Сила стихии

Глава 30

Глазунов был растерян. Это состояние было ему совершенно несвойственно: даже в молодости, когда он вступил в возраст, в котором элементали Семьи Гефеста вступали в серьёзную грызню за статус в своем роде, он чётко знал, что делать. Михаил не собирался участвовать в этом, о чём прямо сообщил Главе Семьи.

Тогда Гефест смерил его взглядом своих серо-стальных глаз — отличительной особенности их Семьи — и сказал всего одну фразу:

— В таком случае, тебе нечего среди нас делать. Убирайся.

Глазунов и тогда знал, как ему следует поступить. Взяв фамилию матери, он устроился в частную военную компанию, где провёл несколько лет, успешно участвуя в боевых действиях по всему земному шару. Неоднократно был ранен — но разве может пуля остановить металлиста? Его способности не раз спасали ему жизнь. И — с каждым днём росли.

Сейчас, пожалуй, он был достаточно силён даже по меркам своей Семьи. Сильный элементаль в ранге Старшего Мага — такие кадры были чрезвычайно сильны, а в СЗГ так и вовсе ценились на вес золота. Но Глазунов не обольщался: во-первых, у дикарей от природы было гораздо меньше способностей, чем у выходца из Семьи Гефеста. Во-вторых, он знал, что достиг потолка своих возможностей.

Заняв должность руководителя отдела элементалей СЗГ, Михаил полностью посвятил себя службе. Был внимателен к подчинённым, помогал им развиваться, оберегал на боевых заданиях, чувствуя себя частью коллектива. Знал сильные и слабые стороны подчинённых, общался со всеми, изучая их характеры и стараясь быть хорошим начальником. Но по-настоящему ни с кем не дружил — для руководителя это непозволительная роскошь.

«Ну или почти ни с кем», — мысленно поправился Глазунов.

Михаил сам не заметил, как сблизился со своим заместителем, Филиппом Кратовым. Тот обладал удивительной способностью располагать к себе людей, и со временем это подействовало и на Михаила. Искренность и весёлость снежного элементаля были заразительны, а его надёжность не подвергалась ни малейшему сомнению… До определённого момента.

Глазунов вздохнул. Он сразу заподозрил, что Кратов был причастен к гибели Раевского, но не хотел в это верить, предпочитая думать, что это невозможно. Но потом Филипп использовал особый значок напарника, и закрыть на это глаза Михаил не мог. Он не сомневался в том, что у Кратова наверняка имелась веская причина для предательства, но это не имело значения: Филипп убил своего коллегу, а значит, стал преступником.

И всё же Глазунов помог ему сбежать. Михаил сам не знал, почему он так поступил, но откуда-то знал, что сделал всё правильно, отступив от своих принципов. Это была последняя жертва их многолетней дружбе.

Когда начальник СЗГ вызвал Глазунова к себе, Михаил подумал, что всё кончено. Он старался помочь Кратову максимально незаметно, но, видимо, всё же допустил где-то ошибку.

Ну что же. Он готов был понести за это ответственность.

В кабинете начальника СЗГ он оказался впервые. Тот был слишком скрытен и в основном руководил службой через своих заместителей. Остальные даже не знали о том, как он выглядел: должность была слишком опасна, чтобы быть публичной личностью.

Просторное помещение на вершине здания СЗГ содержало в себе минимальное количество мебели: широкий стол с закрытым ноутбуком и кожаным креслом составляли собой всё убранство кабинета. Сам начальник стоял у окна, которое, как было известно Глазунову, было прозрачно лишь с одной стороны, и даже не обернулся, когда Михаил постучал в дверь и вошёл.

— Полковник Глазунов по вашему приказу прибыл, — отчеканил Михаил и замер, ожидая ответа.

Руководитель СЗГ не обернулся. Глазунов видел лишь контур его невысокого, стройного тела и руки, сцепленные за спиной:

— Ты знаешь, зачем я тебя вызвал?

Голос, показавшийся смутно знакомым, гулко пронёсся по помещению, искажаясь от эха. Глазунов сглотнул.

«Затем, что я помог преступнику сбежать».

— Никак нет, — вслух произнёс он. Даже если он будет наказан, потворствовать этому Михаил не собирался.

— Предатель сбежал, — после недолгой паузы заговорил начальник СЗГ. — Твоя задача — найти его.

— Я должен его задержать его?

