Скучная Жизнь 3

Глава 10

Интерлюдия Юна Юн

Госпожа Юна Юн, дипломированный адвокат, окончившая университет с «magna cum laude», и завершившая двухгодичные курсы повышения квалификации при Институте Судебных Исследований с отличием… была девственницей. Нет, не в том самом банальном смысле, не в плане «познания нефритового стержня» или сунь-вынь, как у классика. В этом плане у Юны все было в порядке, по крайней мере она так думала. У нее были парни… правда из-за своей болезни ей приходилось быть очень осторожной, она не различала лица, но легко подмечала мельчайшие детали. Первым парнем у нее был тот самый Ю Джин, про которого все говорят, что она — его выдумала. Единственный кто так не считает — Ё Син, но и тот как-то странно себя ведет, когда она про него говорит.

И потом еще были… парни. Ну, хорошо, хорошо, практически не было парней, это не так уж и важно, думала она, вставая с лакированной скамьи и глядя как судья в черной мантии занимает свое место за столом.

Потому что девственницей Юна Юн была в том самом, стыдном смысле… в профессиональном. Она закончила университет и курсы повышения квалификации, получила лицензию адвоката вот уже три года назад и за все это время — ни разу не выходила из зала заседаний, закрыв свое дело. От начала и до конца — свое. Да, многие скажут, что «ну и что», кое-кто скажет «подумаешь», ведь в дядиной фирме «Yoon Yang» — она работала и в аналитическом отделе, и в отделе судебной экспертизы и даже в качестве паралигала — помогала подготавливать документы в процесс другим адвокатам. И… в конце концов — осела на стойке ресепшн. Какой позор для вчерашней выпускницы Университета Судебных Исследований. Все ее однокурсники уже давно прошли этой тропой, как говорят среди юристов «закрыть свое первое дело — это как лишиться девственности». С учетом того, что на потоке было всего две девушки и тридцать парней — все шуточки про девственность сосредоточились именно на них.

Однако после сегодняшнего дня… она — выпрямила спину и посмотрела в сторону адвоката противоположной стороны. Она по-прежнему не различала лиц, но по позе, по тому, как мужчина держался, как он нервно сглотнул и покосился на своего клиента — она могла сказать, что он чувствовал себя неуверенно.

— Он нервничает? — наклоняется она к своей помощнице, этой странной девушке Чон Джа. Та бросает быстрый взгляд на мужчину в хорошем костюме и кивает головой.

— Еще как, — шепотом говорит она: — но старается не подавать виду. Хорошая мина при плохой игре.

Юна кивает и сосредотачивается на судье, который наконец устраивается за своим массивным столом.

— Стороны могут сесть. — сухо говорит судья, не утруждая себя взмахом молотка: — Есть ли необходимость зачитывать сторонам права и обязанности в судебном заседании? Нет? С учетом того, что на процессе присутствуют представители сторон, профессиональные адвокаты, считаю возможным опустить эту часть. Заседание считается открытым, бейлиф — пожалуйста включите запись. Заранее хочу заметить, что это уже третье заседание и до сих пор сторона ответчика так и не представила доказательств в обоснование своих доводов о том, что сторона истца злоупотребляет правом. Отмечаю, что я предупреждал стороны о необходимости предоставить доказательства в судебное заседание заранее. Сегодня суд будет вынужден принять решение с теми доказательствами, которые были представлены суду ранее. Слово стороне истца. Госпожа Юн? — он поднимает свой взгляд от лежащих перед ним бумаг.

Юна, которая едва успела сесть — тут же вскакивает. Откашливается, прочищая горло. Это уже третье заседание, она уже не нервничает так сильно. Самостоятельно вести дело… казалось бы в чем отличие? Точно так же изучаешь дело, пишешь план защиты, рисуешь дорожную карту процесса, прорабатываешь слабые точки, куда может атаковать противник, проигрываешь в голове и на бумаге план «Б» и план «С». Анализируешь прецеденты, «подтягиваешь» свои аргументы… складываешь все бумаги в папку и идешь в суд. Но… если это полностью твое дело — совсем другие ощущения, чем когда ты просто стоишь рядом со старшим коллегой. Когда это твое дело, то ты отвечаешь за последствия, какие бы они ни были. Если она проиграет, то положение Сун Ми, дочери госпожи Пак А Су заметно ухудшится.

