Шторм

Глава 8. "Наперегонки со смертью"

Афалина гудела в прямом смысле слова. Утробный звук несся по стенам, переборкам, туннелям, коридорам, и, неприятно вибрируя, проникал через грудную клетку. Наталья поморщилась. Она устала. Сил идти дальше уже не было. Вокруг все было залито кровью. В нос шибал запах кишок, едкого дыма и жареной плоти. Тошнило, но она держалась изо всех сил. Нет, нет! Нельзя, нельзя! Нельзя показывать слабость! Ведь за ней идут люди! Как так получилось, что хрупкая девушка, ранее возглавлявшая научно-исследовательский отдел, стала лидером этой группы, никто не понял. Ни сама Чернова, ни лаборант Пашка, ни два десятка других собранных ими по погибающей базе людей на этот вопрос ответить не могли. Да! Возможно, не маловажную роль в этом сыграло оружие… Но что там оружие?!. Так! Старенький «Калаш» с наполовину пустым магазином, против целой армии живых мертвецов. На то, как это произошло и, что вообще вокруг творится, ответить также никто не мог.

Станция была погружена в полумрак. Аварийное освещение работало не везде, но там, где его не было - разрушенные помещения, по которым словно ураган прошелся - всё было освещено пожарами.

Они двигались уже больше часа. Еще вчера за это время можно было обойти всю станцию, все пять исследовательских блоков, а сейчас… Сейчас им едва удалось покинуть лабораторию и выбраться в связывающий отделы переходный туннель.

- Пять минут и дальше, - устало поднимая голову, еще раз осмотрела Чернова пустой, заваленный трупами коридор.

Находиться в нем было жутко и противно. От запаха вот-вот стошнит, но здесь хотя бы нет этих… Их клекот пронизывает станцию с нижних этажей до самого верхнего, не оставляя выжившим надежды на спасение. Твари были везде, куда бы люди ни пошли. Местами им приходилось красться от двери к двери, сражаться, теряя людей в страшных корчах, а где-то и вовсе возвращаться или прятаться, пережидая, пока бывшие коллеги утолят свой ненасытный голод и уйдут с их пути.

Кто-то вздохнул. Все устали и были напуганы, но нужно было двигаться. Пожар, разгоревшийся где-то внизу, в районе генераторного сектора уже набирал силу и его гудящее, потрескивающее, всепожирающее пламя уже было слышно даже здесь. Вот вроде бы металл, и чему там гореть, а поди, посмотри… Пылает, словно газовая горелка, всеми цветами радуги, от синего через зеленый, в красный и белый. Отсветы так и прыгают в щелях и прорехах обшивки станции, куда задувает ледяной ветер. Чернова уставилась на пунктирную сквозную линию аккуратных круглых дырочек в стене переходного шлюза. Словно жук проел. Знала она этого жука… Такой же сейчас лежит в ее руках. Тут был бой. Военные пробивались с потерями. Дальше по коридору лежат два тела в камуфлированной форме, но, ни оружия, ни брони при них нет. Понятно, в такой ситуации, каждый патрон, каждый пистолет на счету, так что надеяться на то, что она сможет пополнить запас боекомплекта девушка уже почти перестала. Единственным шансом разжиться припасами, было наткнуться на полностью истребленную мертвецами небольшую группку солдат, которые отбились от основной группы товарищей и, теперь став такими же мертвецами, как те, кто их поедал, разгуливают по станции. Зомби оружием не пользуются, но и снять навешанное на себя обмундирование вряд ли догадаются. Только вот найти бы еще таких. Когда все началось, военные организовались быстро. Об этом рассказал один из спасенных ею мужчин в синей форме инженера, или технического работника, или сантехника – Наталья не разобралась.

- Сирены завыли, - рассказывал исхудавший пожилой мужчина, на одном из привалов в темном закутке какой-то фитолаборатории. – И они всем скопом рванули на выход. Мы даже понять еще ничего не успели… нас просто бросили! А потом эти твари пришли… Там в общем зале такая бойня! Такая бойня!.. Я… Я еле убежал… Там.. Там везде трупы! Туда нельзя! Нужно срочно уходить отсюда!

Вот и бродили уставшие, и напуганные люди по туннелям и коридорам уже битых несколько часов, ища возможные проходы среди этого ада.

- Встаем, - вздохнув, совсем не чувствуя отдыха скомандовала Наталья.

Нужно было двигаться. Сидеть на месте опасно. В одной из лабораторий, окна которой не были закрыты бронеставнями, и которые выходили в сторону океана, она видела, что происходит снаружи. Это была эвакуация. Люди, выстроенные длинными цепочками передавали различное снаряжение и коробки от Афалины на берег, складывая их в большие кучи, откуда уже потом все грузилось на большие надувные плоты. Лучи прожекторов безостановочно курсировавших туда-сюда лодок постоянно мелькали в черной пучине океана, и их становилось все меньше. Снаружи бушевал ураган. Ветер гнал миллионы снежинок, сбивая людей с ног, но они продолжали работать. Все это могло говорить о спешке и безотлагательности дела.

- Ждать не будут, - напомнила женщина, поглядев в печальные, грустные и полные мольбы о том, чтобы хоть еще немного передохнуть, глаза людей. – Нам нужно добраться до нижних этажей. Там должны быть военные…

По помещению пронесся вздох. Слова подействовали.

- Давай, давай, - поддержал Наталью давешний мужичок в синей робе. – Шевелись. Нужно идти!

Чернова с благодарностью кивнула мужику. Поддержка ей сейчас была нужна. Да, у нее оружие, и опыт владения им, но она все равно при этом остается женщиной, а не все мужчины в группе были этим довольны. Мужской голос придал уверенности и ускорил нехитрые сборы. Перед выходом распили последние две бутылочки воды. Фильтрационные станции и генераторы отключились. Воздух на станции становился всё более спертым. Афалина, к сожалению, была сконструирована таким образом, что без принудительной вентиляции, и переработки углекислого газа, в некоторых местах было просто не обойтись. Да что там говорить! Скорее, даже, напротив, в редких помещениях имелась прямая вытяжка на улицу. Слишком уж плотно застроены помещения… Вот теперь люди и начали страдать от нехватки кислорода, жары и слабости.

Погасив все три имеющихся у них фонаря, люди напряженно вслушались в тишину, доносившуюся из-за гермодвери. Судя по звукам, за ней кто-то был: было слышно приглушенное всхлипывание и тихое порыкивание.

Наталья аккуратно потянула рычаг аварийного открытия дверей. Электричества не было и потому магнитные замки не работали. Дверь тихо щелкнула, приоткрылась. В нос ударил еще более противный запах. Тут-то дышать было нечем, но тот смрад, который долетел до неё из-за двери, был по-настоящему сногсшибательным. Люди поморщились, зафыркали. Кто-то уткнулся в рукав, кто-то поднял воротник формы.

На звук из помещения раздался резкий всхлип, затем быстрые шаги босых ног. Мертвяк вбежал, тут же упав. В темноте он запнулся за высокий порог и прямо пластом расстелился на полу. Наталья не успела ничего сделать. Кто-то вскрикнул и тут началось. На этот звук из коридора к ним кинулась уже целая толпа бывших коллег. Первый зомби упал неудобно, перегородив своим телом дверь. Чернова попыталась прикрыть створку обратно, но поднимающееся рычащее тело, не дало этого сделать.

Труба просвистела совсем рядом с ее головой. Кто-то опрометчиво махнул импровизированным оружием, чуть не задев ее саму. Наталья отклонилась назад, выставляя автомат перед собой. Стрелять она боялась. Кто знает, сколько еще тварей сбежится на грохот. Возможно, тут всего от силы с десяток зараженных, с которыми они смогут справиться.

Второй бывший, а теперь оживший, мертвец, запнувшись за собрата, также с грохотом упал на пол. Труба свистнула еще дважды, затем кто-то неистово закричал.

- Он меня укусил! Укусил! – заверещал незнакомый Наталье мужчина, истово пытавшийся отпихнуть тварь, вцепившуюся ему в ногу.

