Шторм

Глава 11. «Пришла пора спешить..»

Женские руки скользили по его телу как никогда. Виртуозные пальчики нежно царапали кожу, продвигаясь все ниже и ниже. Шея. Грудь. Живот… Валентин не смог сдержать стона наслаждения, когда они двинулись дальше.

- Али-и-иса… - вырвалось само собой.

Бывшая учительница замерла, чуть приподняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Вопросительный взгляд сменился похотливым и… Валентин зарычал от удовольствия. Мог ли он представить, что с ним будут делать такое? Представить - да. Ощущать – не ощущал еще никогда. До всего этого лютого звездеца он, конечно, бывал с женщинами, но не так. Ему было некогда. Цель. Работа. Карьера! Он строил свою карьеру… Строил, строил и не заметил как прошла почти вся жизнь… ах… да что же она с ним творит!?

Ах… да… Карьера! Думать о ней… чтобы не… чтобы не так бы-ы-ы-ы-ы-ыстро… Нет, он не сдержался. Его тело напряглось, выгнулось, и девушка, уловив его напряжение, стала двигаться еще активнее… Ее коготки… Ее зубы… и губы… Ее тело…

Валентин вздрогнул, проснувшись.

- Твою мать! – выругался помощник командира базы, и добавил пару разъяренных фраз.

Он пребывал в крайне сильном возбуждении от сна. Чувства смешались. Злость, ненависть, обида, досада и надежда… Мужчина хищно оскалился, хмыкнул, с силой потер лицо ладонями, отмечая небывалое мужское возбуждение, которое он, наверное, уже с юношества не испытывал.

- Ничего, ничего, - подумал он, облизывая пересохшие губы, скидывая одеяло и садясь на краю кровати.

Скоро все его сны и фантазии воплотятся в жизнь! Скоро ничего не сможет помешать исполниться тому, что ему снится уже которую ночь подряд! Уже вот-вот он женится на Алисе Евгеньевне, заполучив ее в свое пользование безраздельно. И тогда… Тогда он выплеснет на нее все накопленное внутри напряжение, в прямом и переносном смысле…

- Подожди, подожди, Алиса Евгеньевна! – прошептал мужчина, поднимаясь с кровати. – Скоро ты будешь моей…

***

День приготовлений для Валентина прошел в делах. Казалось, сегодня их было столько, сколько он не делал и за весь прошлый год. И все ему бедному одному… Одна подготовка зала чего стоила: проследить чтобы меню составили; чтобы столы правильно расставили; чтобы было все чисто и красиво, чтобы наконец-то уже починили и подключили пятитонную люстру из хрусталя и сусального золота!

- Убрать, помыть, починить! – успевал раздавать приказы Валентин, наблюдая за тем, как стрелки часов неумолимо клонятся к обеду. – Там палантин натяните, тут смотрите, чтобы не шаталось! И люстру, наконец-то, доделайте! Где электрик? Как нету? Найти! – Щелк. – Почему лампочки не горят? А мне плевать! Починить! Кто этот столик сервировал? Ты что безрукая?! Овца тупая! Почему ложки в салате?! Мне плевать что мать тебя так учила! Гости что, должны этой ложкой как у вас с деревне накладывать его себе?!

После подготовки зала, заместитель командира базы занялся подготовкой речи и Закона. Именно так, с большой буквы. Новые времена требовали новых правил и ему, Валентину, выпала великая честь прописать первый Закон Нового Времени. И он постарался. Выложился на все двести процентов. Новая должность главного Законотворца и верховного судьи обязывала!

Выдохнуть ему удалось лишь к поздней ночи. Устало усевшись на кровать, мужчина еще раз прокрутил в голове план. Зал готов. Кухня уже кашеварит. Приглашения разосланы. Люди предупреждены. Музыканты репетируют… Что еще… Ах, да! Его китель! Китель слезно обещали приготовить к назначенному времени. Он решил отказаться от классического черного цвета и с позволения Правителя, как теперь стоило именовать полковника Резникова, выбрал себе в наряд белоснежный офицерский морской китель с брюками, украшенный лентами, золотыми погонами и настоящей, офицерской саблей. Его нашли на складе костюмов, принадлежавших театральной труппе, которая развлекала гостей во время долгого мореплавания каждый вечер, давая разнообразные концерты…

Праздник обещал быть пышным и ярким. Таким, как он его представлял. На это Валентин не пожалел ни своих, ни чьих бы то других сил, вложил все ресурсы… Даже… он опустил взгляд на свои руки, потер пальцем пятно засохшей, до конца не вымывшейся крови… Даже пришлось применить силу! Но теперь, он был уверен! Праздник точно будет достоин его величия!

Стянув туфли, пиджак, галстук и рубашку, Валентин блаженно завалился в теплую ванну, и мечтательно закрыв глаза, улыбнулся.

- Чуть-чуть! Еще совсем чуть-чуть… - прошептал он.

Скоро его мечта исполнится! Женщина, которую он уже давно хотел, вот-вот станет его женой, и он будет владеть ей всецело!

Валентин хищно облизнулся. Потерпеть! Еще совсем немножко… А потом!.. А потом все, что он захочет и, даже, больше!

***

Резников неспешно разглядывал пробирки и колбы с жидкостями. То, в чем он не разбирался, полковник предпочитал изучать обстоятельно. Заместители, помощники и прочие подсказчики - это, конечно, хорошо, но если ты сам, как говорит молодежь, «не шаришь», то можешь легко оказаться на обочине жизни. Выкинутым, обманутым, ненужным. Не единожды эта привычка спасала ему не только карьеру, но и жизнь, и это было ещё тогда! А сейчас? Сейчас уж тем более, когда ее лишиться можно в разы быстрее, полковник требовал от себя максимального внимания и понимания ситуации. Потому, он лично решил проинспектировать работу Решетова, заодно попытаться разобраться, насколько это было возможно, во всех тонкостях, а, главное, проблемах их общего с ним дела.

.

- Как вы можете наблюдать, - рассказывал профессор, показывая свои новые владения полковнику, - наша работа продвигается. Конечно, оборудования и реагентов не хватает, но на данном этапе они и не нужны. Нам сейчас главное суп первичный собрать, так сказать, основу для работы подготовить, а на это мощностей, спасибо вам, хватает. Но если вы, все же, хотите получить нормальных гибридов, нам придется серьезно расшириться.

- Само собой, - заложив руки за спину, выпрямился полковник. – Список всего необходимого вы можете смело передавать моему заместителю, и Валентин достанет для вас все что угодно. Как только мы доберемся до места и займем его, у вас будет все, товарищ ученый, что только пожелаете.

- М-м-м-м, - пожевал губами Решетов. – Мне, возможно, потребуется ядерная бомба…

Резников приподнял бровь.

- Реактор нам сюда не притащить, - развел руками ученый, - это я понимаю, но те элементы, что нам будут нужны, можно добыть из пары бомб…

- Что ж, - кивнул полковник, - Бомба, так бомба. Достанем и две, и три. Этого гав… добра сейчас достаточно по шахтам - спасибо нашим нестабильным западным друзьям…Запасли на несколько жизней вперед. А про реактор… Если гора не идет к Магомеду, то Магомед ведь может прийти к горе. При необходимости, мы можем доставить вас и ваше оборудование к ближайшему подходящему месту. Но это в будущем.

Решетов улыбнулся. Да! Он сделал правильную ставку! Полковник с первых секунд знакомства показался ему именно тем, с кем у него все получится! Командир! Тот, кто источает власть, решимость и уверенность, кто может одной своей энергетикой убедить любого в реальности даже самого безумного плана! Нужно было всего лишь заставить полковника поверить в план, и тогда можно было быть уверенным – все получится. Скажи такому, что на Марс полетим через неделю, и через семь дней ракета, способная долететь до красной планеты, была бы не то, что придумана, а даже построена и уже опробована, а за право оказаться на ее борту стояли бы очереди и свершались братоубийства!

- Как у вас дела? Решилось что-то с проблемой?

- Почти! – не стал лукавить Решетов. – Пока, по сути, мы топчемся на месте, но, как только получим обещанные вами образцы, так дело сразу же сдвинется с мертвой точки! Увы, с тем материалом, что мы сейчас вынуждены работать, новых результатов не достичь. Человеческий мозг чересчур сложен по сравнению с мышами или даже обезьянами. Нужно учитывать слишком много факторов, к тому же эволюция… Она непредсказуема, и мы ограничены во времени… Но я могу вас заверить, как только мы получим необходимую ДНК, моя компьютерная модель и препараты смогут разложить ее на необходимые составляющие! Мощностей компьютеров, конечно, не хватит, чтобы это было быстро, но, за недельку-другую, мы получим полную расшифровку, и можно будет приступать к созданию первых образцов.

- Необходимые образцы вам предоставят уже в ближайшее время, профессор! – Резников с интересом уставился на непонятное нечто в очередной пробирке. – База данных ДНК сотрудников Афалины хорошо нам в этом помогла. Остается лишь дождаться результатов анализов и проверить остальных выживших членов экипажа. Послезавтра мы начнем тестирование людей на наличие антител. Ваши препараты готовы? – Решетов кивнул. – Отлично! Сейчас у нас в доступе семьсот человек. Вскоре к ним присоединится, я надеюсь, еще пара тысяч. Среди них вы наверняка сможете найти хотя бы двух носителей.

- Шанс совсем мал, но он есть, - вздохнул профессор. - Отыскать двух положительных носителей чрезвычайно непросто. Процент иммунных слишком мал. Там даже не процент, а сотая часть процента, но я уверен, среди нас таковые есть!

- Что ж, я рад вашей уверенности, профессор. Мы сделаем все, чтобы их найти. Это лишь вопрос времени.

- Со своей стороны я обещаю вам, что, как только мы найдем таких мужчину и женщину, я сразу же приступлю к работе.

Полковник взглянул на часы.

- Это приятно слышать! Рад буду обговорить дальнейшее наше с вами сотрудничество чуть позднее. Я уверен, у нас все получится. Сейчас же мне нужно отлучиться. Если что-то будет нужно, обращайтесь к Валентину. Он все устроит.

- Пока незачем, - пожал плечами Решетов. – Все, что мне было нужно, я уже получил, будем работать поэтапно… Жаль что… - Решетов пожевал губами.

- Что жаль? – поторопил полковник.

- Жаль, у нас не осталось материалов работы ваших ученых… Я видел, на что был способен ваш передовой образец… И на сто процентов уверен, что тот гигант… - ученый прищурился, подбирая слова. - Что он иммунный. Он именно тот, кто нам нужен. Если бы нам удалось добыть его ДНК, то мы бы существенно уменьшили фронт и время работы. Собрать с нуля нового такого чрезвычайно трудно.

- А как же второй?

Решетов вздохнул.

- Нет! Я его сразу проверил. Иммунитетом ваш «Одиннадцатый» не обладает. Его искусственно пытались подтянуть до «Десятого», но это совсем не то. Однако именно на его основе мы смогли продвинуться дальше, в области создания человеческого гибрида. Не спорю, этим образцом мы сэкономили несколько лет работы. Но вот с тем… С тем бы мы сэкономили наверное целые десятилетия.

- Извините, - поджал губы, проявив легкую эмоцию сожаления, полковник, - к сожалению, образец номер десять уничтожен и нам придется работать с тем, что есть.

Решетов улыбнулся, пожал плечами.

- Конечно, я все понимаю! В конце концов, я несколько лет потратил на эту разработку! И еще бы не одно десятилетие пришлось бы потратить, чего, кстати, еще не факт, что я бы смог пережить… Так что, все хорошо, господин полковник. Могло бы быть лучше, но и так неплохо.

- Вот и отлично, - оправил китель Резников. – Мне пора. Зайду позднее.

- Всего хорошего, - снова улыбнулся ученый. – Займусь пока делами. Их впереди еще очень много!

- И вам, профессор.

