Сказания, легенды и притчи

Заставил Господь слипова ды бизрукыва караулить сад. Бизрукый яблыка ни дастанить, слипой ни найдить. Паспели яблыки, пашли духи сладкий. «Малый, как жа нам яблыка пакушить?» — «Садись вирхом на мине, а я пыдвизу к яблынки». Слипой нарвал пазуху яблык. Бизрукый узрил Бога, драгнул ат яблынки бежать. Слипой та плеч (он за пличи диржалси — вирхом на бизрукым атарвалси, ударилси аб земь, ды-й абмер. Господь приходить: «Бизрукый, иде слипой?» — «Омырыкяво ашиб». Господь приходить к слипому: «Слипой, с чаво ж ты абмер? Абманываишь ты мине, слипой! Ни омырык тибе ушиб, ты с пличей убилси с бизрукыва!» — «Абманул я тибе, Госпыди! Прасти мине». Прастил слипова, ды-й пашол.

Сыбрались караульщики, на варатах стаять. Идет дьявыл: «Здрастуйти, рибята! Што ж вы яблык ни йдитя?» — «Как жа нам их есть? У мине рук нету, у ниво глаз. Я ни дастану!» — «А я ни найду!» — «Плохи ж вы, рибята, кады в саду яблык ни йидитя».

«Мы ни ухитримся, как их есть!» — «Эка, как? Бизрукый пади ударьси аб яблыню, а слипой падбери!» Яблынки были насажины друг ат друга на сажню. Бизрукый как ударилси аб яблыню — увесь тот сад абтрес. Слипой лег на пуза, прикатал усю траву — все яблыки искал. Ну, Гасподь приходить: «Караульщики, хто ж у вас сад абтрес?» — Ветир поднялси, увесь сад абтрес!» — «Ат чаво жа яблыни пазавяли?» — «Ат яснава со(л)нца!» — «Ат чаво жа нижний бака папрели?» — «Ат сильныва дожжа!» — «А хто жа у вас в саду траву примял?» Слипой гаварить: «У мине живот балел, все каталей!» — «Врешь ты, слипой! Все абманываишь мине!» Сабрал Господь караулыцикав, узял огнинныи прутьи, выбил их огнинными прутьими: «Выдитя, праклятыи калеки, вон из маиво саду, пабирайтиси по миру атныни давеку!»

Господь сказал: «Дай жа я сделаю Ноя Правидныва, штоб у маем у свети была правда». Приставил сабаку голую караулить Ноя Правидныва: «Сматри ж ты, сабака, никаво ни пущай сматреть маиво Ноя Правидныва!» Приходить дьявыл к сабаки: «Пусти мине, сабака, Ноя Правидныва пыематреть!» — «Мне Господь ни вилел никаво пущать».— «Хатя ты ни пущаищь мине Ноя Правидныва пыематреть, а я тибе дам шубу и на руки и на ныги: придет зима, придуть марозы — ни надыть тибе избы». Дал дьявыл сабаки шубу; сабака пустила дьявыла пыематреть Ноя Правидныва. Дьявыл ахаркыл, апливал Ноя Правидныва; стал Ной синий, зиленый, дурной... странно на Ноя глидеть стало! «Што ж ты, сабака, да Ноя дьявыла дапустила? Што ж я тибе гаварил!» — «А што ж ты мине без шубы приставил?» — «Штоб ты цирковныва звону ни слыхала, у Божий храм ни хадила!» Взял Господь, апасли той сабаки, Ноя вывырызал: аплевыныя, ахоркыныя в сиредку... Из Ноевыва рибра сделал Господь жину Евгу. «Ну, Ной с Евгаю Правидный! Усе плады ештя; аднаво плада ни трогайтя, вот с той-та яблынки». Евга гаварить: «Ной Правидный! Ат чаво ж эта так Бог гаварить: усе плады ештя, а с аднаво ни трогайтя? Давай пакушаим!» Сели па яблычку, па разу укусили... друг друга зыстыдились: Евга пыд лапух, а Ной пыд другой друг ат друга схаранилиси. Приходить Господь: «Ной Правидный! Игде ты?» — «Я вот ын!» — «Иди ка мне!» — «Я наг!» Ной гаварить: «Госпыди! Сатвари нам адежу». Вышли ани к ниму; выбил их Господь огнинными прутьими, выгнал из саду вон!