И тут началась неразбериха. Закричали женщины. Заматерились мужчины, кинувшиеся в разные стороны, фактически, оставив Наталью наедине с рвущимися через двери мертвецами. Палец сам собой нажал на спуск и автомат громыхнул, на мгновение осветив вспышкой темное помещение. Ледяной ужас схватил Чернову за позвоночник. Вспышка была быстрой, и она больно ударила по глазам. Но ее хватило, чтобы разглядеть… Десятки скрюченных, словно артрозом, тел мчалось к двери, за которой находились они – такие вкусные, сладкие человечки. Наталья хотела взвизгнуть, но вместо этого лишь сильнее вжала спуск автомата. Оружие затряслось, посылая пули в темноту. Были бы там, в черноте обычные люди, этого бы могло хватить, чтобы выиграть время, а то и вовсе, напугать противника, но это были совсем не они. Твари, взрыкивая, кажется, даже не замедлились. Шустрые пули пробивали тела насквозь, но, не имея достаточной останавливающей силы, уносились дальше по коридору.

- Назад! – выкрикнула Чернова, когда автомат захлебнулся и затих всего через пару мгновений от начала своей смертельной песни.

Люди охотно выполнили приказ, бросившись обратно по длинному, скользкому от крови и лоскутов разорванных органов, коридору. Закинув автомат за спину, Наталья уже хотела было и сама броситься бежать – настолько страшно ей стало от усиливающегося гомона несущихся к ним монстров, но вместо этого схватила за руку того самого мужика, которого мертвец укусил за ногу еще в самом начале схватки. Зачем она это сделала? Ведь он уже и так не жилец?! Возможно! Но сейчас он еще был жив! Он чувствовал страх и боль также, как и любой другой. И бросить его на съедение живьем девушка просто не смогла. Мужчина был тяжел, и поднять сразу ей его не удалось. Если бы не подоспевший все тот же старичок с обвисшим лицом, ей бы это так и не удалось. Сантехник подскочил и, ни слова не говоря, подхватил орущего и заливавшегося слезами и соплями мужика за другую руку.

- Раз, два, - сказал он и вместе они буквально вздернули раненого.

Тащить, брыкающееся в состоянии шока, тело было не просто. Автомат съезжал, путался ремнем в руках, норовил поставить подножку, а старик в синей форме был далеко уже не в тех годах, когда ему можно было носить такие тяжести, но они все же это сделали! Они успели ввалиться в тамбур переходного шлюза в самый последний момент. Раненый к тому времени уже немного пришел в себя и пытался им помогать, переступая здоровой ногой, но тел на их пути было слишком много, чтобы выиграть эту гонку со смертью без боязни самим стать ужином для вечно голодных зараженных.

- Что?! – когда за ними заперлась дверь, проревел один из мужиков, разглядевших на полу три уставшие человеческие фигуры. – Его же! Его же укусили! Зачем вы его сюда притащили?!

Толпа испуганно отпрянула. Наталья поднялась.

- Он еще жив! – упрямо проговорила она, глядя на мужика снизу вверх.

- Но он же сейчас всех нас перекусает! – навис над ней здоровяк. – Он сейчас в одну из этих тварей превратится! – последняя фраза уже была сказана для всех.

- Да!

- Он же сейчас превратится! – робко заговорила пришедшая в себя толпа.

- Это еще не факт! – нахмурилась Чернова, ища хоть какую-нибудь причину, судорожно придумывая доводы. – Может его только поцарапали!? Может рана не страшна, и он не заразился?!

Труба свистнула совсем рядом с ней. Снова глухой удар, крик. Кто-то выскочил из толпы и, занеся над головой свое оружие, резко опустил металлическую дубинку бедолаге на голову. Раненный захрипел. Труба прошлась ему вскользь, содрав с головы кожу, вскрыв череп и угодив в ключицу. Толпа закричала еще сильнее. Ошарашенный своим поступком недоубийца замер, глядя на то, как черепная кость укушенного, медленно отходя от своего места, начала съезжать в сторону, разрывая кожу. Недобитый захрипел, дернулся, словно паралитик, упал на пол и засучил по нему ногами, словно изображая дельфина. Кровища хлынула в стороны. В свете подугасших фонарей зрелище было очень страшным и противным.

- Что вы наделали?! – вскрикнула Чернова, отшатнувшись.

Труба снова взмыла вверх и опустилась на тело бедолаги. На этот раз куда-то в область лица. Неприятно хрустнули скулы и нижняя челюсть, скособочившись, отвисла. Мужчина с трубой, выпучив глаза, опять поднял свое оружие над головой и в третий раз опустил дубинку на голову бедолаги, который все никак не умирал. Правду говорят, что убить человека и просто и сложно одновременно. И этот удар пришелся снова по черепу. В стороны что-то брызнуло, но мужчина все еще остался жив. Наталья отвела взгляд. Ее замутило. Четвертый удар она лишь услышала, но вздрогнула сильнее, чем от первого. Человек захрипел и, наконец-то затих. Еще два гулких удара по черепу были скорее контрольными, чем необходимыми.

- Тихо! Тихо! – проговорил еще недавно споривший с Натальей бугай. – Все! Все!

Судя по звукам, он пытался успокоить разбушевавшегося мужика с трубой. Чернова с трудом обернулась. Укушенный лежал недвижимо. Из-под его изуродованной головы растекалась лужа противной кашицы из соплей, крови и мозгов. Девушку передернуло. К горлу подступил ком. В толпе кого-то вырвало. При виде изуродованного тела, из нее словно стержень вынули. Девушку накрыло беспроглядным мешком из апатии и обреченности. Вот так они тут все и подохнут. Не твари сожрут, так вот такие как этот зашибут…

- Зачем? - хриплым, не своим голосом выдавила она.

Хотя говорила Чернова тихо, но ее услышали все. В тамбуре сразу воцарилась тишина.

- Моя жена! – заблеял убийца, выходя из ступора. – Он бы нас всех поперекусал! Машенька… Она тут… Я должен был ее защитить!

Наталья не ответила, лишь снова сглотнула неприятный горький ком и с ненавистью поглядела на мужчину.

- Дай сюда, - протянула она руку, имея в виду трубу в лапах здоровяка.

Тот безропотно подчинился. Видать ее взгляд был настолько страшен в этот момент, что даже почти двухметровый мужчина из отдела снабжения побоялся с ней спорить. А может быть побоялся автомата, хотя в нем почти не было патронов.

- Если ее укусят, - холодно, чуть слышно, сквозь зубы процедила Чернова. – Ты лично разобьешь ей голову точно также… Или это сделаю я.

Толпа ахнула.

- Что?! – взревел мужик.

Труба свистнула, очертив круг перед самым лицом мужика.

- Что слышал! – прорычала Наталья. – Если ее укусят, ты лично разобьешь ей голову или я ей ее размажжу! – девушка выждала секунду, глядя в глаза убийце, который ошарашено посмотрел куда-то в сторону. - Что ж вы за твари-то такие?! – уже тише проговорила она, бросив трубу на пол. - Он же еще был жив!..

Девушка опустила голову и, вздохнув, никому ничего больше не сказав, двинулась в обратном направлении. Туда, откуда они пришли совсем недавно, спасаясь от огня и дыма.

***

Тем-но-та-а-а-а… Сон, как обычно, был сумбурным и мутным. Он оставлял после себя странные смешанные чувства, и не приносил ни спокойствия, ни отдыха. Он находился в странном темном месте. Как сюда попал, или как из него выбраться, не помнил и не знал. Вокруг было мрачно. Серые тени на границе тьмы и светлого кокона, в котором он находился, постоянно переплетались между собой и о чем-то шептали. Слов было не разобрать, но от них почему-то болела голова. Вроде бы во сне не чувствуешь боли, есть просто понимание, но сейчас он ее ощущал. Голова ломилась, словно какой-то мальчишка ковырялся в ней старой отверткой, в надежде наскрести что-то ценное, чем потом можно похвастаться перед сверстниками.

Тьма вокруг шуршала так, словно он находился на малюсеньком острове посреди океана, куда прибрежные волны накатывались со всех сторон безостановочно, постоянно. «Белый шум» заглушал все другие звуки, если они, конечно же, были. Так бывает, когда в голове повышается давление и кровь приливает к ушам.

Он висел в воздухе, словно лежа на невидимой кровати, будто был подвешен на нитях. Руки и ноги безвольно свешивались вниз под собственной тяжестью, голова запрокинулась назад. Он не мог пошевелиться и мог лишь смотреть куда-то вверх. Это ощущение, когда ты не можешь двинуться даже на миллиметр, было самым страшным.

