Схватка с чудовищами

ПЕРВЫЕ ЛАСТОЧКИ

Ночь стояла звездная, морозная. По заснеженной лесной дороге мчали крестьянские сани. Возница то и дело подгонял лошадь, чтобы прибыть к месту до рассвета. Трое бородатых мужчин, ехавших в них, были добротно одеты и вооружены далеко не охотничьим оружием. Да и называли друг друга почему-то не по имени, а по кличкам.

Тот, кто развалился посреди саней, сказал:

— Чтобы не ошибиться, нам предстоит сперва узнать, с ним ли имеем дело, а уже потом действовать.

— Важно, Цыган, чтобы без пальбы обошлось. Иначе переполошим спящий город, и тогда все сорвется. Да и самих поминай как звали. Народ злой, нас ненавидит, — вставил Мелахольный.

— Как сказал поэт, нелегкая эта работа тащить бегемота из болота, — сказал третий и громко рассмеялся.

— Тихо ты, Борода козлиная, ядрена вошь! — прикрикнул на него Цыган.

Закурили, помолчали. И снова заговорили.

— Атаман обещал четверть водки выставить в случае удачи. Вот пир будет! — ударил в ладоши Мелахольный. — Только где он водку возьмет? Ну, если обманет, сучий сын…

— Как где? Вчерашней ночью содержимое пивной лавки Постав Скептик и Служивый хапанули и в лес перевезли, — объяснил Борода. — Но я больше самогонку уважаю. Хмель прошел, стакан воды выпьешь и снова бухой. Ха-ха-ха!

Лишь выехали из леса, попали в снежную круговерть, не предвещавшую ничего хорошего. С каждым мгновением вьюга усиливалась, завывала, будто стая голодных волков. Едва заметной стала дорога через поле. Чем ближе к цели, тем нервознее чувствовал себя Борода, а Мелахольного и вовсе бил внутренний озноб.

Цыган же перед предстоящей встречей собирал все свои силы.

— Будет сопротивляться, ножом под левое ребро, и баста! — сказал он.

— Атаману доказательства нужны, — произнес Мелахольный.

— А мы голову евонную к атамановым ногам положим: на вот, полюбуйся на работу своих верных «псов» и не взыщи! Ха-ха-ха!

— Атаману он нужен живой, чтобы счеты свести, — сказал Борода и добавил: — Мешок на голову и в сани!

— Это было бы то, что надо! — согласился Цыган. — Слегка пришибленный и очумелый, чтобы не брыкался, но целехонький! А голова, это — на крайний случай. Все будет зависеть от нашей расторопности и обстановки на месте.

— Тогда другое дело, — ничего не имел против Мелахольный.

Судя по редким огням в домах, впереди показался город Поставы. Бандиты направлялись на мокрое дело. У них был план действий, и между ними были распределены роли.

— Только что б по моей команде все делать! — приказал Цыган. — Через час этой же дорогой будем ехать обратно, но уже с ним!

С тех пор как произошла трагедия с Иваном Лихановым, Буслаев не находил себе покоя ни днем ни ночью. Стал чернее тучи, осунулся. Все мысли его были направлены на вызволение его из банды. Но как это сделать? А тут, будто назло, связь с Егором оборвалась по причине болезни Анны. Чтобы Краковский не выместил зло на Иване и не расправился с ним, сочинил листовку, в которой призывал главаря банды к благоразумию, потребовал немедленно освободить Лиханова. Осодмильцы вручили листовки родственникам бандитов в надежде на то, что они донесут до Краковского. Сергей и Гриша с той же целью изобрели способ массового разбрасывания листовок. Для этого они загружали ими чрево печи разрушенного оккупантами кирпичного завода. Сильным потоком воздуха листовки выносились через возвышавшуюся над местностью печную трубу. Ветер разносил их по окрестности, легкокрылыми бабочками они опускались в ближайших деревнях и поселках, в лесу.

Ранним утром, в трусах и с полотенцем на плече, Буслаев спускался по лестнице во двор, чтобы по обыкновению сделать зарядку и обтереться снегом. Это придавало бодрости ему на целый день.

Проследовав через двор, в дежурную часть отделения милиции нерешительно направлялись трое давно не бритых вооруженных людей. В свете тускло горевшего на воротах фонаря Буслаеву трудно было определить возраст мужчин. Заметив безоружного человека в трусах, они остановились как вкопанные.

