Суметь бы тогда разобраться —
Что дальше не важно.
Я помню, мне было шестнадцать.
Стихам не прикажешь.
Потом полетели — отказы редакций
И горечь.
И пот эмиграции.
И многое, просто другое.
Как очередь,
Стихи прошивают года.
О, немодная нитка.
Любовь, и работа, и дети — уже не вода.
Не ошибка.
Смотрю в океан-волношлёп, неподвластный эпохе.
Плохо видят глаза,
Хоть и мысли все также неплохи.
Только профиль
Гордыни смягчается белым прибоем.
И я принимаю
То, что называют «судьбою».
И то, что со мною —
Не стоит теперь распинаться.
Не Бог весть какое —
Стихи, да прошедших шестнадцать.