- Ты здееесь, - прошуршал голос со всех сторон одновременно. – Я здеееесь… Мы здееееесь. Ты и я. Мыыыы… - голос, больше похожий на шепот, шуршал со всех сторон одновременно. – Мы вместе. Ты – это я. Я – это ты…

Николай поморщился. Чувство безвольности отступало. Пальцы правой руки начали слушаться первыми.

- Я с тобооооой, - продолжал шептать бестелесный, бесполый голос, принадлежащий женщине.

Да. Именно так. Сам голос был… пресным. Не имеющий никаких интонаций, но он воспринимал его именно так. Женским, грустным, печальным. Так бывает во сне. Ощущения в нем частенько путаются, переплетаясь.

От темноты отделилась тонкая нить. Она, извиваясь, словно червь в воде, или молния в небе потянулась к нему. Почему-то от нити веяло страхом и ужасом. Николай попытался дернуться, но у него ничего не получилось.

- Я здеееееесь, - снова прошептала мгла. – Ты здееееесь.

Нить, сотканная из тьмы, приближалась. Николай отчаянно пытался уклониться от нее, но тело… Проклятое тело не подчинялось ему… Черный червь коснулся правой руки, и в пальце тот час же появилось жжение. Нитка потянулась дальше, втягиваясь под кожу. Одновременно с тем, как это нечто начинало ворочаться в руке, конечность начинала обретать способность двигаться. Сначала ладонь. Николай сжал кулак, дернул руку, насколько смог, попытался порвать нить, но та дернулась вслед, на мгновение истончившись, но не порвавшись.

- Мы зде-е-есь, - продолжала шептать тьма.

Нить стала толще. Она колючим огнем текла по его руке, пробираясь все выше. Запястье. Предплечье. Локоть. Плечо. Шея… Он ощущал, как мерзкая тварь ползет по его венам, как отделяет пласты кожи друг от друга, но ничего не мог поделать. Липкая горячая субстанция добралась до затылка, словно кто-то огненной рукой взялся за его голову сзади. Ухо, щека… Глаз… Он зарычал, сжал волю в кулак и, собрав в нем все свои силы, дернулся всем телом. Нить не выдержала и все же лопнула. В этот момент тьма завыла миллионами голосов, но его уже было не остановить. Он сжался в комок, распрямился, словно расталкивая толпу, заставляя кокон света, в котором он висел, раздаться в стороны. Тьма в страхе отступила. И он проснулся, но лучше бы этого не делал.

Голова болела адски. В первые секунды он даже не понял, что очнулся. Картинка перед глазами двоилась, троилась, заплывала темными и яркими кругами, расцвечивалась искорками и, дрожа, плясала на все лады. Проклятый звонарь, уснувший, казалось было, уже навсегда, внезапно подскочил с лежанки, и принялся долбить во все колокола, словно это его последний в жизни концерт.

Николай издал тяжелый… эээ… звук. Именно звук. Ни рыком, ни вздохом, ничем иным это нельзя было назвать. Рука дернулась, описала окружность, упала на кость, кем-то ошибочно именуемой головой. Вокруг загомонили, зашуршали, забулькали голоса. Он сморщился, пытаясь заглушить ладонями эти противные звуки, разрывающие череп напополам, и снова застонал.

- Тихо, тихо, здоровяк, - проник в голову голос Петрова. – Не дергайся, разнесешь тут все…

Почти сразу же, где-то в районе лба появилось ощущение чего-то холодного. Николай снова застонал. Захотелось лечь. Почему-то именно это положение сейчас казалось наиболее комфортным. Он опустился на что-то мягкое, и, продолжая сжимать голову руками, подтянул ноги к груди. Поза, известная всем с самого младенчества позволила немного поубавить рвущую и корежащую боль.

Тяжело дыша, ощущая, как в груди словно что-то хлюпает и свистит, парень ненадолго замер. Боль постепенно притуплялась. Зрение и слух нормализовались. Чудовищно хотелось пить, о чем сержант тут же сообщил товарищу.

- Сейчас, вот, держи…

В руку что-то ткнулось. Николай не глядя махнул лапой, вливая в пасть… Да они издеваются? Влага всосалась в язык, даже не достигнув горла! Такой порцией ему не потушить вулкан, горящий внутри и тут… Тут вдруг до него кое-что дошло. Тело снова бросило в жар, потом в холод… Сердце забилось еще сильнее, грозя вот-вот перегнать паровозный двигатель.

- Тихо, тихо, - заметив испуганное лицо товарища, попытался успокоить его капитан.

Николай рассматривал собственные руки и не верил глазам. Это было не его тело. Если и до событий с Этхе он казался большим, и некоторые его звали гигантом, то теперь… Огромная лапища, перевитая жгутами мышц и вен, толщиной в два человеческих пальца, покрытая какой-то причудливой черной татуировкой стала, как минимум, раза в три больше! Ноги-тумбы босы и совершенно без одежды. В юрте горит жаркий костер, но все присутствующие, как и Петров в шубах, а ему… Ему совершенно не холодно. Ему комфортно! Голова закружилась. Что с ним случилось? Что они с ним сделали? Или это… Это последствия сражения с чудищами из лаборатории? И что это такое?!.

Левой рукой он провел по коже правой. Нет. Это была не татуировка. Это была его собственная кожа. Серая, почти черная, с антрацитовыми полосками, повторяющими изгибы вен. Чернота тянулась по всей правой руке до шеи. Дальше Николай видеть не мог, но мог поклясться, что она тянется до затылка и выходит на правую сторону лица, окутав щеку до самого глаза… Как та самая мгла во сне…

Все еще не веря глазам, Николай покатал жилу под темной кожей и убедился, что это не рисунок, это сама вена стала похожа на черный корень дерева, или, скорее… грибницы. Той самой, из лаборатории чертового профессора Решетова.

Петров вздохнул.

- Ты как?

- Хреново, - пробасил не своим голосом друг.

Он, как и тело, претерпел изменения. Хриплый, рычащий, теперь больше походящий на голос какого-нибудь босса из компьютерной игры про демонов. Низкий, рокочущий, дерущий голосовые связки. Парень попытался откашляться, но это не помогло.

- Что со мной? – все также гудя и вибрируя грудной клеткой, задал Николай волнующий его вопрос.

- Василий говорит, это последствия мутации. Он изучил твою кровь, как смог и обнаружил в ней… грибок… - Николай качнул головой.

По виду друга все было понятно сразу, да и он сам уже ощущал в себе эту заразу. Она грызла его, отравляя организм, растекаясь по всему телу.

- Тот, из лаборатории… - прервал неловкую речь капитана сержант. – Я чувствую. - Говорить было тяжело, потому Николай старался объясняться коротко и отрывисто. - Сколько я… спал?

Петров почесал отросшую местами седую бороду, вздохнул.

- Почти полторы недели.

Слова ударили, словно приговор. Полторы недели!? Они. Здесь. Полторы. Недели?! Кулаки сжались сами собой. Хрустнули костяжки пальцев, зубы скрипнули, суставы захрустели.

- Я не мог тебя бросить, - опустил голову Байкал. – Уже подумывал одному дальше пойти, но не мог…

Данил извинялся, пытаясь оправдать свое присутствие, объяснить, почему он все еще здесь, а не там, не спасает их друзей и любимых людей, подбирая какие-то, по его мнению, недостаточно правдоподобные слова. Он долго планировал этот разговор, но так и не смог собраться с мыслями. Он и сам не мог сказать четко, почему остался, а не ушел. Больная рука? Боязнь оставить друга в таком состоянии? Моральное истощение или быть может… Мысли о том, что им не удастся преодолеть разделяющее их и Афалину расстояние? Они настигали его все чаще. Нужно быть реалистами. Особенно в такое суровое время. Три сотни километров пешком? Тюленям на смех! Данил в ските саамов, за то время, что друг валялся в бреду, сражаясь с духами, как говорил Нойд, неплохо смог изучить местный быт. Ничего другого ему, по сути, больше и не оставалось, кроме как ходить, смотреть, спрашивать, да слушать ответы Василия или Дэнси. Так вот, изучив и поняв местное мироустройство, Байкал с уверенностью мог сказать, что даже на самых сильных оленях, чтобы преодолеть такой путь, уйдет не одна неделя. А плюс почти те две, что они уже тут… Выходит что? Месяц. Они безнадежно проиграли гонку со временем. Да, вернутся они все равно непременно! Но! Это уже будет совсем другая Афалина. Нахрапом взять полковника не удастся. Он, сын блудливой собаки, наверняка успеет подготовиться, так что нужно менять тактику. Придется действовать быстро и неожиданно.

