

— Могу я ознакомиться с завещанием? Я хочу его внимательно рассмотреть.

Клерк передал завещание Мейсону. В это время Касуэлл объявил:

— Вызываю следующего свидетеля, сотрудника калифорнийской дорожной патрульной полиции Гарри Оберна.

Одетый в форму Оберн прошел к свидетельскому месту. Он заявил, что осматривал место столкновения машин в районе мотеля «Сент-Рест».

Переворачивая страницы завещания, Мейсон, не проявляя особого интереса, стал рассматривать подписи.

С некоторым унынием Виргиния заметила:

— Это моя подпись, а это — господина Баннока. О, господин Мейсон, я теперь все отчетливо вспомнила. С этим завещанием все в порядке. Я помню несколько характерных вещей. Вот небольшое чернильное пятно внизу страницы. Я помню, как это случилось, когда мы подписывали завещание. Я хотела перепечатать последнюю страницу, но господин Баннок сказал оставить так, как есть.

— Кажется, там есть отпечаток пальца, — сказал Мейсон. — На чернильном пятне.

— Я не вижу.

— Вон там. Несколько извилин, но достаточно, чтобы провести идентификацию.

— Боже! — воскликнула Виргиния. — Это, очевидно, мой или Лоретты Трент.

— Оставим это на усмотрение Касуэлла, — сказал Мейсон. — Он выяснит.

Адвокат пробежал последние страницы завещания, сложил их и вставил в конверт. Подошел к клерку и бросил конверт на его стол, как будто он не представляет для него никакого интереса. Затем вернулся на свое место.

Когда Мейсон сел на свое место подле Виргинии Бакстер, она прошептала:

— Но зачем нужно было кому-то подделывать те два завещания, когда есть подлинное? Очевидно, о его существовании не знали.

— Может быть, кто-то хотел выяснить это, — сказал Мейсон. — Поговорим об этом позднее, Виргиния.

Гарри Оберн давал свои показания спокойно, без эмоций. Он рассказал, что случилось, стараясь быть беспристрастным и максимально точным.

Он заявил, что по радио ему дали указание прибыть в мотель «Сент-Рест» для расследования автомобильного инцидента. По его словам, это задание носило обычный характер: Он прибыл в назначенное место и обнаружил, что столкнулись два автомобиля: один принадлежал обвиняемой, другой — Перри Мейсону. Пока он выяснял все факты, касавшиеся столкновения машин, он попросил по радио проверить их владельцев. Через некоторое время он получил ответ.

— Я не могу расспрашивать вас, что вам сказали по радио, — пояснил Касуэлл, — поскольку это означало бы использование слухов. Но я могу спросить вас, что вы сделали, получив ответ на свой запрос.

— Я спросил у обвиняемой, пользовалась ли она машиной, не было ли ранее еще одного столкновения и где она находилась в течение последнего часа.

— И что она ответила?

— Она отрицала использование машины, сказала, что проехала лишь вокруг стоянки для машин. Заявила, что в течение двух последних часов находилась в домике мотеля. Она категорически отрицала, что ее машина явилась причиной еще одной аварии.

— Что случилось дальше?

— Я проверил номер ее машины. Обнаружил две совпадающих цифры. Далее проверил марку машины и нашел достаточно оснований для взятия ее под арест. Позднее я вернулся на место происшествия, где подобрал осколки разбитой фары ее машины. Затем я поехал на место аварии на прибрежном шоссе, где также нашел несколько осколков разбитой фары. После этого я снял с машины уцелевшую часть передней фары и сложил все найденные осколки.

— Эта фара у вас с собой?

— Да.

— Можете ли вы предъявить ее?

Оберн подошел к картонной коробке и вытащил из нее стекло фары, которое было склеено из кусочков.

— Не могли ли вы объяснить происхождение каждого кусочка?