Бандиты — промелькнуло в голове Антона. При нем же не было даже пистолета. По телу невольно пробежали мурашки. Какое-то время и он постоял, изучая бородачей, думая, что предпринять в случае нападения на него.

— Лейтенанта нам надобно повидать, — обратился один из пришельцев, вглядываясь в его лицо.

— У вас что-нибудь важное к нему? — поинтересовался Буслаев, не раскрывая себя.

— Да как вам сказать… — произнес другой. — По пустякам не стали бы его беспокоить, отвлекать от государственных дел.

— Пройдите в приемную на первом этаже. Посидите. Почитайте свежие газеты. На столе найдете папиросы. Лейтенант скоро придет к вам.

Что-то настораживало в этих людях. Впрочем, возможно, пришли под влиянием проповедей ксендза и листовок… Зарядку Буслаев делать не стал, лишь умылся снегом.

Бородачи переглянулись между собой, потоптались на месте в нерешительности. Наконец, прошли в помещение, а там и в кабинет. Осмотревшись, Василий подошел к столу, взял пачку «Беломора». Покрутив перед глазами и вдохнув аромат папиросы, закурил сам и угостил остальных.

— Это вам не самосад или дубовые листья, — смаковал Ерема по кличке Мелахольный.

— Живут же люди! — в тон ему произнес Борода — бандит по имени Аркадий — и сделал затяжку дымом. Выпустил его сизыми колечками.

— Одичали мы, что и говорить, — сказал Василий за свою смуглость, прозванный Цыганом.

Не расставаясь с оружием, бородачи долго искали, где бы пристроиться — то ли на диване, то ли на стульях.

— Куда садишься в своих портках-то? Замараешь! — поддел Аркадия Ерема, когда тот попытался сесть на диван.

— А твои чище, что ли? — огрызнулся тот.

— Да уж не грязнее. Я только в бункере на нарах, да у костра на углях сиживал. Ты же еще и по бабам шастал, молодых вдов соблазнял.

— Будет вам препираться, дикари! Привыкли к чурбакам. Здесь — цивилизация, культура! — прервал баталию Василий. Понятно? А то, как дам! — И он сделал угрожающий замах рукой.

И все же люди из леса облюбовали себе место у окна, усевшись прямо на пол, поджав по-турецки ноги. Выложили перед собой немецкие автоматы, гранаты на длинных ручках, чтобы удобнее было швырять и чтобы они дальше летели.

— Что будет с нами? — произнес вдруг Ерема.

— Что… Что… На первое время разоружит нас лейтенант. А потом… Потом возьмет под стражу, посадит в КПЗ. А там посмотрит: понравишься ему, дарует жизнь, не понравишься, упрячет в каталажку на всю оставшуюся жизнь, — «успокоил» его Аркадий. — В тридцать седьмом году ЧК-ОГПУ так и расправлялось с врагами народа. А мы кто в его представлении? Такие же врат народа.

— А, что будет, то будет! — ударил шапкой о коленку Василий. — Чем в лесу прозябать, так уж лучше срок отбыть. Да кто он такой, Краковский, чтобы за него жизнь отдавать свою?! Изменник. Продажная шкура. Атаман-самозванец!

— Осуждаешь атамана, а сам, должно быть, жалеешь, что покинул его. Как же, он там переживает за все, бедненький! — иронизировал Аркадий.

— Язык у тебя без костей, Борода, — приставив палец к губам и указав глазами на стену, сказал Василий.

— А я вот думаю, правильно ли мы поступили, решив доверить свои жизни лейтенанту? Надо было бы сперва через посредника почву прозондировать, условия свои выставить, — произнес Ерема.

— Эх-хе-хе! — зевнул Аркадий. — Как говорится, потерявши голову, по волосам не плачут.

Понимая, что их могут подслушивать, бандиты говорили нарочито громко, осуждали Краковского, высказывали желание сменить образ жизни и даже раскаяться в своих заблуждениях и поступках.

Вошел Буслаев. На его цвета хаки гимнастерке и полевых погонах с синей полосой посередине виднелись лейтенантские звездочки. Портупея поддерживала широкий кожаный ремень, отягченный кобурой с пистолетом «ТТ». Он и в самом деле слышал «беседу» бандитов, понял ее нарочитость и психологически был готов ко всему.

