Шокированные наследники

Глава VI

Стоя около Виргинии Бакстер, Мейсон говорил:

— Свою стратегию я строю на том факте, что вы говорите мне правду. Если вы лжете, вам это дорого обойдется.

— Я вам не лгу, господин Мейсон.

Далее Мейсон сказал:

— После ареста на первых страницах газет появилась фотография бывшей секретарши, занимающейся наркобизнесом. Вопросу снятия обвинений во время предварительных слушаний было бы посвящено 5–6 строк, и то запрятанных в середину газеты.

Я пытаюсь максимально драматизировать события для того, чтобы они стали предметом большой статьи в газете. Если вы говорите мне правду, ваша репутация будет восстановлена, а всякий читавший ту первую статью после прочтения этой запомнит, что с вас были сняты все обвинения.

— Господин Мейсон, я говорю вам истинную правду. Зачем же мне нужно заниматься наркобизнесом? И именно таким образом?

Ухмыльнувшись, Мейсон заявил:

— Обычно я не задаю себе этих вопросов. Просто я говорю: эта девушка — моя клиентка, и поэтому все права на ее стороне. Во всяком случае, я действую, исходя из этого предположения.

Появились судебный пристав и два его помощника: они вносили взятые из тюрьмы большие весы, на которых обычно взвешивают заключенных.

Судебный пристав вошел в кабинет судьи Альберта, чтобы доложить о выполнении его указания.

Вращающиеся двери зала судебных заседаний широко распахнулись, и в помещение вошли полдюжины репортеров и несколько фотокорреспондентов.

Один из репортеров подошел к Мейсону:

— Не можете ли вы вместе со своим клиентом попозировать около весов?

— Я нет. Мой клиент может, но только после окончания судебной сессии. А в то время и судья Альберт, возможно, выразит желание позировать вам.

— А почему вы не хотите позировать? — спросил репортер.

— Я не считаю это этичным, — ответил адвокат.

Лицо репортера вспыхнуло от гнева.

— Вот что делает с вами коллегия адвокатов! Образует различные комитеты, пытается наладить хорошие отношения с общественностью, а потом прячется за фальшивой вывеской юридической этики.

Когда вы, юристы, поймете, что хорошие общественные отношения предполагают участие общественности в качестве равноправного партнера, предоставление читателям возможности заглянуть через ваше плечо и посмотреть на вашу работу.

Адвокаты или слишком не заинтересованы, или слишком напуганы, чтобы позволить общественности узнать о их работе. Это не способствует установлению хороших общественных отношений.

Улыбнувшись, Мейсон сказал:

— Успокойся, дружище. Я не против, чтобы вы заглянули через мое плечо. Я возражаю против того, чтобы вы заглядывали в мое лицо фотокамерой и лампой-вспышкой. Я считаю это неэтичным рекламированием своей работы. Что же касается статьи в газете, то, как вы думаете, для чего все это я затеял?

Сердитый репортер посмотрел на Мейсона. Его лицо смягчилось.

— Думаю, в этом вы правы, — сказал он. — Что судья действительно хочет взвесить улики?

— Да, он собирается взвесить улики, — ответил Мейсон.

— О, какая прекрасная будет статья, — начал репортер. Но в это время дверь отворилась и судебный пристав скомандовал:

— Всем встать!

Судья Альберт вошел в зал судебных заседаний. Про себя с удивлением он отметил, что зал, бывший до этого полупустым, заполнен до отказа муниципальными служащими, репортерами, фотокорреспондентами.

— Все ли готовы продолжить рассмотрение дела? — спросил он.

— Готовы, ваша честь, — сказал Касуэлл.

— Защита готова, — заявил Мейсон.

Детектив Джек Эндрюз занял свидетельское место. Вещественные доказательства были приготовлены к взвешиванию.

— Вы приготовили весы? — спросил судья Альберт у судебного пристава.

— Да, ваша честь.

— Проверьте, пожалуйста, их точность. Поставьте их на ноль и смотрите за стрелкой.

Судебный пристав проверил весы.

— Хорошо, — сказал судья Альберт. — Теперь поставьте на весы чемодан и несессер.

Клерк поставил два чемодана на весы, дождался, пока стрелка весов замерла на месте, и отступил назад.

— Точно сорок шесть с четвертью фунтов, — заявил судебный пристав.

Наступила глубокая, тревожная тишина, затем зал взорвался аплодисментами.

Судья Альберт сказал, нахмурившись:

— Пожалуйста, без демонстраций. Сохранились ли у обвиняемой авиационный билет и квитанция на уплату излишков багажа? — спросил ой.

— Да, ваша честь, сохранились. — Мейсон передал документы судье.

— Взвешивались ли пакеты, которые были изъяты из чемодана? — спросил судья хмуро.

— Мне это не известно, ваша честь. Свидетель Эндрюз в своих показаниях заявил, что они были пересчитаны, но не взвешивались.