— Конечно, сэр, могу. Этот маленький кусочек находился около ободка фары автомобиля обвиняемой. Этот и другой кусочек я обозначил номерами «один» и «два» и цифры написал на приклеенной к ним ленте.

Вот эти кусочки стекла я нашел на месте столкновения машины около мотеля «Сент-Рест». Я обозначил их номерами «три» и «четыре». А эти три кусочка, обозначенные номерами «пять», «шесть» и «семь», я подобрал на месте аварии на прибрежной дороге. Все они подходят друг к другу.

— Вы можете задавать вопросы, — сказал Касуэлл.

— У меня нет вопросов, — ответил Мейсон улыбаясь.

Судья Грейсон посмотрел на него.

— У вас нет вопросов, господин Мейсон? — спросил он.

— Нет, ваша честь.

— Тогда, — объявил Касуэлл, — я хотел бы вызвать Джорджа Игана, чтобы он дал показания по другим относящимся к делу вопросам.

— Хорошо, — сказал судья Грейсон.

Иган подошел к свидетельскому месту.

— Вы уже под присягой, — предупредил его Касуэлл.

Иган кивнул и сел.

— Приходили ли когда-либо вы к обвиняемой и просили ли ее рассказать о завещании?

— В первый раз я увидел обвиняемую здесь, в тюрьме. До этого я никогда не видел ее.

— Вы никогда не давали ей 500 долларов или какую-либо другую сумму, с тем чтобы она напечатала поддельные завещания?

— Нет, сэр.

— Короче говоря, никаких дел с ней вы никогда не имели?

— Да, это правильно.

— Никогда в своей жизни вы ее не видели?

— Нет, сэр.

— Можете приступать к перекрестному допросу, — объявил Касуэлл.

Мейсон внимательно посмотрел на свидетеля.

— Знали ли вы, что ваша фамилия указана в завещании Лоретты Трент? — спросил он.

Свидетель колебался.

— Отвечайте на вопрос, — сказал Мейсон. — Знали ли вы об этом?

— Я знал, что мне завещается какая-то сумма, но размер ее не знал.

— Тогда, значит, вы знали, что после ее смерти вы будете довольно состоятельным человеком?

— Нет, сэр. Я не знал, сколько мне завещается.

— Откуда вам известно, что ваша фамилия указана в завещании?

— Она сама мне сказала.

— Когда?

— Три, четыре, а возможно, и пять месяцев назад.

— Вы много занимались поварским делом, приготавливая пищу для Лоретты Трент, не так ли?

— Да, сэр.

— Вы использовали большое количество чеснока?

— Да, она любила чеснок.

— Известно ли вам, что чеснок является идеальным средством, чтобы заглушить вкус порошкового мышьяка?

— Нет, сэр.

— Клали ли вы мышьяк в пищу, которую вы готовили для Лоретты Трент?

— О, ваша честь, — вмешался Касуэлл. — Этот вопрос совершенно к делу не относится. Он оскорбителен для свидетеля, и о нем ничего на прямом допросе не говорилось. Это неправильное ведение перекрестного допроса.

— Я думаю, что это именно так, — постановил судья Грейсон, — если защита не сможет увязать его с материалами допроса. Он справедливо задавал вопросы, получает ли что-либо свидетель по завещанию, но последний вопрос — это уже совершенно другое дело.

— Я хочу показать, что трижды делались преднамеренные попытки отравить мышьяком Лоретту Трент. По крайней мере в одном случае симптомы отравления появились после употребления пищи, приготовленной свидетелем, — сказал Мейсон.

У судьи Грейсона расширились глаза, он подвинулся вперед.

— И вы можете доказать это?

— Я могу доказать это, — сказал Мейсон, — получив соответствующие показания.

Судья Грейсон отодвинулся назад.

— Возражение снимается, — постановил он. — Отвечайте на вопрос.

