Скиталец

Глава Двадцать Вторая

Ронин наблюдал, как кожа на его правой ноге была аккуратно срезана и содрана. Большие рычаги машины опустились, и в работу вступили многочисленные приспособления. В течение минуты все, что было ниже его правого колена, было удалено. Он не отключил датчики в этом районе. Боль была сильной, но мимолетной; краткая вспышка жизни. У людей такие ощущения были более интенсивными и продолжительными.

После того, как его ногу отремонтировали и прикрепили обратно, машина двинулась вверх, заделывая отверстия в его корпусе и производя мелкий ремонт поврежденных внутренностей. Наконец, она нависла над его головой, крошечные ручки срезали осколки, застрявшие в его левой оптике. Перед ремонтом он отключил оптический вход.

Он занял себя тем, что погрузился в свои воспоминания. Он прокрутил в голове танец Лары, проанализировал их разговоры и аргументы, посетовал на то, сколько времени он провел без нее. Отголоски того, что он испытал во время их многочисленных половых связей, пробежали по его электродам, освещая кожу, которой больше не было.

Больше, чем что-либо другое, он воспроизводил ее признание в любви.

Служитель направил Ронина к эпидермальному синту, как только его оптика была включена. Он продолжил свои размышления в камере.

Он не сказал Ларе, что любит ее. Не знал как, хотя слова были такими простыми, что потребовалось бы меньше полутора секунд речи. Она никак не показала, что ее это беспокоит, но от этого все было не в порядке.

Когда ремонт был завершен, он оделся — рубашка, сшитая Ларой, была приятнее к его коже, чем что-либо еще, кроме самой Лары, — и поблагодарил служащего. Его не было дома двенадцать часов и тридцать пять минут, и ничего так не хотелось, как вернуться к ней. Сказать ей, что он тоже ее любит.

По его щеке пробежал зуд. Он проигнорировал это.

— Рада видеть тебя полностью отремонтированным, — приятно сказала Мерси.

Ронин взглянул на нее и резко остановился. Ее улыбка исчезла, что противоречило ее тону.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего, — ее оптика переключился на вход. — Просто… он пришел искать тебя, пока ты был там.

— Он хочет, чтобы я пошел к нему?

— Нет, — она опустила взгляд и поджала розовые губки. — Он ждал снаружи последние три часа и сорок две минуты.

Ронин повернул голову к дверям. Из-за контрастного освещения и отражений на стекле детали были размытыми, но он насчитал пять отчетливых фигур, стоящих примерно в тридцати футах от входа.

Несомненно, из здания были и другие выходы, но Ронин был только в вестибюле и ремонтной. Он отбросил эту возможность. Такой побег привел бы Военачальника только к резиденции Ронина, а он не хотел, чтобы этот бот со шрамом на лице находился поблизости от Лары.

Он направился к ним, прекратив попытки своих процессоров строить догадки — капризы Военачальника, казалось, было так же трудно предсказать, как и прихоти Лары. Двери с жужжанием открылись, их звук указывал на неизбежный отказ механизмов когда-нибудь в будущем.

Если группа ботов и разговаривала, их слова стихли, когда Ронин вышел наружу. Все они посмотрели на него, когда он приблизился. Военачальник стоял в центре группы, неприметного среднего роста, телосложения и черт лица по сравнению со своими товарищами, за исключением зашитой раны на щеке. Несмотря на то, что у железноголовых было гораздо больше голого металла, повреждения Военачальника были почему-то более внушительными.

Ронин остановился в нескольких футах от него.

Надо было взять пистолет.

Одного выстрела в оптику Военачальника могло быть достаточно, чтобы полностью замкнуть его систему.

— Скиталец по Пыли. Выглядишь лучше, чем вчера вечером, когда пришел, — сказал Военачальник с нейтральным выражением лица.

— Я тоже это чувствую, — Ронин встретился взглядом с оптикой каждой из шестеренчатых головок, прежде чем снова сфокусироваться на Военачальнике. — Просто пришел убедиться, что меня отремонтировали?

— Ты расширяешь границы, скиталец. Может, снаружи это и хорошо. Может, поэтому ты такой продуктивный. Но мы это уже обсуждали.

— Ты же знаешь, в каком состоянии я был, когда вернулся, а солнце еще не взошло.

— Я имел дело с такими, как ты. Я понимаю тебя. Я говорил тебе, что моим правилам нужно подчиняться, не так ли? Я не думаю, что моя память была повреждена за последний месяц. Может быть, ты сможешь освежить мои воспоминания, чтобы мы могли быть уверены.

— Ваши боты пропустили меня без единого слова. Они…

— Ты знаешь, что дело не в этом! — Военачальник зарычал, тыча пальцем в Ронина и делая шаг вперед. — Ты умнее этого, скиталец. Или, по крайней мере, ты так думаешь.

Процессоры Ронина прошлись по данным, анализируя каждое мгновение, проведенное им в Шайенне. Разговоров с Военачальником было не так уж много, но всегда существовали правила, которые редко излагались с ясностью.

Военачальник поджал губы и, отвернувшись, зашагал мимо железноголовых.

— Ты думал, мы не заметим, Ронин?

— Что?

— Ты покупаешь много еды, учитывая, что не можешь есть. Одежда меньших размеров. За последние две недели ты провел в Шайенне больше свободного времени, чем с тех пор, как впервые приехал сюда.

Осознание ударило молотком в разум Ронина, вызвав перегрузку его процессора. Было слишком много возможностей для оценки. Слишком много вещей, которые они могли с ней сделать.

— Ты провел человека сквозь мою стену. Никто из моих людей не видел, как она уходила. Это значит, что она осталась у тебя.

Железноголовые неуловимо сменили позу, расставив ноги и расправив плечи. Их чрезмерно мрачные выражения могли бы показаться комичными в любой другой ситуации. Что они могли сделать? Любая боль, причиненная Ронину их руками, мгновенно уйдет в глубины его памяти.

С Ларой дело обстояло иначе.

Его процессоры наложили ее лицо на изуродованное тело Табиты. Принимал ли кто-нибудь из этих железноголовых участие в том жестоком избиении? Кто из них причинил вред единственной семье Лары, позаботился о том, чтобы страдания Табиты были глубокими и продолжительными перед ее возможной смертью?

— Если бы у меня была женщина, почему это было бы проблемой? Я видел людей на руках у ботов внутри Стены, и все прямо на виду у твоих людей.

— Я начинаю сомневаться, научишься ли ты когда-нибудь, скиталец. И это чертовски обидно, потому что боты с твоим талантом — благо для этого сообщества, — Военачальник подошел к Ронину, прищурив глаза, и понизил голос. — В Шайенне ничего не происходит без моего разрешения. Особенно то, что один из тех паразитов, поселился за моей стеной. Их место там, в мире, который они разрушили.

— Значит, я должен знать обо всех твоих правилах, даже если мне о них не скажут? — вопрос был рискованным, но он почти открыл рот, чтобы сказать что-то еще. Они мало что могли с ним сделать — включить или выключить, — но они многое могли сделать с Ларой.

— Валун. Северная сторона, — Военачальник указал на пару своих головорезов; Нортсайд, охранял ворота в район Ботов в ту ночь, когда Ронин привел Лару внутрь.

Каждый из ботов схватил Ронина за руку и толкнул. Он зафиксировался на месте, сопротивляясь им. Военачальник не отвел взгляда, выражение его лица не изменилось, когда он жестом подозвал двух оставшихся ботов вперед.

Еще больше рук вцепились в Ронина, и через мгновение ноги подкосились. Он сильно ударился об асфальт, и железноголовые наступили коленями на его конечности, прежде чем он смог подняться.

Военачальник медленно приблизился, как будто ему больше нечего было делать, негде было быть, и навис над Ронином.

Ронин вложил избыточную мощность в свои приводы и попытался сесть. Железноголовые закачались, быстро перераспределяя свой вес, чтобы прижать его к земле.

Военачальник присел на корточки.

— От тебя ожидали, Ронин, что ты избавишься от этого никчемного мешка с мясом. Ты хорошо поработал для нас здесь, предоставил ценные ресурсы… поэтому я готов оказать тебе свою щедрость в этот, последний раз. В тебе есть сила, и я могу восхищаться этим… но это ни хрена не значит, если ты попытаешься бороться со мной. Избавься от мяса, или это сделаю я. А потом мы разорвем тебя на части, по кусочку за раз.

Ронин уставился в лицо Военачальника, в нем бушевала ярость. Разум подсказывал вежливо согласиться и покончить с этим; обман и очарование были подходящим способом выпутаться из этой ситуации. Но что бы ни пробудила в нем Лара — огонь, эмоции, любовь — он не мог принять угрозу кивком и фальшивой улыбкой, не мог вынести мысли о том, чтобы позволить этому случиться без протеста.

— Ты можешь процветать с нами или стать тем мусором, который подпитывает нас. Никогда не говори, что я не давал тебе выбора, — Военачальник встал и ушел, стуча сапогами по тротуару. Железноголовые задержались на пятнадцать секунд, прежде чем последовать за ним.

Ронин сел и смотрел, как группа уходит, их тени протянулись поперек дороги в лучах заходящего солнца. Они повернули на восток, когда достигли главной улицы; они не направлялись к резиденции Ронина, по крайней мере, не напрямую.

Но были ли они уже там? Причинили ли они вред Ларе?

Он вскочил на ноги и побежал. Он должен был послушаться ее, должен был забрать ее отсюда раньше. Не должен был отправляться в свою последнюю вылазку. Чего им стоила эта задержка?

Входная дверь была заперта. Он с силой распахнул ее, дерево треснуло, и она с силой ударилась о стену.

— Лара!

Войдя в главную комнату, он обвел ее взглядом. У них было очень мало времени, чтобы собрать припасы, и ему придется расставить приоритеты, исходя из ее потребностей. Еда, вода, одежда. Пыль не простила бы ей этого.

Шаги на лестнице. Он резко повернул голову в сторону, когда Лара сбежала вниз.

— Что? Что случилось? — спросила она, широко раскрыв глаза.

На этот раз он был рад видеть ее одетой. Кольцо висело у нее на шее на толстом куске бечевки. Ронину хотелось, чтобы она могла надеть его на палец, но это была слишком очевидная мишень.

— Нам нужно идти.

— Разве это уже не входило в план?

— Сейчас, — он прошел мимо нее, поднимаясь по ступенькам, перепрыгивая через три ступеньки за раз.

Лара поспешила за ним.

— Что значит — сейчас? На улице все еще светло, и мы ничего не обменяли.

Он вошел в свою спальню. Она уже упаковала его рюкзак и разложила их свернутую одежду на кровати. Его инструменты были разложены в подсумках на поясе, пистолет в кобуре рядом. Он направился прямо к шкафу, снял запасные сумки с верхней полки и сорвал с вешалок два пальто.

— Что, черт возьми, происходит, Ронин?

— Нам нужно уходить, — ответил он.

— Ты это уже говорил.

— Он знает, что ты здесь, Лара, — он повернулся к ней лицом. Краска отхлынула от ее лица. — Я думаю, он не знает, что это ты, но это неважно. Мы должны собрать все самое необходимое и убираться отсюда.

Он поднял меньшее из двух пальто, чтобы сравнить его с ее телом. Оно все еще было ей великовато, но это была ее единственная реальная защита от неумолимой погоды.

— Может, нам хотя бы дождаться темноты? — она взяла у него пальто и прижала его к груди.

— Нет, — накинув другое пальто, он вернулся к кровати и взял пистолет, протягивая его Ларе рукоятью вперед. — Это нужно сделать сейчас. Мы срежем через задние дворы, пока не нужно будет перейти улицу, затем свернем на юг, через трущобы, пока не окажемся вне поля зрения стены. Затем срежем на запад.

— А как насчет охранников?

— Большую часть времени они дежурят только у ворот.

— И мы собираемся перелезть через стену.

Он кивнул и слегка поднял руку.

— Возьми это.

Она сомкнула пальцы на рукоятке пистолета и уставилась на него.

— Я… пойду приготовлюсь.

Когда она уходила, Ронин положил руку ей на плечо, поворачивая к себе. Подойдя ближе, он взял ее лицо в ладони и прижался своим лбом к ее лбу. Его огромное облегчение от того, что он увидел ее невредимой, ничего не значило, пока Шайенн не остался далеко позади, но он мог насладиться единственным моментом единения, ее красотой.

