Штильскин

Глава тринадцатая Большой злобный волк

Историк дождался, пока гости поднимутся по лестнице, затем встал с кресла. Он быстро побежал по коридору в Архив, двигаясь с такой ловкостью и усердием, словно он — известный спортсмен, а не девятисотлетний оборотень. Он свернул в один коридор, затем в другой, поднялся по лестнице и ввалился в комнату с большой стальной дверью. С большим усилием толкнул дверь, протиснулся внутрь, запер её и прислушался, как щёлкают автоматические замки, запирая его внутри. Комната была узкой, высокой, пустой, с толстыми каменными стенами. Единственное окно было большим, его перегораживала решетка. Через окно проникал лунный свет, освещая узкую камеру и заливая крупное тело Историка, пока тот срывал одежду со своего старого тела, ощущая, как закипает кровь, напрягаются мышцы. Он ощущал, как начинает меняться.

Роберт держался за плечо Лили, поскольку практически не различал ступенек. Пол выровнялся и он сумел разглядеть очертания высоких дверей на противоположной стороне старинного коридора.

Роберту никогда не забыть разнёсшийся по замку вой, отчасти из-за того, что это был один из самых жутких звуков, слышанных им в жизни, а отчасти из-за того, что были незабываемы последовавшие за ним события.

— Это ведь не то, о чём я думаю, да? — спросил Роберт, практически уверенный в ответе.

— Да, похоже, он обратился по своей воле.

Роберт заколотил в высокие створчатые двери.

— Открывайте, мы хотим выйти!

Ничего.

— Странно, — проговорила Лили. — Зачем ему меняться?

— Вы можете их открыть?

Лили дёрнула за большую круглую рукоятку и дверь со скрипом приоткрылась. Первое, что увидел Роберт — это льющийся в дверную щель лунный свет. Второе, что он заметил — это выражение шока, исказившее лицо Лили.

— Что? В чём дело? — спросил Роберт. Он выглянул за дверь и увидел полную луну, уютно расположившуюся над стенами замка. Вдоль стен выстроились пикси, они смотрели прямо на дверь, их крылья дрожали от предвкушения.

— Беги, Роберт! — крикнула Лили, её голос подскочил на одну октаву.

— Что? Зачем?

И в этот миг здравый смысл со всей силы стукнул его по голове.

— Она — оборотень, — спокойным тоном произнёс голос в голове. — А сейчас полнолуние.

— Ох. Бляха.

Лили отступила от дверного проёма и обхватила голову обеими руками.

— Ох, блин, ох, блин.

Спина Лили вздулась под одеждой, руки стали шире, пальцы вытянулись, тыльные стороны ладоней покрылись волосами.

Она повернула голову в направлении луны. Её лицо стало длиннее, глаза горели ярким янтарём, и Роберт увидел, как её зубы стали острее.

— Бббеегггрррриии! — прорычала Лили.

— Хороший совет, — сказал голос в голове Роберта. — Беги.

Ноги Роберта задвигались быстрее, чем остальное тело успело отреагировать. Он подскочил к двери, не обращая внимания на растущий стрёкот и крики пикси в небе, повернул дверную ручку и навалился на неё всем весом. Последнее, что он увидел перед тем, как закрыть дверь, была Лили, или зверь, который был Лили, срывавший с себя остатки одежды длинными когтями. Её голова превратилась в волчью, а на крепких мускулистых ногах держалось покрытое шерстью тело. Оборотень Лили издала протяжный вой.

Роберт побежал, сломя голову, и едва не споткнулся о гномов.

— Генерал! Лили… оборотень… полная луна… большая… реально, здоровая, — проговорил Роберт, переводя дыхание.

Пикси переместили взгляд за внешнюю сторону стены.

— Да, дебил, — сказал Гнарли. — Знаем. Я так и думал, что ты побежишь.

— А вы куда направились?

— О себе мы позаботимся, но тебе помочь не можем. Мы не навредим Лили, а тебе отсюда выбраться будет непросто. Так, что, бег для тебя — наилучший вариант.

Что-то сильно ударило в дверь.