Выслымши из саду Ноя Правидныва, умилилси Господь. «Ной Правидный,— гаварить,— у нас будить чириз три года патопа; штобы ты в три года кавшег и выстраил. Ной Правидный! Кавшег строй, да жине ни сказывай, што строишь!» Пашол Ной Правидный у рощу строить кавшег; строить год, строить два. Дьявыл приходить: «Ной Правидный, што делаишь?» — «Разве ты слипой? Ты видишь, што я делаю!» — «Я вижу, што ты строишь, ды ни знаю!» — «И ни веляна тибе знать!» Дьявыл ударилси из рощи к Ноивый жине, к Евги: «Евга, успраси ты у мужа, што он делаить?» А Ной Правидный жине атказываить: «Я так па рощи хажу, на древья сматрю, сам сибе забавляю!» — «Ен ни па рощи гуляить, ен штой-та рубить!» — «Я ни знаю».— «Сделай жа ты квасу, наклади хмелю!» Усхвалил сам сибе Ной: «Слава тибе, Госпыди! Састроил сибе судно за палгода патопы». Приходить, стал кушать: «Евга, нет ли чаво, пакушамши, ж напитца?» Напилси квасу, лег атдыхать. «Ной Правидный! Два года ходишь, да мне правды ни скажишь, штой-та такоя ты рабатаишь?» — «Экая ты! Вот асталась палгода да первыва мая; у май месицы, у первым числе, будить патопа!» Атдахнумши, приходить Ной к кавшегу: увесь кавшег дьявыл разметал. «Экая!., пригряшил я дли(я) тибе!» Шесть месицыв ен йиво сыбирал, ни пимши, ни емши, и дамой ни хадил. Приходить жа Господь: «Ной Правидный, сабирай жа всяких звирьев у кавшег па паре, и дичи, пладов всяких». Собрал жа ен зверев всяких, и ужов, и пладов всяких. «Будить,— гаварить Господь,— патопа: затопить и леса, и луга, и балота, и дама! Будить патопа на двинадцать сутык». Ной забрал все.

Дьявыл гаварить: «Евга, как жа мне с табою у кавшег залесть?» — «Я ни знаю!» — «Разуй леваю ногу да глянь скрозь ноги на мине; а патыль (до тех пор) ты ни лезь у кавшег, пакыль страшная патопа ни настанить, пакыль вада ни разальетси увизде; ен на тебе закричить: лезь ка мне, акаянная, а то утопнишь! Как ен тибе акаяннай назавет — и я с табой улезу. А датыль не лазий». Евга глянула скрозь ноги, Ной закричал: «Лезь жа ты ка мне! Лезь жа скарея, акаянная!» Как сказал Ной, дьявыл как сигнеть (прыгнет) у кавшег и паплыл; скинулся (обратился) мышью — кавшег пратачил. Уж узял эту дыру галавой и заткнул, игде мышь пратачила. Плавыли ани адинатцать сутык па вазморью, па этай пы патопи. Паслал Ной Правидный ворана: «Палити жа ты, чорнай воран, узнай есть ваде панижения, али нет?» Воран литал, литал, нашол падла и стал кливать на острави. «Идее ж ты был, воран?» — «Я,— говарить,— аташол да падла кливал!» — «Как жа ты ни паслушил? Мы тибе пасылали пысматреть вады; ведь всякая душа да хвалить Господа! Будь жа ты, воран, как пень гарелый; будь жа у тибе дети гадавыи: как дитей даждешьси — сам акалей!» Ведь как воран даждетца дитей, выходить, выкормить — сам акалеить; ведь ани все калеють! «Литии ж ты, голубь; пысматри ж ты патопы: спадаить ли, прибавлять ли?» Литал, литал голубь; патопа сбавила на три аршина; и нашол ен такоя места сухоя, игде можна кавшегу вылести на край. Приплыли х(к) пристыни.