Николай попытался встать. Петров моргнул. Друга повело, и он, повалившись на одно колено, чуть было не свалился в костер, чудом удержавшись на растопыренных руках. Его вырвало. Сильно, обильно. Так, что даже пришлось откинуть в сторону полог, закрывавший вход в жилище. Кровавая каша, исторгнутая другом, воняла просто невыносимо. Данил скривился. Вот действительно говорят, «дело дурно пахнет». Одно дело такую жижу в какой-нибудь застоялой бочке обнаружить, а другое – в живом человеке. Этому в нем не было места от природы, а, значит, природа товарища изрядно поменялась.

Нойд, даже не поморщившийся при появлении чудовищной вони, спокойно вышел из юрты, взял в руки стоявшую рядом со входом лопату, зачерпнул ей приличную кучу снега и присыпал им исторгнутую великаном кашу, поколупавшись в ней веточкой.

- Духи выйти из твоя друга, - перевел Дэнси быструю речь шамана. – Но ворота открыты и духи могут вернуться. Нужно пить настой! – Лекарь протянул Петрову щепотку мха, которым кормил все время бьющегося в агонии товарища. – Пусть твоя друга пьет его, постоянно. Волшебная моха может помогать, но пока она сама хотеть! Если ворота открыть и пустить духа назад, моха не спасать…

- Духа! Моха! - Передразнил Данил, помогая заметно потяжелевшему сержанту вернуться на кровать и усесться. – Где я вам эту моху брать буду!? Не на болоте, б… находимся!

- Великий мох расти не на болоте, - словно общаясь с ребенком, вздохнул Дэнси. – Великий мох расти только на священной земле нашего рода!

- Тихо, тихо, здоровяк, - вновь пришел на помощь товарищу капитан, когда Николай опять попытался встать, но покачнулся, и чуть было второй раз не угодил в костер. – Помогай, давай!

Саам встрепенулся, подскочил с другой стороны, крякнул, когда здоровенная лапища легла на его плечо. Кнехт что-то бурчал себе под нос, находясь в каком-то пьяном состоянии. Взгляд бешеный, бегает по юрте, ноги трясутся как у паралитика, весь как-то скособочился… но упрямо силился подняться. Вернувшийся с улицы Нойд, нахмурился. Протороторил на местном что-то злое.

- Лежать надо, однако, - перевел охотник. – Злой дух, с-сабака еще не вся вышла. Сила нужно! Есть нужно! Вставать – ненужно!

- Надо… - прорычал Николай, опуская лоб. – Идти. Надо. Вернуться…

- Успеешь, аднака! Буря будет! Шторма сильная! Лежать надо! Есть надо! Потом идти!

Его с трудом, но все же уложили. Состояние не улучшилось. Было стойкое ощущение, что он изрядно так подсел на бутылку, ища непреложную истину на ее скользком дне, и не слазил с поглощения алкогольных напитков все эти две недели. Во рту, а уже точнее, в пасти – сушь, как в пустыне. Руки дрожат. Ноги ватные, а в желудке дыра от атомного взрыва… И все мышцы в теле словно иголками истыканы. Нойд снова что-то там намесил в чашке, пошептал, полил какой-то жижей и заставил больного выпить густой, вонючий отвар, после которого состояние начало постепенно улучшаться. Сперва он почувствовал, как сердце ни с того, ни с сего устремилось в галоп. Стало жарко. Легкие стали требовать все больше и больше воздуха, и он начал дышать, словно паровой двигатель. Шумно, со всхлипами и покашливаниями. Зрение наконец-то нормализовалось, картинка больше не троилась и звон в голове куда-то ушел.

На относительно терпимое восстановление ушло порядка получаса. Николай смог самостоятельно сесть. Организм снова попытался взбунтоваться и излить на свет божий содержимое желудка, но в последний момент передумал.

- Ты как? – вкрадчиво поинтересовался Петров, когда сержант наконец-то смог сконцентрироваться и посмотреть на окружающих более-менее осмысленным взглядом.

- Херово, - честно признался он.

Пожевав немного губами и, сглотнув вонючую слюну, попросил воды.

- Нужно идти, - напившись, решительно шлепнул он себя по коленям. – Время…

- Идти, - хмыкнул капитан. – Там снова буря, как специально. До утра ждать надо, припасы собрать и оленей подготовить… Раньше завтра не выйдем.

- Надо идти, - упрямо повторил друг и в голосе его проскользнули странные нотки, от которых Данил немного напрягся.

- Куда идти, еще раз спрашиваю!? – поднялся он, аккуратно поправив так и еще до конца не восстановившуюся руку на перевязи. – Пурга на улице! Понимаешь? Ветер «вууууу», - изобразил он вой ветра, словно говоря с младенцем. – Слышишь? Куда ты собрался…

Николай встал, пошатываясь, не слушая товарища, подошел к выходу, откинул полог и, пригнувшись, едва протиснувшись в узкий проход, вышел в метель.

Ветер приятно окутал прохладой, попытался поцарапать снежинками, но вместо лютой стужи, лишь принес блаженную ясность. Он встал в полный рост, медленно вдохнул морозную свежесть, расправил грудь.

«Нужно идти» – заполонило одурманенное сознание, одна единственная фраза, оброненная самим же собой. «Нужно идти» – билась идея, не отпускающая ни на секунду. «Нужно идти» – тянуло душу куда-то за горизонт.

- Колян, - позвал Петров из-за спины, выскочивший вслед за другом, но остановившийся, увидев, что он не спешит рвануть в воющую пургу и раствориться в ней в неизвестном направлении.

Лишь сейчас он смог в полной мере оценить его огромную, измененную фигуру. И так-то немаленький Байкал доставал товарищу макушкой едва ли выше пояса. Тело провалившегося в агонию товарища росло и изменялось безостановочно. Иногда даже можно было расслышать неприятный хруст ломавшихся или перекатывавшихся под кожей суставов. Даже тот проклятый профессор из подземной лаборатории, кем бы он ни был на самом деле, явно теперь проигрывал Кнехту: и в силе, и в росте. Здоровенные, словно носорожьи или слоновьи, руки и ноги с рельефными мышцами, о которых мечтает, наверное, каждый бодибилдер и дьявольский взгляд правого окровавленного глаза.

- Ты бы это… - отвернулся Петров в сторону. – штаны бы надел… Не стоит баб с детьми пугать…

Сержант рыкнул. Лишь сейчас он понял, что он обнажен, но ни смущения, ни стеснения он не испытывал. Он вообще ничего не испытывал. Лишь дичайшее желание двигаться в сторону горизонта. Его туда тянуло словно веревкой.

Он закрыл глаза. Да. Душу словно тянет… Натянутый канат, удерживавший огромный груз печали над обрывом, вел его в нужном направлении.

Николай снова рыкнул. Точнее прочистил связки, но звук получился именно таким. Животным. Звериным.

***

Метель стихла, как и обещал Нойд, к утру. За время, что Петров находился здесь, он так и не привык к точности прогноза шамана. Никаких приборов, никаких примет… Старик просто выходил, закрывал глаза, направив свой лик куда-то к небу, и, практически с точностью до часа, мог сказать, когда начнется или закончится буря, а также с уверенностью предупредить, через сколько дней она вернется.

Сани снарядили быстро. Запас мороженой рыбы и оленины, несколько шкур, крепкая веревка из животных жил, жир, и какие-то замерзшие корешки. Канистра, невесть откуда взявшегося, спирта, да какие-то палки с крюками… Вот и весь нехитрый скарб. Все снаряжение уместилось едва ли в половину длиннющих нарт. Оставшееся место было отведено для Петрова и Айлы.

С дочерью Дэнси Данил все еще не был знаком. По какой-то причине, за все время пребывания в селении, охотник с ней так пришлого и не познакомил… И, лишь, когда девушка, облаченная в короткую шубку из оленьей шкуры, предстала перед напарниками, Данил догадался, почему отец прятал дочь от их взглядов.