— Я никогда не клал никаких ядов в пищу госпожи Трент, — сказал Иган с возмущением. — Мне ничего не известно ни о каком яде. Я не знал, что ее пытались отравить. Мне известно, что у нее были сильные боли в желудке, мне сказали, что частично причиной этого была острая пища. Поэтому я отговаривал ее от употребления пищи, приготовленной вне дома. Для вашего сведения, господин Мейсон, я совершенно ничего не знаю о мышьяке.

— Вы знали, что смерть Лоретты Трент вам выгодна, не так ли?

— О, минуточку, минуточку, — вмешался Касуэлл. — Это неправильная интерпретация слов свидетеля.

— Я спрашиваю свидетеля, — пояснил Мейсон, — не понимал ли он внутренне, что выиграет от смерти Лоретты Трент.

— Нет, не понимал.

— Разве вы не знали, что будете лучше обеспечены по сравнению с месячной оплатой?

— Да, конечно. Она сказала мне об этом.

— Тогда выходит, что вы знали о своих выгодах в случае ее смерти?

— Не обязательно. Я потерял бы работу.

— Но она же заверила, что сбирается вознаградить вас, с тем чтобы вы ничего не потеряли?

— Да.

— Тогда вы знали, что выгадаете в случае ее смерти?

— Если вы ставите вопрос таким образом, я знал, что ничего не потеряю. Да, знал.

— Теперь скажите, — продолжал Мейсон, — во что была одета Лоретта Трент в эту последнюю поездку?

— Как она была одета? — переспросил Иган.

— Да.

— На ней была шляпа, пальто, туфли.

— Что еще?

— Надо подумать. На ней было пальто с пристяжным меховым воротником.

— Она его носила?

— Да, я помню, она попросила уменьшить обогрев машины, так как хочет надеть пальто.

— Где вы были?

— В Вентуре.

— Вам известно, что она делала в Вентуре?

— Нет.

— Вам известно, что госпожа Трент хотела приобрести там определенную собственность?

— Да. Я знал, что мы едем посмотреть некоторую недвижимость, которую она хотела бы купить.

— У нее была сумка?

— Конечно, была.

— Вам известно, что было в сумке?

— Нет, сэр. Я полагаю, обычные вещи.

— Я не спрашиваю вас, что вы полагаете? Я спрашиваю о том, что вы знаете?

— Откуда я могу знать, что было у нее в сумке? — удивился Иган.

— Я спрашиваю вас, не знали ли вы об этом?

— Нет, не знал.

— Вы не знаете ни одной вещи, которая была у нее в сумке?

— Ну, я знал, что в сумке был кошелек.

— Не известно ли вам, что в сумке было 50 тысяч долларов наличными?

Свидетель даже привстал от удивления.

— Что?

— 50 тысяч долларов, — повторил Мейсон.

— Боже, не может быть. Она никогда не носила с собой такой суммы наличными.

— Вы уверены в этом?

— Конечно, уверен.

— Тогда вы, выходит, знаете, чего не было в кошельке?

— Я знаю, что о наличии такой суммы она обязательно рассказала бы мне.

— Откуда вам об этом известно?

— Я знаю госпожу Трент.

— Таким образом, можно сказать, что, основываясь на предположении, вы пришли к выводу, что у нее не было с собой таких денег, не так ли?

— Вы справедливо заметили. Мне не известно, были ли у нее с собой 50 тысяч, — признал Иган.

— Я так и предполагал, — заметил Мейсон.

— Но я почти уверен: у нее с собой не было таких денег, — выпалил Иган.

— Разве она не сказала вам, что собирается потрясти пачкой денег перед носом владельца той собственности? Не говорила ли вам чего-либо примерно в таком духе? — спросил Мейсон.

Иган колебался.

— Не говорила? — настаивал Мейсон.

— Она сказала мне, что собирается купить там какую-то недвижимость. Заметила также, что владелец сопротивляется, но, возможно, согласится, если она предложит заплатить наличными.

