Шторм

Глава 7. «Этхе» ​

Вновь поднявшаяся буря была обматерена в очередной раз по матушке, по батюшке и по каждой снежинке! Казалось, они тут кроме этой снеговерти ничего другого и не видели! Вот как вышли из «Улья», так и метет, метет, метет! Хотя нет! Даже с самой Афалины! Как Петров прибыл на станцию, так и видел вокруг только этот проклятый снег! Черты бы его побрал! И выкинул! Огромной лопатой такой!..

Он поежился. Мороз не просто уже приносил дискомфорт, а грозил нанести непоправимый ущерб организму, хотя уже казалось, куда больше!?

- Далеко еще?

Петров стучал зубами, несмотря на теплые одежды, выданные ему местными. В своем бушлате он бы, наверное, уже совсем окочурился, превратившись в ледяную кочку, а тут, гляди, еще шевелится, хотя и неохотно.

Николай остановился, прислушался, присмотрелся, покачал головой. Ему мороз, вроде бы, особо не досаждал. Вряд ли накидка из оленьей шкуры, болтавшаяся на шее на подобии какого-то средневекового плаща, могла его хоть как-то согреть.

Они вышли навстречу неизвестному погонщику, в надежде перехватить его воинство где-то на пути, чтобы не подпустить мертвецов к селению. На всякий случай, всех, кто мог передвигаться, но не мог сражаться, отправили подальше. Ни у кого не было сомнений – Этхе гонит своих приспешников именно к скиту, и сражаться в деревне было бы слишком опасно.

- Мать вашу за ногу катали, - выругался капитан, вздохнув, когда гигант неумолимым снеголомом двинулся дальше.

Идти, сопротивляясь ледяному ветру, было тяжело. Двустволка холодила руки сквозь толстенные рукавицы. У Данила даже сомнения закрались, а сможет ли это старушка стрелять? У всего есть предел. Даже тот самый, знаменитый «не убиваемый» «Калаш» нередко ломался в подобных условиях, а что говорить о ружье, которое если не старше, то, наверняка ровесник ему самому?! Но выбирать опять не приходилось! Суровые условия вносили свои корректировки.

- Может они замерзнут к хренам собачьим? Остальные же замерзали… – снова сам себе, в пустоту, с надеждой, пробормотал Байкал.

Шли они всего час, но ему казалось, что прошел целый день. Если бы не выданная пушистая шапка, в каске бы он точно уже давно себе последнюю извилину отморозил. А так она еще сопротивлялась, двигалась, держа уши на положенном месте.

Внезапно впереди идущий друг остановился, поднял лапу в предупреждающем жесте. Данил замер, тихо, абсолютно беззвучно опустив ногу в след товарища, мгновенно подобравшись.

Они вглядывались в снежную пелену почти минуту, но так ничего и не увидели. Саамы, идущие следом, забулькали что-то на своем, явно негодуя, но, когда Дэнси подошел ближе, чтобы что-то спросить, произошло то, чего никто не ожидал.

Вьюга, воющая вокруг небольшого отряда, бросавшая в лицо снежки и жаля льдинками, внезапно стихла. В такое было трудно поверить и, если бы кто-то сказал, что видел это, то ему вряд ли бы поверили. Рвущий одежду ветер пропал столь мгновенно, словно кто-то отключил исполинский вентилятор, или закрыл огромные ворота. Снежинки, несущиеся мимо людей с бешеной скоростью, резко зависли и рухнули невесомыми струями. Видимость мгновенно улучшилось, но! Лучше бы этого не произошло! Данил мгновенно взмок.

- Как-кого пальца?! – напрягаясь, словно пружина, едва прошептал он, разглядев…

Описать то, что он видел, было сложно. Если бы речь шла об обычном противнике, то он бы назвал это одним словом: «армия». Но ведь это мертвецы! Тупоголовые зомби! Поднявшиеся каким-то вирусом телесные оболочки… Байкал уже встречал орды этих тварей. Видел, как они нападают. Бесконтрольно, скопом, словно обезумевшая толпа, и потому стройные, чуть ли не по линейке выверенные колонны и ряды покачивавшихся бывших людей заставили его насторожиться, и, даже стыдно признаться, испугаться.

- Сколько их?! – выдохнул капитан в абсолютной, звенящей тишине.

А «их» было целое полчище. Вот, точно! Полчище! Самое верное слово! Мертвецов было превеликое множество. Группами, примерно по сотне, они растянулись от невысокого холма слева до… края видно не было, докуда они там справа тянутся! Тысячи, десятки тысяч мертвецов… Вряд ли в окрестностях столько местных проживает… проживало. Приглядевшись, Байкал разглядел среди них не только саамов, якутов или чукч, но и подозрительно похожих на живших в закрытом городе над «Ульем» военных и обычных жителей.

- Как они так быстро сюда дошли? – задал резонный вопрос Николай. – Не должны были! Мы же на броне ехали половину пути, а эти - пешком!

- Сходи, спроси, - нервно дернул губой Петров.

- Да что-то желания нет особого…

- Что делать будешь, капитана? – с дрожью в голосе, тоже не веря своим глазам, пролепетал Дэнси. – Многа чуди! Наш род не устоять! Чую, нада нога в руки… лыжи в руки… жопа в руки и бежать, аднака!