Айла была… красива. Именно так. Черты ее лица отличались от местных. Мягкие, раскосые, темные, словно ночь глаза, тонкий, маленький носик, в отличие от больших и мясистых носов Дэнси или Нойда, такие же тонкие губы и милые округлые щечки с ямочками… Данил мотнул головой. Айла – несовершеннолетняя. По словам отца дочери недавно «прошло шестнадцатое лето»… А, значит… Петров отвернулся, сделав вид, что проверяет, как уложено снаряжение.

- Капитана, - позвал его Дэнси, подойдя с дочерью. – Это Айла. Моя дочь. Она отвести вас к нужному месту. Айла знать направление. Знать ваш путь…

Девушка кивнула, и из-под аккуратного, словно в ателье, обрамленного меховым кантом, капюшона и по шее рассыпались густые черные длинные волосы.

- Айла немного знать ваш язык. Айла как собака… Все понимать, сказать не мочь… - Данил поперхнулся воздухом, услышав такое сравнение, но тут же сделался серьезным.

Собаки для саамов были чуть ли не такими же священными, как олени или тот проклятый мох. Только благодаря им поселение Дэнси смогло выжить в самом начале заражения. Девушка снова кивнула.

- Где Нюрг, твой друг?

Петров, усилено гонящий от себя не к месту навалившееся возбуждение, мотнул головой в сторону юрты.

- Нойд с ним разговаривает, - пояснил он и удивился собственному злому и хриплому голосу.

Чего это он? Девки симпатичной не видел? Совсем что ли оголодал на сухом пайке? Так вроде ни время, ни ситуация не располагает. Тогда в чем дело? Он скрипнул зубами. Вдохнул холодный воздух. Херня какая-то! А может… Может это так напряжение выходит? Нервы? Страх? Злоба!? Нерешительность перед неизвестностью. Перед тем, что их ждет впереди. Там за горизонтом… А что если… там уже ничего нет? Что если полковник… Он снова скрипнул зубами, отвернулся и непроизвольно ударил кулаком по деревянному борту саней… Нет. Приедут и все сами увидят!

Внезапно за спиной капитана все стихло. Немногочисленные звуки оживающего после бури селения пропали. Негромкие голоса саамов сошли на нет. Повисла звенящая тишина. Данил обернулся. Нойд закончил разговор с другом, и теперь он стоял, словно огромная скала, окидывая взглядом окрестности. Все время, что шло лечение, в главную юрту не пускали никого, кроме Данила, Дэнси и старика ученого, потому, когда и до этого огромный сержант выбрался из юрты, все просто замерли в блаженном страхе. Даже Нойд, наверное, самый высокий из племени, едва-едва доходил другу капитана до пояса… Что говорить об остальных, через которых теперь уже точно великан мог, наверное, легко перешагнуть.

- Ню-ю-ю-юрг, - пронесся шепот по замершей толпе.

- Хера, супермен, недоделанный, - прошептал Данил.

Тело гиганта было облачено в шкуры. Он походил на какого-то средневекового воина. Ноги были перехвачены широкими коричневыми ремнями в два слоя, крест-накрест. На торсе было что-то наподобие безрукавки. Запястья были стянуты шерстяными наручами, на спине висела длинная накидка, застегивающаяся на груди под самой шеей плащом и глубокий капюшон, скрывающий мраком лицо гиганта.

Капюшон повернулся, сделав оборот слева направо, уставился в сторону Петрова, и Данил мог поклясться, что ощутил в этот момент страх и ужас. Словно кто-то взял его ледяными руками за душу и вынул ее, грубо вытряхнув. Ощущение тут же пропало, но послевкусие осталось. Словно липким кальмаром по груди провели.

Кнехт медленно двинулся вперед, и замершее вокруг пространство словно двинулось вместе с ним. Данил не мог описать это ощущение, но, это было схоже с тем, как словно все вокруг замерло, и движется лишь в каком-то коконе, окружавшем друга невидимой границей. Он сделал шаг, замер, перенося вес, и все снова замерло. Снова шаг и снова движение. Словно сам воздух замирал в страхе, когда замирало это… существо…

Нойд шел рядом. Лицо его выглядело уставшим и осунувшимся. Шаман разом состарился на десяток лет, и что-то подсказывало Байкалу, что сейчас это были не просто высокие слова.

- Твоя друга слабая еще! - Перевел тихий шепот целителя Дэнси, когда тот заговорил. – Твоя давать ему моха! Каждый перегон оленя – сухой, каждый прием пищи ­- в еда.

- И сколько его так этой травой кормить? – скептически осмотрел капитан протянутый мешочек из выделанной шкуры.

- Всегда, - ответил за Нойда Николай, выхватив из рук Байкала мешок.

Друг явно был не в настроении и Данил не стал лезть с расспросами. Честно говоря, у него и самого этого самого настроения не было уже давно. Тяжелые мысли об Афалине и их незавидном положении не отпускали ни на минуту. Пришло ясное понимание того, что любой следующий шаг может быть последним. Запоздало? Ну, как говорится, у кого как мозг работает… У кого его, мозга этого сколько есть. Петров лишь сейчас, в минуты беспросветного отчаянья, осознал, насколько все опасно вокруг. Нет, в армии смертельная опасность тоже висела над головой ежеминутно, но там хотя бы все было понятно. Отправили в рейд – значит, можешь не вернуться. Остался на базе – значит все хорошо и ты в относительном комфорте и безопасности. К рейду хотя бы можно было подготовиться. Морально и физически. Можно настроиться на нужный лад и взять необходимое снаряжение. А здесь? Здесь ничего нельзя предугадать. И, где костлявая притаилась, не узнаешь никогда. До самого последнего момента.

Подошла Айла. Девушка вела за уздцы двух огромных, сильных оленей с ветвистыми рогами. Животные тихо похрапывали, выпуская из ноздрей клубы пара. Сразу было видно, что это самые лучшие и сильные олени. Мощные высокие ноги, широкие грудные клетки, умный, спокойный взгляд. Все движения точные, тяжелые. Никакой суеты. Животные четко знали свою работу. Девушка подвела их к нартам, ловко запрягла и, подтянув ремешки, подошла к отцу. Они о чем-то поговорили, после чего Дэнси нежно обняв дочь, отпустил с тяжелым выдохом.

- Ехать нужно, однако… - проговорил охотник, выслушав шамана. – Нойд говорить, буря быть только завтра. Сегодня не волноваться. Ехать быстро… - он посмотрел на великана. – Друга точно справиться?

Данил закусил губу. Во всем плане этот вопрос был самым слабым звеном. Места в нартах для гиганта нет. Да и вес, опять же… Николай стал тяжелее раза в три. И откуда только масса наросла?.. Но факт остается фактом: другу придется идти рядом.

- Справлюсь, - все также как-то задумчиво ответил Николай и двинулся широким шагом за невидимой, тянущей его за горизонт нитью.

***

Шли быстро. Олени тянули сани легко и непринужденно, словно совсем не ощущали вес. Айла старалась держать темп, в котором шел гигант. Первое время ей приходилось немного осаживать животных, которые явно чувствовали себя неуютно рядом с непонятным существом, но через какое-то время немного успокоились.

«Ты как?» - постоянно подмывало Петрова спросить друга, но, в последний момент он так и не решался задать вопрос вслух. Николай шел молча, не сбивая шага и дыхания. От гиганта веяло холодом и… злобой. Данил прямо кожей ощущал исходящие от друга волны.

Он шел словно робот, механически разгибая и сгибая ноги. Состояние постепенно прояснялось, но легче от этого не становилось. Голова гудела и была наполнена странной ватой. Мысли кружились, словно в хороводе, запутываясь. «Нужно идти… еще немного… правой… левой… нужно еще немного правой… Идти левой… Еще и еще… немного, много… еще идти…» и так по кругу. Он шел большую часть времени на автомате, проваливаясь куда-то в себя, выныривая и осознавая, что пейзаж за время его «отсутствия» изменился. Не значительно, но все же. Эти провалы в сознании по началу напрягали, но парень списал все на усталость и еще не до конца вылеченную голову. После того как он пришел в сознание и немного оклемался, Петров рассказал, что произошло с мертвецами и Этхе. Оказывается, проклятые твари умели, как и их сородичи в Улье хорошо промывать мозги.

- Там на самом деле сотни две всего зараженных было… - рассказывал Данил, хлебая наваристую похлебку из деревянной чашки, обильно посыпая почти каждую ложку доброй порцией сушеного мха. – Твари нам просто внушили, что их много… Потому иногда некоторые зомбаки знакомыми казались. У меня потом еще два дня голова болела, а у некоторых почти неделю, а одного… одного так и не откачали.

