Шторм

Глава 5. "Начало долгого пути"

Окрестности научно-исследовательской базы «Улей». Час после аварии.

Танк, скрипя гусеницами, подкатил к самой насыпи, откуда Кнехт с Байкалом могли безопасно погрузиться на него. Зараженные, кинувшиеся было за стальной гробиной, быстро утратили к ней интерес. Ломать зубы, пальцы и неловко подставленные конечности им не понравилось, потому, они, немного побегав вокруг грохочущего «нечто», в какой-то момент всей своей веселой гурьбой сорвались куда-то в сторону.

- Хреново выглядишь, командир, - высунулся из люка Бабай.

- Все… равно… краше… тебя… - простонал Петров, добираясь до люка.

Одноглазый усмехнулся. Голова его скрылась в чреве танка.

Загрузив раненого, Николай взгромоздился на броню. С его габаритами разместиться внутри - и нечего даже было думать! После приключений в «Улье» тело его немного изменилось. Он ощущал это впившимися, хоть и тянущимися ремнями, и общим самочувствием. Возможно, после последнего приступа мутации он еще не вернулся в привычные рамки, но, судя по затихшим в голове шорохам, он уже в нормальном, насколько это можно было применить к нему, состоянии.

Петрова Бабай разместил на месте заряжающего, оглядел в тусклом, льющемся сверху свете, вздохнул.

- Хреновы дела, командир… Тут хирург нужен. Я не врач, но связку порванную вижу… Как ты так? Шить надо!

- Ну, так шей! – сдерживая боль пока Бабай ковырялся в ране, простонал Данил. – Аптечка есть?

Одноглазый осмотрелся, открыл боковой ящик, кивнул, достал необходимые инструменты. Первым делом поставил блокаду, обколов обезболивающим рану. Затем как смог, промыл ее края, выложил и надорвал упаковку одноразового скальпеля и иглу с заранее вдетой нитью, плеснул на руки из бутылька антисептика, позволил им просохнуть.

- Ну, давай, - склонился он над дырой. – Попробуем… Пуля вроде вышла, но мясо тебе тут порвало изрядно…

- Давай уже, - поморщился капитан. – Балабол хрено-о-о-о-о-о-о-ов…

Игла коснулась кожи, подцепив и кусочек мяса. Петров едва не вылез из собственной шкуры. Горевшая огнем конечность и так-то доставляла боль при каждом неосторожном движении, а сейчас и вовсе показалось, что ее попытались варварским способом отделить от туловища. Бабай старался шить аккуратно. Он, конечно, не то, чтобы хирургом не был, даже фельдшер – для него слово чужое, дикое, инородное, но базовую школу оказания первой помощи за плечами имел. Правда, было это давно, но все же, кое-как он смог стянуть края некрасивой раны. Надо же! Вроде маленькая пулька, а столько дел наделала! Хотя не только пулька… Вон, видно, что кожа разорвана, видать командиру досталось. Судя по морде, он не сам себе эти синяки наставил.

- Кто тебя?

- Куль, - простонал Петров и поморщился. – Самострел, точнее, но он, сука… Из-за него… Еще этот… - Данил сжал зубы, терпя боль. – Ученый этот… Шпиль… Ногами… По… го-ло-ве…

- Не Шпиль это, - затянув первую петлю, нахмурил бровь над уцелевшим глазом Бабай. – Это Решетов… - Байкал ничего не сказал, но по его лицу и так все было понятно. – Когда на нас твари поперли, козел этот нескольких ученых отбил и в какой-то комнате зашухерился. Мы отбиться не смогли. Тварь эта крокодиловая приползла. Я чудом смог, хотя… - Бабай печально хмыкнул. – Хакас собой закрыл, толкнул в сторону… А сам там остался. В общем, я слышал потом разговор… Куль про какой-то проект выспрашивал. Одного вроде как из ученых грохнул. Второй ему все рассказал. Точно ничего не скажу, но этот Шпиль на самом деле Решетов и есть.

- Понятно, - простонал Байкал, хрустя зубами. – Тварь, а я ему верил…

- С меня пример бери, - снова хмыкнул одноглазый. – Я вот никому не верю.

- И мне?

Бабай затянул очередной стежок, поднял взгляд, внимательно посмотрел на командира.

- Даже тебе… Ты уж извини, но после этого, - он дернул глазом. – Я больше никому не верю…

Данил кивнул. Он слышал историю, что глаза парня лишил его собственный командир. Мутная какая-то история вышла, не до конца понятная. Одни говорят, что это случайность, другие, что командир его тогдашний с местными бармалеями екшался и хотел слить свидетеля… Сам Бабай ничего о том случае особо не распространялся, и, потому, ни одну из сторон не подтверждал и не опровергал. Что ж, судя по словам, случился как раз второй случай.

- Готово, - закончив шить в дальнейшей тишине, через пару минут негромко проговорил Бабай. – Но надо будет перешивать. Это так, полумера. Сам видел, там все в кашу… Долго срастаться будет. Как бы рука совсем не отказала. Ты ей как, шевелить можешь?

Данил попытался сжать кулак и понял, что не может этого сделать. Пальцы едва-едва шевельнулись. По лицу командира пробежала тень.

- Бывает, - вздохнул одноглазый. – Может от обезбола еще… Я, когда глаз потерял, тоже долго не мог привыкнуть, но, видишь, в строю… Хорошо, хоть левая…

Петров снова попытался сжать кулак. Ладонь дернулась. Он сдавил челюсти. Это действительно, еще не приговор. Все болит, организм устал, обезболивающее в крови, нервы воспалены…

- Давай я тебе промедольчику вколю?

Петров отрицательно покачал головой, и едва смог сдержать стон боли.

- Давай, давай. Поспишь чутка, отдохнешь… нам из города валить надо, а эта херня трясется, что вибратор… растрясем тебя еще больше. Так хоть немного сил наберешься…

- Да, капитан, - донесся сверху тяжелый голос Николая. – Плохо совсем выглядишь!