Армия мертвецов стояла в отдалении, но даже сюда постепенно докатилась какофония из поскрипывания снега под их ногами, горловое хриплое, нетерпеливое клокотание и грозное порыкивание, описать которое точнее никто из присутствовавших не мог.

Николай толкнул друга, указал рукой вперед.

- Вон. Смотри! Он?

Петров пригляделся. Небо разъяснилось, снег заискрился сильнее, позволяя увидеть больше деталей. Где-то в небе полыхнуло зеленым, потом алым, затем синим и Данил тихо выдохнул.

- Он…

В дали, за рядами мертвецов стоял зверь. Крупный, похожий то ли на волка, то ли на рысь – с такого расстояния без оптики не разглядишь, но размеры погонщика Этхе были внушительными. Никак не меньше полярного медведя, он стоял гордо, почти недвижимо. Поджарый, не такой округлый, скорее собакообразный. Высокие мощные лапы, густая серая шерсть, косматая голова, вытянутая морда. Больше разглядеть не удавалось. Зверь с их позиции казался едва больше спичечной головки, и, потому точнее его охарактеризовать даже гиганту с его способностями было тяжело.

- Смари, смари! – заволновался Дэнси, указывая рукавицей в сторону. – Еще!

Великан перевел взгляд, хотя мог этого и не делать. Раньше, чем отыскав второго хищника, он ощутил его внутренне. Точнее их. Не менее трех. А то и четверых. От зверей тянуло чем-то неприятным и тяжелым. Казалось, сам воздух уплотнялся, напрягаясь между ними, становясь осязаемым, словно резиновым.

Высоко в небе снова пыхнуло и над головами людей засияло полотно северного сияния, погружая окрестности в еще больший сюр.

- Колян, может все же того… как там этот сказал… нога в руку и уё?..

- Не успеем, - плавно, словно боясь спугнуть зверей, опустив топор в снег, потянул из кобуры гигант свой гранатомет.

Хищники бросились с места, сходясь, и в этот момент армия мертвецов, все также, строем, почти неслышно, двинулась вперед.

- Писец котенку, - тоскливо вздохнул Петров, поднимая старенькую двустволку. – Допрыгался, блохастый.

***

Мертвецы двинулись, стягиваясь именно к ним – к десятку легковооруженных людей. Вряд ли пешня, топор, или цеп для транспортировки рыбы могли хоть сколько-нибудь задержать эту лавину. Да что там говорить! Даже пулемет для такого количества врага – что слону дробина. Однако сдаваться Николай не думал.

Первым в ход он пустил «Бульдога». Сорокамиллиметровые подствольные гранаты устремились к рядам оживших зомби и взорвались глубоко в их рядах, выкосив сразу приличную пачку, место которых, к сожалению, тут же заняли другие.

- Не поможет, - выжидая, когда враг подойдет на дистанцию полета картечи, глядя, как друг заряжает вторую и последнюю «улитку», вздохнул Петров.

Непослушные толстые пальцы великана едва справлялись с простейшей задачей. Раньше он делал это намного быстрее… Вот он, минус его изменившегося тела! Мир под него не приспособлен… Но, это уже, как говорится, его половые трудности…

Вторая «ромашка» с металлическим шорохом встала на место. Пружина барабана провернулась, напрягаясь, боек отошел назад, ожидая приказа от спускового крючка. Мгновенная любовь, искра, взрыв и первая граната покидает ствол, устремляясь навстречу безумной орде.

Болванки взмыли вверх, сверкнули в отсветах северного сияния и упали, прочертив в морозном воздухе красивые инерционные следы. Среди толпы мертвецов сверкнули короткие вспышки. Химия, выброшенная дичайшим давлением, сдетонировала и жидким, липким огнем охватила тела.

«Бульдог» опустел. Больше в нем не было смысла. Из грозного противопехотного оружия он превратился в бесполезный набор деталей. Ударить, и то сложно – слишком неудобный.

Тяжеленный «Корд» занял в руках гиганта место собрата по умершвлению всего и вся. В его лапах он выглядел игрушкой. Прижав приклад к плечу, как можно сильнее, Николай в этот момент пожалел, что оставил прицел в танке. Эх, как бы сейчас помогло хотя бы двукратное увеличение! Его взгляд уперся в тех самых зверей, что таились за рядами живого моря. Бороться с армией бесполезно! Нужно уничтожать генералов! И тогда, он надеялся на это, мертвецы, потеряв поводок, станут… а какими они станут? Твари останутся тварями. Они все также будут хотеть их плоти, но… Станут более привычными? Тупыми, неповоротливыми? А если нет? А что, если это у них уже навсегда? Приказ отдан, и они ему следуют, как примерные солдаты-первогодки? А вот сейчас это и узнаем!

Поймав в прицел самого удобного в плане цели хищника, Кнехт вжал спуск. «Корд» грохотнул, оглушив. В плечо ударило. Пуля трассерным росчерком ушла куда-то вперед, но… цели не достигла. За мгновение до выстрела зверь просто растворился в воздухе и материализовался чуть в стороне. Именно так! Он не отпрыгнул, не присел, или отскочил, а именно пропал и появился. Николай мог отдать руку капитана на отсечение за это! Нахмурившись, он снова прицелился, сместив ствол оружия чуть в сторону. Мертвецы подошли уже достаточно близко и уже начинали заставлять нервничать своим присутствием, но он старался не думать об этом. Еще чуть-чуть и они закроют собой обзор – вот это куда проблемнее! Звери умны и специально прячутся за спинами своей армии.