Бандиты повскакивали.

Лейтенант поздоровался со всеми кивком головы. Боковым зрением наблюдая за каждым из них, открыл форточку, чтобы проветрить помещение. Встал у стола. Провел рукой по копне волос на голове. Поправил очки на носу. Движения его были четкими, уверенными. Ничто не выдавало внутренней тревоги.

— Автоматы и гранаты сложите в угол комнаты, — тоном, не терпящим возражений, приказал он. — Холодное оружие можете оставить себе. — Шутливо добавил: — На случай, если стану нападать на вас.

Хотя лейтенант не показался им таким грозным, каким представляли себе до встречи с ним, бандиты суетливо, будто дошколята, выполнили его приказание. Шутка чекиста сняла напряжение, в котором они пребывали.

— Давайте знакомиться. Я — лейтенант Буслаев. А вы кто такие?

— Василий. До войны работал счетоводом в совхозе. Попав в окружение вместе с подразделением, был захвачен немцами в плен. Использовался ими на железнодорожных работах.

— Аркадий. По профессии — печник, жестянщик, плотник. У немцев работал в мастерских железнодорожного депо. В Красную Армию не призвали и в Германию не вывезли по причине слабого зрения.

— Еремей. Механик я. Могу автомобили ремонтировать, трактора. От призыва в Красную Армию был освобожден ввиду болезни почек. Во время оккупации Постав трудился в хозяйстве бургомистра.

— Работяги, значит, — заключил Буслаев. — А как в банду попали?

— Затянули, — с горечью ответил Ерема. — И не только меня. Кому сулили райскую жизнь на земле, а кого запугивали небесными карами. Грозились убить жену и детишек, ежели не соглашусь пойти к ним.

— А ко мне чего пожаловали?

— Сдаться с повинной решили. Ты же — власть. Принимай!

— Сами дошли до этого?

— Неужто Краковский прислал, — ответил за всех Василий.

— Это ты надоумил патера и православного священника проповеди прочитать в костеле и церкви, чтобы мы выходили на свет Божий? — полюбопытствовал Ерема.

— Каюсь, было, — слегка улыбнулся Буслаев вопросу.

— И листовки сочинял ты?

— Сочинял.

— Скажи, лейтенант, это правда, тому, кто явится с повинной и сдаст оружие, будет дана полная свобода?

— Я же обещал. Значит, так и будет. На ветер слов не бросаю.

— Ну, что я говорил! — обратился к друзьям Аркадий.

— Правда. Если, конечно, не убивали, не истязали невинных людей. У кого руки испачканы кровью партизан, подпольщиков, активистов, будут иметь дело с правосудием. Тут власти моей мало. Но это же лучше, нежели быть убитым при разгроме банды! А она все равно будет уничтожена, и в самое ближайшее время.

— Если закон велит, арестуйте нас, — сказал Василий. — Согласны отсидеть срок, чтобы потом жить, как люди.

— На ваши вопросы я ответил. Теперь вы скажите, — обратился Буслаев к бандитам. — Что с Иваном Лихановым?

— Профессор сказал, он во всем признался и теперь с атаманом друг, товарищ и брат. Самогон вместе пьют и кабанятиной закусывают. А вот где упрятан он, так я и не дознался, — объяснил Василий.

Однако Антон не поверил ни одному его слову.

— Профессор, говорите?..

— Это — адъютант атамана, — пояснил Василий.

— Атаман… Атаман… Звучные звания… В банде много таких, кто против Краковского настроен? Или там все его единомышленники?

— Кто карателем служил у немцев, тот с ним. Таких там большинство, — сказал Ерема. — Вот только Баронессу не пойму: что у нее на уме, к чему склонна?

— Баронесса? Это вы о ком говорите?

— Так, бабенка одна. Такая занудистая немка! Переводчицей работала в Службе безопасности. Говорят, ее отец, не то дядя — немецкий барон, а жених — аж принц Люксембургский! Краковский дышит на нее. Пылинки сдувает. Лучший кусок отдает.

— Понятно… А как обстоит в банде с оружием и боеприпасами?

— Хватает, лейтенант, — сказал Василий.