- На себя посмотри! – поднял взгляд на друга Данил. – Харя вон какая…

Гигант вздохнул, кашлянул. Действительно. Внутри у него все горело. Кишки крутило, голова гудела как колокол. Гребаный звонарь снова проснулся и приступил к своей излюбленной работе. В ушах стучала кровь, в горле царапало. По всем признакам - гриппозное состояние, но Николай ощущал, что с ним что-то не то. Конечно! «Так» быть не могло! Радиации нахватался, в голове твари всякие мозги перетряхнули, столько раз подряд активировал свои силы, да и люлей выхватил! Холод этот еще чертов! Вон как знобит!.. Все это влияло на организм не лучшим способом. Нужно было как можно скорее добраться до Афалины, чтобы получить квалифицированную медицинскую помощь или хотя бы просто передохнуть. Они сутки на ногах. Да какой там! Уже больше! А это тоже очков здоровью не добавляет.

Петров откинулся. Зажмурился. Бабай убрал шприц, посмотрел на гиганта, вопросительно кивнул. Николай кивнул в ответ. Одноглазый уселся за рычаги. Танк взревел, огласив округу, дернулся, начал разворот и пополз прочь, в сторону окраины погибшего города.

***

Ветер завывал, заглушая все звуки; снежинки налипали на очки, снижая видимость до нуля. Холод пробирался под одежду. Николай перебрался ближе к моторному отсеку. Здесь было теплее и голые руки не так сильно обжигались о заиндевевшую броню танка. По ощущениям, температура сегодня опустилась далеко за тридцать, приближаясь к сорока градусам. Что поделать? Север! Здесь лето короткое и, как шутят местные - хорошо, если выпадет на выходные.

Машина остановилась минут через тридцать. Они уже давно покинули окраины города и теперь находились посреди обширного заснеженного поля. Ни о каком намеке на дорогу тут и речи уже не шло, хотя на выезде они какой-то КПП случайно смяли.

- Приехали? – спросил великан, приподнимаясь.

- Капитан в себя приходит, - отозвался одноглазый по рации. – Надо перекур сделать. Соляра не вечная.

Действительно. К величайшему горю, как бы ни было удобно ехать на броне танка, но топливные баки, увы, были заполнены меньше, чем на половину. Это Бабай сразу сказал, обрушив надежды пусть так, стуча зубищами от мороза, но, все же, с куда большей скоростью добраться до самой Афалины. Хотя Николай и понимал, что даже будь они заправлены под горлышко, топлива все равно б не хватило на весь путь. Слишком далеко они забрались! Да, к тому же, обширные нефтяные болота, которые он помнил из описания местности на брифинге, раскинувшиеся где-то севернее «Улья», вряд ли смогли бы выдержать вес их машины.

- Доброго утра, - сунул он свою морду в люк, глядя на помятого командира. – Как самочувствие?

Петров бросил косой взгляд, оттопырил средний палец правой руки. Левая все еще с трудом шевелилась. После принудительного беспокойного… даже не сна, нет, скорее забытья, сил в организме не прибавилось. Да и откуда им взяться, если наркотическая химия наносила вреда организму чуть ли не больше, чем общее состояние их дел. Тело-то не расслабляется.

- Где мы? – разлепил Данил пересохшие губы.

Бабай тут же протянул фляжку. Сделав короткий глоток, Байкал покатал по рту холодную влагу, медленно проглотил. Он знал, что пока наркотик не покинет организм, сколько не пей, все равно не напьешься. Так к чему переводить жидкость в мочу просто так?

- Километра на три от города отъехали, - принял баклажку одноглазый после второго осторожного глотка командира. – Точнее сказать не могу, приборы не работают.

- Понятно… - Петров попытался усесться удобнее, но в тесном нутре танка проще было съесть ежа, чем найти комфорт.

Тута вам не «Мерседес»! Тута вам боевая техника! А в ней все угловатое, металлическое. Даже можно сказать, угловато-металлическое и металлическо-угловатое, стремящееся этим самым угловатым то в ребро тебе угодить, то в локоть, а то и вовсе по башке со всей силы трахнуть! Практичное тут все, короче, простое, мать его! Капитан стиснул зубы, сдерживая боль, злость и раздражительность.

В чреве стальной машины повисла тишина. Было слышно, как заглохший двигатель слегка потрескивает и чем-то поскрипывает. Данил пытался думать, но выходило это туго. «Что дальше?» - этот вопрос мучает всех, но именно он, как командир, должен дать четкий ответ! На то он и командир! У него всегда должен быть план, стратегия, идея! Но голова! Голова словно желе наполнена! Даже не желе, жилём! Вот им самым. Серым, густым, тягучим и пахучим. Она отказывается думать. А думать надо. И много.

- Топки часа на три хода, - начал рассуждать Бабай, видя, что старшему боевому товарищу сейчас не просто. – БК нет. Главный калибр на один выстрел, в КОРДе несколько лент. Можно соляру, конечно в городе поискать, вернуться, но что-то мне не улыбается туда ехать… Мой лысый череп подсказывает, что туда лучше ближайшие лет пятьсот не соваться.

- По ручной стрелковке что? – прикрыв ненадолго глаза, борясь с тошнотой, спросил Байкал.

- «Калаш» и шесть магазинов. Три гранаты.

- У меня две «улитки» с «сороковками», да топор, - отозвался Николай.

- Не густо, - вздохнул командир, отмечая, что сам он вооружен одним пистолетом, к которому осталось всего полтора магазина, да двумя ручными гранатами, что Кнехт ему отдал в подземельях. – Ладно. Надо думать, как добраться до дома…

- Это, - Бабай посмотрел на командира, затем на гиганта через люк. - Договор наш помнишь? – Байкал тяжело кивнул.

– Не передумал? События-то вон как повернулись… Нам сейчас любая помощь пригодится.

- Нет. И не переубедишь. Извини. Дела…

- Вы о чем? – вклинился в разговор Николай.