Выстрел. Снова грохот, снова звон в ушах, и в снег падает раскаленная гильза. Результат опять нулевой. Никакой. Зверь снова каким-то чудом избежал траектории полета пули.

- Ах, ты… - выругался сержант и вжал спуск.

Если одиночными не попасть, может быть, тогда шальной пулей удастся подловить Этхе.

«Корд» задергался, отдавая болью во все тело, посылая вперед пламенный росчерк, но и в этот раз ни одна пуля не достигла цели. Снаряды лишь взбороздили снег, не задев тварь, которая теперь пропала сразу три или четыре раза, уходя с линии прицела, но ведь один раз!.. Нет, он точно видел, что единожды пуля попала в цель! Но урона все равно погонщику она не нанесла. Николай удивленно моргнул. Что за дичь? Он же видел, что попал! Но волкоподобное существо продолжило свое движение, совсем не выглядя хоть сколько-нибудь поврежденной.

Думать, что это сейчас было, стало некогда. Мертвецы подошли уже слишком близко. Уже можно различались их отдельные голоса и звуки. Все. Больше попыток ему не дадут. Опустив прицел пониже, сержант снова вжал спуск. «Корд» задергался, опустошая ленту.

Твари перли, не останавливаясь. Десяток ружей ударили почти разом. Второй залп оказался не таким слаженным. Саамы, будучи превосходными охотниками, били точно. Ни одна пуля или вязка картечи не промахнулась, но все это было мелочью. Передний ряд мертвецов рухнул в снег, и оказался тут же втоптанным сородичами. Второй залп скосил еще нескольких, а вот третий… Третий оказался вообще «никаким». Твари перешли на бег, качнувшись разом, словно, получив приказ. Хотя почему словно? Так все и было! Кнехт ощутил кратковременное давление в груди, и, как только оно пропало, твари и бросились на людей. Теперь сомнений не оставалось! Этхе явно управляли своими солдатами! Это точно твари из лаборатории Решетова! Чертов ученый! Что еще он наплодил в своих подземельях?! Что за извращенных научным экспериментом существ они встретили сейчас? И как их победить, если их даже крупнокалиберный патрон не берет!

Пулемет быстро захлебнулся. Пятьдесят выстрелов в ленте - это на самом деле не так и много, а с учетом, что половина была потрачена на попытку убить одного из погонщиков, то и еще короче! Вот тебе и уверенность в оружии! Вроде такая страшная штука, но! Только если враг понимает, что это такое… Мертвецы класть огромную кучу хотели на пыхающую черточками бум-палку, а Этхе, или кто он там, даже две кучи, еще и лапу поднял, наверное, помочился, издеваясь.

Рядом выматерился Петров, перекрыв своей руганью редкие ружейные выстрелы. Старенькая двустволка плюнулась огнем всего единожды. Грохнула она так, что заложило уши. Причем удар в плечо был слишком сильным, а вспышка несгоревшего пороха слишком яркой. Причина странного выстрела нашлась сразу – трещина вдоль левого ствола. Данил Поморщился. Острый осколок угодил ему в бровь, рассек ее, и теперь струйка горячей крови текла, щекоча по его щеке. Чуть бы ниже и он мог лишиться глаза! Старенькое ружье, да в такой мороз просто не выдержало, взорвавшись!

Стерев кровь, воткнув поломанное ружье цевьем в сугроб - если вдруг придется отмахиваться, так схватить «дубину» будет проще - Данил быстро сдернул с плеча вторую двустволку. При этом движении он заранее сморщился, готовясь ощутить резкую боль от движения, но, на удивление, раненная рука практически никак не ответила. Так, кольнуло немного в локоть и все. Действительно, шаман что-то там полезное с его раной наделал! Ай, молодец! Но вот бы ей еще деятельности вернуть! А то болтается как отсохшая… А сейчас ему не то, что вторая, третья рука потребуется! Твари уже совсем близко!

Менять ленту не было времени. На это у великана рядом был специально обученный парнишка. Он предполагал такое развитие событий, потому еще в деревне выловил шустрого паренька и быстро показал, как правильно перезаряжать пулемет. Сам же гигант, пока парень сдергивал с руки рукавицу и вскрывал короб, выхватив топор, кинулся вперед.

Тварей было слишком много. Их брали в котел. Правый фланг мертвецов, почти невредимый, начал изгибаться, грозя обойти их сбоку. Несколько секунд, может даже минута и твари окажутся за спиной. Тогда людей точно порвут! Этого нельзя было допустить!

- Назад! – рыкнул Данил, непослушными от мороза пальцами поддевая закраиной нового патрона стреляные гильзы из ружья.

Ружье было настолько старым, что не имело даже простейшего экстрактора и приходилось после каждого залпа, переламывать механизм, и кончиками ногтей выковыривать раздувшиеся бочонки, чтобы вставить новые, а делать это новой гильзой было в разы удобнее и быстрее.

Саамы, стоявшие на лыжах, шустро заскрипели куда-то в сторону. Петрову же выдали снегоступы, так как он сам признал, что лыжи это не то, что не его, а даже не его дедушки! Ходить он на них мог только под себя… А зря. Нужно было научиться. Нужно было послушать умных людей…

Сменив патроны, он снова выстрелил, почти в упор, развалив башку какого военного, уже тянувшего к нему скрюченные пальцы и вздрогнул. Лицо вояки показалось ему знакомым, но подробностей разглядеть Данил не смог. Слишком резко он действовал, а после выстрела с двух метров от головы бедолаги уже ничего и не осталось. Запомнилось лишь смутное, буквально в одно мгновение ощущение, когда сердце резко дернулось, словно он ехал на машине и дорога под ним резко пошла под уклон.

