Сияющий вакуум

ПОХОРОНЫ

Изуродованное тело Жанны после сложной процедуры бальзамирования положили на специальном высоком столе в бывшей капитанской каюте, и оно очень долго оставалось там — символ утраты и скорби.

Всех мертвых десантников без особых церемоний сложили в холодильную камеру. Инк настояла на этом, она сказала, что все эти тела понадобятся ученым Тассили для изучения особенностей землян, а инженеры «Малого бакена», так же как и Капитан Эл, по традиций были аннигилированы и превращены в энергию, питающую корабль.

Торжественно Инк включила в столовой свет и, когда лампы вспыхнули, подняла руки к потолку, к проступившему сквозь выпуклую гигантскую чашу иллюминатора цветному своду Вселенной. Филипп не совсем понял смысл ритуала, но вмешиваться не стал.

В конце концов, кто в землю, кто в воду, кто в печку — все равно после длительного цикла все в пищу идет: мертвецы прорастают питательными злаками, злаки съедают животные, животных съедают новые люди; почему бы и не ускорить круговорот, сразу превращая мертвые тела в электрический свет.

Правда, траурный обед, устроенный его новой женой, немного обеспокоил. Пища была синтезирована из той же энергии, и Филипп усомнился: не грех ли это? Не желая разрушать общее настроение, он после трапезы заперся у себя в каюте, постелил коврик, точно так же как стелил его в прошлый раз («Молись, где стоишь», — сказал ему Ахан, а Филипп стоял именно здесь!), встал лицом в угол и, глядя на гирлянды обгоревших цветов, вознес благодарственную молитву.

За исключением тяжело раненной Арисы остальные отделались только царапинами, даже голова самого Филиппа, обработанная каким-то вонючим составом, очень быстро заживала. Спустя уже два дня он прекрасно смог управлять чужими мыслями и желаниями.

«Малый бакен» продолжал падать на Солнце. Если системы внутреннего обеспечения еще как-то удалось восстановить, даже оранжереи заработали, и корабль снова наполнился живыми цветами, легким приятным запахом озона и вкусной пищей, то справиться с двигателями ремонтным механизмам так и не удалось. Неделя зоила на ремонт аппаратуры связи. Неделя в волнении и молитвах.

Предположив, что корабль скоро упадет в раскаленное солнечное жерло, Филипп ошибся. По расчетам компьютера, «Малый бакен» действительно падал. Но двигаясь по отдаленной эллипсоидной орбите, беззащитный корабль должен был упасть на Солнце только через сорок тысяч лет, и если не удастся связаться с базисным крейсером «Змееносец» или с диспетчерскими Марса, то весь остаток жизни Филиппу придется провести среди этих пахучих цветов, что в общем-то было не плохо.

Позитивный вакуум надежно защищал от любых врагов. Синтезаторы солнечной энергии создавали достаточно пищи и воздуха, жены были вокруг него, в окошечко иллюминатора всегда можно было видеть Вселенную, созданную и населенную Аханом, но мысль о том, что, уже мертвый, он будет падать в раскаленное жерло сорок тысяч лет, тревожила Филиппа и лишала его сна.

Через неделю все-таки удалось отправить сообщение. Ответ получен не был. Оставалось лишь ждать.

Тяжело раненную Арису не стали трогать. Инк переоборудовала чашу бассейна под госпиталь, и гигантское ложе любви, временно послужившее тюремным застенком, теперь оказалось до отказа забито суперсовременной медицинской техникой.

Мать Арисы, родившуюся из зерна и спасшую всех, разместили недалеко от дочери, там же на седьмом ярусе, использовав гравитационные маты спортивного комплекса.

Железная женщина, воплотившаяся при ударе разрывной пули и впитавшая в себя, наверное, тонну пластика, стекла и волокна, не смогла прожить и часа. Покончив с десантом, она просто опустилась на спину и замерла, как железный механизм, отработавший свой ресурс. Она была невероятно хороша.

Глядя на мать своей жены через прозрачный пол, Филипп восхищался внешностью этой гигантской женщины. Он знал от Арисы, что мать ее не сумела воплотиться из зерна. Прикосновение «негатива» застало ее в самый торжественный миг ее жизни. Что именно подразумевалось, Филипп так и не понял, но платье явно указывало на исключительность события.

Металлические белые складки ее роскошного платья были разбросаны почти на все пространство спортзала, длинные руки с очень красивыми ногтями не уместились и были чуть изогнуты, пальцы-сабли упирались в двери и стены, красивое лицо с навеки открытыми твердыми глазами смотрело вверх. А на лбу железной покойницы навсегда отпечатался золотой круг. Это была невероятная удача, еще один подарок Ахана.

На белом прямоугольнике высокого лба сохранилось зеркальное отражение золотого медальона. Рассыпавшийся в прах при ударе пули осколок фарфоровой тарелки навсегда отпечатался в металле, и формулу, необходимую для спасения Земли, можно было прекрасно прочесть.