— Я позабочусь о твоей безопасности, Лара Брукс.

Она улыбнулась, ее дыхание защекотало его кожу, и положила руку ему на предплечье.

— Я знаю.

— Возьми с собой как можно больше еды. Выбирай все, чего хватит больше, чем на день или два. И наполни водой столько емкостей, сколько сможешь найти.

— Хорошо, — Лара вышла, все еще перекинув пальто через руку, и вышла из комнаты.

Он не поворачивался к своему снаряжению, пока она не добралась до лестницы и не исчезла из поля его зрения.



— Готова? — спросил Ронин.

Лара запрокинула голову и уставилась на Стену. Она видела ее только снаружи, где разрозненные части каким-то образом сошлись вместе, образовав почти сплошную поверхность. Ее ни с какой натяжкой нельзя было назвать красивой, но эта сторона была намного хуже. Не было никакой попытки добиться единообразия; в некоторых местах из него торчали куски металлической обшивки и труб, в других — деревянные рейки и куски бетона.

При виде ее так близко, когда в небе все еще горел свет, остальная часть района Ботов казалась еще более уродливой. Как будто вся его чистота была всего лишь фальшивым прикрытием.

После того, как они срезали через аллеи и задние дворы, чтобы избежать железноголовых, это должно было быть самой легкой частью. Но отсюда было ощущение, что Стена вот-вот рухнет и раздавит ее насмерть.

— Готова.

Ронин опустился на колено и переплел пальцы.

— Я передам твою сумку, как только ты окажешься сверху.

Она кивнула, положив свой рюкзак на землю и поставив ногу на его руки, и когда он встал, она удержалась, схватившись за его плечи. Когда он подставил руки под каждую из ее ног, она использовала стену для опоры, доверяя собственному равновесию меньше, чем ему.

Верхняя часть стены была ей по пояс. Она нашла опору для рук и перекинула через нее ногу, благодарная за подкладку пальто, когда металлический край прижался к ее животу. Через несколько секунд она уже сидела верхом на стене.

Ронин протянул сумку. Она взяла ее и пристроила между бедер. Осмотревшись вокруг, он передал ей винтовку, которую она положила поверх сумки и надежно закрепила на месте. Затем, несмотря на то, что у него были два мешка металлолома, пояс с инструментами, их боеприпасами и еще одна сумка, полная емкостей с водой, он взобрался без видимых трудностей.

Стена застонала, когда он приблизился к вершине. Лара втянула в себя воздух, руки крепче сжали винтовку.

Ронин подтянулся, кусок бетона отломился, лишив его последней точки опоры. Он приземлился в грязь внизу с глухим стуком.

На мгновение их взгляды встретились, губы растянулись в легкой улыбке, а затем он снова осмотрел местность позади. Лара сделала то же самое спереди; она никогда не видела человеческие хижины под таким углом. Контраст между противоположными сторонами стены был разительным.

Внутри барьера все было чистым и обманчиво живым. Упорядоченным и аккуратным. Зеленые деревья вдоль улиц, электрические фонари, которые только сейчас зажглись, ухоженные крыши. За стеной пейзаж был унылым, с вкраплениями коричневого и желтого. Единственной растительностью была невысокая трава, пробивающаяся сквозь пыль. Сбитые в кучу, без какого-либо рисунка, человеческие лачуги были маленькими, покосившимися, грязными сооружениями.

Солнце ускользало за западный горизонт. Скоро стемнеет, и они окажутся там, в тени…

— Кажется все чисто, — Ронин спрыгнул вниз, пыль поднялась вокруг его ботинок, когда он приземлился. Он протянул руки к Ларе.

Она опустила винтовку, и как только он повесил ее на плечо, она передала ему свою сумку. Ронин положил ее к своим ногам и снова поднял руки. Не раздумывая, Лара перекинула другую ногу через верх стены и оттолкнулась.

Он легко поймал ее, прижимая к себе.

— Трудная часть сделана, — сказал он, наконец.

— Это оказалось достаточно просто, — ответила она, ухмыляясь.