Данил бросился прочь. Он заметно проигрывал саамам, но, даже смешно раскидывая ноги, чтобы широкие подошвы не цеплялись друг за друга, все же опережал тонувших в сугробах мертвецов. Он бежал, ощущая в груди странное чувство. Откуда появилось это ощущение?.. Одежда на мертвеце была чужой, это он понял сразу, с облегчением отметя мысль о том, что это кто-то из его бойцов, оставшихся в Улье. Байкал рыкнул, прибавив ход. Потом. Потом! Нужно уносить ноги!

Николай уже сражался где-то среди зомби, ворвавшись в их ряды, размахивая топором. Его могучую фигуру Петров увидел сразу, стоило лишь мазнуть взглядом по месту схватки. За друга он не переживал. Шкура у того, что броня танка, да и укусы не страшны, к тому же силища и скорость такая, что переживать стоило, как раз наоборот, за мертвецов. Дай этому ходячему станку для убийства больше времени, он бы, наверняка, развалил всю это нечесть за пару дней, но! Пары дней у них не было… Да и отдыхать другу все-таки нужно. Он же не робот! Хотя хрен его знает, кто он теперь. Вон как рожа перекошена, не дай бог, на пути встанешь – порвет, не задумываясь, кто перед ним – враг или друг. Хотя оно так у всех. Адреналин боя порой так затягивает, что вообще не понимаешь, что происходит и на этом большинство новичков скопытилась. Петров новичком не был и трезво оценивал обстановку.

Отшуршав метров на сто, он остановился. Живое кольцо за их спиной продолжало сужаться, но время на то, чтобы сделать пару выстрелов, он выиграл. «Бам-бам!» – два выстрела и снова «на лыжи», точнее снегоступы, а, пока бежишь – ковыряешь ружье. «Бам-бам!» - и снова десяток шагов. «Бам-бам!» - и снова скрип снега под снегоступами, и так, казалось, до бесконечности.

Они тупо бежали. Бежали с поля боя, лишь оттягивая смерть. Это стало понятно почти сразу. Мертвецы не отступали, и меньше их не становилось, в отличие от сил. Силы таяли на глазах. Попробуйте побегать в шубе, тяжелых штанах и трех кофтах! Быстро поймете, что это плохая идея! Саамы, казалось, не знали устали, но вот Данил… Он уже едва успевал хватать ртом ледяной воздух. Его катастрофически не хватало. Местные раскатывали на лыжах, словно издеваясь над ним – только он их догонит, как они шурш, и куда-то в сторону… Только догонет, как они в другую… И ведь смеются над ним, сволочи, издеваются! Вон как Дэнси лыбится! Падла! А ведь точно! Ему не кажется! Они смеются над ним! Вместо того чтобы помочь,пальцами в перчатках на него показывают, и откровенно посмеиваются! Стреляет-то, кстати, он один!

- Уроды! – выкрикнул Байкал, теряя последние силы. – Да помогите же! Стреляйте! Стреляйте!

Снегоступы запутались, зацепившись друг за друга и Петров повалился в снег.

- Уроды! – прорычал он снова, уткнувшись в сугроб.

- Что, попались, - раздался над ним глумливый голос Дэнси. – Все вы попались!

Данил рыкнул, дернулся, вытягивая из под шкуры пистолет. Хотя бы эту тварь да он точно заберет. Это подстава! Это все была подстава! Подстава! Подстава! Подстава! – билась мысль в голове. Их кинули! Бросили! Отдали на растерзание мертвецам!

Пистолет уткнулся в пустоту. Данил внезапно осознал, что остался один. Вокруг не было никого. Он крутанулся, оборачиваясь. Схватка была далеко позади. Как он тут оказался?! Вот же, только что чукчи были рядом, твари, над самым ухом зубами скрежетали, даже вонь в нос шибала с такой силой, что голова шла кругом, а теперь… А теперь вокруг никого. Только снег. Он метрах в двухстах от передового края живого моря… Данил еще раз мотнул головой. Нет! Этого не может быть! Они же только что… Смеялись… Были тут… Он… Его… Он что, сбежал? Бросил все и сбежал? Так сильно напугался или? Или что!? Данил снова крутнулся, выставляя пистолет, расслышав шуршание снега где-то за спиной, и в этот момент его сбила мощная лохматая фигура.

***

Николай рвал и крушил, пробиваясь сквозь ряды бывших людей. Они пытались связать его, сковать, замедлить, остановить. Нанести урон они ему не смогли и, потому, монстры, ведомые погонщиками, сменили тактику. Продираться через сугробы, с нависшими на руках и ногах мертвецами было неимоверно тяжело. Силы таяли на глазах. Шаг. На его плечи словно груз положили. Второй. Невидимая рука добавила еще пару кило. Третий – еще несколько. Ноги наливаются тяжестью – это мокрый, пропитанный кровью и кишками снег налипает на обмотанные шкурами на манеру сапог конечности, и твари, вцепившиеся в него изломанными руками.