- Тут мы расходимся… - взял слово лысый. – У меня другие планы и задачи.

- В каком смысле? Отдельная БЗ? (боевая задача)

- Нет. Я сразу с капитаном, на берегу еще договаривался. Это мое последнее дело с вами. Вышло даже еще лучше, чем я предлагал… Так что, мужики, если что планируете, то дальше без меня.

- Точно? – еще раз для проформы спросил Данил.

- Точно, - уверенно ответил одноглазый. – Удачи вам, но я дальше сам…

Разделение отряда ни Петрову, ни Николаю не нравилось, но наемника переубедить было невозможно. Весь его решительный вид и стальные нотки в голосе давали понять, что решение окончательное и сомнениям, правкам или изменениям не подлежит.

Данил с ним действительно, имел разговор перед вылетом. По задумке Бабая, он должен был «погибнуть» на задании, и отправиться куда-то по своим делам. Куда именно, Байкал не спрашивал. Тут и так все понятно. К семье. С «Афалины» свалить сложно. Во-первых, за всеми всегда пригляд. Во-вторых, без припасов далеко не уйдешь – расстояние до дома большое. В-третьих, остров. И вот он, почуяв что-то, решил свинтить после выполнения операции. Бабай уверял, что все, что от него требуется, он выполнит и группу не подставит! Не сбежит сразу по прилету, а выполнит все поставленные задачи, и этим словам Данил поверил. Не зря. Даже сейчас он выполняет свою сторону договора, так что и Петрову честь офицера и просто человека менять правила игры было противно. Да и что, в сущности, он сможет сделать? Состояние не улучшается. Его так долбить теперь пару дней будет – нормальная реакция организма на то, как в тебя сперва стреляют, пусть даже ты сам, и даже пусть по касательной, затем душат, а в придачу еще и по голове ногами мутузят. В кино по голове дадут дубинкой, герой или негодяй потеряет сознание, а через пару минут уже снова бегает, как ни в чем не бывало. В жизни такое не прокатывает. В жизни ты мучаешься страшной головной болью несколько дней. И, ладно, если дурачком еще на всю жизнь не останешься… Можно ж и вообще кони двинуть. Мозг в черепной коробке хоть и защищен толстой костью, но не защищен от сотрясения. А это больно. Это чертовски больно! Данил поморщился. Еще и температура поднимается! Суставы ломит, в груди скребет, в глазах песок. А ведь это еще цветочки! Ягодки могут вылезти позднее! Причем горькие и не вкусные. Одному Шпилю… тьфу ты, Решетову известно, что там в этом «Улье» в воздухе было! Мало ли, как они этих мутантов делают! Может, они чем-то отравлены давно? Той же радиацией! Забывать о ней не стоит. Ее не видно, сразу не почувствуешь, но, когда ощущения эти придут, будет уже поздно. По-хорошему бы таблеточками закинуться специализированными, а ещё лучше и переливание крови сделать, да под контроль врачей упасть, но ни первого, ни второго, ни третьего, сколько по этой снежной пустоши не бегай, и в кастрюлю половником не стучи, не найдешь!

- Ты там как? – расслышав сдавленный кашель гиганта с крыши, поинтересовался здоровьем друга Петров.

Колян-то вообще в самом пекле побывал! Ему сейчас, наверное, еще сложнее!

- Нормально, - ответил тот пару секунд. – Подмерз чутка…

- Точно?

- Точно.

- Двигать надо, - вмешался Бабай. – Мое предложение: сколько есть, все выкатаем, а дальше разбегаемся. Надо подальше от этого места уехать. Хрен его знает, что там под землей делается. А ну, как рванет… – никто не возразил.

- Поддерживаю, - отозвался Николай.

– Но нужно хотя бы примерно понимать, куда именно ехать, - почесал лоб лысый и тут на выручку пришел гигант.

- Якуты! - внезапно задумчиво проговорил он.

- Что?

- Якуты, Саамы, Чукчи… Оленеводы, короче! Тут же, наверняка, кто-то живет! Надо только найти!

- Хм. А дальше? - Петров скептически обдумал предложения друга, но за неимением собственных, решил разрабатывать пока это направление. – Оленями?

- Зачем? – улыбнулся великан. – Снегоходы! Ты не думай, тут не джунгли! Тут же народ продвинутый! И связь есть, и техника! Ну… была, по крайней мере!

Бабай одобрительно покачал головой.

- Идея здравая! Хотя бы переодеться, да сориентироваться…

- Как найти? – начал просчитывать варианты капитан. - Тут наверняка между деревнями расстояние большое…

- Скитами, - поправил Николай. – Они скитами живут, кочующими.

- Один хрен не жарко…

- Нет, это важно! Они абы где пасти стада не будут! Нужно искать большие распадки. Дальше - болота нефтяные, вряд ли они рядом с ядом таким селиться будут… Правее – открытая часть, я, когда летели, видел. На юге та же история. На востоке есть горы, но туда нам и не нужно, до них далеко, а вот на западе…

- Да, там вроде что-то было, - припомнил одноглазый. – Когда летели, кажется, что-то пацаны видели. Какие-то строения… Туда тогда покатим? – капитан кивнул. Выбора по-прежнему не было.

- Сколько до этого места по прикидкам?

- Мы минут тридцать потом еще летели… Вряд ли доедем. Пока горы и лес этот обползем - крюк большой выйдет, всю соляру сожжем, - прикинул в голове расстояние лысый. – Нет, точно не хватит… но все равно лучше, чем пешком напрямки! - наемник помолчал, хмуро посмотрел на капитана. – Но, я так понимаю, ты танк вести не можешь?

- Нет.

Бабай покусал губу, недобро улыбнулся.