Полковник вышел. Профессор опустился в кресло. Каждый из них задумался. Резников о том, как бы ушлый профессор, хитрость которого проскальзывала в каждом слове и жесте, не обвел его вокруг пальца, заполучив в итоге все результаты их работы в свое единовластное управление, а Решетов о том, как уцелеть, если полковнику вздумается его ликвидировать… Мало ли что этому человеку в голову придет. До Решетова уже дошли слухи, что случилось с первыми двумя учеными, что работали над образцами. И становиться третьим в этой цепочке ему очень бы не хотелось…

- Нужно подстраховаться, - пробормотал ученый, глядя в экран ноутбука. – А давай-ка мы вот тут кое-что подправим?..

***

Снег. Как он уже надоел! День. Неделя. Полгода. Вечность. Он был, казалось, здесь всегда. Здесь – это везде. Куда ни посмотри. Он падал с неба. Лежал под ногами. Налипал на обувь. Попадал в глаза и за воротник. Снег. Проклятый снег! Он шел вперед, вбивая могучие ступни в сугробы, а затем выдирая себя из снежного плена. Каждый шаг давался с неимоверным усилием. Плечи, казалось, вот-вот порвутся от невероятной тяжести. Физической и моральной. Огромный старый вертолет за спиной, что Николай тащил уже несколько часов кряду, без единой передышки, был их единственной возможностью добраться до ушедшего в океан лайнера. «Единственной. Единственной» - билась в голове мысль в такт с дыханием и набухшими на висках венами. «Другого выхода нет. Только этот» - сжав челюсти, твердил он сам себе. «Только так. Иначе никак. Вообще! Идти! Идти! Ид-ти!» Нога скользнула в сторону, но гигант тут же скомпенсировал потерянный импульс движения рывком второй ноги. «Ид-ти… Ид-ти»… Полынья, оставленная снегоходом, который указывал ему оптимальный путь, пробивая его среди снегов, льдов и камней, была слишком мягка для его огромного веса. Буквально с каждым километром сержант ощущал, как его тело стремительно меняется. Чем больше он уставал, чем больше разрешал засевшей в нем заразе стимулировать его тело, тем больше оно менялось.

Стоял мороз. Петров с Черновой укутались в шубы. Лица их побелели от холода, а вот с него лил пот. Холодные струи текли по лицу, спине и груди, даже не думая замерзать. Клубы пара поднимались от великаноподобной фигуры, словно от паровозного локомотива.

Шаг. Шаг. Шаг. Взгляд был устремлен вперед, к горизонту, но Николай ничего не видел. Он находился глубоко в себе. Он боролся. Дверь, удерживающая внутреннего зверя, приоткрывалась с каждым часом. Хищник рвался наружу. Он требовал выпустить его, обещая еще большую силу, но Николай ему не верил. Он старался контролировать себя, балансируя на грани, боясь сорваться. Чуть расслабься и все. Он упадет в черную бездну, а когда… нет, точнее сказать, если выберется из нее, то со страхом обнаружит вокруг себя тела своих друзей, истерзанных его собственными лапищами.

Руками это уже назвать было нельзя. Правая снова начала чернеть. Кожа словно углем испачкана. Если присмотреться, то можно обнаружить, что поры и микротрещинки на его коже будто забиты черной грязью. Но, то была не она. О нет! Он прекрасно знал, что это! Это споры! Мгновенно отмирающие на жутком морозе споры заразы. Она тоже стремилась захватить его тело и сознание. Влекла его вперед, давая сил. Здесь она погибнет, ей нужно тепло, так что, на данный момент, грибница была его союзником. Она не станет убивать носителя сейчас. Тут она не выживет. Замерзнет. Потому она стимулировала мозг и тело великана, впрыскивала в кровь свои яды, придавая сил, притупляя боль, не давая вирусу захватить контроль, превратить человека в ходячего мертвеца. Сейчас она союзница, но, как только все трое доберутся до цели, она попытается захватить власть. И тогда нужно будет выпускать зверя… Как сделать так, чтобы друзья не пострадали, он пока не знал, но он надеялся, что что-то придумает.

Вдали зашумел, увеличивая обороты двигателя, снегоход. Понятно, майор опять возвращается, в поисках лучшего пути. Горючего он не жалеет, рыская где-то впереди среди острых черных камней, торчащих словно пальцы гигантских мертвецов тут и там.

- Впереди гора, - подъехав ближе, прокричал майор. – Не обойти. Справа торосы, слева слишком далеко идти, да и в горы снова упирается…

Николай моргнул, «включая» зрение. Холм. Высокий, но пологий. Метров двести, наверное, в высоту… Угол подъема плавный, но снег недостаточно плотный и его много. Подветренная сторона. Наст точно не выдержит его… А что там под ним? Камень ли, земля… не известно. Но выбора, судя по словам майора, нет.

- Может, отсюда уже канистрами потаскаем? – предложил Петров.

- Километров десять осталось, – скептически качнулась голова в черной каске.

- До-та-щу, - ощущая, как почва под его ногами пошла на подъем, прорычал Николай, упрямо сжимая зубы.

Никто не возразил. Все трое видели, что ему непросто и спорить или лезть под руку лишний раз не хотели. Злость, источаемая им, физически ощущалась уже даже на приличном расстоянии. И это он еще сдерживал себя! Данил видел, что происходит с людьми, да и не только с ними, когда друг обрушивал на неприятеля всю свою силу, и оказаться под этим ударом хотел.

Снег под ногами пошел наизволок. Николай наклонился сильнее, опуская голову еще ниже. Огромные капли пота упали в снег, расплавив его. Шаг. Правая нога с усилием, пока тело движется вперед, выдирается из снежного наста, заносится, опускается в полуметре впереди, с хрустом проваливается сквозь ненадежную корку, и всё это повторяется уже левой. Правой. Левой. Правой. Тело все ниже. Нагрузка растет. Вертолет замедляет свой ход. Зубы сжаты до боли. Во рту соленый привкус крови. Глаза, суженые в щелочку, щиплет. Спина горит, а плечи, в местах, где стропы разодрали кожаные накладки одежды, вот-вот, казалось, начнут кровоточить. «Дойти! Дойти! Дойти-и-и-и-и!». Мышцы ног сводит от усилия. Они становятся каменными, но Николай продолжает тащить свою ношу. Накопленная злоба растекается во все стороны от него, заставляя товарищей отстать. Шаг. Шаг. Левой-правой. Правой-левой. Любое движение, жест, казалось, даже запах готов высвободить эту сжатую до неимоверных усилий пружину и она сдетонирует. Внутри все горело. Ему словно стало тесно самому в себе. Злость росла с каждым шагом. Еще чуть-чуть и он сорвется. Раздражительность достигла пика и тогда он снова «отключился».

Чувства пропали. «Картинка» погасла, и он снова погрузился во тьму, зная, что где-то там, за пределами сознания его собственное тело продолжает борьбу.

Новое свойство организма открылось случайно. Это было похоже на то, как человек, идя на работу привычным маршрутом, или делая рутинную работу – «отключается», задумавшись, а, когда приходит в себя, оказывается, что проделал уже большую часть пути. Только здесь было все иначе. Он отключался по-настоящему. Словно засыпал. Это было спасением, но погружаться в такое состояние надолго он, пока, боялся. Кто знает, что там его тело творит в такие минуты? Потому, немного разгрузив мозг, сержант снова «включился».

Они уже стояли на вершине пригорка. Точнее сказать, на равнине. Впереди, посреди белоснежного, бескрайнего моря чернели тенями металлические сооружения. Ангар, не ангар. Дом, не дом… Но что-то явно построенное человеческими руками.

- Дошли, - тяжело выдохнула Чернова, опускаясь в снег прямо там, где стояла.

- Немного осталось, - кивнул головой Петров. – Передохнем? Отсюда уже и пешком можно будет…

- Не будет, - вздохнул майор, приподнимаясь в седле снегохода. – Вертолет не машина. Канистрой вручную не заправишь. Нам его туда тащить нужно… Ты как, сможешь? Хреново выглядишь…

Николай устало кивнул. «Хреново» - это еще было мягко сказано. Опустошенным до последней капельки он себя ощущал и физически, и душевно. Тело, казалось, превратилось в один сплошной желейный мешок. Ни костей, ни мышц, только непонятная куча, удерживаемая в более-менее человекоподобной форме, за счет надетой на него брони. Он физически ощущал, как разбухли от крови его глаза, как сжалось горло, как горят руки от вздувшихся вен. Внутри все болело. Каждый орган. Он даже не смог бы сказать, где именно ему больно. Боль опоясала его тело, отдаваясь в позвоночник, ребра, и, даже зубы. В голове тоже стояла мешанина из мыслей и образов. Он ощущал себя глубоко пьяным человеком. Даже кивок вышел ненатуральным, неосмысленным, каким-то машинальным. Слова друзей доносились до него словно через сито, задерживающее их смысл.

- Что-то сомневаюсь, - скептически заметил капитан.

Чернова устало поднялась, стянула с плеч медицинский рюкзак, неуклюже открыла его, достала аптечку. Петров помог расстегнуть молнию, наполнить нужным веществом шприц.

- Давай-ка сделаем тебе укол, - предложила девушка, перехватывая шприц удобнее. – Витаминки тебе сейчас не помешают…

Сержант не сопротивлялся. Он даже не понял, что ему предложили. Сидел, как сидел. Проклятый вертолет поглотил его всецело. «До-та-щить, до-та-щить, до-та-щи-и-и-и-ить»!

- Съездим на разведку, - предложил Буран. – Вдруг там есть тяжелая техника…

Петров скрежетнул зубами. Вот как они сразу не додумались?! Ведь и вправду! На перевалочной базе могли быть те же вездеходы, грузовики, или еще что-то! Надо же! На ровном месте устроили себе проблему! А если нет? – сверкнула мысль надежды. Если там нет ничего? Тогда они сделали все верно… Но!

Но они ошиблись. Техника на базе была. Минимум три «Русака» стояли прямо на улице, сразу за главным ангаром базы! Здоровенные плавающие монстры, на восьми огромных колесах каждый, в ярко-оранжевой окраске, снаряженные в экспедицию… они словно издевались над путниками. Петров выматерился.

- Ну да, легких путей мы не ищем!

Ну, кто же знал?! Кто мог подумать?! Слишком уж их всех в последнее время измотало. До простейшей мысли не догадались! Но что теперь кулаки сжимать?! Дошли же уже!

С момента, как они увидели базу, внутри у сержанта поселилось неприятное чувство. Оно не было связано ни с вирусом, ни с грибком. Словно кто-то недобрый смотрел ему прямо в грудь. Как будто в неё уткнулось острие копья. Ощущение усилилось по мере приближения. Из легкого оно незаметно переросло в назойливое, а оттуда в маниакальное.

- Ты чего? – насторожился Петров, когда Николай резко остановился.

Взметнувшаяся вверх рука заставила действовать мгновенно. Инстинкты, вбитые в подкорку, взяли верх.

Данил тут же присел, стараясь минимизировать свою фигуру, и вскинул автомат к плечу. Майор и Чернова мгновенно замерли. Громкий выстрел раздался практически одновременно с оглушающим рыком.

Гигант дернулся, схватившись за грудь, и, хекнув, согнулся. Практически сразу же выпрямившись, он бросился вперед. Второй выстрел настиг его через пару шагов, заставив чуть развернуться на бегу, но сбить с ног не сумел.

Гигант снова рыкнул, посылая вперед тугую невидимую волну ярости, сконцентрировавшись на невидимом стрелке и, судя по тому, что третьего выстрела не последовало, ментальный удар достиг цели. А, может, у стрелка просто закончились патроны…

Майор с капитаном, повалившись на снег, укрывшись в неровностях рельефа, тут же открыли скупой, беспокоящий огонь. Стрелка, а точнее стрелков, ибо со стороны базы донеслись автоматные выстрелы, видно не было, так что стрелять приходилось наугад.

Грохнуло. Со стороны главного ангара в их сторону пронеслась белая черта.

- РПГ! – машинально заорал Буран, перекатываясь на спину и спешно, в прыжке меняя позицию.