— Уважаемый суд. Уважаемые коллеги. На мой взгляд наше дело довольно простое. У девочки уже есть отец, это установлено решением суда в городе Искан. Решение приложено к делу.

— Протестую! — вскакивает с места мужчина. Ким Джи Ву — отец А Су. Юна морщится. Перебивать во время произнесения речи — дурной тон. Такое поведение лучше всяких индикаторов дает понять, что господин Ким волнуется. В частности потому, что лишившись родительских прав на А Су он заодно лишится и весьма крупных алиментарных выплат на ее содержание.

— Прощу прощения, — сухо замечает Юна, не поворачиваясь к мужчине, глядя на судью: — я еще не закончила.

— Господин Ким, сядьте на место. Суд выносит вам замечание. — так же сухо говорит судья и даже стучит молоточком по столу: — Вы можете высказаться в отведенное вам время. Или задать вопросы, если у вас таковые имеются.

Адвокат тянет господина Кима за рукав и что-то говорит ему на ухо. Тот нехотя садится на свое место. Юна видит, как он выдергивает свою руку из пальцев адвоката.

— Как я уже говорила до того, как меня перебили, — продолжает она: — ребенок фактически был рожден вне брака. Это установленный факт. Точно так же установлен факт отцовства… решением суда города Иксан. Господин Ким не является отцом А Су, в свое время он даже не присвоил ребенку свою фамилию, что в очередной раз говорит о том, что ответчик не признавал ребенка своей дочерью. Хотелось бы отметить что в настоящее время большую часть дохода господина Кима составляют алиментарные выплаты госпожи Пак на содержание А Су. При этом до того момента как госпожа Пак не стала… финансово благополучной, он не выказывал особых отцовских чувств. Я полагаю, что эта девочка просто является заложником, эдакой золотой коровой, которую доят и…

— Протестую! — тут уже вскакивает адвокат противной стороны, он взмахивает руками, возмущаясь: — Это не доказано! Это вымыслы и клевета! Это обвинения в уголовно преследуемых деяниях!

— Действительно, госпожа Юн, постарайтесь… — судья покачал головой: — оставаться в рамках. Стороне ответчика — второе замечание.

— Но…

— Заявление госпожи Юн, пожалуй, слишком эмоционально, но не содержит обвинения в уголовно преследуемом деянии. Насколько я понимаю, госпожа Юна не обвиняет господина Кима в похищении ребенка и последующем шантаже, я верно понимаю?

— Да, уважаемый суд.

— Продолжаем заседание. — судья стучит молотком.

— В нашем случае речь не идет о похищении, скорее — об ошибке в документации. Ошибке, которую и эксплуатирует противная сторона. — повышает голос Юна. Может быть она и «девственница», может она никогда не закрывала свои собственные процессы, но в своем потоке она была лучшей. И она прекрасно понимает, что даже если такие вот обвинения признаются судом как «не имеющие отношения к делу» и «слишком эмоциональные» — они все равно остаются в памяти у судьи. Она не улыбается. Она не может позволить себе улыбаться сейчас. Она — сосредоточена и серьезна, потому что сейчас она работает. Сейчас она, наконец, работает по специальности! Она так долго мечтала об этом, представляла как она встанет перед судом, выпрямится и непременно выиграет дело. Она сглатывает комок в горле.