— Нет. Убить, — отрезал силуэт. — На время задания ты освобождаешься от исполнения обязанностей начальника отдела. Выследи Кратова и избавься от него. Это всё.

Глазунов постоял ещё несколько секунд, ожидая продолжения, однако его не последовало, и он сказал:

— Есть. Разрешите идти?

— Да.

В смешанных чувствах Глазунов покинул кабинет. Снаружи ему показалось, будто спало незримое давление и стало легче дышать. Михаил невесело хмыкнул: похоже, самым сильным элементалем в СЗГ был не он.

Несмотря на то, что сбежать Кратову помог он сам, Глазунов подошёл к заданию со всей ответственностью. Искал зацепки, свидетелей, — всё то, что могло бы помочь выяснить местонахождение Филиппа, но тот словно в воду канул. Даже его причастность к убийству предыдущего начальника отдела разведки доказать не удалось. Глазунов и вправду прикладывал все усилия, чтобы найти Кратова, но ему этого не удалось.

Зато удалось егерю.

Какой-то мужик заметил вздымающийся над лесом дым и пришёл к месту предполагаемого пожара. К счастью, огонь не распространился, поэтому егерь обнаружил лишь кучу переломанных, частично обугленных деревьев, словно в этом месте разыгрался какой-то аномальный смерч, и расположенную неподалёку свежую насыпь земли, аккуратно прикрытую дёрном. Если бы прибывшая на место группа спасателей оказалась там позже, они бы, пожалуй, ничего и не заметили. А так — яму решили раскопать.

Так Филиппа и нашли.

Михаил помнил, как ему позвонил дежурный сотрудник СЗГ, прибывший на место происшествия вместе с полицией. Глазунов тут же приехал, чтобы своими глазами увидеть страшно переломанное тело Кратова.

— Закопайте обратно, — скомандовал он, последний раз взглянув на старого друга.

— Но мы должны… — попытался возразить следователь.

— Я сказал, закапывайте! — резче, чем требовалось, оборвал Глазунов. — Это внутреннее дело СЗГ. Не вмешивайтесь.

Следователь сдался. Будучи начальником отдела элементалей, Михаил имел почти безграничные полномочия, в том числе — отдавать приказы сотрудникам других структур. Даже если эти приказы противоречили их инструкциям.

И после этого Глазунов впервые не знал, что ему делать.

По-хорошему, ему следовало тут же поехать на работу и доложить начальству о том, что произошло, однако он не стал этого делать. Приказав одному из сотрудников передать информацию в СЗГ, он отправился домой, где долго лежал на кровати, бессмысленно изучая потолок. Потом встал и пошёл на кухню, где у него, как, пожалуй, у любого военнослужащего, хранился изрядный запас подаренного спиртного. Михаил был противником алкоголя, а потому бутылки обычно оставались без внимания, просто занимая место на полке. В этот день он изменил своим принципам.

Наутро его голова жутко болела, а отвратительный привкус, поселившийся во рту, трудно было описать. Тогда он изменил ещё одному своему принципу, и не пошёл на работу, проведя весь день в постели. Странно, но ему даже никто не позвонил, хотя он ожидал, что его будут искать и он получит нагоняй от начальства. Он почти надеялся, что так и произойдет, однако этого не случилось.

Звонок раздался лишь на следующий день.

Михаил неохотно встал с кровати и поднял весело тренькающий телефон, когда на экране высветился знакомый номер дежурного.

— Боевая тревога! Пункт сбора — Институт Элементалей!

Звонок оборвался. Глазунов несколько секунд стоял на месте, вновь проигрывая в голове полученную информацию.

Странным образом это помогло ему взять себя в руки. Наскоро экипировавшись, он схватил ключи от машины и рванул в Институт.

И не сразу понял, что происходит.

Потом говорили, что конфликт разгорелся на ровном месте. Якобы потасовка двух элементалей — казалось бы, ничего существенного, — переросла в массовую драку, куда подтянулись представители разных Домов и Семей. И некоторых, как вскоре выяснилось, было значительно больше, чем остальных.

Институт Элементалей пылал. Из разбитых окон столбом валил густой чёрный дым, запах которого едко оседал в ноздрях даже у тех, кто находился на большом отдалении. Казалось, будто в здании открылся филиал ада.

Михаил не знал, что именно произошло, но в одном был уверен: простой дракой студентов такого результата не достичь.