Петров едва успел перекатиться, чтобы накрыть собой Чернову, как раздался взрыв, и их накрыло осколками льда и снега.

- Ах ты пи… - рыкнул Байкал, приходя в ярость.

Не любил Данил в жизни три вещи. Вранье, цветную капусту и когда в него стреляют из гранатомета. Третье даже больше первых двух вместе взятых.

Снаряд упал с небольшим недолетом, но, если гранатометчик опытный, то вторым выстрелом он, наверное, накроет их, так что второго шанса давать неведомому стрелку капитан не собирался.

Вмиг позабыв и о больной руке, и об усталости, и об обещании больше не встревать в войны, он вскочил на ноги, и, что есть сил, чуть под углом, чуть в сторону, кинулся вперед, буквально вгрызаясь взглядом в покрытые снегом приземистые строения, отсчитывая в голове мгновения: после выстрела стрелок скидывает гранатомет с плеча. Берет второй. Приводит его в боевое действие. Быстро, но торопливо. Всегда неприятно промахиваться, потому стрелок наверняка делает все резкими, рваными движениями, что Петрову на руку. Шаг, шаг, шаг… Автоматы лупят, но пока куда-то мимо.

Николай, рыча, словно идущий под откос поезд, тоже несется скачкообразными рывками вперед. Позади взвыл мотор снегохода. Значит и Буран в деле. Шаг, шаг… Стрелок уже, наверное, взял его в прицел. Берет упреждение и … нажимает спуск… Хлопнуло точно в срок. Ракета покинула свою уютную колыбельку, и понеслась к цели…

Николай едва успел среагировать, бросив тело в рывок, закручиваясь в полете, падая на бок. Рвануло близко. Петров видел, как друг упал, но почти мгновенно встал.

Тут же его обогнал несущийся на дикой скорости снегоход. Буран стоял в седле, чуть пригнувшись, компенсируя брыкания железного коня ногами, закрыв гиганта собой. Несколько раз Данилу показалось, что пули угодили в снегоход, но майор гнал машину, закладывая виражи, поднимая снопы снежной пыли, уходя с траектории полета пуль.

Новый выстрел разорвался в опасной близости от снегохода, когда до строений оставалось уже рукой подать. Майор дернул руль по какому-то наитию, завалив технику на бок. Его скинуло. Отбросило в сторону. Несколько раз перекувыркнуло… И там бы ему и остаться лежать, если бы не сержант. Перепрыгнув через поваленный снегоход, еще когда даже снежная крошка, поднятая вверх, не успела осесть, он практически в один скачок сократил оставшееся расстояние до ближайшего ангара, в котором только наметилось какое-то движение. В последний момент Николай смог рассмотреть своим измененным зрением новую цель, но уже ничего не успевал сделать. Да и что делаешь, когда тебе в упор смотрит ствол КПВТ, установленного в кузове автомобиля, стоявшего прямо на входе в ангар? Помолиться, да и то, лишь строчку вспомнить, не более… А вот на спусковой крючок нажать… Это можно успеть.

Данил ощутил что-то такое интуитивно. Может быть, это было бы логично со стороны противника, или увидел как друг замешкался… Но он успел вскинуть ствол и дать длинную очередь на весь магазин в черноту открытой ангарной двери. Наугад. Просто по наитию, прикрывая боевого товарища… И попал.

Пули забарабанили, высекая брызги металла и искр, о корпус пикапа, по узлам пулемета, по стрелку всего, за одно мгновение, которого хватило, чтобы оборвать жизнь молодому парнишке, перепуганному страшным чудищем, рвущимся к ним. Поймав лицом несколько пуль, он умер практически мгновенно, и был сметен вместе со своим пикапом ураганной силой еще через одно.

Николай влетел в ангар, словно таран. Словно огромный разъяренный зверь. Стрелки-автоматчики, не успевшие сменить магазины, попали под тяжесть его ударов первыми. Затем досталось большой ангарной двери, которую пытались закрыть еще двое неизвестных, стремясь скрыться за ней. А потом уже и им самим.

Когда Данил добрался до ангара, все уже было кончено. Несколько искореженных трупов лежали на грязном, залитом красным бетонном полу. В помещении пахло порохом, кровью и разорванными органами. Но все это уже давно не пугало Петрова. Он отнесся к картине, как к обыденному пейзажу, который видит каждый день, выходя из дома на работу. А вот что его поистине напугало, так это…

Николай сгорбился черной тенью у дальней стены длинного помещения. Движения его были размыты из-за нехватки освещения, но у Петрова в первое мгновение сложилась ассоциация, что друг плачет.

Плечи друга вздымались и опадали, руки были поджаты к груди, из которой доносились всхлипы. Сержант сидел к нему спиной, и разглядеть, что именно он делает, с такого угла было не возможно, но Данил не был персонажем иностранного боевика, и сразу догадался, что друг не плачет, а ест. А что может есть огромный человекоподобный мутант, одной ногой, а, может уже и обеими, находящийся за гранью обычной жизни в холодном пустом ангаре, где еще минуту назад оборонялись от него люди? Ну, уж явно не мороженку где-то нашарил и теперь с наслаждением её уплетает, порыкивая и почавкивая.

- Колян?! – аккуратно позвал Данил, на всякий случай, приподняв ствол автомата.

«Магазин не сменил», - пронеслась какая-то запоздалая, отрешенная, можно даже было сказать, обреченная мысль. Хотя, тут и полный бы вряд ли помог... Только что в ангаре было человек пять с оружием. Даже вон, с пулеметом! И что? Результат как говорится, на лицо… На лице… На лице, повернутом в его, Петрова сторону. Злом. Пугающем.

- Колян? – тихим, вкрадчивым голосом снова позвал Байкал, делая аккуратный шаг назад.

Гигант рыкнул, поднялся. Утер рукавом окровавленные губы и смачно рыгнул.

- Ага, - сглотнул капитан. - Приятного аппетита… ты как?

Существо шагнуло к нему из темноты. Понять, что с товарищем что-то явно не так не составило труда. Рожа, а лицом это теперь назвать было трудно, была мало что в крови, так и вся в черной капиллярной сетке. Словно на него через мелкое сито угольную пыль высыпали и размазали. Глаза бешеные, тоже черные, с разрывами таких же темных вен. На шее, словно червяк, извивается в два пальца толщиной артерия, уходящая под броню, и вон, желваки ходуном ходят.

Монстр сжал кулаки, сделал еще один шаг, глухо рыкнул. Петров кинул взгляд в сторону подбегавших к нему Чернову и майора. Видимо его лицо выразило такую обреченность, что друзья сразу сбавили ход и остановились. Тут тоже не стоило ничего лишнего говорить. Когда на вас смотрят таким взглядом – все понятно без слов. Наталья расширила глаза, Буран поднял к плечу свой пистолет-пулемет. Гиганта им не было видно, но тяжелую, разгоняющуюся поступь слышно было хорошо.

Он остановился в считанных метрах, в одном прыжке. Резко дернулся. Схватился за голову, упал на колени и зарычал. Закрой глаза и никогда не скажешь, что такие звуки может издавать человек. Животное, монстр, инопланетное существо – да. Легко представить. Но не человека.

Его мутило. Голова гудела. В груди разливался адский огонь. Пульсирующие винтовочные прострелы истекали густой липкой кровью, с каждым ударом сердца заставляя морщиться и задыхаться, хватая болью за горло, выкручивая и выжимая глаза до слез, ломая суставы.

Николай стоял на коленях, судорожно пытаясь вздохнуть и понять, что происходит. Его вырвало. Раз. Другой. Тре-е-е-е-етий. Последний – затяжной, до нехватки воздуха, до разрыва, казалось было, вен на шее. В носу сразу защипало. Какие-то ошметки попали в носоглотку, вызывая неприятные ощущения. Он кашлянул, открыл рот пошире, и наконец-то вдохнул.

- Эй, - донесся голос Данила до сознания. – Ты как?

Как?! Хреново! До потери сознания, до слез. Перед ним - лужа блевотины с кровью. В ней - неприятные сгустки. А в голове приходящее осознание того, что он натворил. Он. Ел. Человека! И он, кажется, еще был тогда жив… Его снова вырвало. Но уже не так. Нечем было. Просто горло схватило, и из него донесся неприятный сипящий звук. Вытекать уже было нечему. Он. Ел. Человека! И ведь ему… нравилось! Мысль принесла отвращение.

В тот момент это, казалось, была манна небесная, вкуснее и желаннее которой ничего не могло быть! Ему, мать его, нравилось! Он хотел этого! Существо, захватившее над ним власть, рвало кожу и мышцы того бедного парнишки с наслаждением. Пило его кровь, словно сладкое вино, и не могло утолить ни жажду, ни голод, ни боль. А теперь... Теперь ему было противно от сделанного, от себя.

Слезы навернулись на глаза сами собой. Что он такое? А если бы… В голову снова вернулись недавние мысли. Он посмотрел на друга, который, преодолевая страх, подходил ближе. А если бы это был он? Или Наталья? Хрен с ним с майором, его не жаль, но их! Их он любил и ценил в этой своей новой жизни больше всего.

- Тихо, тихо…

Петров коснулся плеча друга. Тот закрыл лицо руками и разрыдался.

- Тихо, тихо… Кончай это, мужик. С кем не бывает…

Горло сдавило страхом.Нет. Нельзя! Нельзя подвергать их такому риску! Зверю, которого ценой невероятных усилий удалось загнать обратно в свою тюрьму, рано или поздно снова удастся одержать верх над человеком.

- Что с ним? – Чернова испуганно опустилась рядом с гигантом, принялась расстегивать медсумку и искать в ней успокоительное.

- Не знаю, - соврал Петров. - Ранения. Контузия.

Они не видели того, что видел он, и почему-то Данилу подумалось, что на данный момент нужно скрыть от спутников эти страшные события.

- Заканчивайте там, - оборвал разговор майор.

Он стоял у, так и не успевшей закрыться, гермодвери, освещая темный коридор, ведущий вниз подсевшим на морозе фонарем. – Гости могут подойти. Что делать будем? Чистим всех? Или валим?

Капитан, как старший группы, будучи ниже званием, но выше в должности, задумался. Что он знал об этом месте? Собственно говоря, мало. Он не интересовался этим форпостом, потому имел скудные данные. Здесь производилась дозаправка вертолетов и техники из подземных резервуаров, наполненных топливом еще до катастрофы. Население не более сотни человек. В основном – обслуживающий персонал. Военных не много. Дежурная смена - два десятка солдат. Из них – половина рейдеры, курсирующие между Афалиной и этим пунктом, перевозящие припасы и продовольствие. По сути – место им подчиняется, но, видимо, тут произошло недоразумение – местные увидели гиганта и в страхе открыли огонь, а тот уже в свою очередь ответил… Но попробуй теперь объясни бункерным, что они не враги и пришли за заправкой. Будут ли слушать? Да и зачем оно? Петрову тут только топливо нужно. Заправиться и дальше в путь. Времени и так много потеряли.

- Закрывай двери, - кивнул наконец-то Данил и, еще раз взглянув на немного пришедшего в себя Николая, спросил уже Наталью. – Ты тут справишься? – Девушка кивнула, сосредоточенно набирая в шприц зеленоватое вещество. – Давай осмотримся. Может тут еще кто есть. Если что, старайся на глушняк не валить. Тут мирняк в основном был. Попутали берега немного… Может еще разберемся…

- Будут стрелять, - закрывая и запирая двери куском арматуры, валявшейся неподалеку, пробухтел майор, - я буду отвечать. Мне моя шкура важнее…

- Все равно, - немного повысил голос Данил. – Постарайся.

