Синтез

Глава 22

— Да ладно вам, что за скепсис? Нужно верить в своего лидера! — усмехнулся Ли, глядя на кислые лица компаньонов.

— Ну, вперед тогда, лидер, покажи свою харизму! — скептически проворчала Хель.

Ли в ответ лишь пожал плечами и направился на встречу одному из редких прохожих, появившемуся в конце улицы. Тот ожидаемо не обрадовался странному чужаку и попытался было уклониться от встречи, но не успел. Азиат окликнул его заранее и принялся что-то объяснять, активно жестикулируя. Абориген слушал с непроницаемым выражением лица, казалось, что он просто не воспринимает слов собеседника и лишь ждет, когда ему позволят продолжить путь. Но впечатление было обманчиво — серокожий дослушал, что-то спросил и, услышав ответ, повернулся и молча зашагал в другую сторону. Обернувшись, Ли помахал своим спутникам и бросился догонять их проводника… если тот, конечно, действительно показывал дорогу, а не пытался попросту отделаться от приставучих иноземцев.

— И что он ему пообещал за помощь? — поинтересовалась Хель, когда они бросились догонять стремительно удаляющуюся куда-то вдаль парочку. — Надеюсь, нас в жертву не принесут?

— Вряд ли, — серьезно ответил ей Ал. — Если жертва не добровольная, то с нее получается выжать просто мизер. Ради трех человек никто не будет напрягаться. Если начинать, то минимум с трехсот тысяч.

— Отлично! Мне стало гораздо легче от этой информации!

— Рад помочь, — ухмыльнулся Ал, ловко уворачиваясь от девушки, пытавшейся незаметно наступить на его ногу.

Следуя за молчаливым проводником, путники двигались куда-то к центру города. Улицы становились шире, дома вокруг — выше, но общее ощущение общего запустения ничуть не менялось. Город не то чтобы выглядел заброшенным, нет, повсюду бродили целые толпы местных, из окон свисали неуклюжие конструкции для сушки белья, увешанные тряпками всех оттенков серого и коричневого. То там, то тут взгляд натыкался на вывески, которым пытались придать более-менее презентабельный вид. Надписи, сделанные причудливыми паукообразными буквами, естественно, прочитать не получалось, но дополнявшие их иллюстрации говорили сами за себя. Серокожие гуманоиды на вывесках ели, пили, красовались в новой одежде, демонстрировали разнообразные предметы быта, оружие, жонглировали огненными шарами и фиолетовой взвесью, которая непонятно что должна была изображать. Лица изображенных на вывесках аборигенов в точности повторяли их живые прототипы, вплоть до мрачно-кислых выражений.

— Интересно, они принципиально не улыбаются? — шепнула Хель, разглядывая очередной деревянный щит с намалеванным на нем серолицым, мрачно жующим огромный окорок.

— У них отсутствуют мимические мышцы, — ответил Ли, не беспокоясь, что их может услышать идущий в двух шагах впереди проводник. — И наш язык они тоже не понимают, так что можете не стесняться.

— Они не понимают Общего? — изумилась девушка. — Я думала, его знают все…

— Общий — это не то чтобы язык как таковой. Это особый энергоузел в голове, формирующийся у побывавшего в межмировом пространстве разумного, позволяющий ему общаться с обладателями таких же узлов на любом языке и быть понятым ими. Местные не покидают своего мира, они не способны на это в принципе. Поэтому их язык приходится изучать по-старинке, и это чертовски непросто, скажу я вам. Там такая куча всевозможных шипящих, что горло сорвать можно.

— Эмм… — Хель озадаченно посмотрела на Ли, пытаясь уловить на его лице признаки улыбки, но не обнаружила его. — Ты серьезно? Мы что, на самом деле говорим на разных языках, и даже не замечаем этого?

— Совершенно точно.

— Да как это работает вообще?

— Не имею ни малейшего понятия. Да и не интересовался никогда, честно говоря. Почему тебя удивил именно язык? Что насчет состава атмосферы в разных мирах, силы притяжения, биологической совместимости разных рас?

— Они что, тоже?.. — глаза девушки изумленно округлились. — А почему я раньше ни о чем подобном не слышала?

— Потому что всем на это плевать, по большому счету, работает — и ладно. Знаешь ты об этом, не знаешь — разницы никакой. Возможно, кто-то из самых сильных магов изучал этот вопрос, все-таки эта система «доработки» разумных должна быть чертовски мощной и сложной, а значит, и интересной… Сомневаюсь, правда, что у кого-то получилось что-то путное. О, кажется, мы на месте?

Тем временем бредущий впереди серокожий свернул налево и остановился перед огромными кованными воротами, врезанными в монументальную каменную стену из диких камней. Стена была добрых пятнадцати метров в высоту, и ворота были соответствующими — потребовалось бы человек десять, чтобы стронуть их с места. Если же учесть толстенный стальной брус толщиной с бедро взрослого человека, служивший засовом и ясно видимый сквозь многочисленные отверстия в стальном кружеве…

— И как мы должны туда попасть? — Алкегон с сомнением разглядывал ворота — составлявшие их стальные стебли топорщились ржавыми, но до сих пор острыми жалами, служащими надежной преградой для слишком ловких нарушителей.

Ли проскрипел что-то неразборчивое, обращаясь к проводнику. Тот молча дернул за ничем не примечательный прут в узоре ворот, и часть решетчатой конструкции хитро сместилась, открывая узкий лаз. Оставалось порадоваться, что никто из их четверки не мог похвастаться двухметровым ростом и богатырскими пропорциями… Путники один за другим перебрались на ту сторону и замерли, пораженно глядя на титаническое строение посреди площади, запертой в коробке стен.

Это несомненно был храм. Только в эти памятники архитектуры разумные вкладывают столько физических и умственных усилий, выжимая себя полностью во славу своих богов. Серые каменные шпили рвались к небу, венчая зубчатой короной ступенчатое пирамидообразное здание, щедро украшенное барельефами, статуями, резьбой по камню и инкрустациями из металла, искусно сплетенными в единый образ. Храм поражал, подавлял, пугал и воодушевлял, причем делал все и сразу с одинаковой интенсивностью. Кроме того, прояснился еще один момент — именно храм являлся источником того самого «эффекта незримого присутствия», ощущения, что тебе в спину упирается тяжелый недружелюбный взгляд, своим давлением пригибая к земле.

Проводник остался снаружи — закрыв лаз за их спинами, он благополучно отправился по своим делам. Тем не менее, долго стоять с открытыми ртами пришельцам не позволили — из одной из бесчисленных дверей на первом ярусе храма показался еще один абориген, одетый в длинную черную тунику, с резной деревянной маской на лице. Маска с абсолютной точностью воспроизводила черты лица типичного местного обитателя — вплоть до морщинок в углах глаз и сложенных в недружелюбной гримасе губ. Служитель храма взмахнул рукой, призывая их следовать за собой, и скрылся.

За неприметной дверью оказался узкий коридор, прямой как стрела и ведущий прямо в сердце гигантского здания. Стены коридора были сплошь покрыты сложным резным орнаментом, местами прерываемым барельефами, изображающими некие сцены не то из истории, не то из мифологии серокожих. Сказать точнее было нельзя из-за довольно своеобразной манеры изображения, характерной не то для внутрихрамового убранства, не то для всей живописи времен построения храма в целом. На этих барельефах бесчисленные орды медноголовых коротышек совершали что-то несомненно исторически важное, кружась в сложных построениях вокруг исполинской на их фоне фигуры без лица, замершей в центре каждого барельефа. Тела коротышек были намечены весьма схематически, в отличие от их лиц — каждое из них было тщательно, вплоть до каждой черточки вычеканено на кусочке меди, искусно врощенном в камень.

Осмотреть барельефы как следует также не удалось — служитель успел убежать далеко вперед, и им приходилось почти бежать, чтобы не потерять его спину в местном сумраке, рассеиваемом лишь светом редких факелов на стенах.

По пути им навстречу попалось еще несколько служителей — в точно таких же туниках и масках. Они прижимались к стене, молча пропуская чужаков, и не проявляли к ним никакого интереса. При них не было никакого оружия, и никакой агрессии они тоже не проявляли, но… рядом с ними ощущалось вполне определенное напряжение — напряжение готового к атаке воина. Кажется, слуги безымянного бога были куда опаснее, чем старались показать.

Коридор все тянулся и тянулся вперед — они шли уже уйму времени и по ощущениям должны были пройти храм насквозь, но, кажется, с пространством внутри него что-то было определенно не так.

Проводник неожиданно остановился посреди коридора, дождался приближения путников и кивнул на боковой проход, который совершенно терялся в тенях. Не зная о его существовании, можно было совершенно спокойно пройти мимо.

Проход вел в небольшую квадратную комнату, в которой не было ничего кроме каменного выступа на высоте метра по периметру всего помещения. Он, судя по всему, должен был служить заменой всей мебели и являл собой истинное воплощение идей аскетизма и минимализма.

— Кажется, они не слишком-то нам рады, — сообщил Ал, с сомнением трогая холодное каменное сиденье.

— Ты думаешь, что сами они живут в лучших условиях? — Ли спокойно уселся и сложил руки на груди, приготовившись ждать сколько потребуется. — Эти ребята, по-твоему, похожи на любителей пуховых перин и позолоченных кресел?

— Эти ребята похожи на полных психов, — Алкегон подтянул под себя ноги и сложил их крест-накрест, пытаясь усесться поудобнее.

— Они служители бога, — пожал плечами Ли. — А те редко сохраняют разум в норме достаточно долго… В том понимании нормы, которое распространено среди смертных. Сила бога очень быстро изменяет их под себя, превращая в свои послушные инструменты. Это примерно как ты остругал бы занозистую рукоятку молотка.

— Ты вроде говорил, что у них нет жрецов? — спросил Артем, подозрительно оглядывая коморку. Его смущало отсутствие швов — создавалось ощущение, что ее вырезали целиком из одного цельного куска камня. Сложно представить себе количество времени и усилий ушедших на это. Результат явно этим усилиям не соответствовал — судя по слою пыли, каморку не так часто использовали.

— Я же говорю — они служители, а не жрецы.

— И в чем разница?

— Жрецы — это те, кто общаются с высшей сущностью, получают от нее силу и выполняют ее волю. Эти же ребята просто из года в год выполняют доставшиеся им по наследству ритуалы, не получая в ответ абсолютно ничего.

— И зачем же они это делают?

— Сложно сказать. Их предки так делали, их самих с младенчества готовили к такой жизни. Вероятно, для них самих во всем этом и есть какой-то смысл. Может быть, сохранилась какая-то информация, позволяющая им надеяться со временем восстановить контакт с божеством. А может, все это бессмысленно и они впустую тратят свои жизни — кто знает?

— Я же говорю — полные психи. Я бы ни за что не согласился просидеть всю жизнь в такой коробке, особенно если это все на самом деле никому не нужно. — Алкегон откинулся на стену и прикрыл глаза, демонстрируя отсутствие интереса к местным делам.

— О, мне показалось, или я услышал голос разума? — негромкий мужской голос прозвучал, казалось, из пустоты, заставив подскочить всех четверых. — Прошу простить, я не хотел вас напугать. Это все здешние полы — всех новоприбывших смущает отсутствие шума шагов.

Стоящий у входа пожилой мужчина вежливо улыбнулся, пряча руки в широкие рукава. Его внешность была весьма необычной — по ней было практически невозможно определить возраст. Черные с проседью волосы, чистая кожа с неглубокими морщинами в углах глаз и рта, чуть оплывшие скулы и подбородок… Ему можно было дать как тридцать, так и шестьдесят — особенно при местном освещении, которое скорее скрывала игрой теней, нежели позволяло что-то ясно рассмотреть. Одет незнакомец был в длинный черный балахон, похожий на одеяния местных служителей и одновременно чем-то неуловимо отличающийся от них.

— Мне сообщили, что вы ищете встречи со мной. — задумчиво продолжил мужчина, внимательно вглядываясь в лица собеседников. — Я вижу среди вас знакомое лицо, и, кажется, догадываюсь, о чем вы хотите поговорить. Уважаемый Ли, мне кажется, в нашу прошлую встречу я предельно ясно выразил свою точку зрения. Если вы снова хотите поднять ту же тему, то, увы, я вынужден просить вас удалиться. У меня не так много осталось времени, чтобы тратить его впустую.

Уходить незнакомец, впрочем, не спешил, ожидая ответа. Ли напряженно помолчал, обдумывая свои слова и возможную реакцию на них. Наконец, он решился и произнес, тщательно выговаривая каждое слово:

— В самое ближайшее время все оставшиеся верными Владыке совершат нападение на Чертоги. Главная цель этого — возвышение разумного, которого некоторые из нас называют Наследником. Моя госпожа просила передать вам это и узнать, что вы думаете по этому поводу.

Слова оказались верными. Мужчина в черном тяжело вздохнул, прошел вперед и присел напротив четверки путников.

— Я думаю, что это глупость и самоубийство. Но твоя госпожа и сама это прекрасно понимает. Что же заставляет ее принимать участие в этом сомнительном предприятии?

— А какой у нас выбор? — коварно ответил вопросом на вопрос Ли. — За столько лет нам не удалось найти ни одной стоящей зацепки… кроме Чертога, само собой. Мы не знаем, что там скрывается, но это лучше, чем вслепую бегать в поисках неизвестно чего, и уж тем более ожидать, пока все само собой изменится к лучшему.

— Отчего же вы тогда не присоединились к последователям Наследника? — уточнил мужчина, устало потирая глаза.

— Вы сами знаете ответ, — пренебрежительно отмахнулся Ли. — Ровно потому же, почему мы отклонили все те бесчисленные предложения о поступлении на службу, полученные нами за эти годы. Ровно потому, почему мы не осели в каким-нибудь из богатых окраинных миров, захватив в нем власть и отрекшись публично от своей присяги. Мне продолжать?