Вот видимо после ментальной схватки с погонщиком Этхе в голове у Николая что-то и сдвинулось, что сейчас давит на психику, заставляет нервничать и раздражаться буквально на все. Правый наруч неприятно трет швом. Левый сапог затянут чуть слабее правого. Накидка душит, снежинка щеку щекочет, голова преет, снег слепит, нога слишком глубоко проваливается, воздух слишком воздушный, скрип скрипучий! Арррр! Но он упрямо молчал, скрежеща зубами, в которых словно чесотка поселилась. Николай дернул губой, почесав нос, и прибавил шага. Тянуло все сильнее. Он чувствовал, что случилось что-то плохое. В груди было неуютно. И это ощущение росло с каждым шагом. Погасить или справиться с ним Николай не мог, и все, что ему оставалось делать, это терпеть.

- Нужно быстрее, - нахмурившись, проговорил он, вглядываясь в темнеющий горизонт и, не говоря больше ни слова, перешел на бег трусцой.

Один из оленей фыркнул, когда Айла, видя, как гигант ускорился, аккуратно ударила зверя длинной палкой по спине, и тоже прибавил ходу, дернув сани вперед.

***

Этот день их пути выдался самым тяжелым. Ночью потеряли второго оленя. Первый провалился в неглубокую расщелину и сломал шею, чудом не утащив за собой нарты. Стая голодных волков напала внезапно. Перебить зубастых-то все равно удалось, но один из хищников серьезно подрал последнего оленя и пришлось бедолагу прирезать. Мясо, чтобы не пропадало, Айла быстро разделала на куски, часть прикопала в толстом снеге, а самые лучшие куски заставила нести великана, сделав ему подобие бурдюка из шкуры все того же оленя. Тащить нарты пришлось опять же Николаю… причем надо отметить, сделать это было необходимо еще с самого начала. Гигант вообще, казалось, не чувствовал веса и бежал, таща поводья намного быстрее, чем это делали животные.

- Надо было сразу его запрячь и не мучиться, - отметил Данил, когда друг, словно не ощущая сопротивления, попер в довольно крутой склон, которые им до этого постоянно приходилось объезжать в силу неспособностей оленей преодолевать подобные препятствия. – Уже б давно были на месте…

Опустившийся сегодня столбик термометра не располагал к общению. Сидеть в санях было, конечно лучше, чем идти пешком, но вот мороз… Даже толстенные шубы от него не защищали. Тело без движения не вырабатывало столько необходимое ему тепло, отчего и стойкая Айла, и опытный Петров уже начали стучать зубами. Они сидели, прижавшись друг к другу боками, накрывшись шубами, но им все равно было холодно.

Сани постепенно выходили на пологую поверхность. Где именно они находятся и сколько им еще идти Данил не знал, но по его подсчетам, сегодня они должны добраться до дома… Добраться да Афалины… Над головой снова висело переливающееся полотно северного сияния. Его свет, конечно, не грел, как солнечный, но, все же казалось, что как только в небе снова появились слабые переливающиеся разноцветные пятна, стало чуточку теплее. Вот она, сила самоубеждения во всей красе. Нарты пошли еще ровнее, затем еще и уже начали скользить по абсолютно ровной поверхности, как тут же замерли, ударившись в ногу замершего гиганта. Причину остановки друга Данил увидел сразу. Они почти не ошиблись. Огромные металлические шары, опутанные сеткой проводов и лестниц, засыпанные снегом находились чуть дальше и справа. Он до последнего не верил, что они смогут выйти точно к цели. Без навигатора, спутников или даже простейшей карты найти лабораторию сразу – было не реально. Это как иголку… Ну-у-у не в стоге сена, но как в траве под ногами шарить.

- Дошли, твою мать! – выдохнул капитан, не сдержав эмоций. – Колян! Мы дошли!

Николай стоял все также не шевелясь, вглядываясь в очертания научно-исследовательской базы и отсутствие радости на лице друга Петрова быстро остудило. Что-то было не так… Что-то было очень не так…

***

На Афалине шел бой. Тяжелый, кровавый, на выживание. Точнее это была бойня. Бой, это немного иное. Это когда одна сторона уничтожает вторую. А тут была именно бойня. Чем больше твой враг уничтожает тебя, тем его армия становится сильнее и больше.

Зараженные были уже везде. Наталья вела группу через ад, теряя человека за человеком, не смотря на то, что они постоянно кого-то еще находили. То откуда-то из темноты тварь выпрыгнет, то нарвутся в коридоре и убежать не успеют, то зажмут где-то в комнате, но она все же продолжала движение. Ей хотелось жить. Страх, какой бы мужественной она не казалась, одерживал над ней верх. Еще чуть-чуть… - твердила сама себе Чернова, ухватившись за эту спасительную мысль. Еще чуть-чуть! Вперед по коридору, на лестницу, в переходный шлюз и все. Они на свободе. Они выберутся из этой западни! Нужно только добежать. Они уже не оборонялись, не защищались и не таились. Они просто бежали, толкая друг друга, стараясь как можно быстрее добраться до цели. Те, кто бежал впереди, не раз, при этом, становились жертвами выскочивших из ниоткуда зараженных, да и те, кто отставал, тоже зачастую вскрикивали, когда ледяные пальцы бывших людей хватали их. Да даже те, кто двигался в середине колонны, чего уж говорить, погибали с равной долей вероятности. Безопасно не было нигде.

К тому времени, как они добрались до долгожданной двери, от группы осталось едва ли половина, но Наталья не думала об этом. Этих людей она не знала. Она не была их лидером в полном смысле этого слова. Она просто, также, как и они, пыталась спастись. Лишь Пашка, да тот старичок в синей униформе были ей дороги. Лаборанта-помощника она знала давно, а старичок, наверное, единственный из всех, кто проявлял хоть какие-то чувства к остальным. Вероятно, в прошлой жизни он был добрым и хорошим человеком, сумев сохранить эти качества до сих пор.

Люди, топоча, сбежали по металлической лестнице, грохоча так, что казалось, ступени не выдержат и вот-вот обрушатся в шахту. Сверху, в ответ на гулкий топот, прилетело проклятое «клее-кле». Твари кинулись вслед и уже кого-то нагнали. Наверху кто-то закричал, зафыркал, завизжал и послышался шум падающих, спотыкающихся тел. Наталью толкнули. Она едва удержалась, схватившись за старичка. Тот охнул, но устоял, схватившись, в свою очередь, за поручень. Толпа надавила, грозя раздавить, но Чернова уже почти добралась до нижнего этажа.

Их буквально вытолкнули в дверь. Девушка и еще несколько человек повалились на бетонную площадку. Холодный ветер ударил в лицо, заставив выступившие было слезы тут же съежиться и убраться восвояси. Чернова вскочила на ноги. Вот он! Переходный шлюз! Они почти успели! Сзади снова закричали. Девушка обернулась и увидела, как по телам еще живых людей, ползут перемазанные кровью зараженные. Ей показалось, что они специально игнорируют всех, целеустремленно пытаясь добраться именно до нее. Наталья сжала зубы и бросилась вперед, позабыв обо всем. Страх сковал ее настолько сильно, что ни о чем, кроме бегства думать она больше не могла. Ноги несли ее вперед, прочь от кричащих людей. Лишь в последний момент она смогла дать себе мысленную затрещину. А кто, если не она?! Кто еще поможет Пашке, тому старичку и всем остальным? Люди напуганы столь же сильно, сколько и она, но она… Как та, кто работала с этими существами уже не первый месяц, могла поддаться панике и страху?

Чернова остановилась и резко развернулась. Мимо нее проковылял какой-то мужик с трубой в руке. Девушка выхватила оружие из его рук и бросилась обратно. Правду говорят, что у страха глаза велики! Мертвецов было всего несколько штук. От силы пять, или шесть. Но никак не несколько десятков, как ей показалось изначально. Труба свистнула, опустилась на плечо первого зараженного. Мимо. Наталья боялась ненароком задеть закрывавшегося от укусов Пашку. Второй удар вышел точнее. Мертвец мгновенно обмяк, повиснув на лаборанте. Третий удар. Еще один зараженный окончательно успокаивается. Четвертый. Пятый. Шестой… Она била, яростно сжимая ледяную железяку, переходя из состояния безотчетного ужаса во всеобъемлющую злобу. Дайте еще этих тупоголовых мертвецов и она победит их всех! Десяток, два! Да хоть целую сотню! Наталья вошла в боевой раж. Выпачканная кровью и мозгами она смогла остановиться лишь, когда ее кто-то схватил за руку. Девушка дернулась всем телом, попыталась схватиться за автомат с последними патронами, но вовремя пришла в себя.