— Беги, дебил! — выкрикнул Гник, извлёк кинжал и метко бросил его в одного особенно пухлого пикси, который замертво рухнул на землю. Четверо пикси бросились сожрать товарища, но затем вспомнили, что именно пыталось пробиться через дверь.

Роберт разглядел в руках Гнарли и Гника по мотку тонкой верёвки. Они заарканили пикси и взмыли в воздух, пока эти твари с воем пытались улететь.

— Беги, дебил! — выкрикнул Гнарли, поднимаясь над стенами замка.

«Не надо повторять дважды». Роберт только что понял, что ему повторили несколько раз. Он развернулся и дал дёру в неизвестность.

Роберт не был спортсменом. Ему не удавалась ни одна спортивная дисциплина, какую бы он ни пробовал. Учителя физкультуры в школе винили его в том, что он неуклюжий и неловкий, и решили, что он должен быть благодарен судьбе за то, что способен ставить одну ногу перед другой, никому при этом не навредив. Роберт не стал хорошим бегуном, поскольку не мог найти подходящую мотивацию. Ему это казалось бессмысленным. С другой стороны, он был убеждён, что стал бы звездой на беговой дорожке, если бы кто-нибудь преследовал его с целью нанести тяжкий вред здоровью.

Именно эта мотивация самосохранения и заставила Роберта бежать, как будто за ним гнался крупный, возможно, голодный оборотень. Он услышал, как позади него хрустнуло дерево и решил, что Лили пробилась через замковые ворота. В нём теплилась надежда, что она не станет гнаться за ним. Затем он допустил ошибку, обернувшись и увидев, как девушка, которую он когда-то считал прекрасной, превратилась в огромную, волосатую, пускающую слюни тварь и гналась за ним.

— Ох, блин, ох, блин, ох, блин, — повторял Роберт в промежутках между вдохами.

Он свернул с тропы и побежал в лес, в направлении востока… или запада?

— На восток, вроде, — произнёс голос в голове.

— Спасибо, — ответил Роберт.

Он обернулся и тут же пожалел об этом. Волк сокращал отрыв.

— Надо, наверное, дверь поискать, — предложил голос.

— Дверь. Точно. Но разве она не забросит меня в Тосторонье?

— Ну, там же нет оборотней, правда?

— Отличное замечание.

Он добежал до леса, обернулся и увидел, что оборотень остановился в пятнадцати метрах от него. Она рычала.

— Лили, вы всё ещё там? — выкрикнул Роберт максимально серьёзно.

Глаза твари блестели в лунном свете, она приподнялась на задних лапах.

— Чёрт, — пробормотал Роберт и постарался удержать контроль за жизнедеятельностью своего организма.

— Чёрт, — согласился голос.

Оборотень был около трёх метров ростом, с чёрной шерстью и длинными, острыми на вид, когтями. Его колени были вывернуты назад, как у волка, и он нюхал воздух.

— Лили, это я, Роберт, помните?

Волчица задрала голову и издала протяжный вой, ответом ей стал более низкий вой, донёсшийся со стороны замка. Роберту пришла на ум мысль, что Историк, зная, что грядёт полнолуние, запер сам себя. Его окатило волной ужаса, когда он подумал, что этот старик сделал с Лили, но эта мысль испарилась, когда волчица опустилась на все четыре лапы и бросилась на Роберта, который побежал в лес.

Лес был густым, что вселило в Роберта надежду на то, что это замедлит огромную тварь. Этот крошечный уголёк надежды был разбит на мелкие куски, сожжён, утоплен, повешен, освежёван, четвертован и упокоен в крошечном участке сознания Роберта, поскольку, секунду спустя, он отчётливо услышал, как деревья позади него буквально разлетались в стороны.

— Дверь, нужна дверь, ищем дверь, — бормотал он.

