Скучная Жизнь 3

Глава 12

— Не спишь? — вышедшая на кухню Чон Джа вытирала голову полотенцем: — завтра в школу же тебе.

— Кое-какие документы смотрю. — говорит он, поднимая глаза от разложенных на столе листов бумаги. Папка инженера Ли оказалась действительно объемной, чтобы слегка перебравшая на фоне своего триумфа в суде Юна Юн не потеряла важные документы, было принято решение взять их на хранение до завтра. Отвезли Юну домой и баиньки уложили в кроватку… процесс, который оказался далеко не таким романтичным, как рассчитывал Бон Хва. Старший сказал, что пьяные женщины вообще бывают эротичными только в начальной стадии опьянения, а потом — туши свет, звони в полицию. Или сразу в скорую помощь за парамедиками.

Так что госпожа Юна Юн, лишенная своей юридической девственности, успешный адвокат, не проигравшая не единого процесса (поскольку и был всего один) сейчас спит у себя дома в своих белых хлопчатобумажных трусиках с рисунком маленького цветочка спереди. А Старший сказал, что ему нужно документы посмотреть, так что Бон Хва не вмешивался и, признаться, даже уже успел подремать немного под задумчивое бормотание Старшего и шелест перебираемых листов бумаги. На кухне уютно, горит настольная лампа, у них дома нет отдельного стола для учебы и Бон Хва занимался прямо на кухонном столе — как только все поели и убрали посуду. Раньше это делала мама, а сейчас — Чон Джа. Он даже как-то привыкнуть успел к этому. И ведь есть преимущества в том, чтобы заниматься не за своим столом в комнате, а за кухонным — на кухонном всегда стоит тарелочка со свежей выпечкой и можно просто запустить руку и согреть себе чаю…

— Документы инженера Ли? — Чон Джа оставляет свои влажные волосы в покое, полотенце висит у нее на шее, она наклоняется вперед, разглядывая над чем он работает. Она снова в своей короткой маечке с надписью «Чон Джа — чемпион!» и коротеньких шортиках, которые, если честно — поменьше иных трусиков будут. Но Бон Хва никогда на такое не жаловался. Потому что смотреть на Чон Джа — одно удовольствие, она высокая, красивая, подтянутая, у нее длинные и прямые ноги с гладкой кожей, у нее такой чарующий изгиб между топиком и шортиками, а когда она ходит босиком — то можно восхищаться ее пальчиками, каждый ноготок выкрашен в нежно-розовый цвет…

— Кажется, что мы в пролете. — говорит Старший, откидываясь на спинку стула и массируя уставшие глаза пальцами: — У нас нет дела. По крайней мере пока.

— Ну и хорошо. — пожимает плечами Чон Джа: — С чеболями связываться — только неприятностей себе на голову искать. Как там говорится — когда киты деруться, креветки гибнут. Эти из «Ti-Xian group» могут все здание, где у нас с Юной кабинет купить. С нами вместе, если что. Как мышь может гору победить? Это невозможно. