Шумеры

30

Домой добрались поздно. Эдик, зная теперь наверняка, что ночь проводить будет тут и не один, обязал домработницу ещё и ужином. Разогрев, приготовленную ей еду, не теряя время на кухню и готовку, поужинали и отправились в спальню. Причём Люда попробовала устроить догонялки. За что тут же получила нагоняй.

— А ну, прекращай беготню. С ума сошла. — Выловив, подхватил он её на руки.

— Я же нормально себя чувствую. — Оправдывалась она. — Беременность это не болезнь.

— Но и не кросс. Осторожно, раз получилось, второй раз может и не зацепиться.

— Давай покупаемся и отдохнём. Я устала почему-то сегодня…

Просительно и виновато улыбнулась ему она.

— Похоже, коллектив хорошо поработал, выжимая тебя, — обнимая её, посмеивался Эд.

— Угадал.

— На много разжились?

— Ровно на столько, в чём они принимали участие.

— Проглотили?

— Куда им деваться… Садовникова долго сомневалась, не веря в то, что не она героиня твоего романа.

— Приятная женщина, жаль разочаровывать. — Дурачился он, целуя Люду. — Малыш, пойдём, поплаваем, ты же видела у меня чудная ванная. Не упрямься.

— Я не капризничаю, просто беременным не рекомендуется париться в воде.

— Да? Я не подумал об этом. Надо сходить с тобой на приём к врачу.

— Зачем?

— Пообщаться. Должен же я хоть что-то знать. Ничего, мы водичку сделаем тёплой, а плавать будешь на моих ногах и руках.

Поняв, что ему страсть, как хочется побултыхаться с ней, она уступила.

Нежась в тепле его рук и дурманящего шёпота, палящего жара тела и аромата обволакивающей пены, она пыталась думать о нелёгком пути этих двух половинок любви. Это такое счастье, даже тел не чувствуется. Просто паришь. Или плывёшь в танце двух душ, двух пар губ, двух рвущихся навстречу друг к другу рук, ног и тел. Счастливое безумие. Ничего другого и не хочется. Лететь к облакам или в пропасть только вдвоём и только вместе. И, если звёзды, то тоже все на двоих. Почему так жестоко устроен мир. Если произошла ошибка и это не наше одно на двоих, то всё не так. Любовь ведёт себя хитро, ведь она приманка. Вот она и действует как крючок — приподнимает завесу тайны, давая хлебнуть тот волшебный глоток, но не насытиться хмельным счастьем, покажет, что это такое и спрячет. А дальше скучная, одинокая жизнь, даже, если ты не одна и с тобой рядом мужчина. Ситуация глупее и страшнее не бывает. Ты знаешь, какая она настоящая, но не обладаешь ей. И вот всю жизнь страдаешь, мечтая о своей половинке или, находишься в поиске. И то и другое скверно. Вот и идут люди гостями опять в жизнь их гонит надежда найти пару и уйти в вечность. Люда все витки жизней прошла несчастной. Были дни, когда хотелось выть или биться об стену в надежде, что именно это принесёт покой. Ни разу, ни одного дня, она не была счастлива без него. Только в начале цикла и сейчас, она испытала одно и то же чувство, лёгкости и полёта. «Я люблю его, я люблю».

— Где ты витаешь, малыш? — твоё тело податливо, как цветок пиона, кажется, прикоснись к нему чуть-чуть и он весь опадёт перезрев, а мозг не со мной, я чувствую.

— С тобой, только там, в прошлом…

— Меня иногда будоражат обрывки снов, но это всё. Ты как-то намекнула на то, что «земы» далеки от того, чем обладают шумеры. Расскажи.

— Чтоб ты хотел знать?

— Привыкнуть к полётам можно?

— Вот в этом-то и вся загвоздка. Стоит ощутить состояния невесомости, как понимаешь, что не прочь остаться в нём навсегда.

— Здорово! Люди испокон веку мечтали оторваться от земли и постичь что-то новое. Но то, что творится с тобой, совсем иное, фантастичное. — Он посидел, помолчал с блаженным выражением лица, какое бывает у детей после приятного. Потом попросил:- А скажи, как мы устроены?