— Шанс сработал в нашу пользу. Нам просто нужно пройти там, — Ронин мотнул головой в сторону лачуг, которые она привыкла называть домом, — и нас больше не будет в Шайенне, — он осторожно поставил ее на ноги и наклонился, чтобы поднять ее сумку.

Она надела сумку и поправила ремни; она была не очень тяжелой, но Ларе придется долго нести ее.

— Должно быть легко. Почти все рано ложатся спать.

Ронин кивнул, поводил головой из стороны в сторону в очередном поиске и пошел, гравий хрустел под его ботинками. Лара поправила свой шарф, превратив его в импровизированный капюшон, и последовала за ним по нейтральной полосе между Стеной и человеческим поселением.

Теперь, когда она снова оказалась по ту сторону Стены, было бы легко забыть о опасности, но пока огни Шайенна не исчезли за горизонтом, превратившись воспоминания, было рано расслабляться.

Вокруг было тихо, если не считать их шагов, когда они шли по старой тропе. Она ходила по ней раньше, больше раз, чем могла сосчитать, но никогда не испытывала ничего подобного. В прошлый раз она была полна неуверенности и страха. Она не знала Ронина, когда он привел ее на Рынок. Не знала, будет ли с ней все в порядке, найдет ли она когда-нибудь свою сестру, переживет ли ночь со странным ботом, который преследовал ее по руинам. Это было путешествие в неизвестность.

Это было путешествие в неизвестность, но теперь она была не одна. Ронин был ей знаком. Она любила его, доверяла ему, пошла бы с ним куда угодно.

Ее взгляд переместился на ее старую лачугу, когда они приблизились к ней. Свет пробивался сквозь щели вокруг закрытой двери. Как ни странно, Лара не расстроилась из-за того, что там кто-то жил. Они с Табитой построили его вместе, но это никогда не было чем-то большим, чем укрытие. Дом был рядом с Табитой… а теперь он был с Ронином.

— Интересно, сколько времени это заняло.

— Сколько времени заняло что? — Ронин оглянулся через плечо.

— Чтобы кто-то заметил мое отсутствие.

Он перевел взгляд на хижину.

— В некотором смысле, ты помогаешь кому-то еще, кто в этом нуждался. Точно так же, как Табита помогла тебе.

— Да, — сказала она, задержав взгляд на здании, пока они проходили мимо. Когда оно осталось у нее за спиной, она перевела свое внимание на спину Ронина. — Да.

Они двинулись дальше. Все было ей знакомо, даже в сгущающихся тенях. По этим дорогам она ходила за водой, к руинам, навестить Гэри и Кейт или других людей, с которыми она иногда торговала. Несколько человек, оставшихся снаружи, бросали на них настороженные взгляды. Если кто-то и узнал Лару, никто с ней не заговорил.

Вскоре лачуги остались позади. Это место всегда было таким маленьким? Ронин повел ее вверх по пологой насыпи. На вершине он остановился на широкой, ровной дороге, которая тянулась, насколько она могла видеть, на восток и запад. Трава и сорняки, пробивающиеся сквозь потрескавшийся, почти полностью засыпанный асфальт, колыхались на ветру. На горизонте остался лишь намек на оранжевый цвет, теперь остальное небо было черным.

Ронин остановился на краю дороги и повернулся, чтобы посмотреть на север. Лара стояла рядом с ним, ветер трепал ее шарф и одежду. Пальто, которое дал ей Ронин, закрывало от ветра. Она проследила за его взглядом и посмотрела на Шайенн. Огни района Ботов были яркими, отбрасывая желтоватый отблеск на затянутое дымкой небо.

— Мне жаль уходить, но только из-за того, каким могло бы быть это место, — сказал Ронин.

— Как ты думаешь, каким оно могло быть?

— Место с многообещающим будущим. Место, в котором стоит остаться, — он повернулся к ней, на его лице были глубокие тени. — Место, где нам не нужно было бы беспокоиться. Где мы могли бы просто… жить. Не только мы, но и все остальные.

Лара взяла его за руку, переплела свои пальцы с его.

— Боты и люди никогда не жили вместе.

Его рука была теплой, пальцы твердыми, но не грубыми.

— Я не думаю, что это правда.