Сержант рыкнул, тряхнул рукой, топнул ногой и продолжил шаг. Погонщики! Ему нужны были погонщики. Армию нежети не остановить! Нужно добраться до этих самых генералов! Нужно уничтожить именно их! Сзади звучат выстрелы и крики. Саамы дрогнули, не сдюжив. Кого-то уже грызут, нагнав. Кого-то валят, топчут в снег, рвут когтями и зубами. Помочь им Николай, к сожалению, был не в состоянии. Он преодолел всего сотню шагов и возвращаться назад – означало, что все это было напрасной тратой времени и сил. А ни первого, ни второго у него уже практически не было. Нужно было двигаться вперед, пробиваясь, раздвигая могучей грудью молодые заросли. Каждый шаг теперь уже давался с трудом, но он… должен… дойти… Снег под ногами уже плотнее, утоптан сотнями ног. Глаза заливает пот, который сразу же превращается в изморозь, заставляя ресницы слипаться, а над головой все также всполохами озаряет поле боя северное сияние.

«Дай мне жить!» - прошуршал голос в голове. «Дай! Мне! Жить!» - требовал внутренний зверь свободы, царапая мозг и душу. Сержант споткнулся, упал на колено и тут же его облепили мертвецы. Вонючие, окровавленные пальцы полезли в рот, ткнули в глаза, схватили за ноздри. Гигант фыркнул, закрыл лицо рукой, попытался встать, но сил не хватало. Горячее дыхание быстро стало тяжелым. Воздуха нет. В ушах стоял гомон, от которого он не мог закрыться. «Отпусти! Я спасу нас!» требовал зверь и сержант понял, что это их единственное спасение. С такой армией ему не справиться. Им не справиться. Никому просто так не справиться! Здесь нужна артиллерия! Вертолеты! Танки! Но не десяток местных и один великан… Нет! Им не выстоять… Застонав, он чуть приоткрыл створку сознания, давая внутреннему монстру немного свежего воздуха и свободы. Всего на чуть-чуть, на пару сантиметров… он расслабился, позволив разуму погрузиться в лютую злобу. Тело напряглось. Захрустели раздвигаемые могучими мышцами ремни подвесной системы. В глазах на миг потемнело и внезапно все раскрасилось яркими красками. В голове взорвалась сверхновая звезда, и он распрямился.

Твари слетели с него, словно щенки с мамки, когда та решила прогуляться. Над заснеженной пустыней раздался гортанный клекот, от которого нежить дрогнула. Дрогнули саамы. Дрогнули погонщики. Даже льды, казалось, затрещали, постаравшись съежиться, уйти с пути этого страшного существа. Удерживаясь на краю сознания, чтобы не скатиться в безотчетный мрак, Николай кинулся вперед.

***

Сначала неладное почувствовал старший самец стаи. Сознания, захваченные им, стали ускользать от него одно за другим. Об этом, с опозданием в несколько мгновений, сообщила и самка, стоявшая рядом. Они теряли власть и это прайду не нравилось. Щенки дрогнули первыми. Они завыли, заскулили и повалились в снег. Чудовищной силы удар, пришедший откуда-то из темноты, заставил самца вздрогнуть. Он захрипел, ощутив, как невидимые клешни сжимают его мозг, но быстро пришел в себя. Широко расставив лапы и зарычав, придавая сил себе и своему племени, старший самец кинулся в бой, поведя за собой семью. Нужно было как можно быстрее избавиться от этого опасного противника, который умел также, как и они, залезать жертве в голову. Если они не могли победить его ментально, то должны были победить иначе. Древний инстинкт, спавший в генах тысячелетиями, проснулся, требуя крови, и саблезубые тигры помчались вперед.

***

Как он выжил, Петров не понял. Огромная тварь сбила его с ног, повалила в снег, попыталась прокусить горло, но длиннющие зубы, торчащие из пасти на десяток сантиметров, запутались в плотной шкуре шубы белого медведя. Хищник был еще молод и не опытен, потому, вместо того, чтобы бросить жертву и, как его учили, растворившись в снежной пелене, создав несколько фантомов, напасть сзади, попытался силой продавить слабое человеческое тело. Однако жертва оказалась сильней. Что-то громко ударило по ушам, в боку сразу стало больно. Шкура быстро окрасилась в алый цвет. Молодой саблезуб дернулся, выпустил жертву из клыков и попытался атаковать снова, но пистолет в руке капитана грохнул еще дважды, затем ещё трижды и наконец-то клацнул пустым бойком. Хищник, припав на раненные лапы, захромал прочь. Сил на создание отвлекающих фантомов не было; залезть в мозг жертвы он тоже не смог. Зверя обуял страх. Он переоценил свои силы, ведь он был один. Семья предавала сил. Когда они были вместе, их возможности утраивались, но стоило отойти подальше, как все члены стаи начинали быстро слабеть.

Добил огромного хищника, размером с молодого теленка Данил выстрелом в упор. Двустволка, болтавшаяся на плече, спасла хозяину жизнь. Живучая кошкоподобная тварь точно бы ушла, не выстрели он ей в морду дробью в упор. Пистолетные пули, как видно было Байкалу, хоть и причинили зверю урон, но он был недостаточен, чтобы убить тварь до конца.

