Шумеры

17

Она, не став им мешать и ещё лезть в мужскую компанию со спором, вернулась в отель переоделась попроще, посвободнее для прогулки и вышла на улицу. Ноги сами принесли к старой не раз перестроенной на все лады постройке. По тому, как во всём теле почувствовалась слабость… Поняла, сейчас начнётся. Тело ухватило перестройку. Колени дрожали. Ступни отказывались стоять. Привалившись спиной к стене, закрыла глаза… По узким, совсем не таким, как сейчас улочкам, шли рыцари-крестоносцы в белых плащах с восьмиконечным красным крестом, по бокам бежали скрытые широкими капюшонами слуги с горящими факелами. «Совет»- поняла Лю. «Город, укреплённый двумя рядами оборонительных стен отбиваясь, держится, борется и не сдаётся. Рыцари умеют воевать». Она прошла следом и видела, как от совета, после обсуждения и голосования, ушли с Магистром восемь человек. Скользнув под крылом Ангела за ними, она шла, стараясь не отстать по узким каменным коридорам, ведущим всё глубже и дальше в горы. Ей было непонятно в чём они пробиты. Она последовала за ними и, только подлетев совсем близко, обнаружила, что скала, казавшаяся доселе монолитной, имеет узкий извилистый проход. На стенах, коптя потолок, горели редкие факелы. Рыцари стремительно продвигались вперёд, а за ними парусили и хлопали за спинами белые плащи. «Значит, откуда-то идёт поток воздуха». Коридор привёл в залу освещённую множеством факелов. В прыгающем свете люди стояли неподвижно, а тени их припадочно бились на каменных стенах. Тревожное пламя факелов словно заревом беды полыхало на высоком потолке. Магистр воткнул свой факел в отверстие в стене и растёр затёкшие руки. Все насторожённо ждали. Он подошёл к стоящему на каменном полу сундуку и сделал им знак приблизиться. Она видела, как восемь факелов свелись над Магистром, раздающим им карту пути к тайнику. Конец пути, куда они должны будут доставить свою долю. Каждый, получив предназначенную ему часть карты и свой груз, вышел одному ему известным путём, к своей лодке. И их долгие непростые дорожки нигде не пересекутся. Магистр сев на опустевший сундук принялся молиться. Он верил, что там, в древних пещерах хранительницах тайн шумеров, оно будет в безопасности и послужит на развитие, и победы ордена. «Эти восемь, поднимут новые крылья с красной отметиной. Мальте хватит оставшегося золота для процветания. Карта разделена на восемь частей. А здесь выпадет знать о месте и дороге ведущей в пещеру только одному. Всё зашифровано в картине, которая будет висеть у всех на виду, но никто никогда, кроме посвященных, не догадается об этом». Лю видела, как магистр, вынув факел, схватившись за сердце, упал на сундук, как пламя факела лизнуло одежды потом сухое старое дерево сундука. Она метнулась спасать, но Ангел, выхватив её, из объятой пламенем пещеры вынес наружу. Очнулась на каменистом берегу у плескающихся волн. Невдалеке бултыхались на волнах скопища яхт, лодок и катеров, причаленных к узким дощатым пирсам. Долго лежала, смотря в темнеющее небо. У сумерек нет цвета. Они всё равняют и лишают оттенков и красоты. «Отдышалась и надо возвращаться в отель. Ой, ё, ёй. Меньше надо толкать нос в чужие тайны, а то прищемят. Зачем мне те рыцари, а, что, если не случайно ноги принесли сюда и один из посланцев Эдикан? Давший обед безбрачия и посвятивший себя делу ордена? А может быть, один из них отправился в Россию?» У входа в отель ей встретился беседовавший с привлекательной женщиной, весьма раскрепощённый генеральный. «Кажется по говору американка», — отметила, стараясь проскользнуть незамеченной им, Люда. Утром поднялась сама в самую рань стараясь не получать замечания. В упакованном виде ждала команды. Выскочила по первому же стуку в дверь. Но её настрой не был замечен. Генеральный просто не видел её в упор. «Наверное, хорошее настроение и ему не нужна тряпичная кукла для битья», — решила она. К тому же работали только до обеда. В субботний день в городе праздник. С наступлением сумерек всё вокруг расцвело огнями, поперёк улиц затрепетали на ветру разноцветные флаги и гирлянды. «Надо же, у нас бы неделю провозились». Особенно ярко украшена церковь и площадь перед ней. Праздник начинается со службы в храме, а затем народ высыпает на улицы. Нарядная с детьми толпа сопровождает парад оркестров. Кругом взлетали в небо море разноцветных фейерверков. Грохот стоял такой, что Люда заткнула уши и резко повернувшись, собралась вернуться в отель и, влетев в шедшего за ней человека, вышибла у него из рук баночку с водой.

— Что за чёрт, — выругался он голосом генерального, убирая её руки от ушей. — Вы когда смотреть научитесь? Ещё и уши закрыла.

— Что? — прикинулась она оглушённой взрывами, надеясь, что неприятность пронесётся, не задев, мимо.

Взяв её за руку, он нырнул в первый же поворот, протащил её сквозь арку, ведущую в чудный, утопающий в цветах камерный дворик. О-о! — она не смогла сдержаться; зрелище было сказочно красивым. Вымощенная плоским булыжником площадка упиралась в пышные кусты, цветущие огромными шапками розовых цветов. Фасад дома был украшен разными каменными фигурками и загогульками. Выглядело это всё очаровательно. Правда, окна очень малы. Она подумала, что они наверняка пропускают мало света и в помещении сумрачно. Пока она всё это рассматривала он, в недовольстве притянул её к себе. Они стояли тяжело дыша друг против друга. Вдруг ей показалась знакомой его туалетная вода и она, забывшись, непроизвольно, попробовала обнюхать его.

— С ума спрыгнуть, — отстранил он её от себя, — ты… вы чего меня нюхаете? Я на цветок мало похож.

Он усмехался, но безусловно смущённо. Перейдя черту, Люда принялась оправдываться:

— Извините. Мне показалось. Но здесь стоит такой цветочный дурман, что ничего не разобрать. Вы чего-то от меня хотели?

— Я? А это не вы меня опять чуть не свалили? Валяться на мостовой чужой страны, мадам, это уже ни в какие ворота.

От обиды она закусила губу.

— Я нечаянно. Разрешите мне уйти, я хочу отдохнуть, а попозже за полночь главный фейерверк посмотреть. Говорят потрясающее зрелище.

Он моментально остыл и откашлявшись озадачил её.

— У меня другое предложение, пойти погулять по набережной, посидеть на камне, оттуда и посмотреть зрелище. Фейерверки надо лицезреть издалека, а не над головой. Безопасно и вид совершенно другой.

Люде не хотелось никуда идти, тем более с ним, но отказать генеральному после того, как она, въехав в него, опять чуть не сломала ему руку, не рискнула. Покаянно и покорно, соглашаясь, кивнула. Выйдя на гудящую огнями и людьми улицу, где все на всех натыкались и толкали, он вдруг ни с того, ни с сего, обнял её за плечи. Людка от неожиданности поздно отреагировала на такой дружеский жест, отпрыгнув.

— Я, пожалуй, никуда с вами не пойду, — встала она, как вкопанная.

— С чего такой разворот? — удивился он.

— Я не люблю когда меня лапают.

— Барышня, блин, ты мне на фиг не нужна, просто пожалел, что зашибут. Народ под полночь совсем одурел. С твоим росточком затопчут, от мостовой не отскребёшь.

— Не затопчут, я возвращаюсь.

— Ну, что ты такая дикая не девочка же малолетняя. Родина далеко. Мы на этом празднике можем просто быть друзьями. Давай руку, идём. Грех в такой вечер сидеть в отеле. — И не спрашивая разрешения, он, поймав её пальцы, заторопился, тяня Люду к набережной.

Освещённое ярким серпом море было тихим. Лунная дорожка лежала на нем, лениво поигрывая радугой голубых и жёлтых осколков. Иногда дорожка оживала, это когда взлетали в небо цветные ракеты или, когда на луну с размаха набегали облака. «Всё в этом мире живёт, шевелится, и так будет вечно». — Вздохнула она и отвернулась.

Они сели спинами на один камень.

— Почему спиной к морю? Посмотри, как красиво купаются в воде береговые огни, — обратился он вдруг к ней опять на ты.

— Не люблю.

— А поподробнее? — усмехнулся он.

Не собираясь откровенничать она огрызнулась:

— Какая вам разница…

— Одна почему? — не отступал он.

— Всякий ищет своё, а уж найдёт или нет — дело случая, судьбы и всевышнего. Я не одна. У меня есть человек, дороже которого у меня никогда не было и не будет.

На губах его блуждала улыбка.

— Друг не муж.

Она загорячилась:

— Он больше чем муж. В поисках его я прошла тысячелетия. Я искала и не находила. Хотела любить и не могла. Века интереса, расчёта и похоти. Сегодня я его нашла и большего счастья мне не надо.

Он продолжал улыбаться, но улыбка стала какой-то задумчивой.

— Ты говоришь, как пьяная.

— Тогда не спрашивайте, — резко отрезала она.

— Все бабы хотят мужа, детей, а ты какие-то бредни несёшь. Нет, я согласен, что избранники бывают разные, и «вожжа под хвост» каждому попадает по разным причинам, конечно… Прикинет, уйдёт в ночь, мороз, пешком спрячется и не найдёшь с ищейками и миноискателем. Житейское дело. Но чего сказки-то рассказывать.

— Один плюс один не всегда получается два.

— Не понял…

— Пойдёмте в отель… — решительно поднялась она готовая направиться по дорожке в отель.

— Вон твой главный фейерверк смотри, — повернул он её лицом к городу, тут же получив по рукам. — Эй, чего дерёшься?

— Очень прошу, держитесь от меня подальше.

Для убедительности он развёл руками:

— Вот наказание. Кто на тебя претендует-то?

— Значит, договорились, — жёстко сказала она.

Под взрывы петард взмыл в ночное небо гигантский, фантастически красивый огненный столб! Она, от восторга забывшись, повернулась к нему, и нечаянно поймав его нежный взгляд, устремлённый на неё, смутилась. Генеральный тут же, прикрывшись грубостью, ссылаясь на поздний час, предложил, ни минуты не мешкая, вернуться в отель. Люда подчинилась, не копаясь в случившемся. «Наверное, показалось. От этого самовлюблённого индюка чувствами и не пахнет. Только вот почему рядом с ним со мной происходит какое-то раздвоение…».

— Голова трещит сегодня, как наказанная, — пожаловался он, топая рядом и оберегая её от многочисленных столкновений с прохожими.

— Надо было выпить таблетку.

— Выпил. Только мало помогло.

— Придётся потерпеть, такое бывает в новолуние.

— И что?

— Первые один — два дня новолуния называют днями Гекаты, богини тёмной стороны Луны. Сейчас как раз время тёмной, мёртвой Луны. Это день янской энергии. Солнце побеждает Луну и происходит стресс, перерождение, которое воспринимаются человеком весьма болезненно.

— Теперь понятно, с чего котелок гудит.

— В новолунии самые сильные приливы, так как Солнце и Луна находятся по одну сторону Земли и вместе «тянут» водную оболочку на себя. А если вспомнить, что организм человека преимущественно состоит из жидкости, то она, как и вода океанов и морей, тянет вверх, к Луне. Именно в эти дни мы чувствуем лёгкость и невесомость в теле.

— Неужели.

— Но по мере роста Луны, это комфортное состояние исчезает. Мы «заземляемся». Становимся тяжелее.

— Какие ты вещи рассказываешь… Астрономией время убиваешь?

— Скорее историей. Неинтересно? Я заткнусь.

— Почему ты так решила, я весь внимания. На чём мы там остановились.

— Вы не знаю, а я на «третьем глазе»…

— На чём?

— Эпифиз — это шишковидная железа, или «третий глаз». Вот на него очень влияет, как и на всю нервную систему человека, влияние Луны. Вы думаете, просто так напряжены сейчас, а то всё Луна. В этот период категорически не рекомендуется придираться к мужчинам.