— Нет, этого более чем достаточно. Более чем. — посидев немного с закрытыми глазами, мужчина вновь их открыл и поочередно заглянул в глаза всем четверым. И вот тут-то им стало не по себе. Внешность загадочного визитера была обманчивой, но его глаза — глаза его принадлежали очень, очень древнему существу. Сотни прожитых лет, все пережитая им боль и усталость глядела на них из глубины этих глаз.

— Насколько я вижу, никто из твоих спутников не обладает твоей уверенностью в выборе пути, — голос мужчины тоже изменился — стал ниже, глубже, в нем проступили старческие треснувшие обертона. Стало окончательно понятно — перед ними сидит глубокий старик, уставший от жизни и своих поражений, которому требуется прилагать немалые усилия, чтобы скрывать свое действительное состояние от окружающих.

— Тем не менее, они здесь, — пожал плечами Ли. — Да, все они тут по разным причинам, но они все еще следуют к нашей цели вместе со всеми.

— Звучит, конечно, убедительно. И ты даже веришь в это… заставляешь себя верить. Хотя нет, тут я неправ… уточню — ты не позволяешь себе сомневаться. Неплохое качество… для рядового солдата.

— А я и есть рядовой. Я всего лишь честно выполняю приказы, занимаю свое место в строю и не отступаю. Это — мой долг, это — мое место, и я буду занимать его до конца.

— Что ж, с этим мне все ясно. Ваша решимость крепка как никогда, и вы намерены решительно убить себя в самое ближайшее время в доказательство этого. Остается один вопрос — чего вы хотите от меня?

— Того же, что и раньше. — Ли старался говорить спокойно, как и его собеседник, но было заметно, что он начинает постепенно выходить из себя. — Ответа на вопросы, которые мы задавали сотни раз.

— И все эти сотни раз вы получали ответ. Тот единственный ответ, что я могу вам дать. Я не могу ничем вам помочь — это и есть мой ответ. Ладно, раз уж это, вероятно, последняя наша встреча… я повторю для вас то, то сказал маленькой упрямице Селене, когда она пришла ко мне в первый раз. Это было давным-давно, тогда еще не было разделения на какие-то течения, и все последователи выступали единым фронтом, во главе с самим Гармом — командующим гвардией покойного Владыки, его правой рукой. Селена пришла ко мне перед роковым сражением на Чистых полях. Гарм бы не пришел — он признавал только один путь к победе, путь силы, и был готов следовать по нему до конца, сокрушая всех на своем пути силой оружия — истинный слуга своего господина. Он верил в себя, свою силу и своих гвардейцев — и все это ему не помогло и было уничтожено в том бою без остатка, да… Что же до Селены… о, она умная девочка, она никогда не пропускала ни одной возможности. Как же она могла не посоветоваться с единственным оставшимся в живых жрецом высшего посвящения, даже если это никчемный выживший из ума старик… — глаза мужчины расфокусировались, он ушел в себя, заново переживая миновавшие давным-давно события. Манера речи снова изменилась, став похожей на неторопливый гипнотический речитатив. — Она пришла и спросила меня, можно ли вернуть нашего Владыку к жизни. И я ответил ей — нет, нельзя. Чудес не бывает. Да, Высшие гораздо сильнее обычных людей, их возможности велики, а живучесть поражает воображение. Те же высшие, которых мы называем истинными Владыками — о, даже мне сложно представить все их величие и безграничную мощь. Но смерть… Смерть для всех одна. Когда Владыка умер, это уже не изменить. Да, возможно, он исчез не до конца, возможно, в Чертоге по-прежнему находится его тело с остатками его энергии и даже отдельными фрагментами личности, но это не то, совсем не то, чего вы хотите. Даже если удастся как-то использовать эти останки — вживив ли тому несчастному мальчику, или иным способом, это будет всего лишь мертвое тело, которое привязали на ниточки, как марионетку, и заставляют плясать привычный танец для удовлетворения толпы. То, что у вас могло бы получиться — это хуже, чем просто смерть. Я ответил так — и Селена ушла. Тогда она не стала мне возражать, тогда она надеялась, что уже к следующему утру их войска возьмут город, захватят Чертог, библиотеку и архив Владыки, и тогда, возможно, ей удастся отыскать там ответы, которые устроят ее. Но те мечты рассыпались прахом, и все, что осталось упрямой девчонке — это доставать несчастного старика, который просто хочет спокойно дожить немногие оставшиеся ему годы. Ну что, я достаточно подробно ответил на твой вопрос, стойкий солдат? Повторю еще раз — нельзя оживить то, что мертво, будь то Владыка, Высший или простой смертный. Особенно, если он сам не делает ничего для этого со своей стороны. Ты согласен со мной? — глаза старика внезапно сфокусировались на Артеме, и тот оцепенел, уставившись в эти бездонные провалы, смотрящие прямо ему в душу.