К сломанным воротам подтянулись элементали СЗГ. Глазунов окинул их беглым взглядом, не обнаружив там почти третьей части своего отдела. Ждун, выполнявший в его отсутствие обязанности начальника, отсутствовал. Михаил мысленно выругался и пообещал себе, что обязательно выскажет Аркадию всё, что думает о руководителях, которые опаздывают к месту сбора. Лазарева, на которого Глазунов возлагал большие надежды, тоже не было.

— Ждать остальных нет времени, — сходу скомандовал Михаил, — Подтянутся позже. Вперёд!

Он первым побежал в Институт, не останавливаясь и не оглядываясь — знал, что отдел следует за ним. Обычно здесь должен был постоянно дежурить кто-то из СЗГ, но в холле не было никого. Михаил глухо выругался и осмотрелся. Стены, прежде сияющие белизной, покрывала копоть, и Глазунов в очередной раз коротко ругнулся: он знал, стихия какого Дома способна оставить такие следы.

Стоило Михаилу переместиться к ближайшему коридору, как ему навстречу выбежал какой-то незнакомый парень. Глазунов остановил его:

— Эй! Что здесь происходит?

Элементаль не ответил. Приблизившись к Михаилу, он резко размахнулся, и только развитая реакция позволила Глазунову уклониться от ринувшегося ему в лицо кулака, полыхающего желтоватым огнём. Не давая противнику — а в том, что перед ним враг, не оставалось никаких сомнений, — продолжить атаку, Михаил призвал свой доспех и с силой пнул элементаля коленом между ног. Парень охнул, согнулся и упал на кафель, прижимая руки к паху. Вторым пинком, на сей раз — по голове, Глазунов отправил огненного элементаля в глухой нокаут.

— Вперёд, не задерживаемся! — крикнул Михаил замершим коллегам.

За его спиной раздался дробный перестук ног — слишком громкий, чтобы принадлежать горстке элементалей СЗГ. Глазунов резко обернулся.

Группа людей приближалась к ним сзади. Михаил знал почти всех — они фигурировали в розыскных листовках, и на многих из них в СЗГ велись целые дела, отражающие их преступления. А кое с кем Глазунов был знаком лично. Гораздо ближе, чем хотелось бы ему самому.

Скрипач бежал самым первым, сжимая в руках свои излюбленные «смычки». Михаил бросился ему наперерез, на ходу материализуя в руке щит. Никто другой противостоять Кириллу бы не сумел. Глазунов не был уверен, что и сам справится с этим.

— Стой! Да стой ты, кому говорю!

Скрипач отпрыгнул назад, разрывая дистанцию. Атаковать он даже не пытался, и Глазунов замер в боевой стойке, готовый к сражению:

— Какого чёрта ты здесь забыл?

— Того же, что и ты, — Скрипач показательно убрал оружие и развёл руки в стороны. Михаила это не обмануло: он знал, что при желании смычки материализуются в руках элементаля за доли секунды.

Кирилл терпеливо вздохнул:

— Мы все, — сначала он обвёл руками элементалей СЗГ, настороженно наблюдающих за каждым его движением, а затем указал себе за спину — туда, где, как знал Глазунов, стояла разношерстная компания из представителей как минимум нескольких банд, — Здесь ради того, чтобы остановить Прометея. Нет нужды драться друг с другом. У нас общая цель.

— Прометея? — переспросил Глазунов. Скрипач кивнул:

— Да. Он здесь, как и куча других сильных элементалей его Дома. Предлагаю действовать вместе.

— С тобой-то? — бровь под керамическим доспехом Антона насмешливо изогнулась. Глазунов не успел ничего сказать, когда Скрипач обратился к нему вновь:

— У нас с тобой не лучшие отношения, Миш, это правда. Но ты знаешь меня. Я не стану тебе лгать.

— Пожалуй, ты прав, — подумав, ответил Глазунов. Он обернулся к своим. — Вас должны были разбить на группы, верно? Разделимся. Вы, — он кинул взгляд на Скрипача, — можете присоединиться. Только без глупостей! И ты пойдёшь со мной.

Кирилл кивнул:

— Идёт, — он повернул голову. — Присоединяемся к СЗГ. После того, как закончим здесь, — расходимся, будто ничего не было, — он посмотрел на Глазунова:

— Договор?

— Договор, — подтвердил Глазунов. — Сегодня мы не будем сражаться друг против друга и отпустим вас, как только выберемся из Института. Даю слово.