Приходить Господь: «Што вы живы ли усе?» — «Слава ти, Госпыди! Усе живы!» — «Выходитя ж вон!» Усе вышли; напаследак дьявыл сиг! «Вот, Госпыди, хотел мине утапить; веть я вот ан! Я тибе балыной враг!» — «Кали ж ты мне бальшой враг, вазьми ж ты мине за руку». Вазьметь дьявыл Госпыда папирех руки, да ни поймаить — руку апустить. «Дай жа я тибе вазьму за руку!» Как вазьметь Гасподь дьявыла за руку: «Ой, ой, ой! Я буду тибе хоть меньшой брат!» — все, вишь, у братья лезить. «Лезь жа ты, меньшой брат, у моря, дастань зимли горсть: даваий зимлю засивать». Ани прибились х(к) кургану, а кругом все моря стояла. Полез дьявыл в моря, схватил зимли горсть, да ни вытащил — всие размыла! Раз слез, другой, третий слез... у читвертай полез. «Брат,— гаварить Господь,— скажи: "Госпыди Иисус Христос!"» Сказал дьявыл: «Шспыди Иисус Христос!» Нырнул в моря и вытащил зимли у горсти с макавых два зирна. «Лезь жа ищо, этай зимли мала!» — «Пастой жа,— гаварить сам сибе дьявыл,— я запхаю сибе за щику зимли: што Господь будить делать, я сибе тожа сделаю». Взял Господь перехрястилси, кинул зимлю на три стораны: сделались па взморью луга, леса, рощи... ровна! «Госпыди, а што ж за май труды, какоя будить угожение?» — «Пасажали мы белый свет; может, тибе будуть хвалити, мине поминати; я и тем буду даволин».

«Ну, Ной, живи на зимли, радися, пладися!» — «Госпыди, скора ж ат мине ат аднаво белый свет нарадитца?» Господь гаварить: «Ты мужика сваляй из глины, а господ из пшенишныва из теста». Барзой кабель стаял сзади, схватил пшенишный ком да бижать: ат Варонижа да нашива сила все аднадворцев и...

«Госпыди, я насилия народу ат Варонижа ды Куракина на двести на восемдесят верст. Госпыди, у чом жа нам жить будить? Народу я распладил многа!» Господь дал им тапоры, срубил им избы: «Живитя, вот вам избы!» — «Госпыди, на чом жа нам работать?» Дал Господь лошадь. «Да чем жа йие абратать?» Господь свизал обрыть[4], свизал хамут. Вот спирва сыбралось чилавек сорык народу абгарнуть (окружить — см. Опыт обл. словаря, с. 131) лошадь ды загнать в хамут, а там обрыть вздернуть; стали впириди, растапырили хамут да обрыть! Господь паймал лошадь, запрег: «Вот вам, гаварить, изба, лошадь, упряж; живитя да мине хвалитя!» Вот мы таперича живем да и хвалим йиво: «Слава тибе, Госпыди! Што усе паказал».

(Доставлена П. В. Киреевским.)

Примечания

Начало этой любопытной легенды заимствовано из «Притчи о теле человеческом, и о душе, и о воскресении мертвых». Притча эта встречается во многих рукописных прологах XIII, XIV, XV и XVI столетий и между сочинениями Кирилла Туровского, который передает ее в более распространенном изложении. Конечно, отсюда она перешла в народные сказания, и это служит новым свидетельством того влияния, какое оказывала книжная литература на устную. Для сличения приводим здесь самую притчу.