Роберт споткнулся о какой-то колючий куст и вывалился на небольшую полянку. Повисла тишина. Не самая приятная. Звук ломаемых деревьев, по крайней мере, внушал небольшую уверенность, что опасность где-то позади. Он поднялся на ноги и прислушался к тишине. Сквозь кроны деревьев лился лунный свет. Он сунул руку под рубашку и достал пузырёк с кровью. Похоже, настало самое время воспользоваться подарком Белого Кролика, чтобы открыть дверь и перенестись туда, куда он пожелает. Он был практически уверен, что желает он попасть куда угодно, но не оставаться здесь, ну или, туда, где его не разорвут на куски. И вдруг он услышал. Дыхание. То самое низкое тяжелое дыхание, какое слышишь во время жуткого телефонного звонка. А затем и ощутил. Ему на лицо упала тёплая слюна и потекла по левой щеке. Если бы вся сущность Роберта не была поглощена чистым неподдельным страхом, он испытал бы чувство отвращения от того, что его обслюнявили. Смотреть наверх ему не хотелось, но он уже потерял контроль над тем, что его тело должно делать, а чего делать не должно.

Он посмотрел наверх.

Оборотень сидел на дереве, метрах в десяти над землёй и смотрел прямо на Роберта.

— Милый пёсик, — только и смог сказать Роберт.

Оборотень спрыгнул на землю перед ним с грацией прима-балерины. Роберт попытался представить её в балетной пачке. Получилось не смешно.

Оборотень открыл пасть и обнажил такие зубы, какие не захочет видеть ни один человек, если не будет ограждён крепким десятиметровым электрифицированным забором. Тварь зарычала Роберту в лицо… Ну, или зарычала бы, останься Роберт на своём месте. Роберт уже мчался через лес с грацией и изяществом пьяной обезьяны. Оборотень нырнул в заросли, и Роберт обернулся ровно в тот самый миг, когда волчица приземлилась позади него и взмахнула когтистой лапой.

Роберт ощутил укол, будто что-то проткнуло его плоть, он подался вперёд, почувствовал рывок за шею и остановился. Он поднял взгляд и увидел, как оборотень смотрит на него, а между его окровавленных когтистых пальцев свисает нечто блестящее. Пузырёк с кровью — пропуск Роберта. Он ощущал, как по его спине течёт что-то тёплое и наблюдал, как оборотень нюхает воздух.

— Вон там! — выкрикнул голос в голове.

Необъяснимым образом, даже не попытавшись уточнить, где именно «там», Роберт посмотрел направо и увидел именно то, о чём говорил голос. Искажение в пространстве, разрыв в ткани реальности. Дверь.

Роберт нырнул между деревьев вправо и ощутил на своей шее дыхание волчицы. Он в нерешительности замер перед дверью.

— Что ты делаешь? — спросил голос.

— Я не знаю, куда она ведёт.

— Ну, можешь остаться, и тогда твою плоть отделят от костей. Это так, к слову.

Дверь сжалась вдвое.

Роберт нырнул в дверь головой вперёд, а оборотень позади проломился сквозь деревья. Мир вокруг него закрутился спиралью и Роберт решил, что сейчас вырубится. К его собственному разочарованию, он ошибался.

Румпельштильскин покинул Оз, едва опустилась ночь и тени окутали городскую стену. Он получил всю необходимую информацию, осталось только найти дверь, что приведёт его в Тосторонье. Пришлось сильно себя сдерживать, чтобы не броситься через весь город, однако при наличии патрулей городской стражи на улицах, и агентов, севших ему на хвост, гораздо благоразумнее будет сидеть тихо и уходить с наступлением темноты.

Дворф двигался на запад по берегу в надежде избежать столпотворений на дорогах, а береговая линия и в лучшие времена умела преподносить сюрпризы. Сильные ветра всегда представляли угрозу для тех, кто идёт берегом; всегда существовал риск быть сдутым с многометровых утёсов, омываемых океаном. Высокие утёсы тянулись от Оза до самой Жевунландии.

Спустя два часа после выхода из города, Румпельштильскин обнаружил дверь, но был слегка разочарован её местоположением. Дверь парила в воздухе примерно в полутора метрах от края утёса, прямо над бушующим океаном. Лунный свет хорошо освещал дверной проём, и пускай девяносто девять процентов дверей появлялись низко над землёй, всегда существовал один предательский процент, когда дверь выбирала появиться, где ей заблагорассудится.