Переломив стволы, окончательно придя в себя, капитан дрожащими от страха и холода пальцами поддел стреляные гильзы, заменил их новыми. Нужно было возвращаться. Мертвецы немного сбавили напор, и нужно было этим хоть как-то воспользоваться… Капитан осмотрел поле боя. Хмыкнул. Ага! Да это бесполезно! Тысячи мычащих бывших людей на пол десятка саамов. Нет, тут им не победить! Нужно отступать… Нет, не отступать, а занимать оборонительные рубежи на дальних позициях! Тут в лоб проблему не взять! Тут думать нужно!

Данил поправил снегоступы и бросился на врага. Нужно было уводить людей. На ходу он прокричал, чтобы местные бежали, но те его слов не понимали. Минус! Огромный минус! Плохо, когда в группе бойцы общаются на разных языках! Он это еще в Афгане познал, когда их сводный состав попал в ущелье в засаду. И теперь все повторялось.

- Назад! – орал он, размахивая руками. – Назад, мать вашу!

Двустволка грохнула, заложив уши, обдав паром и порохом. Излишне ретивый мертвец, кинувшийся к нему, тут же повалился на снег, лишившись ноги. Сердце билось как бешеное, глаз замылился, руки дрожали после ментальной атаки лохматой твари, и потому Данил решить действовать наверняка. Убить не убил, но подкосил тварь, а та за собой в сугроб еще парочку утянула. Пока встанут, пока снова нацелятся…

Он с лету пнул ногой в голову другому мертвецу, за воротник вскинул кричащего местного. Твари облепили его, пытаясь прогрызть толстенную зимнюю одежду, а тот, баран, вместо того, чтобы отстреливаться, пытался отмахаться от мертвецов ножом. Одному зомби морду всю исполосовал, второй руку, но что им это?! Мертвяки боли не чувствуют.

Вскинув паренька так, что у него щелкнули зубы, а у самого, от боли в руке, и где-то ещё в спине, перед глазами поплыли радужные пятна, он, продолжая материться и орать, придал юнцу ускорение, по средствам прикладывания своей нижней правой конечности к филейной части воспитуемого. Конечно, если б не широкая лыжа снегоступа, пинок бы вышел лучше, но и этого хватило, чтобы молодой саам понял, что от него требуют. Он что-то закричал сородичам, кто еще остался стоять на ногах, и те, наконец-то, бросились наутек.

Капитан снова выстрелил. Времени на перезарядку не было. Глянув на друга, пробивавшегося в толпе, словно ледокол в море, он сжал зубы.

- Прости, - выдохнул он.

Нужно было уходить. Помочь гиганту он никак не мог…

Внезапный грохот, донесшийся откуда-то из-за спины заставил Петрова сперва присесть, а потом машинально упасть, прикрыв голову руками – слишком уж хорошо знакомый свист раздался над головой. «Вспышка с тыла» - раздался вбитый в память голос наставника, которого уже давно не было на этом свете. Инстинкты сработали, прежде чем Данил что-то понял. За коротким свистом раздался еще один грохот, и среди живого моря взметнулся огненный шар. Почти тут же до ушей оглушенного капитана, которого взрывом осыпало снегом и землей, донесся металлический скрежет. Ему даже оборачиваться не нужно было, чтобы понять, что именно издает этот звук…

- Сукин сын! - обернулся Данил, радостно глядя на темную стальную махину, ползущую в их сторону.

Танк приближался резво. Через пару секунд он уже был виден во всей своей красе. То, что это именно тот танк, который они оставили вчера или позавчера на месте расставания с одноглазым, Петров понял сразу. Вон, станок от их «Корда», да и сама лысая башка из люка механика-водителя выглядывает, лыбится во все четыре зуба.

- Не ждали? – весело усмехнулся Бабай, подкатив ближе.

Петров не ответил, лишь ловко схватившись за петлю на корпусе махнул больной рукой вперед. Наемник все понял. Снова оскалившись, он двинул стальную машину вперед. Под гусеницами захрустело. Вот вам, дети сутулой собаки! Выкусите, закусите и подавитесь! Хрена вам на воротник! Не сегодня, уроды! Венец ума человека военного вам не по огрызкам зубов! Разбежавшиеся было саамы, торжественно что-то залопотали, кинулись вслед за танком, добивать корчившихся на алом снегу мертвецов. Чаша весов явно перевесилась на их сторону.

***

Кнехт рвался вперед. Разгоряченное вирусом тело требовало движения. Запах крови пьянил, дурманил. Хотелось убивать, ощущая, как под пальцами перекатывается вырванный сустав, как он там под кожей шевелится, словно детская шарик-игрушка, как по пальцам течет горячая кровь, как в нос шибает непередаваемый аромат. А этот хруст! М-м-м! Нет ничего приятнее этого звука! «Кр» - ударили позвонки друг о друга и в стороны полетели две части тела бывшего человека, вставшего на пути у монстра. «Кр-кр», - это коленная чашечка и, кажется, бедренная кость. «Хррррррь» - а это чья-то гортань. Он убивал, ощущая, как куда-то проваливается. Пьяное состояние и ощущение безграничной силы и вседозволенности было сильнее наркотика. Никто и ничто не может его остановить. Он может делать все, что захочет! Все!