— Хорошо, давайте их взвесим, — произнес судья. — Пакеты здесь, в зале судебных заседаний?

— Да, ваша честь.

Судебный пристав начал снимать чемоданы с весов.

— Если суд не возражает, — сказал Мейсон, — я предлагаю положить эти пакеты на чемоданы, которые находятся на весах. Будет видно, насколько увеличится их вес.

— Согласен, — постановил судья. — Это более простой, но более убедительный путь.

Детектив Эндрюз принес целлофановый мешок с 50 пакетами. Вытащив их из мешка, он положил их на чемоданы.

Стрелка весов заколебалась, а затем пошла наверх.

Судебный пристав поправил соскальзывающие с чемодана пакеты.

— Один и три четверти фунта, — объявил он.

Судья Альберт посмотрел на прокурора, затем на Эндрюза.

— Как обвинение сможет это объяснить? — спросил он.

— Мы не можем объяснить, ваша честь, — сказал Касуэлл. — Но поскольку пакеты были обнаружены в чемодане обвиняемой, она несет за них ответственность. Ведь ничто не мешало ей положить пакеты в чемодан, когда он был уже взвешен. Она, как и кто-нибудь другой, могла легко это сделать.

— Нет, далеко не легко, — возразил судья Альберт. — При регистрации в аэропорту чемоданы взвешиваются. После этого клерк снимает их с весов и направляет на погрузку в самолет.

— Поскольку вещественные доказательства убедительны, суд считает возможным прекратить дело.

Судья Альберт встал и, глядя в зал судебных заседателей, в который продолжали входить люди, сказал с легкой улыбкой:

— Заседание закрывается.

Один из репортеров вышел вперед.

— Ваша честь, вы не возражаете, если вас сфотографируют около весов? Мы хотим напечатать большую статью, сопроводив ее фотографией для придания материалам большей убедительности.

Судья Альберт колебался.

— Защита не возражает, — заявил Мейсон громким голосом.

Судья Альберт взглянул на Касуэлла, который отвел свой взгляд. Тогда судья улыбнулся:

— Для повышения интереса со стороны читателей и придания большей убедительности попросим обвиняемую встать рядом со мной. Пусть она жестом укажет, что взвешивается ее багаж.

Репортеры и фотографы столпились вокруг весов.

— Укажите, что эти фотографии были сделаны после закрытия заседания суда, — сказал судья Альберт. — Я всегда положительно относился к фотографиям, рекламирующим наш суд, хотя некоторые судьи возражают против этого. Кроме того, мне известно, что после ареста обвиняемой соответствующая газетная статья получила большое распространение, и мне представляется справедливым, что ее оправдание получит должный резонанс.

Судья Альберт встал перед весами и сделал жест Виргинии подойти к нему.

Мейсон проводил свою взволнованную подзащитную к судье.

— Мейсон, подойдите сюда и сфотографируйтесь вместе с нами, — сказал он.

— Лучше не надо, — возразил Мейсон. — Это сделает фотографию неестественной и с точки зрения юридической этики не будет свидетельствовать о требуемой сдержанности. Фотография, показывающая вас «взвешивающим улики», привлечет к себе большое внимание.

Судья Альберт кивнул в знак согласия. Он обратился к Виргинии:

— Мисс Бакстер, вы смотрите на стрелку весов, а я наклонюсь над багажом. Нет, нет, в камеру не смотрите, смотрите на весы. Немного повернитесь, чтобы предстать перед фотографом под самым выгодным углом.

Судья Альберт положил руку на плечо Виргинии и склонился над стрелкой весов. Обрадованные фотографы ослепили их многочисленными непрерывными вспышками.

Судья Альберт выпрямился, посмотрел на Мейсона и, сделав знак Касуэллу, отвел их от репортеров.

— В этом деле есть подозрительные моменты, — сказал он. Мне кажется, господин Касуэлл, вы должны тщательно проверить человека, который дал вам эту информацию или, точнее говоря, дезинформацию, спровоцировавшую досмотр чемодана.

Прокурор раздраженно ответил:

— Этот человек всегда был честен с нами. Его информация надежна.

— Но в данном случае она оказалась ненадежной, — возразил судья Альберт.

— Я еще не уверен в этом, — парировал Касуэлл. — Нельзя исключать, что с чемоданами кто-то «поработал».

— Согласен, — заявил судья Альберт. — Я думаю, что это случилось после сдачи чемоданов мисс Бакстер в багаж до их получения в багажном отделении аэропорта.

В конце концов суд ведь родился не вчера. Когда день за днем перед глазами проходит масса обвиняемых и подзащитных лиц, начинаешь разбираться в природе человека. Эта женщина совсем не похожа на торговца наркотиками.