Злобный дворф стоял, уперев руки в бёдра, раздумывая о расстоянии до двери и о том, стоит ли ему поискать какую-нибудь другую, которая не висит в шестидесяти метрах над бушующим океаном и острыми зазубренными скалами.

Нет, он и так уже много времени потратил зря. Хватит. Он развернулся, отошёл на три метра от края утёса, обернулся, приготовился было побежать, но вдруг подумал, что ему потребуется больше места для разбега. Всё, осталась одна деталь и он сможет закончить начатое. Он побежал. Получилось не так быстро, как он рассчитывал. Он побежал быстрее; по мере приближения к краю, в дворфе начала подниматься паника. Передумал он ровно на 0,457 секунды позднее и попытался остановиться. Нелепо трепыхаясь, он споткнулся о камень, перелетел за край утёса, по воздуху и попал точно в дверь.

Так уж вышло, что Роберт и Румпельштильскин проходили через двери в одно и то же время, но в разных местах. Во внемировых регионах межпространственной транспортной системы дверей, они буквально едва разминулись, совершенно друг друга не заметив. Когда испытываешь чувство, похожее на то, как перемещаются твои внутренности, а сами понятия верха и низа прекращают существование, порой, бывает удивительно, как много удаётся не заметить.

Роберт вывалился из двери где-то в Этосторонье. Его точное местоположение переместилось на двести пятьдесят три мили от того места, где он вошёл в дверь. Двери не влияли на время; проход через такую дверь очень похож на проход через обычную, в том смысле, что путешественник входил с одной стороны и мгновенно оказывался с другой. Единственным отличием дверей Этосторонья является дезориентация в пространстве, которую все переживают, но к которой никто не может привыкнуть.

Роберт поднялся на ноги и поморщился от боли в спине. Где бы он ни находился, здесь было холодно, шёл дождь, непонятно откуда дул ветер, и Роберту показалось, что он слышит крики. Когда его глаза привыкли к темноте, он обнаружил, что стоит в начале долины. Долина поросла травой, то тут, то там виднелась каменная тропинка. Больше всего внимания в долине, без сомнения, привлекало большое, похожее на замок, строение, расположенное посреди обширного озера. Единственным путём в этот замок был мост почти в милю длиной.

— Что это за место? — спросил Роберт, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Тюрьма, — ответил голос.

— Ты-то откуда знаешь? — Вообще-то, Роберт счёл приятным, что можно с кем-нибудь поговорить, пускай и с самим собой, более того, он мог говорить открыто, не боясь показаться сумасшедшим.

— Предполагаю. Один вход, один выход, мрачный замок посреди долины. Слышишь крик?

— Я думал, да, но решил, это ветер. Гляди! Там на мосту кто-то есть! — воскликнул Роберт.

По мосту в сторону замка двигался невысокий пухлый человечек, завёрнутый в нечто похожее на плащ с капюшоном. В небе вспыхнула молния.

— Надо идти, — сказал голос. — Надо вернуться к Лили и гномам. Надеюсь, к тому моменту, как мы вернёмся, она превратится обратно.

— Ну и как мы намерены это сделать?

— Двери. Продолжай проходить сквозь них, и рано или поздно мы окажемся поблизости от Архива.

Желудок Роберта дёрнулся от мысли о том, что снова придётся пройти через дверь, не говоря уж о нескольких дверях.

— Это обязательно?

— Есть идеи получше?

— Я и правда схожу с ума?

— Думаешь, ты сходишь с ума?

— Зачем отвечать вопросом на вопрос?

— Зачем ты задаешь так много вопросов?

— Знаешь, что?

— Что?

Роберт открыл было рот, но закрыл обратно.

— Не знаю, куда всё это приведёт.

— Наверное, ты сходишь с ума.

Роберт повернулся лицом к двери, та стала гораздо меньше, чем, когда он через неё проходил. Он в последний раз взглянул на долину, на фигуру на мосту и прыгнул в дверь.

Вспыхнула молния, потому что, по её мнению, для этого как раз настало время.