Буран кивнул. В очередной раз кинув настороженный, хотя, скорее сказать, взволнованный взгляд на друга и подругу, капитан поднялся и они вышли из помещения. Нужно было как можно скорее оглядеться. Вдруг на выстрелы мертвяки сбегутся, или подмога подойдет… Как сказал майор, своя шкура, действительно, важнее. Не хотелось бы по недоразумению, в нее еще одну пулю получить…

На осмотр ушел примерно час. Территория базы, как ее правильно назвать, Данил так и не определился, оказалась больше, чем он ожидал. К тому же усилился мороз и ветер. Буран хмурился, глядя на белые кучевые облака над горизонтом, несущиеся, словно перекатываясь, по небу, в их сторону.

- Метель, кажись, будет… - наконец-то изрек он, дернув щекой. – Если сейчас не успеем вылететь, то придется пережидать непогоду.

- Хреново, - согласился Петров.

Подошла Чернова. Выглядела она расстроенной и также нахмуренной.

- Что там с ним?

Девушка вздохнула.

- Плохо. Точно сказать ничего не могу, но то, чем он заразился – прогрессирует. Я дала ему успокоительное, надеюсь, это поможет. Он попросил дать ему поспать.

- Совсем все плохо? – Данил закусил губу. – Думаешь, насколько?

Чернова вздохнула.

- Я не знаю, с чем имею дело. Это уникальный случай. Нужно исследование. Хотя бы какое-то оборудование… Все, что я пока смогла понять из его анамнеза и того, что он сам рассказал – ему становится хуже. Что будет дальше, я даже предположить не могу.

- Он как вообще, вменяем?

- Вроде да, - пожала плечами девушка. – Сознание плавает, но на вопросы отвечает. Сейчас вроде уснул. Что там случилось?

- Как его ранения? – не ответив, незаметно перевел разговор капитан разговор в другое русло.

- Заживают. Крови потерял… Хм… Если ее так можно назвать. Но в целом ему это пока вроде не смертельно, по крайней мере, он сам так сказал. Я ему глюкозу поставила, но кто знает, что в его состоянии полезно, а что нет.

- Народ, решать надо, что делать будем, - вмешался Буран. – Времени мало. Заправляться надо и валить, или готовиться к шторму. Дура вон какая идет. Холодает. Если консервироваться, то аккумуляторы снимать надо, винты якорить… А нам его еще сюда дотащить нужно! И топливо поискать! Разобраться, что тут и как. Аэродромное питание я уже вижу, это хорошо, а вот «наливняков» нет. Значит, вручную придется, из бочки помпой, по шлангу.

- Успеем? – Петров не разбирался во всех нюансах заправки вертокрылых машин, потому решил сократить стенания майора до минимума.

- Если система не перемерзла, то минут за двадцать справимся. А если запарафинило, то до завтра провозимся…

- Поня-я-ятно. Ладно, давай, сперва, вертушку притащим, а дальше по обстоятельствам.Успеем – успеем. Нет, так ничего же, если он заправленным постоит? Загоним в ангар, должен войти же... – Буран сделал непонятный жест, который Байкал расценил, как «да что ему будет». – Ну вот, тогда давай, «Рысаков» заводим и погнали. Надеюсь, они на ходу.

Восьмиколесные монстры на огроменных шинах низкого давления не подвели. Быстро осмотрев машины, потыкав кнопки и разобравшись с системой управления, мужчины, неуклюже развернувшись на пяточке между двух ангаров, повели их к горизонту, где стоял вертолет, а Чернова вернулась к Николаю. Тот все еще спал. Дыхание его было тяжелым, медленным и прерывистым. Кровь из ран уже не текла, но еще сочилась, хоть и едва-едва. Промокнув их сложенным в несколько раз бинтом, девушка укрыла гиганта одеялом из походной сумки. Сержант открыл глаза на мгновение, но почти тут же их закрыл. Наталья была уверена, что сделал он это на полном автомате. Как делают это глубоко спящие люди. Взгляд стеклянных глаз казался чужим и незнакомым. Девушка вздохнула, поежилась от холода. Действительно, морозило. И причем стремительно. Дубленая шуба не справлялась, ноги в унтах начинали застывать.

Скр - внезапно раздалось за спиной, и девушка вздрогнула.

***

Подцепить вертолет к «Русакам» оказалось плевым делом. Кинули пару тросов, и мощные снего-болотоходы поперли в обратном направлении, таща за собой вентокрылую машину казалось, даже без каких то ни было проблем. Широченные покрышки давили снег едва-едва, почти не проваливаясь колесами. Нет, нагрузка, конечно, была, все же, грузовой вертолет - это вам не сани с паллетами, которые эти машины обычно тут катали, но все же, двигатели имели огромный запас мощности, а вкупе с большим передаточным числом, приходящим на колеса, пусть медленно, но уверенно вездеходы катились обратно к базе.

То, что они не успеют, было ясно уже давно. Буря приближалась. Облака уже были почти над ними. Еще чуть-чуть и их накроет снежная круговерть, гонимая ветром, но хотя бы дотащить вертолет до ангара они успеют точно. Петров на это очень надеялся. Можно, конечно и тут бросить, и потом, после бури продолжить, но не стоит забывать о том, что там, под ангарами находятся враждебно настроенные люди. И, чем больше у них времени на подготовку и проработку плана, то хуже будет им тут наверху. Неизвестно, когда местные вылезут и что удумают. А если вертолет увидят? Сладкая цель. Наверняка, узнав, что у Петрова есть вертушка, бункерники попытаются его отобрать силой. Это же, считай, спасение. Без «Афалины» они тут долго не протянут. Провизия, припасы и прочее добро не поступает, а, следовательно, держаться придется на запасах. К тому же холод и голод, рано или поздно, подтолкнет их к мысли о переселении. И вертушка – самое то! Топливо есть… не всех, конечно, но кого-то ведь можно на нем эвакуировать. Хрен его знает, что здешнее руководство думает теперь и какой политический курс держит.

Весть о том, что их бросили, наверняка уже достигла местных. А, значит, они, вероятнее всего, на Афалину сильно обижены. Поговорить, конечно, можно, но опять же! Это надо было сделать еще до того, как Николай убил… и съел тех ребят на поверхности… Связь у них есть. Данил рации у погибших видел. Могли сообщить об инцинденте. Да что могли! Они военные! По протоколу обязательно сообщили о произошедшем! Руководство, Данил чувствовал это загривком, уже план какой-то разрабатывает против них. Также не на стороне Байкала было то, что он совершенно не знал плана перевалочной базы, а местные наверняка имели не один вход-выход. Так что, ждать подлянки стоило в любую минуту.

Подъехали к ангару они уже, когда снежная пелена начала накрывать окрестности. Видимость постепенно падала, но промахнуться, заблудиться или проехать мимо черных строений Байкал с Бураном уже не могли.

То, что Наталя не вышла к ним – сразу насторожило капитана.

- Наташ? – позвал он в рацию. – Ты где?

Ответом была тишина. Рации, как и все другое оборудование, имевшее батареи или аккумуляторы заметно подсели, но связь они старались держать под одеждой и это худо-бедно, сохранило им заряд.

- Ната-а-аш, -повторил Данил более взволнованно.

В ответ раздался короткий щелчок, затем шипение. Затем еще один щелчок и снова шипение. Затем… Байкал вздрогнул. Сквозь шум помех он услышал чье-то тяжелое дыхание. Звук был еле различим, но спутать его с белым шумом Петров не мог. Снова щелчок, снова помехи и тяжелое отдаленное сопение. Затем, уже перед тем, как рация вырубилась, Петров расслышал чей-то мужской голос. Разобрать слов он не смог, судя по всему, рация находилась у девушки под шубой и на передачу включилась случайно. Оттого и помехи, шуршание одежды и звуки как из бочки.

- Буран! – выкрикнул Данил, выпрыгивая из вездехода, вскидывая автомат. – К бою!

***

Чернова обернуться не успела. Точнее успела, но предпринять что-то времени не оставалось. Приклад автомата, угодивший ей в бровь, был неожиданным. Рассмотреть что-либо возможности у неё уже не было. Почувствовала лишь, как стало больно над глазом, и голова вспухла огнем. За первым ударом пришелся второй. Третий. Четвертый. Раздался выкрик. Автоматная очередь. Затем кто-то захрипел... Девушка попыталась закрыться, но последовал пинок под ребра и Наталья, задохнувшись, потеряла сознание после очередного удара по голове.

Пришла в себя она также, как и отключилась – с ударом.

- Вы че, твари, охренели? – прокричал ей кто-то прямо в лицо.

Наталья выпучила глаза, пытаясь схватить воздух ртом.

Второй удар по щеке.

Третий по всему лицу в область виска и адская боль в культе. Кто-то схватил ее за рану и с силой дернул.

- Хана тебе, мразина!

Чернова взвыла. Боль была такой сильной, что она чуть было вновь не потеряла сознание.

- Кто такие и зачем пришли, быстро говори, тварь!

Мужик, который схватил ее за руку, с силой прижал вмиг покрывшуюся кровью культю к столу и замахнулся молотком. Лицо его было искорежено злобой и гневом.

- Говори, тварь!

Мужчина дернул кистью, и Наталья закричала, предощущая боль, которая прострелит в раненной руке через мгновение.

- Какого хрена, сержант! – вошел в освещенную единственной слабой лампочкой комнату еще один мужчина.

- Эта… - мужик с молотком сжал зубы. – Молчит, тварюга.

- Дайка я… Отойди…

Девушка скулила от боли. Лицо заливало слезами, сердце колотилось как бешеное, стремясь покинуть тело. Ее похитили. И теперь будут пытать и избивать!

Новый мужчина аккуратно перехватил молоток у обезумевшего от злобы и посмотрел на Наталью. Девушка застонала, выдыхая, ощутив облегчение, но всего лишь на секунду.

- ...А то еще промахнешься…

Второй мужчина сверкнул глазами и сильнее прижал раненную руку девушки к столу, пристально впившись в культю.

- И так, - он взмахнул молотком, заставляя Чернову снова сжаться от ужаса. – Даю тебе две секунды…

- Что? – простонала она в ужасе. – Что вы хотите знать?

- Зачем. Мать. Вашу. Вы. Сюда. Пришли и что это за тварь с вами!?

Девушка видела, как руки второго мужчины, еще более сумасшедшего, чем первый, нервно перебирают рукоять молотка. Бегающие по окрашенной желтой краской деревяшке пальцы приковали все ее внимание. Она хотела сказать, рассказать все, но предательское горло сковало невидимым обручем.

- Ну, все…

Мужчина чуть выше взмахнул молотком и Наталя закричала.

- Говори, тварь! – схватил ее за лицо первый, запрокинув голову назад так, что волосы на затылке затрещали и, голова, кажется, лишилась целого клока. – Мы тебя сейчас на куски разберем!

- Зачем вы пришли? – голос второго.

- Сколько вас! – голос первого.

- Что это за тварь с вами?

Голос третьего, из темноты помещения оказался тихим, но ударил сильнее всего. Тут был кто-то еще! Кто-то сильный и властный! Кто-то, кто наблюдал за пыткой и запугиванием. Тот, кто мог все это остановить.

- Я… Я… - Наталья пыталась пересилить боль в онемевшей руке. – Скажу. Все. Мы с Афалины…

- Я знаю…

Скрипнул стул и в пятне света появился третий мужчина. Значительно старше первых двух. В военной форме майора.

- Откуда ж вам еще прийти было…

- Наше командование нас бросило, - зачастила Наталья, глядя на мужчину. – Мы нашли вертолет. Хотели заправить его здесь, чтобы эвакуировать людей со станции. Там... Там… - она закашлялась.

Боль рвала горло словами, дыханием, слезами. Говорить было трудно. Руки мужчин все еще давили на рану, заставляя ее буквально кричать.

Майор качнул головой и двое мужчин отпустили девушку.

- Дальше. Что это за тварь. Это тот ваш проект? Зачем вы его сюда притащили?

- Она наших ребят, что наверху дежурили, разорвала и сожрала! – выкрикнул первый. – Разрешите, я ей башку проломлю…

Он было потянулся ко второму за молотком, но тот не отдал.