Люда не ломалась, передала ту информацию, что имелась в её базе. Она полагала, что есть больший блок, но к нему у неё пока нет доступа. Бабушка же сказала: всему своё время.

— Энергобиологическая смесь с кодом развития. Он открывается на определённом цикле. Нас сначала хотели научить прекрасному, а потом уж раскрутить прогресс, но…

— Как понять энергобиологическая?

— Так и понимать как слышал. Первая часть — жизнь Космоса. Вторая — Земли. В нас заложено всё — чем владеют ОНИ. Ты думаешь: пирамиды волоком строились? И в то же время человек наделён внутренними резервами, которые он пока не умеет раскручивать. Для укрепления здоровья он может использовать энергию воды, земли, растений. Это дадено ему второй частью. Просто нужно сознанию восстановить естественную часть с природой. Вот-вот Земля перейдёт на новый энергетический уровень. Изменяется магнитное поле планеты. Это влечёт за собой катастрофы и природные катаклизмы. Будут случаться и пространственно-временные проломы. Из параллельных миров случайно будут попадать к нам, а от нас к ним.

У него отпала челюсть и округлились глаза. Его в первую очередь заинтересовали всё-таки пирамиды, а уж потом иное.

— А как же ещё тащить такие камни… Как это попадать в параллельный мир и обратно?…

— Жрецы влиянием на определённые точки включали в человеке «энерго» начало. Человек спокойно брал на спину и грудь глыбу, способную раздавить его в лепёшку, и нёс особо не напрягаясь. Но если он по какой-то причине отключался, превращался под грузом в кусок мяса. Ведь если б их строить пришлось так, как описывают в научных статьях, то… представь сколько лет ушло бы на строительство, сколько пришлось бы нагнать людей и какой мощности построить суда для перевозки камня.

Вопрос напросился сам собой:

— Что, как «энерго», может человек?

— Всё что относится к этой области. Начиная от того, чтоб освещать себе дорогу, до принятия информации и воспроизведения её, например, на стене. Когда я впервые увидела у жреца лампочку во лбу и ведущие от неё тонкие нити к талии — подумала о энергии солнца. Но всё проще, это был преобразователь собственной энергии.

— Вот почему иногда рождаются «энергетические» люди.

— Разблокировка кода, — пояснила она.

Удивление, недоверие так и лезло из него. Эмоции не сдержать.

— Но электричество убивает человека?

— Никогда. Может сжечь живую ткань, приостановить на время без потерь для организма биологическую сторону жизни, но… земля или холодный закупоренный подвал вернёт в большем случае его к жизни.

— Почему наши дорожки разошлись?

— Женщина.

— Я изменил?

— Нет. Твоей вины нет.

— Тогда я не понимаю?

— Жрица. Зависть породила в ней желание, она решила отбить тебя.

— А я? — Нависнув над ней не унимался он.

— Мы две половинки одного яблока. Это оказалось ей не под силу, хотя в её арсенале было многое из тайн шумеров.

— Почему не всё?

— Осторожность. Всем владел только верховный жрец.

— Мудро. Тогда, что же произошло?

— Решила соблазнить тебя троном власти. Для неё это оказалось не сложно.

— И я согласился? — допытывался он.

— Ты устоял. Да по-другому и не могло быть. Мы половинки одного целого.

— Тогда я теряюсь, — чмокнув её в плечо, откинулся на подушку он.

— Женщина, чтоб прибрать к рукам желанного мужчину способна на всё.

— И на что она пошла?

— Перессорила всех, добиваясь для тебя централизованной власти. Совет заставил отца посадить нас в ладьи и отправить по воде, к югу, в новые базы шумеров.

— Но, как допустили такое жрецы? Ты же говорила, у них какие-то планы на нашу генетическую программу были.

— Они не знали, всё обделали без них, скорым порядком, схватились только утром. Но буря раскидала суда. Считалось, что мы с Лили погибли.

— Но ведь жрецы знали, что это не так?

— Знали, но у них тогда уже были свои причины не открывать правды, — подавила вздох в себе она.

— Что было со мной?

— Узнав о моей смерти, ты ударился в войны за власть.

— Печальная история. А всё развитие человеческой расы земли пошло по-другому, если б нам не помешали тогда.

— Бабушка боялась, что всё может повториться, если наши копья с ней скрестятся опять над твоей головой. Только трагедия будет страшнее, в арсенале оружие другого плана. Ты прав, дорогой, не сыграй зависть такую коварную штуку, наш мир бы жил без горя и войн. И наше развитие шло бы совершенно по другой программе. Но мы имеем то, что имеем. Я иногда думаю, наверное, именно такое развитие Земли устраивало «сынов неба». Если они могли поломать всё, что сами же задумали, потакая безумствам некоторых своих членов отряда. Возможно, им стало скучно следить и участвовать в том, что заранее известно и программировано. Хотя возможно и другое: сами растерялись, столкнувшись с фактом такого безрассудства одного из них. Это я говорю о треугольнике Адама, Евы и Ану. Кто их теперь разберёт. Путь туда заблокирован. Может и так, что они узнали о подставе составившей пару и ушедшей с Адамом, слишком поздно. Тогда, когда пошло рождаться потомство совершенно с иным кодом развития. Вот почему наш век тут короток. А по первому замыслу и коду человеку программировалось больше 300 лет. Вот тогда только проотцы схватились. Но я думаю, укоротили нам век жизни на земли они сами и целенаправленно. В первый период было мало людей, требовалось, чтоб они жили и плодились дольше и больше. А потом, когда такая надобность отпала, подкорректировали программу. «Сынам неба» требовалось, чтобы мы как можно быстрее проходили земной цикл. Ведь в поисках пары мы по многу раз должны были крутиться на Земле. Находят единицы, а основная масса в общий котёл идёт. Вот так! Жрецы, полагаю, во втором заходе цивилизации хотели, скорее всего, разыграть свою карту за спиной «сынов неба» в пользу людей и земли.

— И такая женщина не выдумка?

— Нет. Лили коварна.

Он помолчал, поправив её головку на своей груди, и нерешительно спросил:

— Ты считаешь, она может появиться?…

Люда подняла глаза на его лицо, стараясь встретиться с глазами. Он верил и нет. «Сомневается, ничего привыкнет».

— Маловероятно, но надо быть начеку.

Такой ответ его не устроил, и он пошёл дальше. Целуя макушку Лю, спросил:

— И, что ты будешь делать случись худшее?

— Бороться.

Он стиснул объятия и ухмыльнулся.

— Куколка, что ты сможешь…, это же не реально.

— Неужели, — засмеялась она, чувствуя в себе необычный подъём, — а ну держись, снесёт волной…, унесёт в море…

Он испугался. Вместо уютной красивой ванной под грудью заливая подбородок, плескалась морская вода, а мыльная пенка враз превратилась в морскую. Эд торопливо нашёл глазами Лю. Да вот же она, перед ним, у самого каменного обрыва. Набитая разбивающимися волнами о каменный грот, пахнущая морем жёсткая пена мешалась под рукой и она, смеясь, шлепком, отогнала её…

— Милый, тёплая вода, пустой берег, шалунишки звёзды, всё, что нужно в зимний вечер для любви.

— Я шизею, как ты это делаешь? — с трудом выдавил он из своего спёкшегося горла.

Она с визгом, шлепком ладошек, подняла фонтан брызг.

— Какая разница. Прими эту сказку и люби.

Её смех терялся в скалах и Эду показались даже уползающие в темноту змеи. Когда после тёплого тумана заполнившего пещеру очнулся и любовный дурман рассеялся, он понял, что находится опять в ванной, только уже пустой без воды. Он мог бы даже поклясться, как мелькнул хвост гада, уползшего в отверстие в ней, куда сбегает вода. «Что за мура! К этому невозможно привыкнуть. Опять рука её, как и в то утро обвита золотой змеёй». Он, боясь, и всё же не удержавшись, дотронулся до него, и всё вмиг исчезло. На его руках осталась только расслабленная счастьем и удовольствием женщина.

— Лю, ты как? — прохрипел он.

