Сияющий вакуум

ПЕТЛЯ ВРЕМЕНИ

Табачные листья, собираемые в оранжереях, увозили в специальных брезентовых мешках. Завод по сушке и переработке находился другом месте, и это значительно увеличивало стоимость готового продукта.

По замыслу начальника тюрьмы и владельца контрольного пакета акций корпорации «Лунный табак» Виктора Фримана, все должно было производиться в одном месте. Как раз начались работы по строительству цехов для переработки, что позволило Филиппу много времени проводить на поверхности, подбирая среди каменных фигур подходящую.

Неразбериха, сопровождающая любое строительство, позволила завладеть необходимой аппаратурой. Иван Куравский по частям перенес в свой келлер и смонтировал уникальный прибор для возвращения девушке из зерна нормального биологического тела. Он действительно был гениальным инженером.

Аппарат для оживления был уже готов, когда Филиппа опять вызвали к следователю.

Кабинет весь в дыму. Портсигар пуст, пепельница полна окурков. Филипп Костелюк вошел и не узнал сидящего за столом человека, хотя это был тот же самый человек.

На Дурасове так же, как и в прошлый раз, была форма, но полковничьи погоны исчезли, на их месте неопрятно свисали нитки. Дурасов был слегка пьян, лысая голова лоснилась от пота. У него были несчастные обиженные глаза.

— Филипп Аристархович, — после долгой паузы сказал бывший полковник. — Вас это, конечно, удивит. — Он сильно закашлялся, но продолжал: — Удивит, но я хочу попросить у вас прощения.

Филипп затянулся и выпустил струю дыма прямо в это несчастное лицо.

— Я хотел бы, чтобы вы простили меня, — продолжал Дурасов. — Искренне, от всей души простили…

— За что я должен вас простить?

Филипп демонстративно отвернулся. Каменные фигуры за окном в голубом свете Земли, казалось, покачиваются, обмениваются какими-то знаками, переступают с ноги на ногу. Он продолжал искать подходящую женскую фигуру.

— Вы должны это знать, — немного задыхающимся голосом продолжал Дурасов. — Я больше не являюсь патроном спецподразделения «Темп». Меня разжаловали. И знаете за что?

— За- что же?

— За то, что я, превысив свои полномочия, расстрелял вас, Филипп Аристархович.

— По-моему, я еще жив?

— Конечно, — кивнул Дурасов. — Я расстрелял вас в другом времени. Для вас это еще только произойдет.

— Когда это произойдет?

— Мне кажется, вам лучше не знать этого.

— И чего вы сейчас от меня хотите?

— Я буду говорить в открытую, можно?

— Говорите, если есть охота, мне-то что.

— Многие годы я гнался за вами… Я не мыслил своего существования вне этой погони… Но теперь я прозрел… — Он опять кашлянул. — Филипп Аристархович, вы посмотрите, что происходит с нашей планетой. Что происходит с человечеством!.. Простите!..

Портсигар был пуст, и узловатые пальцы полковника уже сворачивали новую бумажку.

«Это провокация, — подумал Филипп, прикуривая следующую предложенную сигарету. — Ты хочешь правды? Ну так ты ее теперь получишь. Мне незачем скрывать свои взгляды. Пусть ты посадишь меня в саркофаг, но я тебе сейчас все скажу. Все».

— Вы негодяй! — сказал Филипп, пожалуй, с излишним пафосом. — И президент Всемирного Банка Измаил Кински тоже негодяй! — Подобно хозяину кабинета, Филипп закашлял. — Подонок, узурпировавший власть, а вы его холуй! Известно ли вам, например, что у Кински давно уже есть формула защиты от посевов… А семена, между прочим, продолжают падать на Землю…

Филипп хотел продолжить, но не договорил. Жесткий предупредительный взгляд остановил его. Палец Дурасова указал на стену. Вероятно, там был скрытый микрофон.

— Поверьте, Филипп Аристархович, мне и самому этот Кински не нравится. Но он законно выбранное лицо.

Дурасов поднялся из-за стола и, сделав шаг, большим пальцем зажал дырочки спрятанного микрофона.

— Вы не можете меня простить, — вдруг переменившимся голосом сказал он. — И все же выслушайте меня внимательно, у нас очень мало времени. Я не могу надолго прервать прослушивание. — Он махнул рукой с сигаретой, не давая Филиппу перебить себя. — Я знаю, много лет назад вы были членом Пятой Когорты. Я сам вступил в эту организацию совсем недавно. Через месяц меня отправляют на Землю. Вместе с полковничьими погонами я потерял и все возможности, но я все-таки хочу сделать для вас кое-что. Я организую вам свидание с Иваном Лопусовым. Он поможет вам бежать отсюда. Вы бежите отсюда и, я уверен, вам удастся проникнуть в подвалы центрального банка. Я верю в то, что вам удастся запустить солнечные фильтры.

— Лопусов жив? — удивился Филипп.

— Да, — отозвался Дурасов. — В ту ночь, когда вы бежали из музея, воспользовавшись ЛИБом, он был тяжело ранен. Патруль нашел его только через сутки под обломками мебели. Суд вынес приговор изменнику Родины, но расстрел заменили пожизненным заключением. Через восемь лет Пятая Когорта опять была легализована. Организация внесла залог, и Лопусова освободили.

Дурасов снял руку с микрофона, вернулся к столу и затушил свою сигарету.

— Кстати, вот ваши часы. — сказал он. — Вы их потеряли, когда бежали из города.

Открыв ящик, он вытащил именные часы, когда- то принадлежавшие Илье Григорьевичу Самуилову, младшему лейтенанту второй истребительной бригады, и кинул их через стол. Филипп не поймал, и часы ударились о спинку стула.

— Ну что ж вы такой неловкий? — На глаза следователя даже навернулись слезы. — Прощайте. Мы больше никогда не увидимся. Кстати, хотел еще спросить: вы действительно доверяете Куравскому?

Филипп Костелюк взял с пола часы, протер циферблат и стал застегивать ремешок.

«Наверное, из этого самого кабинета Дурасов отправится в двадцать второй век, — вдруг с грустью подумал Филипп. — Он придет туда на могилу немецкого мэра, пытаясь предупредить меня об опасности, и я всажу в него половину обоймы. Но это его будущее. А в своем прошлом где-то там в массе временных пересечений он убьет меня. То есть уже убил, просто я еще этого не почувствовал».

— Не верьте Куравскому. Он предаст вас. — Дурасов отвернулся. — Ну, идите. Идите, Филипп Аристархович, иначе вы опоздаете к ужину.