- Я ей сначала все лицо им разобью…

- Погодите. Успеете, - остановил их старший по званию. – Потом наиграетесь. Пока говорить может, надо узнать.

- Куда начальство свалило? Я не знаю, - заскулила Чернова. - Они уплыли на лайнере. Он причалил недавно. На станции произошел взрыв. Затем пожар. Кто уцелел, сбежали на корабль…

Несмотря на сильную боль, Наталья не стала ничего говорить ни про генерала, ни про полковника. Ей хватило ума промолчать. Кто знает, как местные отреагируют на этих людей. Вдруг они на стороне этой мрази? Да и, пока спрашивают, у нее есть шанс растянуть время. А его тянуть было просто необходимо. Данил с Николаем обязательно ее спасут. Нужно лишь дождаться…

- Мы в курсе, - немного подумав, ответил майор. – У нас вы что забыли?

- Михал Филипыч! Ну разрешите я ей морду ее разобью?.. – нетерпеливо ходя перед Черновой спросил первый, зло глядя на женщину.

- Успеешь, Андрюх. Потерпи. Разобьешь еще, успеешь. Говорю же.

- Нам нужно заправить вертолет, - проскулила Наталья, сжимая зубы.

От боли у нее резко поднялась температура.

- И вы решили, что мы вам разрешим это сделать?

Майор хмыкнул.

- Мы не знали, что тут кто-то есть…

- Ага! – взвился снова первый садист. – Думали, мы тут сдохли? А хрен вам!

- Отставить, - прервал майор. – Но он прав. Вы нас бросили, когда случился прорыв, и теперь думали, что мы дадим вам заправить вертолет? Совсем с головой, смотрю, не дружите…

- Какой прорыв? – Чернова стала ощущать тяжесть в голове. Мысли девушки начинали путаться. – Говорю же, мы ничего не знали. Может быть высшее начальство. Не я. Я - ученая. Работала в лаборатории…

- Уче-е-е-е-еная, - расплылся в улыбке мужчина. – Тогда эта тварь наверху твоих рук дело, наверное? Она моих людей порвала и съела… Вы хотели с помощью нее пробиться к нам в бункер? Отвечай!

Удар по культе. Искры из глаз. Слезы.

- Отвечай!

Давление в голове подскочило многократно. Перед глазами поплыли радужные круги.

- Тварь эту вашу мы пристрелили. Не надейся, что она тебе поможет. А дружкам твоим сюда не пробиться. Так что говори. Ученая. Говори, пока можешь… Пока есть чем… - каждое слово сопровождалось сильным ударом по культе, от чего Наталья сначала взвыла, а потом, захлебнувшись воздухом, снова потеряла сознание.

***

Три выстрела в голову… Данил скрипнул зубами. Николай был еще жив, но даже для него это было слишком. Сержант что-то пытался сказать, но разорванный одной из пуль рот издавал лишь сипение. Пуля пробила ему скулу, щеку и гортань. Другая проломила череп чуть выше, под глазом и вышла из позвоночника. Третья вошла в лоб над левым глазом. Обычный бы человек от таких ран умер мгновенно, но зараза в его теле еще держала его на этом свете.

- Кто, Колян, кто?

- Пх, пш… - пускал пузыри гигант, выпучив глаза, борясь с болью, удерживаясь на самом краю обрыва.

- Это они? – капитан пнул ногой зажатое в кулачище друга тела одного из местных бойцов, судя по такой же форменной одежде.

Гигант тяжело кивнул. Кровь заливала его лицо, в глазах стояла пелена, но что-то он еще понимал.

- С-с-с-с-с… - прошипел капитан, и так сразу поняв, кто тут побывал. – Да как так-то?!

Он встал, резко повернулся к майору.

- Твой, млять вертолет ссаный!

Данил с силой ударил стоявший рядом стеллаж. С него со звоном посыпались какие-то железяки.

- Нах-х-х-х-х-рена он нам вообще сдался! Надо было вместе, мать твою ехать… Сучьи дети!

Капитан с яростью повалил шкаф на пол, обезумевшим взглядом посмотрел на майора.

- Че орать? – спокойно спросил тот из-под своего черного шлема. – Выручать девку надо… Время есть…

- Из-за тебя все! – снова повторил Данил и сжал кулаки. – Со своим вертолетом сраным!

- Я тут ни при чем, - все также спокойно проговорил Буран, безликим, безэмоциональным голосом,который взбесил Петрова еще сильнее.

Капитан зло сплюнул. Что делать? Что делать? Понятно, что Наталью местные утащили к себе в бункер, но как? Они же тут вроде все проверили! Это вам не военная база, это же простая арктическая станция, предназначенная для переброски экспедиционных групп дальше не север. Тут нет и быть не может секретных ходов! Но, мать его, судя по всему, был! Дверь, которую на арматуру снаружи закрывали - теперь заперта изнутри.

- Надо идти за ней, - озвучил очевидное Данил.

- У нас БК на полминуты боя, - заметил Буран. – А другу твоему плоховато… Надо обдумать план.

- Какой план?! – резко выкрикнул Данил. – Я им сейчас второе Алеппо устрою! Уроды!

Байкал кинул настороженный взгляд на Кнехта. Гигант лежал почти недвижимо и часто-часто дышал. Конечно, они создали монстра… Но даже для него это слишком. Три выстрела в лицо, и пол магазина в тело… Да на нем и живого места нет, а он… А что он? Выбор очевиден. Данилу его не дали сделать.

- Идем, - коротко скомандовал капитан, решительно поднимаясь. – Колян, извини …

***

Вскрыть бункер оказалось непросто. Гады забаррикадировали дверь чем-то изнутри. Пришлось рвать ее все теми же Рысками. Благо, ангар большой и болотоходы поместились в него легко.

На то, чтобы проникнуть за первую преграду, напарники потратили минут пять. Вроде немного - что это, пять минут… Совсем ничего порой, но вот в секундах, это уже триста единиц. Три сотни шагов стрелки, три сотни ударов сердец. Три сотни мгновений, которые могут оказаться лишними.

За первой преградой оказалась вторая. Не такая массивная, как первая, но не без сюрпризов. Без двух таких сюрпризов, в ребристой рубашке, установленных изящно и хитро. Были бы тут дилетанты, обязательно бы сыграли уже в ящик, но, ни майор, ни капитан таковыми не являлись.

- Сын сутулой собаки! – выругался Петров, осматривая растяжки. – Не пройдем!

- Хитрый засранец, умный, - подтвердил майор, светя напарнику с почтительного расстояния фонарем.

Навязал неизвестный сапер схему – противней не придумаешь. Тут тебе и трос металлический тонкий, который с ходу не перекусишь, и капроновая нитка, и даже резинка вон, не дает системе всей ослабнуть… И когда, только, падла, успел? А граната… Ставил бы ее Петров, можно было бы назвать просто произведением искусства. Умный засранец использовал сразу две РГД-шки. Одну на одной. Нижняя стоит на рычаге, без чеки, вторая сверху на ней аккуратненько так лежит, да еще с хитрой системой двух колец от тех же самых гранат. Чуть задень, или качни – упадут. И, вроде, ничего такого, сбей камнем! Да они лежат на запорном механизме! Наверняка с таким расчетом установили, чтобы при подрыве и механизм двери повредить, и сообщить о непрошенных гостях.

- Ну и нахрена тебя тут ставили? – непонимающе хмурился капитан, прикидывая, как и зачем неведомый сапер так извратился. – Делать нехер было?

Данил оглянулся.

- Кажись, они все же другим путем ушли… Не мог он дверь за собой закрыть… Ну или сапер этот где-то тут, снаружи остался… Да и нахероверчено тут... не за одну минуту, наверняка!

- Угу, - не весело кивнул майор. – Этого еще не хватало! Рвем? Или назад?

Петров дернул губой. Столько времени потратили на гермодверь наверху, чтобы выяснить, что все зря? Нет, надо пробиваться… Один хрен о них знают, а другой вход может быть тоже заминирован, да еще поди найди его. Пробовали уже. Не вышло! Так чего уж тут?

- Рвем! – качнул головой Данил и медленно двинулся обратно.

В этот момент по помещению разнесся тяжелый монотонный звук.

***

Темнота. Снова она. Верная подруга. Любимая жена. Нежная мама. В ней уютно, тепло и беззаботно. С ней нет трудностей, нет проблем. Нет боли. Кому-то в ней одиноко, кому-то грустно. Он же нашел в ней упокоение. Он. Устал. Устал так, как устает, падая, разжимая пальцы, с высокой скалы альпинист, боровшийся за жизнь. Как с диким треском переламывается ствол могучего дерева, веками сопротивлявшегося порывам ураганного ветра. Возвращаться не хотелось. Он просто лежал во тьме, отрешенно глядя куда-то вверх. Единственный источник света находился где-то в недосягаемой высоте, постепенно угасая, а вокруг, все сжимая круг, рыча и беснуясь, носился зверь. Тот, который вот-вот его разорвет, набросившись, как только погаснет свет. Стоит этой такой маленькой, но такой сильной искорке померкнуть, как хищник бросится на него и вонзит свои зубы в его шею и начнет трепать, сходя с ума от сладкой и желанной крови. Будет больно. Он это знал, но навалившаяся апатия и усталость укрыла его одеялом безразличия. Ну и пусть! Пусть его сожрут, растерзают, порвут, уничтожат! Он. У.С.Т.А.Л… Пусть это случится поскорее! Пусть наступит вечная теплая мгла. Нет больше ничего в мире, способного его поднять. Придать сил. Дать желание жить. Теперь точно все. Все, что он мог – он сделал. Дальше уже, ребят, сами… Он достиг своего предела. Сколько уже можно умирать? Пора бы уже уйти, наверное.

С такими ранами не живут. Николай еще помнил, как за секунду до того, как в него выпустили полмагазина, он успел убить одного нападавшего и серьезно навредить второму. Но он был слишком слаб и не смог сделать больше ничего. Наталью схватили, а его… убили. Хм. У-би-ли. У-мер. Николай покатал на языке эти слова. Как его могут убить? Ведь если бы он умер, то не мог бы так подумать, правда? Не было бы мысли. А, раз я мыслю, я – живу? Жи-ву. Какое острое слово. Не то, что «умер». Вот оно мягче как-то звучит, умиротворяюще.

Сознание вздохнуло. Сука! Тело напряглось. Ну куда?! Кулаки сжались, из окровавленного рта вырвался хриплый рык. Ну, нет! Ну не надо! Гигант подтянул руки к груди, приподнялся. Нет! Нет! Нет! Лежи! Не вставай, ты умер! – кричало сознание. Мертвые не ходят… Хм. Ну, ладно, не так скажем. Убитые не ходят!.. Колени. Подтянуть к груди, упереться руками в бетон. Один глаз не видит, второй залит кровью. Встать. Одна мысль, которая заставляет его тело повиноваться.

- Солдат, подъем! – орет вечность назад умерший комбат в самое ухо. - Встать, салага! Разлеглась тряпка! Даже ноги вытирать жалко!

- Группа подъем! – орет сгоревший в БТРе давным-давно друг Сашка.

- Сыночек, вставай, - забытый голос матери.

- Давай, мужик, вставай, вставай, - это отец.

И он встал. Он – не он, но тело выпрямилось. Встряхнуло плечами. Сжало кулаки. Развернулось.

- Туда нам надо! – скомандовало что-то в голове, поворачивая эту самую голову в направлении открытого дверного проема.

- Туда, - прогудел гигант, находясь, словно, в трансе.

Существо сделало шаг. Второй. Оно заново училось ходить. Думать. Жить. Оттолкнуть мешающую проходу дверь. Та не поддается. Выместить на ней злость. Ударить. Сорвать. Сломать. Шаг в темноту. Второй. Третий. Быстрее и быстрее. Что-то тянет его, манит. Нужно идти. Нужно спешить…

- Аааааагрх! – издав нечеловеческий звук, Кнехт тараном промчался мимо капитана с майором и вбился плечом в дверь, заставляя ту скрипнуть и сломаться.