Стремительную серо-белую тень он перехватил еще в полете. Зверь вынырнул так внезапно, что дикой реакции измененного организма едва-едва хватило. Пальцы схватили воздух. Зверь растворился, словно его никогда и не было, чтобы вновь появиться с другой стороны. Снова пальцы ловят пустоту. И еще и еще. Ногу обожгло. Зверь, пропадавший и появляющийся, словно мыльный пузырь, прокусил кожу и тут же растворился. Конечность отозвалась тупой болью. Будь Николай обычным человеком, наверняка бы уже лишился ноги, зубищи у твари были огромными, а силы в челюстях – не меряно. Стальной щиток, закрывавший голень смялся и повис на ремне, но повреждениями любоваться сержанту не дали. Слева, над плечом снова раздалось горячее дыхание. Зубы вонзились в плечо. Клыки прошли сквозь бронированную кожу, словно нож в масло, почти не встретив сопротивления. На этот раз Кнехт успел. Он схватил свободной рукой тварь за холку, дернул на себя, насаживая зубы на плечо еще сильнее, ломая их. Хруст. Клыки звонко щелкают, обломившись и тварь, скуля, с окровавленной пастью летит под ноги. Ступня поднимается, чтобы раздавить голову саблезуба, но справа на гиганта кидается еще один фантом. Увернуться Николай не успел. Призрачный морок растворился, заставив сбить атаку, а следом за ним в ладонь вонзился очередной укус. Мизинец после стремительной атаки чуть было не покинул свое место, оттопырившись в сторону и повиснув на обрывках сухожилий и шкуры. Гигант взрыкнул от боли, ударил наугад и кулак чудесным образом столкнулся с препятствием. Очередной хищник вывалился буквально из воздуха. Ребра твари отчетливо хрустнули и зверь, тяжело всхлипывая, упал.

- Твар-р-р-ри! -проревел гигант, понимая, что с ним играют.

Внутренний зверь негодовал. Он требовал свободы. Николай ощущал, что если даст волю чувствам, то непременно победит, но не был уверен, что сможет вернуться из-за грани. Все это слишком рискованно. Сознание уплывало. Нужно было действовать. Крутанувшись на месте, он ударил себе локтем за спину, затем ногой в бок, снова за спину, сделал два прыжка вперед, отскочил в сторону… Хаотичные удары принесли больший успех, чем прицельные. Существа каким-то образом создавали реалистичных дублей и могли отводить глаза, но вот тяжеленный кулак, способный проломить крышу легкового автомобиля, все эти штучки остановить не могли.

Когда еще три зверя пали под ноги гиганта, он понял, что долго так продолжаться не может. Усталость брала верх. Воздуха уже не хватало, мышцы горели огнем, да и мертвецы, развернувшись, двинулись к месту схватки. Сейчас обступят. Навалятся и эти кошки-переростки разорвут его на тысячу лилипутиков. Он не видел, но ощущал, как живое море нежити двинулась к нему. И тут… И тут он кое что понял. Он их чувствовал! Не слышал, не видел, а чувствовал! Как там, в подземельях «Улья», когда подключился к грибнице. А что если… Что если попробовать воспользоваться рабочей силой и повернуть ее против прораба? Зачем ему самому подставляться, когда вокруг целая армия опасных марионеток?!

Отпрыгнув в сторону, едва разминувшись с острыми клыками, он подцепил сознание ближайшего зомби. «Страх» - попытался внушить гигант бывшему мужчине с оглоданным лицом. Страх и ужас! Нужно убегать! Бежать вперед и… и убивать! Убивать всех, кто встанет у него на пути! Нужно делать это быстро, кроваво! Мертвец ускорился, получив команду, путаясь в порванных штанинах. «Страх» - внушил Николай второму. «Страх!» - заставил кинуться вперед и третьего.

Зомби заскулили, устремились, толкаясь и путаясь друг у друга под ногами, и в этот момент снег у них под ногами буквально взорвался. Огромный хищник, более крупный, чем все предыдущие, таившийся в нем не выдержал. Он в одно мгновение перекусил всех трех марионеток, оторвав им головы.

- Вот ты где, - набычился Николай, усмехнувшись. – А я тебя искал…

Продолжая цепляться за сознания мертвецов, гигант послал вперед еще двух, но они пали столь же стремительно, как и первые. Тогда Николай перешел к другой тактике. Закрывать глаза было опасно. Хищник мог кинуться вперед, но пока зрение лишь мешало. Главный самец прайда действительно прыгнул, но полет его был слишком ленивым и медлительным. Время для бывшего школьного охранника замедлилось. Невидимой рукой, жгутиком, щупальцем, он дотянулся до сознания ближайшего мертвеца. От него ко второму, от второго к третьему. Это было похоже на то, как он пытался одновременно удержать в памяти расположении сразу нескольких воображаемых шариков, рисуя невидимой нитью чудесный рисунок. Пять, шесть, семь… Тринадцать… Обрыв. Все сначала. Первый, второй, третий… Десятый… Обрыв. Третий. Пятый, седьмой… Обрыв… Шестой, пятнадцатый… Двадцатый…

Он напрягся изо всех сил. Уже весь внутренний взор был затянут некой постоянно рвущейся паутиной. Он знал, что нужно захватить их всех. Ибо стоит выпустить хоть кого-то, зависшая в полете тварь тут же направит их на него. Метод «паутины» не работал. Сигнал постоянно обрывался, и приходилось начинать все сначала, и тогда Николай представил старый добрый игровой автомат пин-бол, в котором заброшенный мячик бьется о выступы, прыгает, вращается, зарабатывая очки. Он знал, что нужно обязательно визуализировать то, что он хотел сделать. Что без этого его план не сработает, но откуда пришло это понимание, он не ведал. Он просто должен был.