- И э-то-т то-же… А мне возвращаться же потом… В другую сторону надо. Что-то решать надо, мужики…

***

И решили так. Бабай, хитрожопый наемник, одной ногой уже будучи на вольных хлебах, но имевший совесть и честь, умело этим пользуясь, согласился подвести инвалидную команду, выступив их личным водителем. За то, что он потратит время, а, главное, увеличит расстояние собственного пути, он вытребовал у капитана его автоматные рожки, которые Петров и так был готов отдать. Ведь имея один автомат на троих, целесообразно отдать лишний вес в виде БК тому, у кого он есть. Также одноглазый получил в качестве оплаты три из четырех ручных гранат и найденный в танке ящик сухпая. Как он его будет тащить, Данил не представлял, потому легко махнул рукой, мол, забирайте, но, когда лысый еще и пластиковый поддон для слива масла прикарманил, капитан понял, что его откровенно надули, но что уже было делать, коль по рукам ударили.

Зато друзьям остался сам танк… недвижимый, но бронированный, а с ним тот самый КОРД, который Николай, быстро осмотрев, предложил снять со станка.

- Машинка хорошая, хоть и тяжелая, пригодится! – довольно растянув болезненную улыбку на усталом лице, резюмировал он. – Там еще четыре ленты к нему есть. Тоже прихватим.

- А дотащишь? – засомневался Петров. – Он же килограмм под шестьдесят весит!

- Это с лафетом, - ухмыльнулся здоровяк. – А его нам не надо. Считай, минус шестнадцать кило…

- И с рук сможешь?

- Ну, с «Вулкана» смог же!

- Там калибр другой… - все еще не верил друг.

- Ну, вот сейчас сниму, и посмотрим. Эй, кучерявый, иди-ка помоги, подержи эту гайку…

Бабай, недовольно что-то буркнул и скрылся из виду. Петров остался один. Он попытался сжать кулак раненной руки, но пальцы лишь слегка коснулись друг друга. Силы в них не было от слова совсем, а вот потрачено ее самой на это движение было неимоверно много. Страх разгорался все сильнее. Из едва тлеющего уголька, он уже превратился в горящую искорку, грозя перерасти в костер, а затем в пожар. Что если все так и останется? Он не раз видел то, что с человеком делает, казалось бы, легкое ранение. Разорванная связка, сухожилие, даже маленький нерв и здоровый человек превращается в овощ. Бывает и наоборот, конечно. Никто не верит, что с такими травмами можно жить, а люди мало, что живут, так еще и как это делают! Вот он, живой пример, на крыше матерится. Пуля пацану в глаз попала, череп вскрыла, а он выжил и стал лишь крепче…

Снаружи грянул выстрел. Петров дернулся и зашипел от боли.

- Норма-а-а-а-ально! – раздался голос Бабая. – Мне б твою силу…

В люк сунулась рожа Николая.

- Ну?! Я ж говорил, смогу! Метров на семьсот дал!

- Да где тут семьсот! Максимум триста… - усмехнулся впечатленный лысый.

- Это тебе из-за одного глаза так кажется! – улыбнулся Николай. – А я двумя вижу в два раза дальше! Семьсот! Точно! Эй, командир, ты чего?

Данил опустил руку, попытался улыбнуться.

- Предупреждать надо! Дернулся, в руку отдало…

- Так я ж сказал!.. Э, да ты еще и на ухо тугой стал… Все! Старость...

Данил усмехнулся. Точно. Не в бровь, а в глаз! Старость! Сколько он еще так вот по полям бегать будет? Нет! Надо заканчивать! Вот вернутся сейчас на Афалину, звездюлей полковнику за его мутки навесят и уйдет он на покой… Уедут они с Наташкой с этой проклятой земли куда-то на юга. И пускай юга уже не те, но главное куда-то подальше от всего этого! Сейчас, когда все поменялось, когда ты больше не зависишь ни от чего, лишь от самого себя, когда каждый день может быть последним, когда только ты сам управляешь своей судьбой, ты и лишь ты отвечаешь за то, что будет впереди! Нет больше границ и территорий. Нет больше якорей. Теперь ты сам за себя в ответе! Хочешь, езжай туда. Хочешь – сюда. Ты можешь быть кем захочешь. Все зависит только от тебя! Да, есть определенные трудности с получением всей это свободы, не стоит забывать, что раньше был закон, правила, которых большинство придерживалось, а сейчас любой отморозок, почуявший власть может выстрелить из-за угла, но все же! С этим можно бороться! Сердце кольнуло иглой. Вспомнился разговор в лаборатории и то фото… Настроение, вроде бы начавшее приподниматься, рухнуло в бездну. «С Наташкой»… надо же. А он и не заметил, как подумал такое. С Натальей Владимировной! Так будет правильнее. А ее правильнее – без нее! Ведь это она изобрела этот вирус! Она виновата в том, что творится вокруг! Это ее рук дело! Как смотреть теперь на нее? Как относиться? Чем она лучше Решетого? Тем, что спасла Коляну жизнь? Так ведь не было бы ничего всего этого, если б не она… Хотя друг в чем-то прав. Она работала над лекарством от всего этого. Так может она и не виновата? Может… Но на сердце пока какая-то обида. Даже злость и легкая ненависть.

- Командир, ты уснул?

Голос Николая снова заставил его вздрогнуть.

- Задумался…

- Двигать надо, Бабай уже собрался…

- Иду, - поморщился Петров, перевалился на бок и выползая из люка.

Оказывается, за время, что он отлеживался, мужики уже все сделали сами. Хитрый наемник смастерил подобие саней-волокуш, использовав тот самый поддон, загрузив в него все свои пожитки и теперь, накинув лямки на плечи, осматривался вокруг, выбирая направление.

Николай тоже времени не терял. Из тросов, найденных на танке, собрал себе ременную систему для переноски КОРДа. Огромный по меркам обычного человека пулемет смотрелся на нем скромно. И сам Николай, хоть и выглядел уставшим и потрепанным, при этом особо, вроде как, не смущался по поводу дополнительной тяжести.

- Тебе б лыжи и на соревнования по биатлону, - пробухтел Данил, неловко скатываясь с брони.