Херакс. И нету. Только металл на пол гулко падает, да вывернутые петли как-то ярко блестят. Мать! Капитан, если б в бога верил, перекрестился бы! Да он их просто сломал! Металл в палец толщиной! Сломал! Не вывернул, не выдернул из бетона. Сломал! Кнехт поднялся, упав после того, как снес дверь, повел головой из стороны в сторону и, снова рыкнув, словно приличный такой двигатель какого-нибудь грузовика, заставляя кишки вибрировать, помчался куда-то вправо.

- Проснулась спящая красавица, - как-то грустно и обречено сказал майор, когда из глубины бункера сначала послышались автоматные выстрелы, затем жуткие крики, а за ними не менее жуткий полурык-полурев.

- Нам точно туда сейчас?

- Точно! – решительно сказал Данил, первым двинувшийся вслед за ушедшей вперед машиной смерти.

***

Зал для бракосочетаний украсили так, как Валентин и хотел. Все яркое, бело-золотистое. Для важного мероприятия было выбрано самое большое помещение. Здесь раньше находился плавучий концертный зал, и он как нельзя лучше подходил для действа. Огромное пространство, двухэтажная сцена в дальней части, с двумя настоящими, бегущими по бокам небольшими водопадами. Здоровенная, наверное, под тонну весом люстра из стекляшек и прозрачных трубок… места под столики и скамейки… Отличная акустика с оборудованием. В общем, все, что нужно, уже было. Оставалось лишь кровь смыть со всего этого благолепия, но рабы, а уже именно так мысленно стал называть Валентин людей низшего сословия – бесполезные проедатели запасов, справились с поставленной задачей в срок. Люди уже собрались. Все самые важные, самые высокие и нужные в этом, новом мире. Бывший помощник командира базы еще раз взглянул на себя в зеркало. Улыбнулся. Белый кавалерийский фрак. Высокие черные сапоги, шпага… Все подчеркивало его аристократичное лицо. Все. До единой мелочи. Аксельбанты, украшения… Все тщательно подогнано, выглажено и выровнено. Волосок к волоску. Ниточка к ниточке. Сегодняшний день важен как никогда. Сегодня все должно быть на высшем уровне! Он важен не только для него, Валентина, но и для всех, кто находится здесь. Ведь сегодня родится первый! Настоящий! Закон нового мира. Именно ему! Валентину! Бывшему обычному завучу такой же обычной средней общеобразовательной школы теперь, отныне и всегда, предстоит писать законы для их мира. Лучшего мира!

Речь, которую Валентин заучил, должна была поразить умы слушателей. Не одну бессонную ночь он положил на создание первого закона нового мира. Закон о семье и браке. Новые времена, новые реалии и новые веянья требовали пересмотра старых законов. Они не подходили ни по ситуации, ни по его взглядам.

- Законотворец! – просмаковал в полголоса Валентин его новую должность.

Не заместитель… не какой-нибудь там помощник! Высший чин, равный самому Правителю, которым наградил перед бракосочетанием бывший полковник, это вам не просто слово! Не просто должность! Это невообразимый груз! Ответственность за то, как они будут жить дальше. И Валентин не посрамит его! Он напишет новые! Правильные законы, отвечающие всем современным требованиям! Требованиям его, Валентина, Правителя и еще нескольких людей на этом корабле… Валентин скривился, словно съел лимон. Без них никак, увы… Придется прислушиваться кое к кому… Но лишь прислушиваться, ибо последнее слово только за ним!

- Господин Законотворец, - робко постучав в дверной косяк, заглянула в комнату молодая рабыня. – Все готово. Правитель послал за вами и просил передать, что можно начинать.

Валентин оторвал взгляд от разглядывания себя. Медленно повернул голову. Затем развернулся сам. Щелкнув каблуками сапог, он, надменно подняв подбородок, чинно прошел мимо поклонившейся девушки. Что ж. Время пришло! Нужно озвучить народу новые законы нового мира.

Музыка грянула, как только огромные, в три, или, даже, четыре человеческих роста, двери распахнулись. Скр – скрипнули начищенные до блеска сапоги по толстой красной охровой дорожке. Скр. Скр. Скр. Валентин шел, гордо подняв голову. Рядом шла, поникнув своей, молодая невеста. Вся в белом и золотом. Приталенное, с открытыми плечами сверху и расходящееся в огромный шлейф к низу, оно подчеркивало ее стройность. Фата и вуаль скрывали грустные глаза и чуть подергивающиеся от беззвучных рыданий губы. Она шагала в ритм жениху, с каждым шагом, с каждым ударом шпильки приближая себя к неизбежному. «Это ничего не значит. Это. Ничего. Не. Значит» - шептала она сама себе мысленно, пытаясь не расплакаться. Сердце билось в тоске и тревоге. А что, если значит? Что, если все-таки значит? Нет! Он придет и спасет ее! В лучшем стиле боевиков. Разворотит тут все к чертовой матери! Ногой разнесет створки ворот в тот момент, когда священник скажет что-то про то, что если кто-то что-то имеет против брака, то должен немедленно об этом заявить. Да! именно так и будет… Нужно верить.

Локоть Валентина прижал ее ладонь и девушка моргнула. Она сбилась с ритма и суженый, недовольно дернув губой, чуть дернул ее, так что Алиса ускорила шаг. Шаг. Шаг. Еще шаг.

Они прошли через весь зал, мимо выставленных в ряды скамеек, на манер того, как их расставляют в западных церквях. Поднялись по ступеням на украшенную цветами, лентами и золотыми статуэтками сцену, и замерли возле богато одетого во все такие же белые и золотые цвета батюшки. Господи! Где они взяли священника? И ведь не похоже, что это «ряженый». По лицу и тому, как держится – видно, что он настоящий! Что не раз проводил обряды венчания. Но! Насколько Алиса знала, венчание проводится строго после заключения брака в ЗАГСе. Видимо здесь решили вообще все с запада скопировать или попросту среди выживших на «Афалиние» и переведенных на «Титан» работников зала бракосочетаний не нашлось.

Музыка стихла. Валентин четко развернулся к супруге, щелкнув каблуками. Алиса едва сдержала рвотный рефлекс. Она видела, как он отрабатывает это движение. Час, а то и больше он крутился у себя в каюте, добиваясь идеального поворота. Жеста. Взгляда… Ей внезапно стало тошно. Все фальшивка! И это место! И эти люди, одетые в том же стиле, что и Валентин – кто в дворовые костюмы, кто в военные мундиры и фраки... У кого-то даже вон ленты с орденами. Откуда они все это вязли? Тут что, театр перезомбировался, и реквизит остался? Или с собой привезли? Ха! Алиса Евгеньевна усмехнулась. Не удивится, если привезли. Людей и припасы бросили на Афалине, а вот тряпки эти взять не забыли. Современные ценности!

Гости, повинуясь жесту батюшки, все как один сели.

- Уважаемые! – забасил священник, глядя куда-то в пустоту за спину жениха и невесты. – Властью данной мне Правителем… - он сделал едва заметную паузу. - Сегодня я сочетаю браком этих людей и нареку их мужем и женой! Сегодня они вступят в священный союз! Соединятся, как на небесах, так и здесь, на земле…

Священник поднял руки, развел их, словно пытаясь обнять Алису с Валентином и, повернувшись, взял с небольшой стойки, надо ли говорить, также выполненной в бело-золотом стиле, небольшой лист такой же пафосной, золоченой бумаги и величественным жестом, казалось даже, не дыша, передал его Валентину.

Тот кивнул. Принял бумагу, чопорно повернулся на каблуках и, оглядев присутствующих, подняв лист, наподобие свитка древнего пергамента, двумя руками сверху и снизу, принялся громко читать.

- Я, Валентин Кукушкин с гордостью беру Алису Евгеньевну в первые жены! – девушка чуть было не поперхнулась.

Хах! Ей показалось? Ударение на «первые»? Не «Впервые»? Даже прочитать нормально не может! Надо же так было обосраться!

- …обещаю… - продолжил мужчина, ничуть не смутившись оговорке, - любить ее и всех последующих одинаково.

Глаза девушки расширились. Она задохнулась. Что? Что значит «последующих»?

- Обещаю, разделять с ней ложе более чем поровну, чем с остальными. Обещаю заботиться и ухаживать за ней более чем поровну, чем с остальными. Обещаю прислушиваться к ее советам более чем поровну, чем с остальными. Обещаю заботиться о ее благе более чем поровну, чем с остальными.

С каждой фразой недоумение девушки росло все больше. Вместе с этим все сильнее смурнел и священник. Ему явно было не по духу все выше сказанное, но он продолжал молча стоять, сложив руки на груди.

***

Телом он больше не управлял. Небольшой коридор, ведущий в большое, ярко освещенное помещение оно преодолело за мгновение. Что-то, с резким, неприятным грохотом, больно ударило в грудь, руку и шею, нанеся небольшой ущерб оболочке. Грибница ликовала. Впереди было так много вкусного материала, который она вот-вот поглотит, так что, чего ей теперь держаться за своего носителя? Он ей больше не нужен. Это тело не дает ей расти, а, напротив, мешает. Раньше она быстро порабощала своих носителей, рисуя им красивые картинки, наполняя мозг эйфорией и сладкими грезами. Она всегда была водителем, а сейчас долгое время приходилось быть пассажиром. Такой расклад грибнице не нравился, и она стремилась поскорее избавиться от опасного соседства. Ей не хватало корма. Ей нужна была пища. И здесь ее было много.

Рычащий монстр ворвался в хранилище и тут же по нему ударили четыре автомата. Стрелять бойцы пытались, конечно же, в голову. Мертвецы, регулярно появляющиеся здесь, уже давно приучили всех стрелять именно туда, экономя пули, но одно дело стрелять в «ползунов», или даже в «шустряков», а другое дело - в стремительную тень, головы у которой некоторые даже не смогли разглядеть. Если бы кому-то удалось выжить после короткой стычки, едва ли затянувшейся более двух ударов сердца, то они наверняка бы смогли рассказать о страхе, накрывшем всех, кто занял оборону в помещении, сковавшем их тела и разум. Но таких не было.

Оболочка доживала последние циклы и грибница ликовала. Ей удалось добраться до материала.

***

- Тварь! – занес молоток палач, и Чернова снова сжалась в комок.

В этот момент где-то за дверями что-то оглушительно грохнуло. Все вздрогнули. Солдаты переглянулись.

- Что там? – спросил в рацию третий мужчина, сузив глаза.

- Растяжка сработала, - ответили почти сразу. – Сейчас посмотрим.

Прошла минута, но рация так и не ответила. Вместо нее заговорили автоматы. Наталья зло улыбнулась. Рык, с легкостью перекрывший автоматные выстрелы был очень хорошо ей знаком. Так рычать могло лишь одно существо на этой холодной, пустой земле. Страх пробежался по загривку, словно кто-то ледяной рукой провел по шее и вниз по спине. Стало неприятно. В комнате, словно, резко похолодало. Судя по тому, как и остальные присутствовавшие в комнате вздрогнули, проняло и их.

Стрельба быстро переросла в панические крики. Снаружи слышался звук падающей и ломающейся мебели, всхлипы и прочие сопровождающие смерть большого количества людей звуки. Причем звуки эти приближались.

- Это ваша тварь? – зло спросил самый старший из палачей, вынимая пистолет и подходя к Черновой вплотную.

Наталья медленно кивнула.

- И вам конец.

- Тогда и тебе…

Дверь, ведущая в помещение, взорвалась, слетев с петель, и в помещение влетел огромный, заполняющий все возможное пространство инфернальный, первобытный ужас, сгусток тьмы, сама ледяная смерть.

***

Оболочка слушалась плохо. Она еще была жива и сопротивлялась, но грибница постепенно брала верх над телом. Вкачивая все новые и новые дозы галлюциногенов, постепенно подтачивая и разрушая его центральную нервную систему.