— Ошибка, которую допустили при выписке свидетельства о рождении. — указывает она: — на тот момент это прошло мимо внимания моей доверительницы. В дальнейшем эту ошибку и стал эксплуатировать ответчик, забрав ребенка у госпожи Пак и требуя выплаты алиментов. Если бы господина Кима действительно волновало благополучие ребенка, а не свое собственное — он бы не стал возражать против частной школы или репетиторов. Или против общения с матерью ребенка. — она бросает взгляд на скамью, где сидят адвокат господина Кима и сам господин Ким. Делает небольшую паузу, давая возможность вскочить с новым «Протестую!», но та сторона, кажется, наконец взяла себя в руки.

— В настоящее время ситуация выглядит так — некто, не являющийся отцом ребенка, присваивает его себе и требует за это денежное вознаграждение. Является ли это похищением? Можно ли назвать это уголовным преступлением? Не мне это решать, этим должны заниматься компетентные органы в лице прокуратуры и полиции… однако здесь, в гражданском процессе, мы можем сделать самое главное. Забрать девочку из рук человека, который не является ей родственником, который требует за ее содержание деньги, в размере превышающем его личный доход. Уверена, что если попросить господина Кима предоставить в суд финансовый отчет, то мы увидим на какие именно доходы была куплена его новая машина и…

— Это ни в какие ворота не лезет! — вскакивает с места господин Ким, его ноздри раздуваются, лицо багровеет: — Какое ваше собачье дело, на какие…

— Замечание стороне ответчика! — стучит молоточком судья: — Уже третье. Господин Дуонг, пожалуйста предупредите своего доверителя, что еще одно замечание — и я буду вынужден удалить его из зала заседаний. А может быть — назначить арест за неуважение к суду и постоянные попытки препятствовать осуществлению правосудия.

— Садитесь! — уже в открытую шипит на своего клиента адвокат Дуонг: — Садитесь и помолчите, ну!

— Я еще не все сказал… — ворчит господин Ким, нехотя давая себя усадить.

— У вас будет такая возможность. — вздыхает судья: — В отведенное вам время вы выскажеет все, что считаете нужным. Пока же — дайте стороне истца закончить свое выступление. Еще одно замечание, господин Дуонг и я буду вынужден применить санкции, вы меня слышите?

— Да, ваша честь. — наклоняет голову адвокат.

— Госпожа Юн? — судья поворачивается к ней: — Продолжайте.

— Суммируя все сказанное, я полагаю, что господин Ким не имеет никакого отношения к Пак Сун Ми. Мы требуем прекращения родительских и опекунских прав господина Кима, в противном случае у нас получится очень нехороший прецедент, когда закон разрешает постороннему человеку забрать десятилетнюю девочку у родителей. Так и до работорговли недалеко…

— Замечание стороне истца. — говорит судья: — Госпожа Юн, воздержитесь от… подобного рода эпатажных высказываний.

— Это не мое мнение, — тут же признается Юна: — это мнение корреспондента издательства «Дэйли Сан Корея», который брал интервью у госпожи Пак. Я только пересказываю оценку, которую…

— Когда это госпожа Пак давала интервью? — поднимает взгляд судья, в его взгляде что-то мелькает.

— Вчера. — отвечает Юна. Она конечно же ничего не говорит о том, что «Дэйли Сан Корея» — это сайт созданный Кири Аой и что траффик на этом сайте немногим больше шести тысяч человек в сутки. Суд об этом не спрашивает, а значит она может не отвечать. Суд спрашивает, когда именно было дано интервью и тут она отвечает, как и положено — совершенно правдиво, ни на капельку не уклоняясь от истины. Вчера. И да, в статье обязательно будут слова «современная торговля детьми» и «десятилетняя девочка отдана в рабство мужчине средних лет». «Дэйли Сан Корея» может быть привлечена к ответственности за клевету? Никак нет, потому что есть субъективная часть — оценка и отношение корреспондента и издания, а есть объективная. Действительно, по бумагам сейчас господин Кин имеет такое же отношение к Сун Ми, как и любой другой прохожий на улице, то есть никакого. Кроме того… эффект Барбары Стрейзанд никто не отменял… буде господин Ким подаст на это интернет-издание в суд — добьётся только того, что сам в грязи вываляется. Это не говоря уже о том, что Кири Аой позаботилась чтобы ее нельзя было связать с этим изданием.

Но судья всего этого не знает. Судья только слышит какое-то солидное на слух название. Никому в судейском департаменте не охота вести скандальные дела, такие дела могут повернуться совершенно непредсказуемо и ударить по всем, кто находится рядом. Считать, что судья сразу же вынесет решение в нашу пользу — глупо. Но это еще одна капелька на чашу весов, напоминание о том, чтобы судья принял решение по делу подстраховавшись, опираясь на закон, а не спустя рукава.

— Таким образом, нам остается лишь надеяться на правосудие, которое должно исправить эту досадную ошибку. У меня все, ваша честь. — заканчивает свою речь Юна и остается стоять. Садиться нет смысла. Сейчас господин Ким и его адвокат будут пытаться вывести ее из равновесия, задавая каверзные вопросы. Но тут она была спокойна. Самое главное — это то, что она уговорила госпожу Пак остаться дома и не ходить на судебный процесс. Это ее можно вывести из себя и заставить проговориться. Сделать же такое с Юной… ну пусть попытаются. Более того, она использует каждый вопрос для того, чтобы укрепить и еще раз проговорить свою позицию. Повторение — мать учения. После процесса, когда судья уйдет в свою совещательную комнату для принятия решения, нужно чтобы у него в голове крутились ее аргументы. А для этого ее позиция должна быть простой, понятной и… многократно повторенной. Господин Ким — не отец, так как ребенок родился не в браке. Отец — другой человек. И нет, заявить о ДНК экспертизе господин Ким не может, потому что отец уже установлен решением суда. Такая экспертиза возможна в будущем, если сама Сун Ми выразит такое желание. В случае же, если уже есть семья, в которой оба родителя признают ребенка своим, назначение подобного рода экспертизы грозит разрушением семейной ячейки, о чем есть решение Верховного Суда, возведенное в рекомендацию для прочих судов. Господин Ким не обжаловал ни одно из предыдущих решений, а если он желает сказать, что они были вынесены неправомерно, то сперва ему нужно отменить предыдущие решения. Потому что иначе в деле возникает преюдиция — уже установленные в судебном порядке факты не могут быть опровергнуты в другом суде. Будьте так добры — идите в первую инстанцию в город Иксан, там и боритесь.

Юна все же волнуется. Да, она сделала все как надо, сняла с суда ответственность по максимуму, не оставив судье иных путей, кроме как принять ее точку зрения — дескать документы есть? Есть. На их основании и приму решение. Считаете, что документы — неверные? Ну вот их и обжалуйте. Если обжалуете и выиграете, принесете судебное решение о том, опровергающее их — вот тогда и приходите. Она намекнула судье на скандал в прессе, она указала на свою моральную правоту. И пусть суд не стал запрашивать финансовый отчет у господина Кима, но суд наверняка сделал выводы из его поведения. Что еще?

— У нас нет вопросов. — говорит адвокат той стороны, вставая. Юна недоуменно моргает. Они решили не задавать вопросы? Господин Дуонг наконец понял, что в отсутствии госпожи Пак задавать вопросы Юне бесполезно.

— Я хотел бы сказать, что все происходящее в настоящем процессе — это масштабная махинация. Злоупотребление правом и спекуляция правосудием. Нельзя допустить чтобы подобного рода действия поощрялись судебной системой нашей страны! — начал господин Дуонг и Юна — окончательно успокоилась. Эмоции… адвокаты говорят так эмоционально только тогда, когда у них нет твердых оснований, тогда, когда они проигрываю дело. Она села на скамью и наклонила голову вниз, чтобы судья не увидел, как она улыбнулась. Сидящая рядом Чон Джа — ободряюще сжала ее руку.

Самым трудным было сдержаться и не выкрикнуть что-то торжествующее в момент, когда судья огласил решение по делу. Просто — стоять и делать вид, что это для нее — обычный вторник, что ничего такого, что она всегда вот так стоит и слушает. Она стояла, сдерживая торжество и радость, вскипающие в груди, с каменным лицом, просто кивнув.

— … стороны имеют возможность обжаловать настоящее решение в установленном законом порядке. Решение будет готово в течении трех дней. На этом заседание объявляю закрытым. — заканчивает судья и негромко стучит молоточком по столу.

— Мы выиграли! — тихонечко шепчет ей Чон Джа с ликующим лицом.

— Тихо, — шипит на нее Юна: — ну-ка прекрати!

— Но… почему⁈ Мы же выиграли!

— Да потому… — Юна осекается. К ним подходит господин Дуонг, адвокат той стороны. Он кивает ей.

— Неплохо для первого раза. — говорит он: — И прямо-таки иезуитская тактика с преюдицией.

— Спасибо, Дуонг-ним! — склоняется она в поклоне.

— Это вам спасибо, госпожа Юн. — легко обозначает поклон он: — О такой лазейке я и не думал. Вы случайно не родственница тому самому Юну?

— Дочь. — признается она, выпрямившись.

— Вот как. Неудивительно. — кивает он.

— Господин Дуонг! — сзади рычит Ким: — поторопитесь! Нам нужно еще поговорить!

— Конечно, господин Ким. — адвокат еще раз кивает Юне: — Думаю мы еще увидимся. Начало… неплохое.

— Спасибо. — Юна смотрит вслед господину Дуонгу. Вот почему нельзя торжествовать в зале заседаний. Тут они все — профессионалы. Сегодня ты выиграл, завтра — у тебя выиграли. Если реагировать слишком эмоционально, то тебе будет трудно выстраивать отношения с коллегами. Этого не понять посторонним, но даже проигрывая, адвокат не испытывает ненависти по отношению к своему противнику. Это словно игра… и конечно есть те, кто выигрывает, есть те, кому завидуют и даже те, кого ненавидят, но показать это — потерять лицо. Господину Дуонгу было сейчас очень неприятно проиграть процесс вчерашней выпускнице, да еще и девушке. Но он преодолел себя и подошел пообщаться лично. Показав, что не испытывает неприязни.

— Не всегда можно выиграть, — говорит вслух Юна: — но начала и правда неплохое.

— Чего-то этот дядька подозрительно дружелюбен, — хмурится Чон Джа: — чего он? Он к тебе покатывает?

— Вот что, — поворачивается к ней Юна: — раз уж ты теперь в юридической сфере работаешь, то и этикет знать должна. Негласные правила между профессионалами.

— Ээ? И… какие же? — Чон Джа спешно собирает документы в кожаный портфель и семенит вслед за Юной, покидая зал заседаний.

— Самое главное — сегодня нам с тобой нужно выпить. — поднимает палец вверх Юна: — Потому что сегодня я все-таки потеряла девственность!

— Конечно. Выпить. Угу. Что⁈ Какую еще девственность⁈ Почему я не знаю⁈ И… у тебя что никого не было до сих пор⁈ Где⁈ Когда⁈

— Да тихо ты! — шипит на нее Юна: — чего разоралась! Сегодня мой первый процесс, понимаешь?

— А… в этом смысле… — тянет Чон Джа, как кажется Юне — слегка разочарованно.

— В этом, в этом… ну что? Рванем в бар, обмывать? Первый процесс и… победа!

— Угу. Там мелкий что-то писал насчет того, что ему адвокат нужен. Что-то в школе произошло. То ли он кого-то побил, то ли его. Видела бы ты какой он пришел в тот раз — места живого нет, а он драться умеет…

— У него проблемы? — Юна останавливается в коридоре суда. Оглядывается по сторонам. Прямо в коридоре у дверей зала господин Ким ругается со своим адвокатом. Она достает телефон и спешит отойти подальше.

— Алло! — говорит она, дождавшись ответа: — Да, это я. Что у тебя за проблемы там? Ага, ясно, давай встретимся. Да, мы с Чон Джа в бар идем, туда и подбегай. Что отмечаем? Я перестала быть девственницей!