- Ну, давайте, мужики, - стянул с руки стрелковую перчатку одноглазый, и протянул ладонь сперва капитану. – Удачи вам, и спасибо за все, - сжав кулак, стукнул им о костяшки великана. – Может, еще свидимся…

- Давай, - качнул головой Петров. – Береги кальций. – Бабай оскалился в улыбке.

- И ты не старей.

- Удачи, - кратко поддержал слова друга Николай, поправив на плечах пулемет. – Земля круглая, на углу встретимся…

Затягивать с прощанием не стали. Одноглазый напоследок улыбнулся и, потащив за собой волокуши, двинулся куда-то чуть в сторону от курса следования танка.

- Ты как, идти сможешь? Шатает, как пьяного, - поглядел на товарища Николай, когда они остались одни.

- Смогу, - вздохнул Данил. – Деваться не куда…

- Ну, тогда пошли. Нам километров пятьдесят сделать нужно…

Люди разошлись. Каждый пошел своей дорогой, своей судьбой, не ведая, что с вершины ближайшей горы, из чахлой сопки за ними наблюдал Он. Хищник. Совершенная машина для убийства. Охотник внимательно следил за ними, выжидая и предвкушая. Сейчас он был ранен и истощен. Уставший и обессиленный. Троих ему никак сейчас не одолеть… Но вот один человек отделился от своей стаи и стал отличной целью для атаки.

Мощные лапы взрыли снег, бросая сильное тело в сторону, под защиту редкого кустарника, оставив на месте, где охотник только что стоял, глубокие рытвины.

***

Пройти им удалось не много. Стихший на несколько часов ветер снова поднял пургу, закрывая и так-то бледный блин солнечного диска, не способного пробиться сквозь бесконечный слой водяной взвеси именуемой облаками.

- Нужно переждать бурю, - с трудом выдирая ботинки из сугроба и удерживая себя в вертикальном положении, прокричал Петров.

Рации окончательно сели на морозе и теперь приходилось кричать, чтобы Николай его услышал. Здоровяк шел впереди, утопая в снегу, пробивая в нем тропу. Он шел неутомимо, но было видно, что другу тяжело. Сжатые кулаки, напряженная спина и резкие движения выдавали в нем таившуюся злобу.

- Колян! Надо передохнуть!

Гигант рыкнул, но хода не сбавил. Он и сам это прекрасно знал, но зараза, гложущая его тело изнутри, не давала остановиться. Теперь он отчетливо ощущал, что с ним что-то не то. Слишком много! Слишком много он находился на грани, вглядывался в бездну и, когда бездна взглянула в него, не был к этому готов.

Очередной шаг подвел его, и грузное тело великана повалилось на колени.

- Эй, эй, - подскочил тут же Петров. – Ты чего?

Николай тяжело дышал, уткнувшись лицом в сугроб. От его дыхания снег начал быстро таять.

- Да ты весь горишь! – ощутил исходящий от друга жар, взволновался Петров. – Так. Сейчас… Потерпи.

Непослушными от холода пальцами, он нащупал застежку на подсумке, расстегнул молнию, вынул последний шприц успокоительного.

- Потерпи, потерпи. Сейчас… Что ж ты сразу-то не сказал!

- Не надо, - прохрипел друг и, закашлявшись, сплюнул на белый снег тугой черно-красный комок. – Передохнем и дальше пойдем… - утерев лицо снегом, согласился гигант, отводя руку капитана со шприцом.

Активные сутки кого хочешь измотают. Особенно организм, неоднократно стимулированный тяжелой химией. После такого всегда настигает откат и, судя по всему, сейчас он навалился на него настоящим шквалом. Тело дрожало, било судорогой, глаза слезились, голова гудела, мысли начали водить хороводы вокруг одного случайного слова. Нужно было найти укрытие и немного вздремнуть… Но холод… Этот чертов холод! Спать опасно. Можно ведь и не проснуться…

- Идем, - отдышавшись, снова поднялся великан. – Еще немного хотя бы…

На заснеженное поселение они набрели внезапно. Никаких признаков, что тут живут люди, не было видно. Наверное, если бы не пурга, то они бы смогли загодя разглядеть покосившийся и поломанный ветхий заборчик, приземистую юрту и еще пару каких-то строений, но снежная круговерть по-прежнему не давала разглядеть ничего далее десятка метров. Как они сюда вышли, никто из них сказать не смог. Чистая случайность. Николай, вроде, смог разглядеть под ногами подобие дороги и по ней, по неширокой кромке более плотного снега, они и вышли к обиталищу местных. Выйти-то вышли, но…

Присыпанное снегом мертвее тело, повисшее на заборе, красноречиво говорило, что некогда здесь произошло что-то не хорошее. Внимательно осматриваясь, подавая друг другу знаки руками, друзья обошли периметр. Нашли еще два тела. Подросток и старик. Все трое погибли достаточно давно, чтобы их тела превратились в закоченевшие бревна. Хищники знатно потрепали их, и понять, что здесь произошло, было невозможно.

Еще два тела нашлись в юрте.

- Их медведь, что ли задрал? – осмотрев огромные рваные раны на телах двух женщин, в свете тусклого фонарика, спросил в пустоту Петров.

- Не знаю, - прислушиваясь к завыванию бури снаружи, негромко ответил Николай. – Никогда не видел, как медведь убивает, сравнить не с чем…

- Я тоже, - задумчиво проговорил Данил. - Следов нет, не поймешь… Но раны, - он приложил ладонь, чтобы сравнить кровавый росчерк, - это явно не писец какой-нибудь. Кто тут вообще обитает из хищников?

- Моржи может?..

- Моржи?

Николай пожал плечами. Он как-то внезапно понял, что практически ничего о местности не знает. В школе мельком проходили и все… Живут ли тут белые медведи? Или они там, севернее? А другие хищники? Волки, например? Вроде да… А кто еще? Да хрен его разберешь, кто! Главное, что тут кто-то точно живет!

- Что делать будем? – поднявшись, осмотрел убежище Байкал.

