Шумеры

46

Рассвет уже выбеливал небо, сметая с небосвода зазевавшиеся звёзды и отодвигая, как можно дальше прилепившийся на ночь к земле месяц. Люда вышла в снег и осмотрелась. Решение пришло само. Чтоб не светить «помощь» воспользоваться трофейной десяткой. Эда опять на весу перенесли в эту чужую машину, и Лю помахав Спасителям рукой, покатила по дороге к трассе, выехав на неё порулила в посёлок. У ворот металась охрана. Узнав хозяйку, машину запустили во двор. Не объясняясь, она попросила перенести мужа в дом и положить в спальню на кровать. Охрана, тараща глаза, выполнила просьбу и тут же их стёртая память забыла об этом. Ну, вот и всё, мы дома! Люда успокоившись разделась и принялась рассматривать его. Вещи отдельно в мешке. Эд покрыт только какой-то тканью. Она знает, о ранении напоминала только кровь на одежде да пулевая дырочка на куртке. Люда сначала хотела выбросить всё, но потом решила сохранить, как наглядный пример его бестолковому упрямству. Вспоров ножом величиной с тонкую иглу, прозрачную упаковку и откинув ткань, укрывающую его, она посмотрела на тело. «Ни шва, ни намёка на ранение. Ни старого, ни нового. Хотя, если присмотреться, то вот тут белая полоса есть, но за день всё восстановится и будет ровное поле. А мужской инструмент просто загляденье. Он в себя от радости долго не придёт за такой подарок. И главное такой, какой подойдёт ей». Укрыв его тканью, что была на нём, Лю прилегла рядом. «Интересно, каким будет его пробуждение, надо постараться не пропустить». Она задремала, но проснулась от взмаха и шлепка, упавшей на неё его руки. Люда повернула голову и встретилась с его глазами. Сначала он молчал, скосив глаза и посматривая на кончик своего розового носа. «У покойников он белый или синий». Потом, слушая чёткие и ровные удары, не сразу сообразил, что это бьётся его сердце.

— Я в чём?

— Не важно, но точно не в гробу. Подожди, не вставай, я тебе препарат вколю. — Поднялась она.

— Я что покойник?

— Живее не бывает, — шлёпнула она ему кнопочку в шею.

— Это что и зачем?

— Укол.

— Почему эта «шляпка» не отваливается? «Скорее бы уже подняться на ноги да осмотреться. Может, я всё же сплю?» — подумал он.

— Рассосётся.

— Но я же помню, меня застрелили…

— Это хорошо, что помнишь. Больше бестолково рисковать не будешь. Видишь дырку в куртке и кровь. — Развернула она перед ним пуховик.

— Значит, я прав и ранение серьёзное. Почему же я дома и ничего не чувствую?

— Сегодня полежишь в кроватке.

— Но ты не ответила на мой вопрос… Это не в силах шумерки, такое только могут Они. Ты возила меня к Ним на базу?

— Чего ты шепчешь, тебе язык не укорачивали наоборот кое — что пришили.

Он схватился рукой за то место, что камнем висело на его шее и, закрыл глаза. «Это не вероятно. Наверное, это всё же сон».

— Ущипни меня…

— Открывай глаза, ты не спишь. И давай выбирайся из этой плёнки, через час она исчезнет, как у Золушки карета.

— Как это?

— Нормально испарится.

— Ты раньше была у них?

— Нет. Считай, что мне тоже было интересно.

— Но как можно так быстро всё обтяпать, не понимаю?

— Не смеши меня и поднимайся, я переволновалась за тебя.

— Лю, чем зубы обработали, я чувствую привкус во рту?

— Защитной плёнкой. Мы лет через сто доползём до этого. Но не совсем до такого, но всё же.

— Тогда почему они мне потерянный зуб не восстановили? — поднявшись с постели, он покачнулся.

— Не спеши, сядь, — натянула она на него футболку, — он у тебя вырастет через месяц сам.

— Ну да?! А инструмент мой по чьей инициативе восстанавливали?

— Поверь, не по моей. Сама бы я ни за что…

— Малыш, ты жестокая дамочка…

— Я приземлённая. Ты был только мой.

— Ай, я, яй! — погрозил он ей пальцем. — Инициатива их, а размер с кем утрясали?

— С наукой. Всё сделали по мне. Понятно.

— Из чего?

— Из тебя.

— Это как?

— Нормально как видишь. Натуральный продукт, выращивается из твоих клеток. Дошло?

— Может быть…

— Как до жирафа. Осмотр и самолюбование окончено, полежи…

— Заяц, я себя нормально чувствую, странно, но есть не хочу… Расскажи, как там было?

— Обыкновенно. Они не забивают себе голову роскошью. Давно уже над этим. Всё надёжно и практично. Мы были чёрте где под землёй, а свет везде солнечный. Понимаешь, ничего лишнего. Если потолок, то для того, чтоб светить. Стена — экран, шкаф, дверь. На них удобная, простая, лёгкая одежда. Аппаратура и приборы миниатюрные. Всё такое тонюсенькое, малюсенькое с иголочное ушко и иголку не больше. Роботов видела.

— Лю, но вот наши какие-то снимки показывали, я по телику смотрел, в газетах печатали. Таких уродцев демонстрировали. Аж страшно. С большими головами, тоненькими ручками и ножками и большущими, как утятница глазами… Откуда такие страсти.

— От плохой фантазии и неумной головы. Сам подумай. Если мы наштампованы по их подобию, откуда взяться той чуши. У них есть биороботы. По упрощенной схеме червей.

— Малыш, но как ты их вызвала?

— Сигналом. Я видела нашего малыша, он спал, подложив ручку под щёчку, а второй ручкой прикрыв ушко, чтоб звуки, наверное, не беспокоили.

— У нас будет мальчик!

— С чего ты решил?

— Я ж не глухой ты сказала не она, а он.

— Эд, ты ловишь меня на каждом слове.

— Заяц, ну хватит тайн, мне правда всё равно, но надо заранее купить одёжку.

— Вся твоя хитрость на твоей улыбке нарисована.

— Я пойду на «узи» с тобой сам и посмотрю. Из головы не идёт то, как быстро они меня поравняли. Теперь я верю, что они запросто, до сорока дней после смерти, оживляют людей. Представляю, как клетки подстёгивая друг друга, восстанавливаются за считанные минуты. Так же примерно выращивают и органы. Что будем делать с операцией в нашей лаборатории занимающейся «машиной времени»?

— Ничего страшного, отложим на неделю. Тебе надо окрепнуть и успокоиться.

— А третья страна разработчица?

— Там пока дальше разговоров не сдвинулось…

— Понятно. А что с теми охламонами?

— Ты имеешь ввиду тех, что на дороге?

— Кого же ещё…

— Не знаю, уползли, наверное. Но их машина стоит в нашем дворе. На ней я тебя привезла.

— Бред…

— В хозяйстве всё пригодиться.

— Лю, но Их летательный аппарат должны были заметить…

— С чего это такое несчастье?

— Но люди же рассказывают про летающие тарелки…

— Чушь. Они передвигаются в защитном панцире. А это, значит, никто, ничего не должен видеть.

— А что ж тогда видят люди?

— Кто чего, но точно не их.

— И меня доставляли на такой штуке…

— Догадливый.

— И сколько мы летели.

— Минуту.

— Ничего себе… И где это?

— Мне не рассказывали, а по камуфляжу на верху можно только догадываться… Маленький, невзрачненький домик в горах. Типа метеорологической станции. Руки поверх одеяла положи, три дня тебе дано на полное выздоровление. Не надо торопиться…

— Малыш, приговор окончательный?

— Вот именно.

— Мне лень даже обидеться. Не бурли так, я потерплю, хотя мне страшно как хочется воспользоваться обновкой.

Она уткнулась ему в грудь, стараясь сдержать подступившие к горлу слёзы, сползала под мышку, стараясь зарыться поглубже. «Почему мужчины такие беспечные. Шутит, смеётся, целуется, как будто и не стояла беда у порога. А ведь он чуть не оставил её несчастной, а ребёнка сиротой. Хорошо она была рядом, а если б нет…»

— Не переживай так. Я виноват. Повёл себя, как азартный мальчишка…,- погладил он по вздрагивающей спине жены. — Больше не будет такого.