- Тише! Тише! - испуганно отшатнулся от нее тот самый старичок. – Уже все. Все! Нужно уходить!

Девушка фыркнула, качнула головой, стряхивая с лица мокрые волосы. Действительно! Чего это она! Ее задача выжить, сохранить жизнь себе и может быть еще Пашке с этим старичком. Не больше. Ситуация с бедолагой, которому проломили голову показала, что теперь тут каждый сам за себя… Она их вывела, кого смогла, защитила, кому могла – помогла, дальше уже пусть как хотят выбираются…

Гортанные выкрики, донесшиеся из дверного проема, откуда люди только что выбежали, заставили Чернову напрячься. Мертвецы все же шли попятам и времени рассусоливать у выживших не было. Наталья без лишних слов направилась по бетонной площадке к выходу.

Мороз снаружи стоял просто лютый. Находиться на нем, в залитом кровью лабораторном халате, и тонких «стеклянных», как их называли, штанах, было нестерпимо холодно, но вернуться, чтобы поискать теплую одежду, Чернова себя заставить не смогла. Лучше тут, на морозе погибнуть, чем в разрываемой заживо в лапах бывших коллег. На берегу они были одни.

- Они что, нас бросили? – простонал кто-то за спиной. – Просто уплыли?

Откуда-то со стороны до них донесся окрик. Женщина перевела взгляд. Им махали рукой. Небольшая группка таких же выживших, как и они. Без оружия, но в теплых куртках. Группа Натальи направилась к ним.

Подходя ближе, девушка узнала в приветствовавшем их мужчине своего знакомого. Артур работал в службе снабжения и не раз лично доставлял для ее отдела различное оборудование по служебным докладным. Парень был чуть моложе Натальи, но старше Пашки. Был он человеком надежным, всегда держащим слово и… как это сказать… Был настоящим мужчиной.

Чернова была рада встретить именно его. Роль «бати», которую она примеряла на себя, когда возглавила группу, оказалась ей не по плечу и, потому, когда девушка узнала Артура, она чуть не расплакалась. Захотелось отдать штурвал корабля, который она опрометчиво схватила в свои руки, этому человеку. Уж он-то точно сможет лучше нее управлять сложившейся ситуацией.

- Наталья! – узнал и Артур идущую к нему девушку, улыбнувшись.

Но улыбка быстро сползла с его лица. Мужчина нахмурился, вглядываясь куда-то ей за спину, и Чернова похолодела от ужаса. Она еще только подумала посмотреть заспину, а люди Артура уже бросились бежать.

Наталья обернулась и… лучше бы она этого не делала! Как там, еще минуту назад она думала? Дайте мне десяток, сотню мертвецов и она порвет их голыми руками? Ну что ж, судьба предоставила ей такой шанс.

Из распахнутых дверей научного комплекса выбегали люди. Так можно было бы подумать, если бы Чернова не была знакома с некоторыми обстоятельствами. Людьми появившихся существ назвать можно было с натяжкой. Она сразу поняла, что это зараженные. Уж очень хорошо насмотрелась на эти рваные, какие-то угловатые движения.

- Бежим! – прокричала она и чуть не закашлялась, схватив горлом поток ледяного воздуха.

Люди мгновенно ускорились, заозирались, закричали. Толпа бросилась наутек. Чернову толкнули в спину, она поскользнулась на какой-то ледышке, и упала, больно ударившись ногой. Тут же кто-то засветил ей в глаз коленом, ударил, точнее, надавил рукой на плечо, и, кажется, даже ботинком кто-то прошелся. Девушка вскрикнула, всхлипнула. Слезы от боли выступили сами собой.

- Наталья Владимировна! – пытался пробиться к ней Пашка, но их разделял людской поток и расстояние. – Наталья Владимировна!

Никто даже не попытался помочь ей подняться! Люди, обезумевшие от страха, бежали, не оглядываясь. Вот еще кто-то закричал, упав, и еще… Всем было плевать. Всем кроме…

- Вставайте, - подал руку ей тот самый старичок, задыхаясь.

Почему-то в этот момент Черновой подумалось, что вот его-то точно съедят. Догонят и порвут и, кому-кому, а уж этому излишне доброму для этого мира человеку выжить в нем точно будет не суждено.

- Вставайте, вставайте, - помог мужчина в синей робе сантехника ей подняться.

Наталья дернула автомат. Проверила предохранитель, слегка оттянув затвор, убедившись, что патрон в патроннике. Все движения она выполнила чисто механически.

- Уходите, - проговорила она, зло глядя на бегущую толпу и прижимая ладонь, мокрую от талого снега, к глазу.

- Бежим, дочка, бежим, - потянул старичок Чернову за руку. – Не думай даже! Брось это! Или дай мне!.. – он попытался перехватить у девушки автомат. – Покажи, как стрелять. Мне-то точно не убежать…

- Уходите, - снова зло проговорила Чернова.

Обида за себя, за Пашку, который, наконец-то, до них добежал, за этого брошенного доброго старичка, внезапно так больно ударила по душе, что Наталья едва не расплакалась снова.

Твари мчались прямо на них. Расстояние сокращалось с каждым мгновением. Патронов на всех точно не хватит, и убежать им уже не удастся.

Верить в чудеса Чернова перестала еще в детстве, когда мама, ходившая в церковь на каждое воскресное служение, внезапно сильно заболела. Ей не помог ни бог, ни деньги, ни врачи… Мама ушла. А вслед за ней вскоре ушел и отец, не выдержавший такого горя. И вот, оставшись одна, Наташа, которая буквально вчера переступила порог школы, окончив ее, молила всех, кого знала, сотворить чудо – забрать и ее. Но она жила. И ни порезанные в ванной от отчаянья вены, ни бутылек маминых таблеток не сотворил чуда, а вот врачи, не сумевшие спасти мать, зачем-то вытащили ее с того света.

Твари бежали, клокоча, и уже можно было раздглядеть их лица. Вон Ольга Васильевна… она тоже работала в научном отделе, но этажом ниже. Вон Сергей… Отчества Наталья не вспомнила, но помнила, что он работал в столовой… Вон Петр. Их охранник. Секретарь Аллочка… Тетя Зина… Михаил Юрьевич…

Чернова медленно поднимала потяжелевший в миг автомат. Так вот как чувствуют себя герои за миг до гибели, которую они выбрали сами... Черт, а это даже приятно. Наталья усмехнулась, совмещая мушку и целик с головой первого зараженного. Это очень приятно – выбрать, как именно ты погибнешь. Ведь умрут все. И многим шанса на выбор не дано. Кто-то быстро, во сне, а кто-то от нестерпимой боли, не в состоянии даже поднять руку, чтобы дотянуться до стакана воды. Ей судьба подарила великий дар – выбрать самой. И Наталья сделала его.

«Калаш» громыхнул. Пуля ударила точно в цель, сбив с ног первого из зараженных. Затем в снег упал второй, третий, пятый… Била Чернова точно, словно робот. Обреченно. Никакого волнения. Только расчет. Патронов мало и, потому, промахнутьсядля нее было большой роскошью. Рядом Пашка поднял оброненную трубу, старичок вытянул из своей сумки разводной ключ. Надо же. Тащил с собой такую тяжесть и ведь не бросил! Предан делу до конца…

Сзади кричали люди. Кто-то в страхе убегая, кто-то воинственно, торопясь на помощь… Но Наталья их не слушала. Автомат досадливо клацнул. Выстрела не последовало. Как обидно! Она так долго целилась и вот… Но что поделать?!. Девушка перехватила оружие за теплый ствол. Размахнулась. Первый зараженный кинулся ей в ноги. Чернова отошла на шаг. Она была готова ударить, но чертов бывший военный испортил линию прицеливания. Зато вот та самая Аллочка получила по зубам, как говорят моряки «за всю мазуту». Некогда белоснежные, ровненькие, явно деланные зубки весело выпорхнули из разбитого рта. Вторым ударом она расколола приклад о голову ползущего военного. Третий, смазанный, достался какому-то толстяку, а вот четвертого сделать она не успела. Ее повалили в снег, прижали. Десятки скользких рук зацарапали по телу. Чернова попыталась отмахнуться, но боль от прокушенной руки заставила ее дернуться.