- Предлагаю тела вынести, закопать и передохнуть немного.

- Поддерживаю, - согласился капитан. – В такую метель идти опасно. Я уже ног не чувствую.

- Да. Свежо… однако… - хихикнул внезапно гигант, проникшийся местным убранством жилища.

- Не богохульствуй, - осадил Данил, закрывая тело осматриваемой женщины оленьей шкурой. – Хватай, давай, пока мы сами не задубели…

Тела присыпали снегом, чтобы возможный запах не привлек других хищников. Да, местные одеревенели и уже вряд ли чем-то пахли, но, кто знает, вдруг это их, человечий нюх ничего не улавливает, а хищник, сделавший это, учует и снова наведается в столовую… Из этого же соображения установили растяжки из оставшихся ручных гранат так, что к юрте подойти можно было только со стороны входа, а его перегородили втащенными в жилище санями, или нартами? Не важно. Чем-то в общем-то таким. Если кто-то сунется в чум, то сперва наткнется на эту преграду, а потом уже на штыковой пулеметный огонь. «Корд» поставили так, чтобы он стволом смотрел аккурат над санями. Снаряд калибром 12.7 х 108 мм не то, что медведя, десяток медведей остановит и не задумается.

- Давай, ты первый, - уселся Николай рядом с пулеметом, привалившись боком к саням. – Я пока покараулю.

- Тебе нужнее, - возразил капитан. – Вторые сутки на ногах уже!

- Мои ноги не твои, - отмахнулся здоровяк и закашлялся. – Спи, давай, я потом, - сипло вздохнув, когда кашель отступил, добавил он. – Сейчас все равно пурга, с тебя толку мало. Меня кашель все равно, сам видишь, мучает… Не усну.

- Ага, - усмехнулся Данил. – А ты думаешь, я усну после такого? Тебя за километр слышно. Как себя чувствуешь?

- Нормально, - отмахнулся сержант. – В груди царапает. Простудился, видать в этом БДСМ-костюме вашем…

- Смотри, яйца не отморозь, - улыбнулся Данил, укладываясь в дальней части юрты, где на приземистой кровати были навалены шкуры. – А то за километр звон слышно будет…

Николай скривил лицо, передразнивая друга, но ничего не ответил, лишь снова сдавленно кашлянул. Петров уснул быстро. На этот раз это был именно сон, а не его подобие, вызванное медикаментами. Настоящий, лечащий и восстанавливающий.

Николай вздохнул. Голова теперь болела еще и с недосыпа и усталости. Ему до одури тоже хотелось завернуться сейчас в теплые шкуры и проспать часиков этак сорок-пятьдесят. Он дико устал. Тело стало тяжелым, неповоротливым, как и мысли. Они с каждым часом замедлялись, становились все более ленивыми, расплывчатыми, но виной тому, все же, была не только усталость. Гигант сжал и разжал кулак. Мелкая черная капиллярная сетка, на указательном пальце правой руки никуда не делась. Он заметил ее еще там, снаружи, на танке, но тогда он думал, что это масло, или копоть, может солярка, но пятно не стиралось. Синяк? Но какой-то странный. Обморожение? Николай повертел ладонь. Такое же пятнышко нашлось между большим и указательным пальцем на тыльной стороне ладони правой руки и еще одно чуть выше запястья. Покусав губу и поцарапав кожу, попытавшись разогнать на местах кровь, ничего не добившись, парень с тревогой поглядел на спящего друга.

- Зараза! Точно нахватался! - Тихо выругался он.

Прислушавшись к себе, он ощутил тревогу. Тело горело. Может, ему, конечно, это только кажется, но что, если там, под землей он словил опасную дозу радиации? Что, если сейчас он фонит не хуже самого реактора? Дозиметра-то нет!.. Помотав головой, сержант отогнал темные мысли. Нет! Если бы он облучился, то ощущал рвоту, зрение бы упало, а так… У него только признаки гриппа. Может это что-то другое?.. Нужно как можно быстрее добраться до Афалины! Мало ли, что это такое! Может, просто синяки от схватки, может даже какие-то точечные ожоги, а может… Может он переоценил свои способности и силы, и теперь медленно умирает?.. Снаружи что-то хрустнуло. Николай тут же встрепенулся. Взгляд уперся в щель, через которую в чум попадал узкий луч света. Нервы мгновенно натянулись, а палец на спуске пулемета напрягся, но прошло несколько минут, а ничего так больше не произошло.

***

Петров проснулся через три часа. Организму для отдыха этого, конечно же, было мало, но дрыхнуть больше было нельзя. Не дома. О друге тоже надо позаботиться. Вон как плох!

- Ты как? – поднялся Данил, с неохотой выбираясь из под шкур.

- Нормально, - устало и сонно ответил Николай.

- Иди, отбивайся. Я посторожу теперь.

Парень ничего не ответил, лишь едва кивнул головой, и, не вставая, просто перекатившись с бока на бок, на четвереньках перебрался ближе к кровати.

- Как дежурство? – растирая щеки холодным снегом, поинтересовался капитан, занимая нагретое другом место за пулеметом.

- Нормально, - отозвался тот. – Там что-то хрустит иногда, не обращай внимания. Наверное, ветер…

- Ага, - мотнув головой, принимая сведения Байкал, укладываясь и кладя палец не спуск. – Ладно, спи, часа через три разбужу.

- Лучше не надо, - вздохнул Николай, накрываясь теплыми шкурами.