Её глаза лучились необыкновенно тёплым светом, губки открывшись самую малость, прошептали:

— Лучше не бывает, милый. Тебе не понравилось?

Его вытаращенные глаза говорили о том, что очень понравилось, только он сломал свою голову от непонимания. С трудом ворочая разбухший язык, он пробурчал:

— Офанареть можно! Купаемся под душем и в кроватку. Это, что гипноз?

— Тогда откуда, вот эта штука, что ты приволок, — развернула она его, засмеявшись к ползающему по полу крабу. — Мужик со дня создания добытчик, так и норовит приволочь шкуру мамонта в дом.

Он оторопело проводил глазами клещеногого.

— Дьявольщина. Но тогда ты могла запросто принудить меня любить тебя, почему не воспользовалась этим.

— Могла, но я шумерка, где силу имеет только любовь. Любовь и ничто другое.

Он, с недоверием поглядывая на пол, мол, не ползает ли там ещё что-нибудь, сам полез и потянул её из ванной.

— Давай заканчиваем купание и на выход. Как всё сложно и серьёзно в вашем таборе. Поворачивайся, конфетка, я тебя заверну в простыню. А теперь поехали баиньки.

Она спала, крепко обняв его за шею, полулежа на груди, с закинутой на его ноги своей точёной ножкой. Погладив её по спине и спустившись по изгибу к тут же, втянувшему его пальцы в себя, бедру, он был счастлив. Утро. Пора делать подъём. «Так жаль её будить, но по-другому не отцепить пальчики от себя».

— Лю, проснись. Малышка, я опоздаю.

— Не хочу.

— Лю, отпусти…

Отчаявшись, он прошёлся горячей рукой по её расслабленному телу. Мурлыкая она лениво пошевелилась, открыла глаза и потянулась к его губам за поцелуем. «Пропала работа», — мелькнула мысль в полусонной голове…

Собирался на одной ноге. Мечась между ванной, кухней и спальней, он пытался всё успеть.

— Ты заразила меня своим прыганьем на одной ноге. До тебя я всё успевал, — почмокал он её в щёки, нос, губы и всему, что подворачивалось во время этой процедуры под них.

— Ты бяка, бросаешь меня. — Тянулась она к нему, пытаясь поймать за шею и притянув к себе попользоваться ещё.

— Всё, всё. Я побежал. Приедешь в офис, позвонишь. Что случилось? — забеспокоился он, усмотрев неладное в том, как сползла с её лица улыбка и она села в кровати, серее тучи, натянув на себя одеяло.

— Я боюсь.

— Ну? — присел он рядом.

— Ни хочу ничего. Ни платья, ни свадьбы. Понимаешь, я забыла… Всё уже было и чем это кончилось…

— То было давно и неправда. Над нами свела свой шатёр, напоив дурманом любви, черёмуха. Полежи, успокойся. В загс поедем на одной машине. Ведь у нас уже одна судьба на двоих. И потом нас благословила сама жизнь, подарив ребёнка.

— Прости. Не спеши только на дороге. Я ни хочу тебя терять. Я не могу тебя терять. Страшно хочу прожить хоть одну земную жизнь счастливой.

— Не потеряешь. Не бери всякую чепуху в голову. Всё будет как надо. Над тобой и надо мной развела крылья защиты судьба ещё с тех пор, как наши тропинки пересеклись в сквере, а может и раньше, когда отец, вытащив меня из Европы, уговорил заняться компанией. А ты, несмотря на дуремара начальника, не спешила менять место работы. Нас подталкивали друг к другу. Так что зачем им мешать нашему счастью. Выбирай платье и не сомневайся. Я путёвку на путешествие вчера уже заказал… Ну, всё, я побежал. Хозяйничай тут. Не хандри.

Чтоб отогнать страшные мысли, она после его ухода поднялась, приняв душ, спустилась вниз, на кухню. Позавтракала, но страх не отпускал. «Что за чертовщина, ведь Эдик прав, плохому к ним, нет доступа. Они уже единое целое. Их охраняют силы земли, неба и мудрость жрецов. Под такой тройной защитой никаким силам не под силу её сломать». Раздумья нарушил звонок Тины Леонидовны, предупреждающей её, чтоб была готова и та уже на подъезде.