Закричать Наталья не успела. Страх от понимания случившегося сковал тело. Все же стало страшно. И в душе на минуточку даже закралось сомнение, а правильно ли она поступила? Может быть, стоило все же бежать?.. Но теперь-то уже поздно.

Зараженного, прокусившего ее руку, сдернули куда-то в сторону. Старичок, перемазанный в крови, пыхтящий как паровоз раскроил мертвецу череп и навис над девушкой.

- Ох ты ж батюшки, - увидев руку женщины досадливо простонал он и, не секунды не думая, выхватил из сумки пластиковую стяжку.

Ловко надев и затянув ее повыше места укуса, старичок с жалобным видом посмотрел на Чернову.

- Надо же… какой инциНдент произошел, - выговорил он и…

В этот момент небо над ними буквально взорвалось ревом. Казалось, что огромный дракон закричал во всю мощь своих легких. Даже лед под ними завибрировал. Высоко-высоко полыхнуло огнем и небосвод озарился яркими вспышками северного сияния. Откуда-то сверху, прямо в толпу зараженных огненным ливнем ударили яркие росчерки. Чернова, впав в какое-то оцепенение с отрешенностью смотрела на то, как взявшийся из неоткуда боевой вертолет, облетая их по кругу, круто опустив нос вперед, поливал мертвецов из курсового пулемета. Крупнокалиберные пули прошивали и тела и лед насквозь. Пулемет рычал, посылая росчерк за росчерком. Двойные лопасти машины взметали облака снежной пыли. Грозная машина вращалась словно попала в торнадо, заливая поле бойни свинцом.

Руки пилота, затянутые в черные перчатки умело и крепко держали штурвал. Под таким же черным шлемом с непрозрачным забралом его лица невозможно было разглядеть, но оно было спокойно. Он ждал до последнего, скрываясь недалеко в горах. Лететь на базу, увиденную на радаре, он не торопился. Операция, которую он выполнял, еще не была закончена. Да. Он потерял весь личный состав и остался один, но приказа никто не отменял. Да и перехваченные радиопереговоры неизвестных, отправившихся на «Титан» почти сразу же, как только он покинул его на своем вертолете, насторожили майора. Он предпочел выждать и разведать, стоит ли вообще приближаться к этим людям и вот сегодня… Сегодня он понял, он сделал все правильно.

«Аллигатор» слушался безукоризненно. Все системы работали в штатном режиме. Прицельная сетка со всей важной информацией транслировалась на внутреннюю часть забрала шлема, позволяя пилоту смотреть «сквозь» обшивку вертолета при помощи расположенных по всему корпусу камер. Он видел, как небольшая группка людей ввязалась в схватку с тварями, и не мог им не помочь.

Счетчик боеприпасов приблизился к нулю стремительно. Возможно, стоило бы поберечь дорогостоящие патроны, но пилот сделал свой выбор. Перехватив рукоять управления оборотами, второй рукой направив тело стальной машины вниз, к самой поверхности, он выкрутил «газ» до упора. Силовая установка взвыла, заставляя винты работать на пределе мощности, не давая «Аллигатору» упасть на брюхо, зависнув всего в метре от поверхности земли. Поведя штурвалом, пилот дернул верного боевого друга в сторону, наклоняя его. По обшивке прошелся гул. Это тела мертвецов, собранные им, словно ковшом, попадали в снег.

Грозный вертолет, как утюг, прошелся по зараженным, давая Черновой, старичку и Пашке передышку. Машина воя и рыча, словно мячик отскочила в сторону и мягко, словно кошка, присела на лапы-колеса. Винты еще не успели затихнуть, а бронированный купол уже отскочил в сторону. Сработали пиропатроны экстренной эвакуации. Черная человеческая фигура покинула технику и неспешно двинулась… К мертвецам.

Чернова находилась в состоянии аффекта, и все, что происходило вокруг сейчас, было похоже на сон и мультфильм. Закованный в странный черный костюм, словно доспехи, человек поднял короткое оружие. Раздались выстрелы. Несколько мертвецов упали тут же. Другие кинулись на обидчика. Фигура крошила зараженных ножом, разила из пистолета-пулемета, ломала руками и ногами. «Словно сам дьявол вселился в него» - вспомнились слова капитана, когда он пересказывал разговор с пленным террористом, доставленного с лайнера. Действительно. Это было очень похоже.

Майор опустошил второй магазин пистолета-пулемета и дернул из-за спины дробовик. Короткий, как и все оружие положенное пилоту или танкисту, но от этого отнюдь ничуть не менее безобидный. Система «булл-пап» с задним заряжанием и двухтрубчатый магазин позволяли запихнуть в это убойное оружие сразу десять пулевых или дробовых патронов, а последний добавить в ствол. Грохнул выстрел. Пилот уже давно держал в нем одну картечь. Новый враг не носит брони, а стрелять нужно точно в голову и потому металлические шарики это то, что ему нужно. Второй выстрел. Третий, четвертый… твари окружают, но он не боится. Он медленно отходит назад. Его броня местами держит винтовочные патроны. Что ему какие-то зубы?!. Но все же заигрываться не стоит.

«Бах, бах» – еще два выстрела и дробовик пустеет. Твари тянут к нему свои руки, а он свою – к кольцу слева на боку. Дернуть, сгруппироваться, ощутить, как вырвавшийся из-за спины маневровый парашют подхватывает порывом ветра и относит человека на несколько десятков метров… Словно герой какого-нибудь аниме майор, скользя пятками по кромке снега, на черном крыле вырывается из толпы окруживших его зараженных, и опускается на одно колено, дернув за стропы, заставив маленький параплан сложиться. Теперь дернуть кольцо справа, отстегивая подвесную систему и…

Девушка, лежащая перед ним на снегу в крови. Рядом старик и подросток. Смотрят на него с восхищением и страхом. Она укушена. Вон видны следы зубов повыше запястья с наложенной на конечность стяжкой. Что ж умно. Наверное, это этот старик сделал… Может и поможет, но ненадолго… Исход всегда один. Он уже видел, как маленькая царапина превращает здоровенного мужика в такого вот мертвеца. Исход всегда один… Почти…

Чернова не выдерживает. Точнее не выдерживают ее нервы. Усталость прошлых суток, вместе с заразой, проникшей в тело достали ее. Черный человек всех спас. Теперь он тут за главного, это сразу видно. Пашка и дедушка в надежных сильных руках и теперь ей… Наталья сморгнула выступившую слезу. Теперь ей можно уходить. Мороз сковывает тело. Рана пульсирует, болит, кровь из нее изрядно пропитала снег вокруг. Да. Точно. Теперь ей можно уйти. Она сделала все, что могла, все, что должна была… Двух вещей она только не успела еще в своей жизни: найти лекарство от заразы и снова увидеть его…

Сознание девушки замутилось. Глаза стали затягиваться пеленой. В голове появился шум. Тело бросило в жар. Наверное, обессиленный организм сдавался вирусу быстрее, чем обычно… Она хотела что-то сказать, но горло сдавило так сильно, что даже воздух в него не мог больше проникнуть. Она посмотрела на черного человека с мольбой. Ходить вот так, как эти… В облике человекоподобной твари она не хотела. Она этого до жути боялась и надеялась, что друзья, которых она обрела, этого не допустят. Это страшно. Это ужасно! Она не хотела, чтобы Данил ее такой видел. Пусть лучше… снова камень в горле… Пусть лучше он придет к аккуратному холмику из снега, к пластиковому мешку, или тазику с пеплом, но не к кровожадной человеческой оболочке, мечтающей только о том, где бы раздобыть еще немного сочной, вкусной, человеческой плоти. Глаз черного человека она не видела из-за непроглядного забрала, но она знала, что тот ее понял.

Буран кивнул. Его рука в перчатке медленно вытянула острый клинок. За тварей можно не переживать, он отлично видит что им до них еще почти сотня метров. Он успеет. Сделает все чисто, но нужно дать девушке последнее мгновение. Всего одно для упокоения. Для успокоения души. Женщина улыбнулась, медленно закрыла мутнеющие глаза и клинок легко, словно бумагу, взрезал ее плоть.

***