Однако Буслаев не поверил и этому. И вообще Василий показался ему человеком неискренним.

— Ну что же, спасибо за информацию, — поблагодарил он. — Хотя она кое в чем и расходится с моими данными. Ну да пусть это будет на вашей совести. — Бандиты неловко перетаптывались на месте. — А теперь возвращайтесь в семьи. Помогайте женам по хозяйству, воспитывайте детей…

Бандиты продолжали стоять.

— Поверят ли дома? Да и твои люди могут схватить… — высказал опасение Ерема.

— Может быть, справку нам дашь, лейтенант? Укажи в ней, что мы были у тебя и ты отпустил нам грехи, — попросил Аркадий.

— Свободы боитесь! — рассмеялся Буслаев. — Отпускаю, разумеется, не просто так, а с условием, что с бандой Краковского рвете навсегда, — предупредил он.

— Будь уверен, лейтенант, — заверил его Ерема.

— Можешь не сомневаться, — подтвердил Аркадий.

— Ладно, время у человека отнимать зазря! — одернул приятелей Василий и обратился к лейтенанту: — На тебе и холодное оружие. — Друзьям бросил: — Пошли в парикмахерскую! — Выразительно провел ладонью по волосам, по бороде.

Полетел в угол финский нож и Аркадия.

— А я свой оставлю себе, — сказал Ерема. — На случай, если от Краковского кто прибудет по мою душу.

Буслаев подумал: первые ласточки… Для Краковского один покинувший его соучастник стоит десятерых, ибо это может послужить заразительным примером для остальных. Но не будем слишком полагаться на разложение банды, на дезертирство из нее. И вывод этот — далеко не случайный. Настороженность не только не покидала его, но даже усиливалась.

— Ну, хватит лясы точить, не за тем приехали! — сказав это, Василий вдруг рванулся к оружию, схватил автомат.

Интуитивно почувствовав опасность, Буслаев опередил намерение бандита, направив на него пистолет:

— Бросай оружие! Руки за голову! Все! Все! — приказал он.

— Попрощаться нельзя, что ли? — Василий поцеловал ствол автомата и положил его на прежнее место. Встал у стены, заложив руки за голову. — Не понял ты наших чистых намерений, лейтенант…

— Вы забыли, зачем пришли, — сказал Буслаев, держа «ТТ» со взведенным курком наготове.

— Ладно пугать своей пушкой. Мы люди стреляные. И при Сталине, и при Гитлере. Собирайся, пойдем с нами, лейтенант! — потребовал Василий.

— Это куда же? В парикмахерскую? — спросил Антон иронически.

— Развезешь нас по семьям. Мы будем уверены и жить спокойно, зная, что лихановские осодмильцы не перебьют нас поодиночке, как куропаток. А заодно и женам нашим подтвердишь нашу безгрешность. Сани за углом. Лошадка резвая. К вечеру возвратишься.

— А я подумал, в банду повезете, чтобы убедить Краковского тоже сложить оружие… — Буслаев оглядел каждого. — Но со мной не надо хитрить и играть в прятки! Сдача с повинной — лишь предлог. На уме же вы имели совсем другое… Смелые, смотрю, вы мужики. Хотя и бездумные. Дураки, я же защищаться стану! На выстрелы подмога придет. А значит, и вам отсюда живыми не уйти. — Он говорил, а перед глазами маячил телеграфный столб и на нем — серый гусак, истекающий кровью.

— Борода, Мелахольный, хватай его! — скомандовал Василий в надежде, что Аркадий и Ерема бросятся на Буслаева. Но они продолжали недвижно стоять. — Сдрейфили, сволочи?! — Тогда он сам решил действовать. И уже ринулся на Антона.

Лейтенант отскочил в сторону и дал предупредительный выстрел. Это бандита отрезвило. Ерема же неожиданно рванулся и ударил Василия ногой в брюшную полость. Тот упал, но тут же попытался подняться. И тогда Аркадий нанес ему удар за ударом в голову, в шею. Удары эти оказались смертельными. Хрипя, Василий выругался матом, дернулся, тяжело вздохнул и затих. Все произошло так неожиданно и мгновенно, что Буслаев даже подумать не успел предотвратить убийство. Да и стоило ли его предотвращать?