Жанну положили в серебряную капсулу-саркофаг. Прежде чем опустить прозрачную крышку и нажатием длинного рычага отправить гроб в уже распахнутый люк шлюзовой камеры, Филипп склонился к своей маленькой героической жене, фактически спасшей ему жизнь. Ведь если бы не выстрел из ее автомата, в нужную секунду поразивший системы аварийного питания, другая пуля из карабина десантника просто разнесла бы его голову. Он поцеловал Жанну в губы. Он не хотел, чтобы тело Жанны было отдано для медицинских экспериментов ученым Тассили, подобно телам мертвых десантников, он не хотел обращать останки своей жены в пищу и свет.

Филипп Костелюк, не в состоянии устроить нормальный погребальный костер, какого требовала его вера, решил похоронить свою маленькую жену в ледяных глубинах космоса.

Губки Жанны были эластичными, теплыми, и ему даже показалось, что они шевельнулись в ответном поцелуе, но конечно, это была лишь иллюзия, порожденная искусным бальзамированием.

Филипп потянул на себя рычаг, и серебряный округлый гроб с легким скрипом скатился по наклонному полу в открытый люк. Уже на экране монитора Филипп наблюдал, как, медленно отделившись от корпуса корабля, маленькая серебряная искорка поплыла в бесконечность. Он направил Жанну на Солнце. Он знал, что он давно уже будет в могиле, все его жены, все его дети, все его потомки будут в могиле, может быть, и человечество не протянет сорока тысяч лет, взорвется, утонет, сгниет или просто перестанет существовать, постепенно деградировав, а гроб-капсула с телом Жанны все еще будет нестись в пространстве среди звезд. Потом серебряная обшивка раскалится и станет пунцовой, а потом саркофаг сгорит, провалившись в кипящую топку Солнца.

Крейсер «Змееносец» вдруг ответил на посланный радиоимпульс, и стало понятно, что к «Малому бакену» уже направлен буксир.

— Вот она! — вдруг сказала восторженным голосом Инк, тоже находящаяся рядом с экраном. — Вот она, наша удача! Смотри, какой красавец! Полный автомат! Там на борту нет ни одной живой души, он действует совершенно автономно! Это вершина наших технологий!

Точка-саркофаг медленно удалялась, а на экране уже появился светящийся многоугольник. Это был буксир-автомат, высланный крейсером «Змееносец». Буксир даже отдаленно не напоминал космический корабль. Просто железная рама, усеянная огнями. Когда он произвел стыковку, даже не тряхнуло.

Проигрывая внешнюю ситуацию на компьютере, Филипп не без удивления увидел, что буксир вовсе и не пытался подцепить поврежденный корабль на магнитный трос. «Малый бакен» прошел в многоугольник, как палец в кольцо. В окошечке рядом с экраном появились долгожданные цифры. Все путешествие до Марса должно было занять несколько дней. Отсчет начался с момента стыковки.

Во время ужина в общей столовой никто не смел произнести ни одного слова. Филипп отобрал у Ми- лады бутылку со спиртным, но не стал высказываться по этому поводу. Только покончив с едой, он поднялся в кресле над своими женами и кашлем привлек их внимание.

— Сегодня мы простились с Жанной, — сказал он. — Жанна спасла мою жизнь. Но это не главное. — При помощи дистанционника он подключился к бассейну, чтобы и Ариса слышала его голос. — Жанна единственная из вас собиралась родить мне ребенка!..

— Разве я не родила тебе ребенка? — возмутилась Земфира. — Разве я не спасла тебе жизнь?

— Да, но это было более ста лет назад, и даже мои правнуки теперь мертвы. Последний мой отпрыск погиб на моих глазах. Я больше не хочу наслаждаться с двумя женами одновременно. Судя по всему, это великий грех, за которым следует моментальная кара Ахана. Я желаю каждую следующую ночь проводить с другой женой. Я хочу, чтобы все вы родили по ребенку!

«Филипп, — раздались в его голове слова Арисы. — Филипп, муж мой, я ранена, но я найду в себе силы… Я найду в себе силы… Приди ко мне сегодня ночью, приди… Я уверена, я смогу родить тебе сына!»

Но в тот вечер он не пошел в бассейн к Арисе, он отправился к своей тяжело раненной жене лишь на четвертую ночь, первую ночь посвятив своей новой жене Инк, вторую Миладе, а третью Земфире.

На пятую ночь, совершенно уверенный в том, что все четыре женщины теперь обязательно родят, он остался один. Хотелось придумать имена для своих сыновей. В иллюминаторе каюты уже маячила красная планета и хорошо были видны два маленьких солнца на ее орбите: Фобос и Деймос — Страх и Ужас, спасительные спутники Марса.