— Вот именно, — ликующе заметил Мейсон. — Где вы находились, когда автомобиль подняли из воды?

— Я был там, на месте.

— На дне машины сумки не было, не так ли?

— Нет. Я полагаю, что сумку полицейские в машине не обнаружили. На заднем сиденье машины ничего не было.

— Ни ожерелья, ни пальто, ни сумки?

— Ничего. Полицейские сделали все, чтобы найти тело. Ныряльщики не стали рисковать жизнью, отыскивая мелкие предметы. Насколько мне известно, там очень скалистое дно.

— Вам не известен водитель машины, которая ударила вас?

— Мне сказали, что за рулем была обвиняемая.

Мейсон улыбнулся:

— Вы лично знали, кто был водителем этой машины?

— Нет.

— Вы не опознали обвиняемую?

— Нет.

Мейсон резко повернулся, подошел к адвокатскому столику и сел.

— У меня нет больше вопросов, — сказал он.

Судья Грейсон заявил:

— Из-за другого дела мы начали судебное заседание с небольшим запозданием. Я думаю, что нужно отложить его до вечера.

— Я почти закончил рассмотрение дела, — сказал Касуэлл. — Думаю, что суду были представлены все доказательства и он может принять решение, не откладывая дело. Свидетельства указывают на то, что было совершено преступление и, возможно, обвиняемая имеет к нему отношение. Это все, что необходимо было доказать на предварительных слушаниях. Мне бы хотелось закончить дело сегодня. Завтра утром меня ждут другие дела.

— Помощник прокурора, — заметил Мейсон, — допускает типичную ошибку, полагая, что дело носит административный, характер. Обвиняемая имеет право привести доказательства, свидетельствующие в ее пользу.

— Вы собираетесь привести доказательства в защиту обвиняемой? — спросил судья Грейсон.

Мейсон улыбнулся:

— Честно говоря, ваша честь, я еще не знаю. Я хочу выслушать все доказательства обвинения, а затем попросить сделать перерыв, с тем чтобы иметь возможность побеседовать со своей подзащитной, прежде чем принять решение о дальнейших действиях.

— В этом случае, — заявил судья Грейсон, — суду ничего не остается делать, как отложить заседание до 10 часов утра завтрашнего дня. Заседание суда откладывается. Обвиняемая остается под стражей, но господину Мейсону должна быть предоставлена полная возможность побеседовать со своим клиентом, прежде чем ее уведут из зала заседаний.

Судья Грейсон покинул помещение.

В углу зала в тесном кружке собрались Мейсон, Делла Стрит, Пол Дрейк и Виргиния Бакстер.

— Боже, — сказала Виргиния, — кто же это приходил ко мне и просил отпечатать поддельное завещание?

— Вот как раз это нам и нужно установить, — ответил Мейсон.

— Откуда вы знаете, что в кошельке у госпожи Трент было 50 тысяч долларов?

— Я не знал об этом, — ответил Мейсон ухмыляясь. — Я спросил Игана, не знает ли он, было ли в сумке госпожи Трент 50 тысяч долларов.

— Вы думаете, у нее эта сумма имелась?

— Не имею ни малейшего представления, — сказал Мейсон. — Но я хотел, чтобы Иган сказал, что у нее не было таких денег. Теперь, Виргиния, я хочу, чтобы вы пообещали мне ни с кем не беседовать об этом деле до открытия сессии суда завтра утром. Я не думаю, что они попытаются еще что-нибудь узнать от вас, но если это случится, скажите им, что вы получили инструкцию не отвечать на вопросы, не говорить ни слова. Вы сможете это сделать, Виргиния, как бы ни был велик соблазн поговорить?

— Если вы прикажете мне молчать, я не произнесу ни слова, — сказала она.

— Я хочу, чтобы вы вели себя очень тихо, — попросил ее Мейсон.

— Хорошо. Это я обещаю вам.

