Система Альфонса в Мире Боевых Искусств 6

Глава 58 Меланхолия

История Небесных заводей насчитывает сотни тысяч лет, и за это время появилось немало могучих воинов, однако, чем сильнее и старше ты становишься, тем более отчётливо понимаешь пределы своего потенциала и этого мира как такового.

С некоторыми это происходит раньше, с другими позже. Впервые знаменитого генерала Гао Фэня захватила меланхолия на стадии Манифестации. В те времена он считался гениальным наследником среднего размера клана, который, как и многие другие, непрестанно воевал за ресурсы Южного региона. Казалось бы, последний был достаточно богатым, чтобы прокормить всех и каждого, однако если и есть в мире нечто действительно бесконечное, так это человеческая алчность.

Многие пророчили, что Гао Фэнь, великий гений, однажды станет Королём и начнёт новую эпоху процветания для своего клана: распространит его влияние на сотни тысяч километров, перебьёт их старинных противников и выкроит одно из лучших мест под солнцем, а потом…

Что?

Ещё больше земель? Больше власти? Больше ресурсов? Зачем? Ведь однажды он всё равно умрёт, как и его отпрыск, и его отпрыск, и его, и его, пока не попадётся неминуемое ржавое звено, при котором они утратят сперва свою силу, затем свои земли, свою власть, свободу, и наконец их род исчезнет, растворится в потоках бесконечного времени, как и многие другие до и после. Некоторые произносят свои имена мимолётным шёпотом, другие кричат громогласными голосами с вершины горы. И всё же эхо не может быть бесконечным, и вторые, как и первые, со временем неминуемо затихают.

Ему было всего сто тринадцать лет, когда величайшего гения в истории клана Гао стала неумолимо подтачивать меланхолия. Всё вокруг казалось ему бессмысленным, и однажды он решил просто… прекратить.

Он покинул свои хоромы и поселился в обыкновенной пещере у вершины горы, на которой располагались земли его клана. Остальные говорили, что юный гений культивирует, чтобы прорваться на следующую стадию — на самом деле он бродил по утёсам, наблюдал за травами, которые прорывались через каменистую землю, а затем и вовсе застыл на месте, словно каменная глыба среди неумолимого потока перемен.

Даже когда на его клан напала армия таинственного Чёрного владыки, Гао Фэнь не обратил на это внимание. Все всё равно умрут. Раньше это случится или позже — какая разница? Он молча наблюдал за цепочкой муравьёв, которые тащили мёртвую гусеницу, пока вдали раздавались приглушённые крики.

Они продолжались несколько часов. Затем прекратились, а затем зазвучали шаги, и в пещеру, в которой он сидел, поднялся мужчина среднего возраста, длинные чёрные волосы которого были завязаны в крепкий узел.

Чёрный владыка Сима Чуньван посмотрел на Гао Фэня и произнёс:

— Твоя сила не уступает моей. Если бы ты вышел на битву, у тебя могли быть шансы на победу… Почему?

— Не вижу смысла нам сражаться, — тихо ответил Гао Фэнь.

— Я истребил твой клан.

— Через годы, или десятки, или тысячи лет это мог сделать другой воин, или зверь, или сила природы. Если ли разница, погибнут они от твоих рук, или десять тысяч лет спустя, после периода рассвета и забвения, последний хилый мальчик из нашего рода умрёт в зубах простого волка?

— Главное различие — ты сам, — ответил Сима Чуньван.

— Я живу собственной жизнью. Я смотрю на звёзды, я греюсь на солнце, я вдыхаю воздух и наблюдаю за тем, как ветер шелестит травой. Почему же меня должна волновать слава и мир, изменить который невозможно?

— Невозможно? — наклоняя голову повторил Сима Чуньван и вдруг усмехнулся.

К этому времени он уже был известен на весь регион как жестокий завоеватель и тиран — хотя правители сильнейших кланов Юга, Императоры и Короли, до сих пор считали его незначительным человеком, — и многие не верили, что он в принципе способен на улыбку, пускай даже и такую — исполненную глубочайшего презрения.

— Ты говоришь, что живёшь своей собственной жизнью, хотя на самом деле валяешься среди камней и зарастаешь травами. Ты говоришь, что мир тебя не волнует, но единственной причиной тому называешь собственное бессилие его изменить, свой страх совершить хотя бы попытку это сделать… Никогда прежде я не видел настолько трусливого лицемера. Будь ты бездарным, я бы оставил тебя и дальше гнить в этой пещере. Но у тебя есть талант — становись моим вассалом.

— Зачем мне это? — немного рассеянно проговорил Гао Фэнь. — Если ты хочешь убить меня, убей. Я не страшусь неизбежного.

— В этом мире нет неизбежного, — произнёс Сима Чуньван. — Следуй за мной, и я докажу тебе это. Выбор за тобой, — сказал мужчина, поворачиваясь и направляясь на выход.

Гао Фэнь рассеянно проследил за его фигурой, которая казалась особенно тёмной на фоне света, который разливался в пещеру через узкую расщелину. Он запросто мог проигнорировать этого безумца, который обещал изменить неизменное и увидеть, что скрывается за границей бесконечности, и всё же некая сила, возможно обыкновенный интерес, заставила его медленно приподняться и, криво переставляя ноги, последовать за ним…

Эта сила заставила его верой и правдой служить Чёрному императору больше тысячи лет, за которые он действительно изменил весь мир и стал первым человеком, который объединил весь Южный регион. Человеком, который видел его насквозь — даже теперь.

— Гао Фэнь, — сказал Чёрный император, приподнимая руку и обращая голубое небо в непроницаемый чёрный занавес. — Прошла тысяча лет, а ты так и остался трусливым лицемером. Ты говоришь, что сражаться со Святыми бессмысленно, но разве это волновало тебя, когда мы воевали против клана Красной птицы? Или Белого тигра, которые считались гегемонами Южного региона, в то время как мы тогда были совершенно ничтожны? Нет, ты не боишься Святых — ты боишься потерять на этой войне свою дочь.

Гао Фэнь стиснул зубы. Как ни странно, на лице Чёрного императора не было презрение, но только лёгкая усмешка.

— Тысячу лет спустя ты наконец перестал беспокоиться за судьбы мира и стал жить собственной жизнью… Жаль, что сегодня мне придётся её оборвать, — прогремел Сима Чуньван, и в ту же секунду в глазах его вспыхнуло золотистое пламя, прожигая саму реальность.

— Скорей, он пытается прорваться на стадию Святого! — крикнул Первый принц и устремился в битву.