Данил хмыкнул. Да! Он бы и сам не отказался проснуться не где-то посреди снежной пустыни в юрте, где недавно какой-то хищник растерзал целую семью, а в теплой, мягкой постели, желательно чтоб рядом еще красавица какая лежала… а еще лучше чтобы она с чашечкой кофе и чем-то вкусным встретила! Живот на эти мысли утробно заворочался, напоминая о себе. Так! С этим тоже что-то нужно делать! Еды у них нет. Один паек на двоих. А идти сколько? По прикидкам, если вот так как они сейчас, пешком, то это… неделя? Две… Данил нахмурился. Чет дохрена выходит! Но да! Пешком же! Сколько они летели? Часа три… До Афалины километров пятьсот значит… По пятьдесят километров в день… мдааа! Нужно обязательно найти поселение, но что, если все они… если все они такие? Кстати! Данил нахмурился. А почему они не встали? Должны же были! Петров скосил глаза на щель. Снаружи что-то хрустнуло. Мужчина сглотнул. В голове сразу нарисовалась картинка, как закоченевшие чукчи, или кто они, саамы? Якуты?.. не важно… Ползут вот они сейчас к чуму, глядя на него мертвыми глазами… Этакие снежные ходоки! Холодный пот пробежал по спине и Петров плотнее прижался к пулемету. От запаха пороха и масла стало чуточку спокойнее. Да пусть там хоть сотня ходоков будет! Он с ними справится!.. Хотя нет… В ленте пятьдесят патронов… С сотней не справится… Тогда лучше пол сотни! Вот! Пусть там хоть полсотни ходоков будет!.. Ему больше не страшно. Как там Кнехт кричал, когда на него образина эта перла? Нет страха? Надо будет спросить. Хорошие слова!

***

Сон, который снился Николаю, был тяжелым и страшным. Кошмар не отпускал. Он шел по каким-то бесконечным извилистым коридорам, утопая по колено в крови, убивая всех, кто попадется ему на пути. Пару раз мелькнули знакомые лица, но он и их убивает, и, что было еще страшнее – ему это нравится! Ему хочется их крови, он ее жаждет и не может остановиться. Но, одновременно с этим, ему все это противно, а остановиться не получается. Его тело ему больше не подконтрольно. Зверь, таившийся внутри, выпущен на волю и теперь творит бесчинства. Ему нет разницы, кто перед ним – военный, или ребенок, мужчина, или женщина, солдат или старик. Он убивает хладнокровно и кроваво. Где-то вдалеке слышится музыка, но слов песни не разобрать. Кто-то зовет его, называет его имя и это единственный путь, которым он может следовать. Сон длился бесконечно долго. Он мечется, запертый в собственном теле, не в силах помешать вышедшей из-под контроля темной стороне, имея возможность лишь наблюдать, словно через экран телевизора, за собственными же действиями. Но, в отличие от голубого ТВ-экрана, здесь все было намного красочнее. Присутствовали ощущения, запахи, вкусы… Сон длился и длился. Николай понимал, что это именно он, но проснуться никак не мог.

Вот перед взором мелькнуло лицо Петрова. Безжизненное. Тело бывшего друга, переломанное в нескольких местах, лежит в углу коридора, рядом с ним Наталья, правда, почему-то блондинка. Дальше, в коридоре за стеклом в гермодвери Алиса. Это она его зовет, машет ему руками, еще не понимая, что это больше не он… Николай пытается затормозить чудовище, крикнуть, чтобы она убегала, уходила прочь, как можно дальше, но девушка вместо этого открывает дверь и… Тело его вздрагивает, пытаясь кинуться в рывке, но что-то держит его и наконец-то кошмар заканчивается.

Тяжело вздохнув. Дернувшись всем телом, гигант открыл глаза.

- Доброго утра, - встретил его неприветливый голос капитана.

- Ага, и тебе, - утирая лицо ладонью, сгоняя сон, пробухтел Николай.

- Кошмары снились? – сержант не ответил.

Он выбрался из-под шкур, потянулся, хрустнув спиной. Сон, хоть и был коротким и тревожным, но позволил телу хоть немного отдохнуть. Звонарь в голове улегся спать, и песок из глаз высыпался.

- Ну, что, собираться будем? – подошел он ближе к напарнику, выглянув в прореху. – Метель вроде стихла.

- Ага, где-то полчаса назад, - кивнул Данил. – Поедим да пойдем, наверное, осмотримся только тут сперва, может, чего ценного найдем.

- А есть что пожрать? – нахмурился великан. – Там паек только один, так, на зуб…

- Вон, - Петров качнул головой куда-то вперед.

Николай присмотрелся.

- Что? На человеченку потянуло? Я думал, это скорее меня ждет, чем тебя…

- Олень!

- Сам такой!

Данил улыбнулся, вздохнул.

- Олень, говорю, там лежит! Местные их в пищу употребляют…

- А-а-а-а! – улыбнулся Николай. - А я уж думал, тебе карачун совсем голову отморозил…

Оленина оказалась замерзшей, как и тела местных. Ни один из них никуда не уполз, не попытался проявить хоть малейшую активность, на что сержант логично рассудил, что при таком морозе жидкость в мозгу, наверное, тоже замерзла, повредив его.

- Так что, они тут не зомбируются, выходит? – нарезая аккуратные тонкие полоски мяса, задумался Данил.

- Наверное, - держа округу под контролем, пока товарищ занят заготовками, ответил здоровяк.

- Ну, так-то логично… мозги в лед смерзаются… Особо не походишь с такими… Значит, здесь вполне можно жить, выходит?

- Ага, - буркнул Николай. – Но что-то им это не особо помогло… Зверье гуляет голодное, а это, как видишь, тоже нифига не весело.

Данил покачал головой, соглашаясь. Везде есть не только плюсы, но и минусы. Срезав очередной пласт мяса, он отрезал от него маленький кусочек, положил на язык, дождался, пока тот растает и проглотил.

- Маканины к ней не хватает, - посетовал он, оценивая вкус. – Но пойдет. На, попробуй…

- Чего? Сырое? – нахмурился сержант.

- Ну, да… Струганина. Не слышал? Местная кухня! Привыкай! А маканину делают из соли и перца…

Николай недоверчиво принял тонкий, завитый, словно стружка пластик мяса, сунул его в рот. Ему-то особо нет разницы, что есть, лишь бы энергию восполнялась, но после кошмарного сна есть сырое мясо как-то не хотелось! Кто знает, как он на все это отреагирует. О том, чем ему приходилось питаться целых полгода в состоянии зараженного, он даже не хотел думать. Всяко это вкуснее и полезнее…

Мясо растаяло мгновенно. Сглотнув, он одобрительно покачал головой.