Мейсон похлопал Виргинию по плечу.

— Хорошая девочка!

Он подошел к двери и подал сигнал женщине-полицейскому, которая увела Виргинию Бакстер.

Мейсон вернулся и попросил всех сесть. Он начал ходить по комнате.

— Хорошо, — произнес Дрейк. — Что вы скажете о 50 тысячах долларов?

— Я хотел, чтобы поискали сумку. Думаю, что полицейские уже занимаются этим, — сказал Мейсон. — Вот тут, Пол, вам придется поработать. Мне следовало бы подумать об этом раньше.

Дрейк вытащил свою записную книжку.

— Лоретта Трент, — сказал Мейсон, — намеревалась сказать Игану повернуть налево и ехать к мотелю «Сент-Рест». У нее были, очевидно, причины ехать туда. Когда Виргиния рассказала мне о звонке Лоретты Трент, о ее просьбе приехать в «Сент-Рест» и ждать ее там, я подумал, что Виргиния стала жертвой старого трюка, когда кто-то неизвестный звонит по телефону и назначает свидание. Поскольку по телефону не передается внешность звонящего, очень легко ввести человека в заблуждение. Однако факт, что Лоретта Трент все-таки намеревалась повернуть налево и ехать по дороге к мотелю «Сент-Рест», свидетельствует о том, что именно она звонила Виргинии. Но почему она звонила? — задал вопрос адвокат.

Дрейк пожал плечами. Мейсон продолжал свои рассуждения:

— Она звонила, очевидно, для того, чтобы сообщить Виргинии что-то или получить от нее какую-то информацию. Я склоняюсь к мысли, что второй вариант более вероятен. Очевидно, кто-то подслушал этот разговор. Вряд ли телефонная линия прослушивалась. Поэтому кто-то слышал этот разговор или на одном конце провода, или на другом. Или в квартире Виргинии Бакстер, что маловероятно, или в том месте, из которого звонила Лоретта Трент.

Дрейк кивнул.

— Тот человек, зная, что Бакстер собирается на машине ехать в мотель «Сент-Рест», дождался, пока она запарковала машину и вошла в свой домик. Затем он взял машину Виргинии, выехал на прибрежное шоссе и стал ждать Лоретту Трент, которая собиралась поехать в мотель к Виргинии.

— Тот человек должен быть очень опытным водителем. Он ударил машину Трент достаточно сильно, чтобы выбросить ее на обочину, затем прибавил скорость и ударил еще раз. Машина заюлила и потеряла управление.

— Затем он приехал на измятой машине Виргинии к мотелю «Сент-Рест» и запарковал ее.

— Поскольку тем временем приехали другие постояльцы, прежнее место Виргинии было занято, и ему пришлось парковать автомашину в другом ряду.

— А что дальше? — спросил Дрейк.

— Тогда, — сказал Мейсон, — он, очевидно, взял свою машину, выехал на шоссе и скрылся.

Дрейк кивнул.

— Да, это совершенно очевидно.

— А так ли? — задал вопрос Мейсон. — Ведь он не знал, увидел ли ехавший за ним человек весь номер машины Бакстер или только отдельные цифры. Он должен был обезопасить себя.

— Я не понял вас, — сказал Дрейк.

— Ему нужно было на какое-то время скрыться. Не ехать сразу на прибрежное шоссе. Как он мог сделать это?

— Очень просто, — сказал Дрейк. — Снять номер в мотеле «Сент-Рест».

— Вот мы и пришли к заключению, — пояснил Мейсон. — Я хочу, чтобы вы поехали в мотель «Сент-Рест»: проверьте всех зарегистрировавшихся там, определите номера каждой автомашины и данные о их владельцах. Обратите внимание на тех лиц, которые зарегистрировались, но, не оставаясь на ночь, уехали. Если такие найдутся, выясните все о них.

Дрейк захлопнул свою записную книжку.