Он не стал говорить, что при таком соотношении сил ещё неизвестно, кто кого отпустит, — в конце концов, представителей банд здесь было гораздо больше, чем элементалей СЗГ.

Люди стали разделяться на группы. Кирилл подошёл к Михаилу:

— Это все ваши люди?

— Нет, — проскрипел Глазунов. — Остальные подтянутся позже.

— Это хорошо. Потому что у нас пришли не все, кто должен. Да и те, кто есть… Не уверен, что они останутся, когда станет по-настоящему жарко. Будьте осторожны.

Глазунов кивнул. Предупреждение было лишним — никто не собирался полностью доверять преступникам, — но всё же тот факт, что Скрипач об этом сказал, Михаил оценил.

К ним подошла Катя. Глазунов посмотрел на неё вопросительно приподнял бровь.

— Я иду с вами, — пояснила девушка. — Так нас разделили… То есть, разделил Ждун.

Спорить не было ни желания, ни времени. Михаил кивнул:

— Хорошо. Идём.

Коридор разветвлялся на несколько направлений. Глазунов обернулся:

— Проверьте первый этаж и подвал, затем поднимайтесь наверх. Группы Антона, Ксении и Артура, — за мной.

Он направился к лестнице, ведущей на второй этаж, краем глаза заметив, как огромная фигура Быка, одного из сильнейших дикарей, возглавляющих банды, двинулась следом за ними. Мысль о том, что помощь такого элементаля, пусть и преступника, может оказаться весьма кстати, неожиданно разозлила Михаила, но он тут же заставил себя успокоиться. Главное — чтобы им удалось остановить Прометея. А уж кто им в этом поможет — это уже не так важно.

У входа на второй этаж обнаружился Раевский. Похоже, сегодня была его смена. Глазунов со вздохом присел на корточки возле тела и закрыл остекленевшие глаза, пустым взглядом уставившиеся в потолок. Работа в СЗГ в итоге лишила жизней обоих братьев.

Задерживаться дольше было нельзя. Коротко скомандовав спустить тело погибшего товарища на первый этаж, Глазунов двинулся вперёд. Его глаза обшаривали коридор и ближайшие помещения, пока в голове кипела напряжённая работа.

В здании Института Элементалей было всего пять этажей, не считая укреплённого подвала. Четыре из них занимали обычные учебные кабинеты, и Михаил подозревал, что на третьем и четвёртом этажах их ждёт такая же картина, как и на первых двух. Судя по тому, что никто из поднявшихся снизу бойцов не доложил о том, что в подвале попался кто-то ещё, туда тоже никто не спускался.

«Значит, скорее всего, выжившие студенты спрятались на пятом этаже», — осенило Глазунова. Это было единственным шансом защититься: на верхнем этаже, отделённый от лестничной площадки внушительных размеров холлом, располагался актовый зал. Вход в него — скорее, больше из эстетических, нежели из практических целей — украшали двустворчатые ворота, покрытые изящной инкрустацией из родия. Узор в античном стиле не ограничивался лишь дверьми: он распространялся и на стены, усиливая тонкую лепку светящимися серебристо-белыми полосами металла. Актовый зал был рассчитан на то, чтобы без проблем разместить там всех студентов вместе с преподавателями. Если они смогли отступить, то место надёжнее сложно было представить.

Все эти мысли посещали голову Глазунова уже на ходу, когда он, сделав знак остальным, чтобы не шумели, бросился вверх по лестнице, быстро минуя третий и четвертый этаж. Он заглянул на них, мелком заметив пару мёртвых тел, принадлежавших, судя по всему, тем, кто просто не успел сбежать. Останавливаться не стал.

Едва поднявшись на последнюю лестничную площадку, Михаил понял, что был прав. Но это открытие его совсем не обрадовало.

Потому что в холле перед ним толпилось несколько десятков человек, на почтительном отдалении окружающих двух стоящих спиной ко входу мужчин. Они внимательно, словно критики на художественной выставке, изучали покрытые родием ворота в актовый зал. Первый из них был среднего роста, но чрезвычайно мускулист. Настолько, что худой мужчина рядом с ним выглядел сущим ребёнком.

«О нет. Как будто без тебя здесь проблем не хватало».

Глазунов выругался, наверное, уже в тысячный раз за сегодня. И, скорее всего, вовсе не в последний.