— Когда Перри Мейсон разыгрывает одно представление за другим, — в сердцах сказал Касуэлл, — начинаешь кое-что понимать в драматическом искусстве. Разыгранная здесь в суде сцена обрадует многих людей, которые не желают добра правоохранительным органам.

— Наоборот, — возразил судья Альберт, — правоохранительные органы от этого только выиграют. Вы не возражали против приглашения фоторепортеров для съемок этой женщины, когда в аэропорту открывали ее чемоданы, и только богу известно, какой ущерб этим вы ей нанесли. Я надеюсь, что событиям последнего часа будет придана широкая гласность и она перечеркнет неблагоприятный эффект от ее ареста.

— Не беспокойтесь, — сказал с горечью Касуэлл, — эта фотография обойдет все телеграфные агентства мира и появится в значительной части газет Соединенных Штатов.

— Будем надеяться на это, — сказал судья Альберт и, повернувшись, направился в свой кабинет.

Не говоря ни слова, ушел и Касуэлл.

Мейсон подошел к Виргинии Бакстер.

— Пойдемте в комнату для свидетелей. Там можно присесть и спокойно поговорить, — сказал Мейсон.

— Готова, господин Мейсон. На все готова.

— Я просто хочу переговорить с вами.

Он провел ее в комнату для свидетелей, посадил в кресло, сел напротив и начал разговор:

— Подумайте, кто это сделал?

— Вы имеете в виду попытку «повесить» на меня наркотики?

— Да.

— Боже, я, конечно, не знаю.

— Ваш муж?

— Он очень зол на меня.

— За что?

— Я не даю ему развода.

— Почему?

— Он подлый человек, лжец и обманщик. Он имел связь с другой женщиной, когда я всеми силами пыталась улучшить наше положение. Он даже влез в наш совместный счет, чтобы помочь той женщине купить автомашину. Они имели неслыханную наглость сказать мне, что люди не могут контролировать свои чувства, что мужчина может влюбиться и может разлюбить и тут ничего нельзя сделать.

— Как давно это было?

— Около года назад.

— И вы не дали ему свободы?

— Нет.

— Вы все еще замужем?

— Да.

— Вы давно не видели его?

— Не видела после большой ссоры. Пару раз он звонил мне по телефону, интересовался, не изменила ли я своего мнения.

— Интересно, почему вы не изменили своего мнения? — спросил Мейсон.

— Я не позволю так свободно играть со мной.

— Хорошо, вы собираетесь сохранить этот брак, — сказал Мейсон. — Что это вам дает?

— Мне ничего. Но я не хочу, чтобы они воспользовались моим положением.

— Другими словами, что плохо для них, хорошо для вас. Правильно я понимаю ситуацию?

— Да, примерно так.

Мейсон в упор посмотрел на нее:

— Именно этого вы хотите?

— Я… я просто хотела выцарапать ей глаза. Я хотела сделать ей очень больно.

Мейсон покачал головой.

— Зачем это вам, Виргиния, — сказал он. — Позвоните ему и скажите, что вы решили дать развод, что подаете соответствующее заявление. С точки зрения вашей религии для этого нет препятствий?

— Я думаю, нет.

— У вас нет детей?

— Нет.

Мейсон развел руками.

— Вот так-то, — сказал он. — А ведь у вас есть будущее.

— Я… я…

— Я имею в виду, что вы встретили заинтересовавшего вас человека.

— Я встречала массу разных людей и в большинстве случаев мне было скучно с мужчинами.

— Но в последнем случае это не так.

Виргиния нервно рассмеялась.

— Хотите подвергнуть меня перекрестному допросу.

— Если человек сделал в жизни ошибку, лучше всего забыть о ней и начать жизнь с чистого листа. Однако я ведь хотел поговорить с вами о том, что кто-то пытается дискредитировать вас.

— Я не знаю, кто это. Но этот человек, несомненно, изобретателен и со связями в преступном мире.

— Один удар он уже нанес вам. Вам удалось избежать ловушки, но он может расставить другие, нанести повторный удар. Меня это беспокоит, и если есть какая-то вероятность, что это ваш муж, его необходимо нейтрализовать.

Кроме того, есть еще женщина, которую любит ваш муж и с которой он, очевидно, живет, — продолжал Мейсон. — Вы ее знаете? Вам известно ее прошлое? — спросил он.

— Я знаю только ее имя. Мой муж вел себя очень осторожно. Больше я ничего не смогла узнать.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Я советую вам подать на развод. Причина — уход мужа от вас или жестокое отношение к вам. Вычеркните из памяти его имя, забудьте его, приобретите свободу. Если в течение нескольких следующих дней случится что-то подозрительное, например анонимный телефонный звонок или что-то подобное, сразу же звоните мне. — Мейсон погладил ее по плечу и сказал: — Теперь вы свободны.

— А как насчет гонорара? — спросила она.

— При удобном случае пошлите мне чек на 100 долларов. Не беспокойтесь об этом.