Еда! Материал! Размножение! Грибнице требовалось срочно расширять свои владения. Здесь это можно было сделать с комфортом. Семена она уже скопила в достаточном количестве, и оставалось лишь только отыскать самое лучшее место. После смерти оболочки грибница на какое-то время будет лишена возможности передвигаться, потому оно должно быть надежно защищено от смертельного холода и посягательства других хищников.

И такое место было найдено! В меру влажно и сыро, в меру тепло и комфортно. Оно отыскалось в самой глубине людской пещеры. Достаточно безопасно и далеко от лютого холода. Здесь даже был базовый материал на первое время. Четыре человеческие оболочки... Их хватит, чтобы споры могли набрать силу, и разрастись. Одна оболочка была невкусной, той, к которой у ее носителя были странные ощущения, с которой они давно находились рядом.

Грибница уже давно чувствовала, что с ней что-то не так, но сейчас от нее просто веяло опасностью. Стресс, который женская оболочка испытала, заставил ее выделять больше защитных клеток в организме, которые убивают не только молодые, неокрепшие споры, что грибница неоднократно уже пыталась подселить как в нее, так и в две другие путешествующие с носителем оболочки, но и даже ее сосед - вирус не мог захватить ее тело.

К тому же она была двойная. Странная. Сильный источник иммунитета находился где-то глубоко в оболочке и добраться до него прежде, чем источник наберет силу, у грибницы не получится, так что, как носитель она не представляла интереса. Но могла послужить источником питательных веществ, когда будет сломана. Однако ее собственный носитель все еще сопротивлялся, и грибница, сколько ни вливала в него адреналина, заставляя надпочечники работать в ударном темпе, никак не могла заставить его сломать странную двойную, не поддающуюся заражению, оболочку.

***

Когда Кнехт ворвался в помещение, он не раздумывал. Солдат он убил практически мгновенно. Сильнейший ментальный удар заставил всех находившихся в комнате повалиться на пол. Наталья вскрикнула, ощутив дикий ужас, парализовавший ее мышцы. Она, даже, кажется, описалась, судя по тому, как внизу живота стало горячо.

Несколько рывков, разбросанная мебель, глухой хруст сворачиваемой шеи и все закончилось.

Чернова лежала на полу, уткнувшись лицом в паркет, пытаясь совладать с болью, страхом и ужасом. Рот наполнился кровавой слюной. Глаза, казалось, порвутся от рези, а горло вот-вот лопнет от сухого всхлипа. Мгновение, и все прошло. Давление в голове пропало, и девушка смогла набрать воздуха в грудь.

Первым, что она услышала, было тяжелое дыхание позади себя. Затем Наталья ощутила горячий поток воздуха на шее. Проморгавшись, девушка аккуратно обернулась. Что-то было не так. Она внезапно поняла это всем сознанием.

Гигант замер над ней в неестественно-напряженной позе. Вены на шее вздулись. Скулы и зубы плотно сжаты. Мышцы напряжены. Руки подрагивают. Словно он… боролся. Боролся с самим собой…

- Наташ! – донесся голос Петрова из коридора и гигант глухо зарычал.

- Я тут, - негромко, стараясь не провоцировать друга, откликнулась девушка.

Данил ворвался и тут же сбавил ход. Он увидел лежащую на полу избитую Наталью и нависшего над ней сержанта. Тому явно было плохо. Лицо, простреленное, перекошенное злобой и гневом едва ли походило на человеческое.

Капитан медленно поднял автомат. Выбор… Тяжелый, скорбный. Медленно шагнув вперед, он не спускал пристального взгляда с друга, мысленно прося его не шевелиться. Он ощущал напряжение, висящее в воздухе. Давление, появляющееся в его голове, как бы угрожало, предостерегая.

- Не подходи, - гудел воздух в помещении.

- Она мне нужна, - отвечал встречный поток, идущий от Данила. – Без нее я не уйду. И ты меня не остановишь…

Он сделал выбор. Один жест. Один звук, одна мысль… Любой знак мог сорвать пружину и Данил бы выстрелил.

Байкал двигался, словно в мёде. Медленно, тяжело, сопротивляясь густому воздуху. Все также сверля друга взглядом, он протянул Наталье руку. Девушка, казалось, не дышала. Она тоже ощущала опасность ситуации.

Внезапно что-то за спиной щелкнуло и все пришло в движение.

Гигант дернулся, взглянул капитану за спину и рыкнул. Сжатый кулак, словно кувалда метнулся вниз, прямо на голову лежащей под ним девушке. Данил вжал спуск на автомате одной рукой, второй, больной, схватив подругу, и дернул ту на себя, что было сил. Слезы от прострелившей плечо боли застили глаза. Время чуть замедлилось.

Чернова всхлипнула. Раненная культя дала о себе знать.

Капитан в последний момент увел ствол автомата в сторону. Все же угасающая мысль, о том, что это все еще его друг, не дала совершить ошибки.

Гигант, закрываясь от выстрела в упор, качнулся вправо.

Майор, схватив здоровяка прицелом пистолета-пулемета, вжал спуск.

«Кедр» вздрогнул, посылая три пули в цель.

Чавк, чавк, чавк – вонзились позолоченные пчелы в плечо здоровяка.

И все снова пришло в движение.

- Валим! – заорал капитан, подхватывая девушку, видя, как бывший друг входит в ярость.

Его только что целый взвод не остановил, что тут про полтора человека говорить?!

***

Николай за ними не пошел. Мысль, возможно последняя человеческая, облеченная в тепло и заботу к этим людям, не дала ему совершить непоправимое. Он взрыкнул. Внутри все горело. Легким не хватало кислорода. Сердце, работая на пределе, забивало шумом все вокруг. Кровь из ран струилась, уже не останавливаясь. «Стоять. Стоять. Стоять!» - твердил он сам себе, заставляя тело подчиняться. «Друзья. Друзья. Друзья!»

Тело корежило и ломало. Грибница, отравив миазмами тело и разум, требовала выпустить ее. Дать ей новую жизнь.

Догнать и убить причинившие ей боль оболочки. Убить и съесть! Ему нужны силы. Ему нужно восстанавливаться. Ему нужно мясо! Зверь занял управление телом незаметно для всех. Вирус, вскипевший в крови, когда иммунитет носителя обмяк, как и вещества, сдерживающие его рост, вырвался наружу.

- Едаааааа! – проревел хищник, вырываясь на свободу, спасая своего человека от неминуемой гибели.

Он ел. Его рвало. Мясо. Вкусное, дающее силы. Жижа, черная, маслянистая, полная спор. Вкусно - не вкусно. В себя - наружу. В себя – наружу. Пополнение сил, потеря их. Три существа в одном теле. Вирус требовал строительного материала, чтобы излечить тело. Грибница требовала выпустить ее, дать жизнь новому поколению. Человек пытался сдержать их обоих.

Он сходил с ума. Яды, отправляющие его, превратили мозг в жижу. Мысли противоречили порой друг другу, а иногда и вовсе отсутствовали, а он думал, что думает. Кто победит? Желание сожрать всех, погибнуть, дав новой жизни шанс на существование или желание жить самому.

Он лежал в луже черной жидкости, захлебываясь воздухом. Тело ломало, выгибало. Суставы трещали. Зубы, казалось, вот-вот хрустнут, раздавленные мощными челюстями, а глаза выдавятся из-под черепа, что лопнет от взрыва мозга. Секунды в минуты, минуты в часы, часы в вечности. Хоровод бреда не прекращался. Он был бесконечным, затягивающим, превращающимся постепенно в черную, непроглядную стену. Стену ничего. Черноты. Смерти. И лишь одна искорка по-прежнему освещала его, давая силы и надежды.

- Алиса, - прохрипел гигант и тело его выгнулось в таком спазме, что треск от ломаемых костей был, наверное, слышан на поверхности…

- Ща, погоди, - вернулся собственный голос откуда-то извне. – Укольчик поставим. Держись, главное, Колян, держись…

***

Зачитанный Валентином закон о семье заставил общество разделиться. По новым правилам, в целях сохранения демографии и устоев, мужчинам было разрешено брать в жены до трех женщин. Якобы это позволит быстрее восстановить популяцию людей в их общине. Все браки, совершенные до дня «Икс» аннулировались. Документы о регистрации брака были едва ли у одного процента населения станции, так что приходилось верить на слово, чем особо ушлые людишки немедленно и воспользовались. Старое руководство станции стремилось повышать уровень жизни для семейных пар: выделяли отдельные каюты-комнаты, старались объединять супругов на работе, давали привилегии… А кому хочется жить в общей казарме на пол сотни человек, имея лишь двухъярусную кровать и одну тумбочку на двоих? Правильно, мало кому. Вот и начали особо хитрые находить себе пару и заявлять, что они были в браке и требовать улучшения жилищных вопросов. Но территория «Афалины» ограничена и всем, конечно, места не хватало… Так вот теперь Валентин и решил, что пришла пора заново узаконить отношения, получив новые документы. Конечно же, что? Верно, не бесплатно. Он лично разработал документ, порядок и правила получения удостоверения и был этим несказанно горд. Теперь всем без исключения, нужно было получить новые документы, удостоверяющие личность. Их производством уже занялся целый отдел специалистов. В них указывался и статус семейного положения, идентификационные номера и ФИО жен. Конечно, не все встретили новшество с радостью. Зато заулыбалась элита.

- А что, удобно, - покосился на свою стареющую жену начальник отдела снабжения. – Ты будешь отдыхать, а Анька… - он осекся, увидев, как недоуменно нахмурилась жена, но тут гордо поднял подбородок и властно продолжил. – А Анька будет по дому работать.

- Кто такая… - начала было Зинаида, но муж ее осек.

- Сама слышала. Новые правила… Можешь вообще за меня замуж не выходить!

- Ах ты!.. – хотела было замахнуться жена на мужа, да тот насмешливо поднял палец в верх.

По новым законам выходило, что женщины вообще почти не имели никаких прав. Их попросту не спрашивали. Муж имел право, как взять в жены женщину, так и выписать ее из своего документа, уплатив небольшой налог, не интересуясь ее мнением…

Мир переворачивался, становясь другим не только внешне, но и внутренне. От зачитанного Валентином закона у одних начинали шевелиться волосы на голове, а у других - в других местах, предвкушая райскую жизнь.

- …И тем самым я закрепляю семейное право, - подытожил Валентин, зачитав последние строки Закона.

Он повернулся к ошалевшей Алисе и улыбнулся.

- А теперь давайте продолжать! – сделав театральную паузу, он обратился к священнику. – Продолжайте, батюшка. Нам пора заключить первый брачный союз нового мира…

Батюшка прочистил горло и громко, фальшиво радостно, вознеся руки к потолку произнес:

- Так тому и быть. Аминь!

Зал возликовал аплодисментами. Сперва захлопали не все. Только те, кто был обучен в какой момент и как это нужно делать, но постепенно, поддавшись общему настрою, захлопали и все приглашенные гости.

- Вот мы это и сделали, - улыбнулся Валентин Алисе, держа ее за руку. – Жена.

Он поднял палец, как бы останавливая девушку, хотя та даже и не пыталась что-то сказать, будучи в легком шоке от услышанного. Валентин полуобернулся к стойке, откуда взял небольшую коробочку. Конечно же, золоченого цвета, с рубинами на крышке и медленно ее открыл.

- Алиса Евгеньевна, - заговорил он внезапно теплым, как показалось девушке, даже не наигранным голосом. – Теперь ты моя жена, а я твой муж. Я понимаю, что это все не так, как это должно было быть, но сама понимаешь, - мужчина что-то взял, - …новый мир, новый закон. И мы его делаем сами.

Валентин поднял предмет, и девушка увидела в его руках… клинок. Красивый, с резной ручкой из белой кости, красным камнем в рукояти и длинным, обоюдоострым лезвием. Тут же перед ее глазами пробежала неприятная картина, в которой они режут друг другу ладони и соприкасаются ранами, как бы закрепляя союз. От этой мысли ей стало неприятно, но от второй – тепло в животе. Вот он берет этот нож и вскрывает себе горло, делая ее вдовой. А еще лучше – совершает древний обряд «харакири». Алиса бы даже, наверное, помогла и оценила поступок по настоящему мужским, но нет. Валентин отложил коробочку и протянул нож девушке двумя руками.