«Человек некто добра рода насади виноград, и оплотом огради, и отходя вдомия отча своего: «Кого,— рече,— створю стража дому моему и притяжанию? Аще бо поставлю еде от предстатель моих, то потеряють мой труд. Но сиче створю: поставлю стража хромча и слепча, да аще кто хоще украсти от враг моих в винограде, слепець чюеть, а хромець видить; аще кто от сего всхощеть, хромець убо не имать ногу дойти, слепец же аще пойдет — в пропастех убьется». И посадив я, отъиде. Надолзе бо седящим им, и рече слепече ко хромчю: «Что убо блогоухание полетаеть изнутрь врат?» Отвеща хромець: «Многа блага господина наю внутрь есть, иже неизреченьная вкушения; но понеже премудр есть господин наю, мене посади хромаго, а тебе слепаго, и не можеве того дойти и насытитися». Отвеща слепече хромчю: «Почто еси сих не возвестил да быхове не жадала? Аще бо слеп еемь, но ногы имам и силен еемь носити тя: ныне бо возми хошь, и всади на мои плещи, и аз тя несу, а ты мне путь поведай; и вся благая господина наю обоемлеве. Да егда приде господин наю, укрыется дело наю от него; аще мене воспросить, и реку: ты веси, господине мой, яко слеп аз еемь; аще ли тебе вопросить, ты же речи: аз хром еемь, и тако премудруеве господина наю». Всед же хромець на слепеца и щед окрадоста овощь господина своего. По времени же пришед господин винограда и види его окрадена, повеле привести слепца, и глагола: «Недобра ли тя поставих стража винограду моему, почто еси окрал его?» Отвеща слепече: «Господи, ты веси, яко слеп еемь; аще бых хотел дойти, не вижю дойти; но крал еемь хромець, а не аз». И повеле господин блюсти слепеца, дондеже приведуть хромца. Призвану же хромчю, начастася спирати. Хромець глаголаше слепчю: «Аще не бы ти носил мене, николи же могл бых там дойти, понеже хром есть». Слепець же глоголаше: «Аще бы не ты мне путь поведал, то не бы аз там дошел». Тогда господин, сед на судищи, нача судити, и рече господин: «Яко же еста рекла (крала), тако да всяде хромець на слепца». Вседшю бо хромьчю на слепца, повеле бити немилостивено».

В народной легенде вместо хромца выведен безрукий. Далее легенда воспользовалась библейскими сказаниями об Адаме и Ное, но передает их в искаженном виде, смешивая события и перепутывая их баснословными народными преданиями. Сюда вошли и некоторые рассказы из старинного животного эпоса. Так, народное суеверие представляет, что собака первоначально была сотворена голою, без шерсти; Бог заставил ее стеречь от демонских козней тело первосозданного человека; нечистый грозит собаке зимними морозами и, соблазняя, дает ей мягкую шубу. Любопытны роли, которые играют в ковчеге мышь и уж. Нечистый ухитряется, влезает в ковчег и в виде мыши прогрызает в нем дыру; уж затыкает ее своей головой. После потопа следует вновь создание земли и людей; очевидно устный рассказ относит здесь в конец то, что должно было стоять в начале. «Предание о создании земли» записано г. Терещенком (Быт русского народа, ч. V, с. 44—45) с некоторыми подробностями, которых недостает в нашей легенде:

«В начале света благоволил Бог выдвинуть землю. Он позвал черта, велел ему нырнуть в бездну водяную, чтобы достать оттуда горсть земли и принести ему. «Ладно,— думает сатана,— я сам сделаю такую же землю! Он нырнул, достал в руку земли и набил ею свой рот. Принес Богу и отдает, а сам не произносит ни слова... Господь куда ни бросит землю, то она вдруг является такая ровная, ровная, что на одном конце станешь — то на другом все видно, что делается на земле. Сатана смотрит... хотел что-то сказать и поперхнулся. Бог спросил его, чего он хочет. Черт закашлялся и побежал от испугу. Тогда гром и молния поражали бегущего сатану, и он где приляжет — там выдвинутся пригорки и горки; где кашлянет — там вырастет гора; где привскачет — там высунется поднебесная гора. И так бегая по всей земле, он изрыл ее; наделал пригорков, горок, гор и превысоких гор».

В карпатской колядке поется, что при начале света два голубя спустились на дно моря, достали оттуда песку и камня, из которых и были созданы земля и небесные светила.

Доисторические предания, уцелевшие почти у всех индоевропейских народов, рассказывают, что само божество научило первоначально человека строить жилища, ковать металлы и возделывать землю". На Украине есть поверье, что сам Господь дал Адаму плуг, а Еве прялку — в то время как они нарушили заповедь и были высланы из рая". Согласно с этим, напечатанная нами легенда повествует о том, как Господь выучил людей строить избу и запрягать лошадь. Между русскими крестьянами ходит еще другое предание о постройке избы: долго люди не умели придумать, как бы охранить себя от непогоды и стужи; наконец черт ухитрился и выстроил избу, всем бы хороша: и тепло, и уютно, да темно, хоть глаз выколи! Уж ангел Господень научил прорубить окно, и с тех пор стали люди строить избы с окнами. Предание это носит на себе печать весьма древнего происхождения. Злой дух, как представитель темной силы, мрака, по народным поверьям боится света и исчезает с первыми лучами солнца", все, что имеет связь с светом, исходит не от него, а даруется божеством добра и правды.