Немного отпустило в салоне. Тревоги оказались напрасными. Будущая свекровь не настаивала на своём вкусе, давая девушке самой выбрать наряд. За раз справились с задачей. Приобрели всё, что требовалось невесте. Будущая свекровь оказалась не такой занудной и противной, как это показалось с самого начала знакомства. Тина, завезя её в офис, увезла все кружева к себе, чтоб до свадьбы жених не видел свадебного наряда. Люда хотела перед свадьбой провести ночь в своей квартирке, но после страшного видения утром белого платья с алыми пятнами крови, она решила ни рисковать и выехать вместе с ним, в одной машине и из его дома. Вот свекровь и привезёт всё это великолепие перед днём свадьбы к сыну в дом. А пока повесит всё это в её спальне. Напоминая ей её молодость. Не успела Люда, вернувшись в офис занять место за рабочим столом, а девчонки подсунуться с вопросами, как позвонил Эд, интересуясь о её настроении и результатах поездки. Понимая, что все навострили ушки, она по привычке уронила карандаш на пол и полезла под стол. Женщины дружно и не сговариваясь, подвинулись к краю стола и наклонили головы. Так лучше слышно.

— Милый, мы всё купили и Тина Леонидовна, увезла наряд невесты с собой.

— Почему с собой и что за свист и щёлканье в трубке? — удивился он таким зигзагам.

— Во-первых, жениху не положено видеть наряд невесты до свадьбы…

— А второе, ты опять сидишь под столом и сипишь в трубку, так?

— Ты угадал. Мне неудобно говорить.

В трубке сердито загудело.

— Вот матрёшка. Сейчас я приду и поговорим.

— Эд, не надо, — пыталась она дошептаться в отключившуюся трубку.

Люда еле успела выбраться из-под стола, а подслушивающий народ принять рабочую стойку, как в кабинет влетел своей быстрой уверенной походкой генеральный. Отдел дружно нырнул в работу. Наклонившись над ней и припечатав поцелуем прядку волос на виске, он шепнул во вспыхнувшее ушко.

— Малыш, я сейчас забираю тебя с собой, и ты идёшь, не сопротивляясь со мной в кабинет, где мы спокойно и поговорим.

— Но, — попробовала возразить она, пытаясь сказать, что до обеда она и так прогуляла.

— Никаких «но», а то унесу на руках, — поймал губами мочку порозовевшего ушка он. — Кому какое, собственно, до нас дело?

Вообще-то дело у трудового коллектива были все тянули шеи не сговариваясь в одну сторону. Кто больше поймает.

Он, легко касаясь, обнимал её за талию, открывая дверь и пропуская вперёд. Она знала, отдел, якобы поглощённый работой, внимательно наблюдал, и поэтому шла, не совершая лишних движений.

По коридору до приёмной их провожало несколько пар заинтересованных глаз. Она с облегчением дождалась хлопнувшей за её спиной двери кабинета.

— С чего ты прискакал, только не рассказывай, что тебе невтерпёж было узнать фасон моего свадебного платья, — повернулась она к нему торопливо запирающему дверь своего кабинета на ключ.

— Я соскучился. Ты утром распалила и прогнала, это не… — Не докончив, он поймал её губы.

— В отделе страшно, что думают сейчас про нас…,- пыталась вывернуться она.

— Тогда придётся не разочаровать их. — Ухмыльнулся он, переходя на мурлыканье. — Малыш, у нас сегодня честный повод обсудить рюши и розочки на твоём наряде, длину перчаток и фасон фаты. К тому же на тебе нет одёжки, как на капусте, значит, мы быстро справимся. Ведь так?

Она понимала, что ему не впервой заниматься любовью с ней в экстренных условиях и, по-видимому, даже приплюсовывает к доставленному какое-то удовольствие, поэтому не ломалась…

— Помнишь, я говорил тебе, что нам вредно работать в одной конторе. Придётся чередовать лифт с кабинетом. Чтоб не бросалось так в глаза.