На выстрел вбежал Сергей, за ним Гриша.

— Что случилось, товарищ лейтенант? — спросил Сергей.

— Так, бородачи разборку устроили между собой, — ответил тот и обратился к Аркадию и Ереме: — Что будете делать с мертвецом?

— Не хоронить же с почестями! В сани, и пусть возница отвезет его к Краковскому, — сказал Аркадий.

— А заодно передаст, что мы проклинаем тот день и час, когда связались с ним, — добавил Ерема.

— А для себя что решите делать? — спросил Антон, опуская «ТТ» в кобуру, и окончательно поняв роль каждого из них.

— Как ты и благословил нас, лейтенант, подадимся к своим бабам, к ребятишкам. Земля прогреется, сеять будем, растить урожай.

— Это — дело… Теперь, уже не боясь Василия, скажите правду: какова же была цель вашего визита ко мне?

— Краковский приказал похитить тебя и доставить к нему живьем. Возглавить «мокрое дело» поручил своему надежному другу Василию, — признался Аркадий. — Мы же с Еремой с самого начала договорились воспользоваться представившимся случаем, сдаться тебе на милость, а заодно не допустить этого злодейства, чем искупить свою вину.

— Я не поверил Василию, что Иван Лиханов предал меня…

— И правильно сделал. Иван — стойкий, мужественный человек, — сказал Ерема. — Так и не добившись от него ничего, Краковский бросил его в подземелье своего бункера.

— Вот как… — Антон сел за письменный стол. Подумал, что намеревался ребят в разведку послать, чтобы «языка» захватили, а «языки» сами явились… А вслух сказал: — Мне придется вас обстоятельно обо всем допросить.

— Надо так надо, — ответил Ерема.

— Мы в твоей власти, — сказал Аркадий.

Буслаев подумал: «Но можно ли им верить?» Впрочем, расправившись с Василием, они лишились возможности вернуться в банду. А знать о ней могут немало.

Аркадий и Ерема волоком дотащили тело Василия до саней. Передали его вознице вместе с проклятиями Краковскому. Потом был многочасовой допрос каждого в отдельности. В результате Антон получил полную информацию о состоянии банды, о ее главарях, об огневых точках и расположении бункеров, даже о режиме дня бандитов, о подходах к самому лагерю. О том, что еще несколько человек готовятся покинуть банду и ждут подходящего момента. Многое подтверждало то, о чем сообщал Егор.

Стало вечереть. Ерема и Аркадий зашагали каждый своей дорогой. Ерема вскоре вернулся и только для того, чтобы сказать лейтенанту, что он может рассчитывать на него, когда решит разгромить и уничтожить банду.

Вошла Вера. Веки у нее были красными от бессонных ночей, глаза сутками не просыхали от слез. Антон предложил ей сесть. Он догадывался, о чем пойдет разговор, но ждал, когда она сама его начнет. Вера долго не в состоянии была сосредоточиться. Не приходили на ум нужные мысли. Разбежались слова, которые заготовила, чтобы высказать все, что она думала. Слова острые и колючие, не присущие ей.

Буслаев налил воды из графина, поставил перед ней.

— Думаете, мне не тяжело? — все же начал он первым.

— Я не предполагала, что вы окажетесь безразличным к судьбе Ивана, — сквозь плач заговорила, наконец, Вера. — Когда он находился в подполье, ищейки Хейфица за ним охотились. По счастью, так и не изловили. А сейчас, когда оккупанты изгнаны с территории нашей области, вдруг в руки Краковского угодил! Не уберегли вы его.

— Поймите, Вера…

— Вы прекрасно знали, что посылаете его на смерть.

— И вы верите подобной чепухе?

— Чем он вам не угодил, что вы решили от него таким образом избавиться? — теперь уже рыдая, проговорила отчаявшаяся Вера.

Буслаева удивили и обожгли ее слова.

— Я считал вас серьезной женщиной, Вера. А вы, извините, с предрассудками, с предвзятостями! — сдержанно сказал он.

— Тогда почему вы бездействуете?

— Ну что же вы можете знать об этом? Действую. Бездействую. Надо же все с головой делать, разумно, с меньшими жертвами и наверняка. И чтобы с Иваном не могли там расправиться.