Пустившийся в полет невидимый мяч столкнулся с сознанием первого мертвеца, отскочил ко второму, оттуда к третьему, пятому, пятнадцатому, пятидесятому… нужды держать в памяти почерневшие, после столкновения с его «шариком», «мячи» не было. Все происходило очень быстро. «Зачернив» все сознания, подчинив себе все воинство, Кнехт собрал последние силы в кулак и заставил каждого «воина» отправить своему погонщину всего-навсего один сигнал, одно чувство. «Боль».

Сержант резко открыл глаза. Старший самец прайда вздрогнул в прыжке. Он получил сильнейший ментальный удар, после которого в его сознании осталась лишь пустота. Зверь упал замертво. Если бы кто-то препарировал его череп и обследовал мозг, то этот кто-то с точностью бы мог сказать, что зверь умер в результате множественного кровоизлияния в мозг, но рядом не было таких умелых людей. Рядом вообще больше никого не было.

Гигант пошатнулся. Его голова раскалывалась. Из носа на губы и подбородок брызнула темная, почти черная кровь. Глаза превратились в два кровавых сгустка. Правая рука подрагивала, словно живя собственной жизнью, а по ладони, от пальцев и выше растекалась черная сетка капилляров. Любое действие имело противодействие и тот удар, что сержант послал в последнее мгновение, собрав все силы и устремив их в одну точку, вернулся и к нему. Николай упал на колени. Руки попытались схватиться за разламывающуюся на части голову… Ведь есть… Есть еще одно дело! Он сжал зубы и, прежде чем его мозг окончательно спекся, послал еще один единственный импульс. «Бежать!». Армия мертвецов взвыла, застонала. Заклокотала, не понимая, откуда пришло забытое ощущение страха и, рассыпавшись словно весенний лед на тончайшие игольчаты льдинки, кинулась в разные стороны.

***

Его нашли почти сразу. Трудно было не отыскать место бойни. Кровавый снег на сотни метров, тысячи фрагментов тел… И он… припорошенный снегом, огромный, едва дышащий в самом центре этого месива. Петров спешил, как мог. Невидимый удар он ощутил, как и все. Но только он один понимал его природу и очнулся раньше остальных. Нужно было торопиться. Он чувствовал это нутром. Мгновения, которые он упускает, могут стоить другу жизни. Данил не знал, поможет ли последний укол, но другого выбора он просто не видел.

Шприц, с загустевшей от холода жижей, подрагивал в его окоченевших руках. Снова опустился мороз. А может быть он никуда и не девался? Может это тоже был лишь морок… Игла коснулась кожи. С трудом преодолела сопротивление. Поршень вяло, лениво, ввел жижу в тело товарища. Может быть, все было уже слишком поздно, но Байкал был уверен – друг выкарабкается. Это еще не финал! Им еще непременно нужно преодолеть эту чертову снежную пустыню и добраться до Афалины! Вот потом… Вот там уже все может и закончиться, но ни как не здесь! Полковник, тварь, за все еще ответит! Весь мир еще за все ответит!

Тело гиганта оттащили в скит танком. Топлива едва-едва хватило, чтобы докатиться до окраины селения. Надежды капитана на то, что одноглазый где-то нашел цистерну соляры, были наглым образом разрушены. Это все тот же остаток, что и был в баке до этого. Не более. Просто Бабай его немного подогрел горелкой, когда понял, что тварь, вышедшая на его след, от него просто так не отступится.

Сержанта с трудом внесли в юрту. Тело его раздалось в ширину еще больше. Ремни лопнули. Из-под покрывавшей шкуры, накинутой на друга, чтобы хоть как-то его согреть, виднелись бугристые мышцы, перевитые россыпью черных нитей, перекатывавшихся под кожей, словно живые черви, о которых недавно говорил Дэнси. Приступ никак не отпускал, и это было плохим признаком. Лекарства больше нет и взять его больше неоткуда. Нужно срочно на Афалину! Нужно срочно добраться до лаборатории… нужно срочно…

- Злой дух, аднака, - покачал головой Дэнси, закуривая, когда Нойд потребовал всех покинуть юрту. – Сильный, саб-бака! Глубоко сидеть! Нойд лечить твоя друга! Но нужна время! Очень-на многа время! Твоя ждать. Нельзя уходить! Этхе не вся убита! Мы видеть следы. Ушла саб-бака! Много убить, но не вся! Твоя нам помочь, пока Нойд лечить Нюрг… А потом Дэнси дать вам оленей. Много оленей. Всех оленей, что есть! А Дэнси дать вам своя дочь и вы дойти домой.

Петров не ответил. С одной стороны ему хотелось поскорее добраться до Афалины. Время играет против них. Но с другой… Он не может бросить боевого товарища. Сколько займет лечение? Час? Два? День? А если неделю?! Сколько это «многа времени»? Никто не знает. Что делать? Идти дальше одному? А смысл?! Без друга, надо признать, ему не справиться, но время… Саб-бака! Времени-то как раз нет! Пока они тут, полковник, падла, собачий сын, может таких дел наделать, что потом экскаватором не разгребешь! Эх-х-х!

На его плечо легла рука. Дэнси вздохнул.

- Ждать нада, капитана!

И Петров решился. Ждать, так ждать! Действительно, выбор-то не велик, а долг офицера и просто человека не позволит ему бросить друга в таком состоянии!

***