Она нахмурила брови и пристально посмотрела на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Наши народы забыли, но в Шайенне все не так, как было раньше. Что-то изменилось в нем давным-давно…

— Если все эти дома похожи на ваши, то в них есть вещи для людей. Туалеты, кровати и ящики для хранения еды. В тех домах жили люди.

— Да. И в клинике есть десятки комнат с табличками, относящимися к уходу за людьми.

Странное чувство охватило ее, какая-то смесь восторга — она была права! — и ужаса. Если люди жили в той части Шайенна… почему их там нет?

— А как насчет человека, который жил у тебя на чердаке?

— Вероятно, он жил в этом доме. Во всех этих домах жили люди. До того… — он покачал головой, и даже в угасающем свете она увидела, как подергивается его челюсть. — Это не имеет значения.

— Это имеет значение, — настаивала она. — До чего, Ронин?

— Я скажу тебе, Лара, но не раньше, чем между нами и этим местом останется много миль.

— Ты можешь сказать мне сейчас. Я заслуживаю знать, не так ли?

Он повернул голову и уставился на нее немигающим взглядом. Ветер надолго заполнил его молчание.

— Дневник, который ты нашла на чердаке, рассказывает о том, что произошло в Шайенне давным-давно. Он намекает на то, что там была какая-то ужасная война, но этот человек мало писал об этом. Он записал события, разворачивающиеся в городе. Прямо за этим окном.

Лара сжала его руку. Она думала, что каким-то образом знает, что он собирается ей сказать, но хотела услышать это от него.

— Военачальник был там. Я не думаю, что он тогда называл себя так… но он был там. Он выгнал людей из их домов и начал строить свою Стену, объявив Шайенн своим, и казнил тех, кто не подчинился. Многих из них — в парке.

Ее желудок сжался, скручиваясь внутри. Вся эта мирная трава, яркие деревья, все это выросло там, где были убиты люди?

— Люди сплотились, чтобы сражаться за свои дома, сражаться за то, что осталось от их жизней. Но они не могли противостоять ему. Их вырезали на улицах. После этого он и его боты ходили от одного дома к другому, убивая каждого человека, которого они находили.

— Блядь, — это было все, что она смогла выдавить.

— Я думаю, это было очень давно. Очевидно, что его отношение к людям не сильно изменилось.

— Меня это не удивляет, на самом деле. Меня все еще тошнит… все в нем вызывает это. Я просто… что, черт возьми, сделали эти люди, чтобы заслужить это? Что сделал каждый из нас?

— Шайенн способен удовлетворить все твои потребности и обеспечить тебе комфортную жизнь, — сказал Ронин. Он продолжил идти, все еще держа ее за руку, и она пристроилась рядом с ним. — Но этого не произойдет, пока он там.

Люди сплотились, чтобы сражаться за свои дома, бороться за то, что осталось от их жизней. Но они не смогли противостоять ему. Их убили на улице.

Слова Ронина эхом отдавались в ее голове. Людей все еще убивали, одного за другим, для развлечения Военачальника. Они жили в постоянном страхе и безнадежности. И вот она здесь, уходит, не сказав ни слова, добираясь до более безопасного места.

Она нахмурилась, чувствуя тяжесть вины в животе.

— Что ж… Я надеюсь, у тебя найдется для рассказа еще несколько приятных историй, если мы собираемся какое-то время путешествовать.

Казалось, зная, о чем она думает, Ронин поднял ее руку и поцеловал.

— Возможно, мы достаточно скоро окажемся в удобном месте для лагеря, так что я смогу должным образом отвлечь тебя.

Она уставилась на него, качая головой.

— Это так по-мужски.

— Я не могу понять, обидел я тебя или нет.

— Это еще одна мужская фишка.

— Тогда, возможно, я смогу немного утешиться тем, что человеческие мужчины так же невежественны в отношении женщин, как и боты.

— На самом деле, нас не так уж трудно понять, — сказала она, ухмыляясь, несмотря ни на что.

Его единственным ответом была недоверчивая усмешка.

Всякий раз, когда они останавливались, она знала, что события последних нескольких дней обрушатся на нее, но сейчас она могла немного успокоиться с Ронином.