Вбежала Людмила. Озабоченная. Что-то хотела сказать, но, увидев постороннего человека, осеклась.

— Простите, вы очень заняты, товарищ лейтенант?

— Что вы хотели, Людмила?

— У меня есть план, и я хотела бы поделиться им с вами. Только вы не подумайте… Возможно, план этот в какой-то мере наивный, не совершенен с военной и оперативной точек зрения. Но иначе я себе не мыслю…

— О каком плане вы говорите? Откуда он у вас?

— Я сама его придумала и разработала.

— Тогда не стесняйтесь, поделитесь своими мыслями.

— Я предлагаю план вызволения товарища Лиханова из плена.

— Это интересно. — И указал на Веру. — Познакомьтесь, его друг.

Девушки глянули друг на друга полными любопытства глазами. Можно было прочитать в них и взаимную настороженность.

— Очень приятно, Людмила.

— Вера.

— Вы — жена товарища Лиханова?

— Я его невеста.

— Я слушаю вас, Людмила, — пригласил ее к разговору Буслаев.

— Пока в двух словах. Значит, так. Ночью я проберусь к бункеру, в котором томится товарищ Лиханов. Закидаю подходы к нему гранатами. Среди бандитов возникнет паника, переполох. Я воспользуюсь этим, проникну внутрь, развяжу его, если он связан, и мы с ним убежим. Да, вот еще что. На случай ранения возьму с собой больше йода и бинта. Противостолбнячную сыворотку и шприц, — завершила скороговоркой медсестра.

Вера с надеждой смотрела на нее, как на спасительницу.

— Наивно, да? — смущенно взглянула Людмила на Буслаева.

— Отчаянный план! — ответил тот с серьезным выражением лица, раздумывая, как поступить, чтобы не обидеть человека.

— Какая вы хорошая, Людмилочка! — Вера поцеловала ее. — И смело, и бескорыстно. Все мои надежды на вас, милая.

— Несовершенный, да? — не слушала ее Людмила.

— Вы не предусмотрели одного: прикрытия, — ответил Антон.

— Я же сказала — в двух словах! А прикрытие… Дайте мне трех мужчин, которые порасторопнее. Чтобы за мной поспевали. Нет, двух, пожалуй, достаточно. Один будет прикрывать меня с левого фланга, другой — с правого.

— Какая же вы отважная, рисковая! — продолжала восхищаться Вера медсестрой. — И вы готовы пожертвовать собой ради нашей с Ванечкой совместной жизни, ради будущих наших детей?

— Вы не представляете, какой замечательный человек товарищ Лиханов! — Глаза Людмилы увлажнились.

— Не жалел он меня… — сквозь слезы произнесла Вера.

Теперь ревели обе.

— Он будет с вами. Вот увидите, — успокаивала ее Людмила.

— Признаюсь вам: я рождена для любви. И на подвиг, к сожалению, не способна. Малодушна. Не тренирована физически. А главное, наверное, даже не в этом. Главное, планы военных операций разрабатывать не умею.

— Поверьте, я делаю это ради товарища Лиханова.

— Должен вас огорчить, Людмила, но ваш план, при всех его достоинствах, принят быть не может, — сказал Буслаев после долгого раздумья.

— Вы хотите погубить Ванечку?! — почти крикнула Вера.

— Я допускаю, что план несовершенен. Помогите мне доработать его. Вы — профессионал.

— Нам пока мало известен бункер, в котором содержится Иван.

Вошел Сергей. Он был возбужден. За плечом висел немецкий автомат, за пояс заткнуты пистолет и две гранаты. Протянул Буслаеву клочок бумаги.

— Получено несколько минут тому назад, товарищ лейтенант. Связная Егора доставила.

Пока Буслаев просматривал записку, Сергей успел подмигнуть Людмиле, шепнул что-то на ухо Вере. Прочитав, лейтенант оживился, и это оживление передалось девушкам.

— Донесение, написанное рукой Ивана. Он докладывает, что находится в постоянно охраняемом бункере Краковского. То же самое, правда, мне сообщили и покинувшие банду люди. Так что мы сможем действовать увереннее. Но об этом знаем только я, Сергей и вы обе. Оперативное обеспечение «операции» беру на себя. План свой, Людмила, продолжайте обдумывать и дальше. Возможно, мы и воспользуемся им.