— Хорошо, — сказал он. — Это непростая работа, но мы справимся. Я направлю группу своих людей и…

— Минутку, — прервал Дрейка Мейсон. — Мы еще не закончили.

— Не закончили? — спросил Дрейк.

— Давайте посмотрим, что случилось после того, как машину Трент сбросили с дороги, — сказал Мейсон.

— Там довольно высокие скалы, — пояснил Дрейк. — Шофер потерял контроль над машиной, и она сорвалась в океан. Лучшего места не найти. Я внимательно все рассмотрел. Дорога в этом месте делает левый поворот. Сразу за обочиной лежат большие камни, некоторые из них 18 дюймов в диаметре — круглые валуны. Между дорогой и океаном всего около 10 футов. В том месте почти перпендикулярная отвесная скала. Дорога вырублена прямо в ней. Слева она поднимается на добрые две сотни футов, а справа — обрыв в океан.

— Очевидно, поэтому и было выбрано это место. Тут легко сбросить машину с дороги.

— Конечно, это элементарно, — сказал Дрейк ухмыляясь, — мой дорогой Холмс.

— Именно так, мой не менее дорогой Ватсон, — ответил Мейсон. — Однако что случилось с госпожой Трент? Шофер ей крикнул, чтобы она прыгала. Очевидно, она пыталась выбраться из машины. Двери с левой стороны открыты. Тела в машине нет. Значит, она как-то выбралась.

— Что это нам подсказывает? — спросил Дрейк.

— О многом говорит ненайденная сумка. Когда женщина выпрыгивает из автомобиля, она вряд ли беспокоится о своей сумке, если только в ней нет очень большой суммы денег или чего-то исключительно ценного.

— Вот поэтому я пытался выяснить у Игана, имела ли она с собой какие-либо ценности. Если у нее была большая сумма денег, она, естественно, сказала бы шоферу быть настороже.

— Удивление Игана выглядело естественным, ненаигранным. Мы вынуждены прийти к заключению, что, если в сумке или в кошельке госпожи Трент было что-то ценное, он ничего не знал об этом, — сказал Дрейк. — Однако, когда Лоретта столкнулась с чрезвычайной опасностью, она при попытке выпрыгнуть из машины схватила сумку, или сумку смыло из машины. Иначе она осталась бы в машине.

— Мои вопросы относительно 50 тысяч долларов должны были бы побудить полицию попытаться найти сумку при помощи ныряльщиков и подводных прожекторов. Если сумка лежит где-то на дне океана, они ее найдут. Тело могло смыть морское течение, а сумка могла бы зацепиться за камень.

Дрейк присвистнул.

— Затем, конечно, — сказал Мейсон, — обращает на себя внимание поведение наследников. Кто-то пытался заставить Виргинию напечатать поддельное завещание, отдельные листы которого можно было бы вставить в официальное завещание, подготовленное Банноком.

— Вот это мне и непонятно, — произнес Дрейк. — Имея на руках прекрасное завещание, зачем составлять подложное?

— Мы и собираемся это выяснить, — сказал Мейсон. — Выяснить до 10 часов утра завтрашнего дня.

— Но зачем второе поддельное завещание? — спросил Мейсон.

— Это обычная практика при подделке завещаний. Если по каким-то причинам не проходит первое поддельное завещание, тогда пускают в действие второе. Наследники обычно выражают готовность к компромиссу, когда им приходится сталкиваться с препятствием.

— Ну, это уж слишком сложно для меня, — признался Дрейк. — Я не только не думаю, что мы нашли правильный ответ, но даже не предполагаю, что мы на правильном пути.

Мейсон улыбнулся.

— На каком же мы должны быть пути, Пол?

— На пути, который приведет к оправданию Виргинии, — ответил Дрейк.

Мейсон задумчиво кивнул.

— Как ее адвокат, Пол, другого пути я не вижу.