— И чего так?

— На новолуние они реагируют сильнее, чем женщины: более вспыльчивы, агрессивны и напряжены. Иногда мне кажется, что они всегда такие.

— Не можешь, чтоб не пхнуть сильную половину. Не любишь ты мужиков. Обида или месть?

— Правда, дела вы удачно спланировали на этот период. Новолуние-начало новых дел. Особенно долгосрочных проектов. — Игнорировав его вопрос, посчитав его глупым и бестактным, продолжила она про своё.

— Отлично. Хоть что-то приятное. Вот только, вопрос мой ты ловко обошла. Но перед нами отель…

— Пришли? — удивилась она.

— Действительно пришли. Может, на чашечку кофе пригласишь?

Она вздрогнула, словно он застал её на месте преступления. Не оглядываясь и не прощаясь, она припустила к себе в номер. «Ещё чего, облезет».

Поездка была чудесной, она почти привыкла к чопорности и заскокам главного. «Может это от молодости и большого ума. Парень не глуп и совсем не прост, вот его и заносит». — Даже расщедрившись, оправдывала она его. В какой-то момент, ей было немного неприятно видеть его в обществе назойливой американки, вертящейся постоянно около генерального. Приглашающая, его на прогулки или в дорогой ресторан, расположенный в старинном дворце, некогда принадлежавшем богатой знати, женщина её раздражала. Или напрягала. Пока она не разобралась. Просто подумала: «Почему, ведь я её не знаю, а до этого молокососа мне вообще нет дела?» Тем не менее дела обстояли так. Она и сама не понимала, откуда вдруг такая бурная ненависть к совершенно незнакомой женщине. Но, командировка закончилась, что удивляться всё хорошее быстро кончается, и они кружили над Москвой, ожидая посадки. Глаза её светились тихой грустью. Было жаль расставаться с островом. Генеральный весь в делах и проектах, прямо из аэропорта, забрав юриста, отправился в офис. А Люда осталась с директором по зарубежэкономсвязям дожидаться разгрузки самолёта, для того, чтоб получать вещи на всю деловую компанию. Звонок Эдика, которому она страшно обрадовалась, застал её, когда они подкатили тележку с вещами к такси.

— Лю, ты где? — хрипел он в трубку.

— Гружусь в такси и сейчас мчу в офис. Я безумно соскучилась.

— Малыш, я тоже. Давай что-то придумаем.

Мысли бешено завертелись по привычному кругу.

— Ты снимешь маску?

— Ни в коем случае, — донеслось до её ушей. Она поняла — он протестовал. Значит всё останется по-прежнему.

— Тогда тебе ни под силу ничего изменить, и придётся потерпеть до вечера.

— Не уверен, — протянул он. — Как поездка?

— Невероятно красиво, — выразила она своё восхищение в двух словах.

А Эд задавал уже следующий вопрос:

— Генеральный?

Она, лукаво улыбнувшись, заявила:

— Знаешь, я почти к нему привыкла.

— То есть? — опешил он.

— Совсем не обращаю никакого внимания, — выпалила она.

Эд откашлялся и спросил:

— Не приставал?

— Кто бы ему позволил… Не кусай трубку. Я не в его вкусе. Там длинноногие дурочки в цене.

Он похмыкал и заявил:

— А, если у меня до вечера оборвётся терпёжка, что тогда?

— Тогда ты снимешь маску. Это ты загнал нас в тупик, — отчеканила она.

В ответ он пятился раком.

— Я куплю вино сам. Нажарь картошки, не поленись.

— Неужели?

— Умираю, хочу твоей жареной картошки…,- канючил он.

— Будет сделано. Только вино моё, я привезла. — Она, укладывая телефон, думала о совпадении их с ним интересов даже на картошку.

Раздав сувениры подругам и презент (бутылку мальтийского вина) начальнику. Поспешила домой. Нужно было успеть разложить по шкафам вещи и сгонять в гастроном за продуктами. «Невероятно, но я соскучилась по нему и у меня совсем не набирается сил терпеть разлуку из-за такой ерунды, как его упрямство. В субботу и воскресенье продолжу заниматься списком».