- Мне приснился сон, что я умру от этого клинка. Но, видишь, я тебе доверяю. Я хочу подарить его тебе. Я вверяю тебе свою жизнь. Тем самым я доверяюсь тебе всецело и обещаю защищать и заботиться. Это все… - он обвел зал, в котором начала играть музыка и гости, отвлекшиеся на вкатываемые столики, ломящиеся от закусок и выпивки, словно забыли о них – виновниках торжества. – Это все пафос. Фарс. Я хочу доказать, что действительно люблю вас. Что готов ради вас, Алиса, на все. Знаю, вы меня пока не любите, но уверяю, если вы узнаете меня лучше. То обязательно измените свое мнение обо мне…

Алиса колебалась мгновение. Возьми нож! Возьми нож! – требовал внутренний дьявол. Возьми и воткни ему в глаз! В живот, в пах! Вонзи в его плоть, проверни и вынь, чтобы рана не закрылась. Вот оно! Его горло. Тонкое. Беззащитное! Одно движение и этой мрази не будет… Но она пересилила себя. Возможно, его тон… Тихий, без фарса и пафоса, сбил ее с толку. Он говорил искренне. И девушка внезапно поняла, что…Ей его жалко. Жалко как человека. Да, он гнида и мразь, но ведь он и вправду старается оказать на нее хорошее впечатление, просто по-своему… Она моргнула, склонила голову и безропотно приняла подарок.

- Правильно, девочка, не при свидетелях, - заговорил разум. – Новый мир, говорит… Сами делаем? Вот и сделаем! Нам, в мире этом еще жить! Потому нужно научиться извлекать из всего этого выгоду. Вдруг Он… Вдруг Он не придет за ней, не спасет? Тогда ей придется как-то приспосабливаться. И начнет она именно с этого.

Алиса обвила взглядом зал. Золото. Пафос. Украшения. Скольких людей можно было спасти, выкинув все это? Весь этот лоск, всю эту ложь?! На столиках свежие фрукты. Явно не в «Ашане» местном куплены. Полгода прошло. Ни «Ашанов» ваших, ни «Аллей», ни «Магнитов» с ЦУМами и прочими магазинами больше нет! А фрукт есть!

Девушка криво ухмыльнулась. Что ж… Ей есть с чего начать. Нужно научиться быть другой. Научиться управлять всем этим, если она хочет выжить…

Внезапная тревога, коротким рыком прокатившаяся по палубе корабля заставила всех вздрогнуть.

***

- Товарищ полковник! – нахмурился, сидя над экраном радара капитан корабля в рубке. – К нам приближается неопознанный вертолет!

- Вижу, - кивнул головой правитель, глядя в морской бинокль. – Готовьтесь встречать…

***

Гудение винтов и тряска вертолета не способствовала отдыху или сну, но даже это казалось ему блаженством по сравнению с тем состоянием, что он ощущал там, в бункере. Голова немного прояснилась. Тело болело, но уже не так адово. Укол, что вкатила ему Чернова – действовал. Все еще действовал. Насколько его хватит? Он меняется и очень быстро. Как долго вещество, синтезированное в лаборатории, будет возвращать его из-за грани? Хватит ли еще хотя бы на раз?.. Он твердо решил экономить свои силы. Чем больше он ими пользуется, тем более взрывное развитие заразы в нем происходит, справиться с которой уже не было сил.

Рука уже почернела полностью. Если раньше там была видна лишь капиллярная сетка, то теперь это один сплошной черный синяк. Шея и правая сторона лица, торс… Покрыто чернотой, уже не похожей на пыль. Это скорее уже очень сильный загар. Ожог.

Николай повернулся, принимая более удобную позу, в которой тело будет болеть меньше всего. Его взгляд и взгляд Натальи пересекся. Девушка смотрела на него пронзительно. Немного испуганно, немного зло. В памяти всплыло ощущение грибницы. Необычная оболочка. Невкусная. Да еще двойная. Жизнь в жизни. Что это означает?

Общение с ней было необычным. Это совсем не так, как человек думает, или разговаривает. Это было общение ощущениями. Образами. Словно воспоминаниями. Общими какими-то... Он не мог подобрать слова. Не мог описать то, как это происходило... Просто что-то появлялось в голове, и он это начинал знать. Вот. Точно. Начинал. Знать. Так и здесь... Его собственные мысли переплелись с ощущениями, и он не мог разобраться в том, что происходит.

Наталья нахмурилась. Короткий взгляд на капитана. Затем снова на него. Тревога. Страх. Волнение. Сержант уловил ее преобладающие чувства.

Наталья ничего ему не сказала. Если бы Данил узнал о ее положении, он бы наверняка заставил ее остаться. И остался бы сам. Но они должны закончить свою миссию. Завершить начатое. Их не много, и если они вдвоем откажутся от помощи, то Николай попросту не справится один. Сейчас ему нужна их поддержка как никогда. Он крепок снаружи, но раним внутри. Кожа его бронирована, но душа слишком хрупка. Потому она скажет ему потом. Когда-нибудь.

Девушка медленно отрицательно покачала головой. Николай устало выдохнул и качнул, соглашаясь. Все понятно. Она знает, что он знает… А капитан не знает… И знать, выходит, не должен. Любой герой зарубежного фильма обязательно бы начал говорить о том, что это неправильно и нужно обязательно все рассказать… Но в том-то и дело, что это не фильм хотя порой на него очень даже похож. Не хочет говорить, значит, так надо! Ее дело! Ей виднее!

В кабине за спиной послышался невнятный разговор.

- Коля, спишь? Вставай, давай, - через какое-то время донесся взволнованный голос Петрова. – Кажись, нашли!

Кнехт поднялся. Тяжело, больно, но слова друга придали ему сил. Наталья обернулась, посмотрела в иллюминатор, в другой, третий, нашла то, о чем говорил Данил.

Они летели над черно-белой мешаниной торосов. Впереди поверхность резко темнела. Ледяной панцирь еще не добрался до этого места, и можно было разглядеть, как ворочается океан, перекатываясь своими волнами с боку на бок. Дальше. Почти у горизонта, раскачиваясь, виднелась темная точка. Николай напряг зрение. Детали мгновенно усилились. Несомненно! Это «Титан»! Они догнали его! Они нашли их!

Гигант глухо рыкнул, оскалился. Сердце заколотилось сильнее. Разгоняя по телу кровь, вызывая нетерпеливую дрожь во всем теле.

- Огней нет, - заметил майор, заходя на вираж, облетая огромный белоснежный лайнер.

- Я никого не вижу, - нахмурился Данил, разглядывая корабль в бинокль. – Вообще никого…

Вертолет плавно опустился на палубу. Николай первым спрыгнул на борт «Титана». Тишина. Винты еще молотили воздух над головой, двигатели выли, но он сейчас имел в виду совсем другую тишину. Своими новыми органами чувств, он почти сразу понял, что лайнер пуст. Брошен. Здесь нет никого, кроме нескольких мертвецов где-то внизу.

Следом за сержантом на палубу спустился капитан.

- Что тут?

Сержант вздохнул, покачал головой. Петров обернулся, подал сигнал майору. Тот кивнул и заглушил двигатели.

Винт стих. Наступила тишина. Слышно было, как мерзнет, подвывая на ветру, мачта. Как стучит оборванный трос по трубе, как плещется, разбиваясь о борт волна, и скрипит уставший корпус гигантского корабля. На этом все. Больше ничего.

- Где все? – задал Данил резонный вопрос, ответа на который ни у кого из них, к сожалению, не было.

Отчаянье затопило сознание. Николай устало опустился на колени, склонил голову. Внутри все рухнуло. И что теперь делать? А нужно ли что-то делать? Пришла в голову мысль то ли от грибницы, то ли от зверя, то ли его собственная. Нужно ли что-то делать? Он сделал все, что мог и, даже, больше. Алисы здесь нет. И где она – не известно. Да и вообще! Может ей там лучше? Об этом Николай размышлял все то время, что они летели, а сейчас эта мысль стала более навязчивой. Он посмотрел на свои руки. Огромные, страшные. Сжал кулаки. Это не человеческие руки. Это руки монстра. Сколько ему осталось? Два? Три? Четыре дня? Неделя? А потом?..

- Колян, ты чего?

Данил подошел ближе, положил другу руку на плечо.

- Все, капитан, - собравшись с силами, тихо ответил гигант. – Сдулся я. Устал…

- В смысле?

- В прямом… Во всем этом его нет… Смысла твоего… Мне недолго осталось. Я это чувствую. Да и ты видишь. Может ей там лучше? Без меня... Что я ей дам? – Николай опустил голову еще ниже. – Куда я ее отведу? Сюда? В тундру? В снег? До дома мне не добраться. Ты видишь, кем я стал. Среди людей мне нет жизни. Тогда зачем?

- Колян! Кончай! Все нормально…

- Я тебя там, в ангаре чуть не убил! – вскинул голову Кнехт и Данил увидел полные глаза слез. – Я тебя сожрать хотел. Понимаешь? И ее тоже! - взгляд перешел на Наталью. – Я не человек, Данил. Я животное! Еще немного и я снова стану монстром!

- Мы найдем лекарство! – попыталась вмешаться Чернова.

- Его нет! – рыкнул Николай. – Оно во мне. Я чувствую! Я не хочу проснуться однажды, и узнать, что всех вас съел! Ну, спасем мы ее и что? А через день я приду в себя и увижу ее разорванное тело?.. Нет… Ребят. Я все.

- Вот ты достал! – вскипел капитан. – Слушай. Ты когда стал таким эгоистом? О себе, да об Алисе своей думаешь только! – капитан перешел на повышенные тона. Видно было, что он злится. – Ты, бл, о других думаешь? Или только о себе?! Ты забыл этого урода старого? Видел, что он там у себя в лаборатории наплодил? А что эти твари вместе сделать могут? Подумал? Эту гниду нужно уничтожить! А люди, которых там в рабстве держат? Тоже на них хрен забьем?

Николай поиграл желваками.

- Да и о ней ты подумал? – вмешалась Наталья. – Ее мнения спросил? Может ей два дня с тобой лучше, чем вся жизнь в той золотой клетке? Она тебя ждет и надеется!

- Да не ждет, - попытался сохранить апатичный настрой сержант, ощущая как злоба, вскипевшая к самому себе, сжигает все на своем пути.

Друзья были правы и ему это не нравилось. Он смертельно устал и хотел уже умереть, чтобы не чувствовать этой боли, этого груза… А ему все не дают. Как старую кобылу воскрешают, чтобы она продолжала пахать, но они были правы, как ни крути! Он думал в последнее время лишь о себе и о ней. Напичканный галлюциногенами, и боги знают, чем еще, мозг воспалился и не давал связно мыслить. Смена настроений. Злоба. Потеря сознания – все это результат заражения. Это не его мысли. Не его желания! А какие тогда его? Что есть он? Он запутался и лишь слова друзей помогали держать верный курс. Курс… Курс… Мысль забилась в голове.

Гигант поднялся. Вздохнул и медленно выдохнул клуб пара в морозный воздух.

- Хорошо, - прохрипел он, наливаясь злобой, придающей ему сил. – Пешком они все уйти никуда не могли. Кто-то бы обязательно остался. Вертолетами тоже не перевезти. Значит они пересели…

- Куда? – нахмурился капитан, внутренне радуясь, что друга удалось так быстро вразумить. В последнее время он стал неуравновешен и Данил уже думал было применить силу – дать пару раз раскисшему здоровяку по морде.

- На другой корабль, - глядя куда-то в пустоту, как-то странно ответил Николай и поднял руку в сторону темного горизонта. – Туда! Нам. Нужно. Туда!..

--------------------------------------

Продолжение смотрите тут https://author.today/work/series/4427