- А неплохо… Соли, правда, не хватает…

- Она тут есть, по любому… Надо будет поискать. Сильно не налегай только! Хотя-я-я-я… тебе, наверное, пофиг… желудок и лом переварит.

- Прихватит, думаешь?

- Еще как! С непривычки так проносит, мама не горюй! А бумаги тут туалетной нету… Даже лопуха не найдешь…

- Что, знаешь уже? – усмехнулся товарищ.

- А то! Я ж с Байкала! Забыл? У нас там это частое явление! Приедут туристы, наедятся, а потом кабинки туалетные оккупируют до утра…

Закончив с нарезкой, отправились на поиски полезностей. Соль нашлась в покосившемся строении, присыпанном снегом. Вместе с запасами потрошеной рыбы и нехитрым инвентарем для ее добычи, в виде пешней, крюков и прочих острых и опасных на вид предметов. Еще из полезного нашлись два старых двуствольных ружья, несколько десятков самодельных, крученых патронов, порох, пыжи и гильзы к ним, пара отличных якутских ножей, и теплая одежда. Больше в мертвом селении ничего не было. Оно и ясно! Откуда тут что-то ценное возьмется? Тут самое ценное это - жизнь! Все найденное добро было погружено в сани, которыми блокировали вход в юрту и, которые, вероятно, ранее таскали те самые местные олени, а теперь, как бы горько-то не звучало, придется тащить неместному.

- Ну, а что, - развел руками Данил. – Я не утащу, а тебе полезно будет…

Николай вздохнул, пробухтел что-то не довольное и впрягся в упряжь. Тащить их оказалось легко. Даже не смотря на вес самих нарт, нагруженного в них добра, пулемета с БК, и самого Петрова, сидящего на горе всего этого, словно Кощей над златом. Наглая эксплуатация силы, скажет кто-то? Отнюдь! Просто так оказалось идти на много быстрее. Шаг великана и шаг капитана были не равны и, потому, или Данилу, или Николаю приходилось подстраиваться, замедляясь и сбиваясь, а так дело пошло споро. Гигант тащил сани легко, почти не ощущая сопротивления, удивляясь тому, как же местные все грамотно придумали и рассчитали! Ну, еще бы! Они ж тут поколениями живут! Сотнями, а, может, даже, тысячами лет! Они все эти премудрости с молоком матери или кого там, тюленя, знают?! Здесь их земля, их территория, их дом и они знают его лучше любого пришлого!

Еще одно поселение замаячило на горизонте через несколько часов хода. Первым его заметил Байкал. Он чисто случайно увидел черные пятна теней от засыпанных снегом юрт уже, когда они их прошли. Глаза замылились от белого снега и, потому, что-то неестественное, отличавшееся от этой белесой белизны, сразу бросилось в них.

Это поселение, как и предыдущее, тоже было мертво. И вот это уже не на шутку настораживало.

- Хреновы дела, - оглядываясь по сторонам, водя двустволкой, прошептал Данил.

Николай не ответил.

В этом селении юрт было аж пять. Живых, как и в прошлый раз - не нашлось. Характер ран на телах был таким же: рваные царапины от когтей и зубов.

- Тот же хищник? – осматривая огромный след на снегу, нахмурился Данил.

- Вроде, - присмотрелся Николай. – Причем, один. Видишь, один палец как-то в сторону немного? Думаю, это тот же! Причем одиночка, других следов нет.

- Что ж это за зверь такой? Вот по любому одна из тех тварей, что в лаборатории Решетова выводилась! Ладно, давай по быстрому осмотримся да дальше пойдем… не нравится мне тут, да и опять хмурится…

Небо над ними, немного прояснившееся, из черного став туманно-серым, снова темнело. Здесь так частенько. Или солнце светит такое, что кожу обжигает, причем стоит лютый мороз, или бури снежные неделями одолевают. Им не посчастливилось попасть во второе.

С этого поселения друзья поимели еще пару ружей, бочку жира, да несколько патронов и шкур. Может быть, если поискать получше, тут и можно было бы найти еще что-то ценное, но поломанные, засыпанные юрты приходилось в буквально смысле слова откапывать, прежде чем можно было забраться под их пологи. На это уходило очень много времени, а с учетом, что капитан левой рукой все также не мог работать, копать приходилось Николаю, причем голыми руками, но, находя после утомительных раскопок лишь пару новых шкур, ему это быстро надоело.

- Смысла нет, - утирая пот, осмотрел окрестности здоровяк. – Это какие-то семейные дома. Только время тратим…

В желудке у него оглушительно заурчало.

- Да, я тоже так думаю… - согласился Данил. – Нужно севернее идти, к воде. Там должны быть большие поселения. Здесь пастбища летние, наверное, или «перегонные» какие-то, а в них ничего ценного нет. Давай перекусим, да дальше двинем. Ты как? Идти можешь? – сержант вздохнул, устало кивнул.

Выглядел он не очень. Видно, что устал, что его мучает температура, но парень держался.

- Хорошо, тогда семь минут перекур и в путь.

- Почему семь?

- Пять мало, а десять много, - усмехнулся Данил, видимо, какой-то своей шутке. – В книжке одной вычитал… Умные слова… Кстати! Что ты там в лаборатории про страх говорил? Откуда это? Сам придумал?

- Не, - намного подумав, о чем именно идет речь, ответил здоровяк, насаживая кусок ткани юрты на обломок столба, создавая примитивное укрытие от ветра. – Знакомый один постоянно их повторял. Говорил, вроде, какая-то молитва какого-то воина… Запомнилось видать, а как урод этот в голову залез, так само и всплыло…

- Надо будет запомнить потом, - выуживая мешок соли и нарезанное мясо, уселся рядом капитан. – Хорошие слова, до дрожи пробивают!

***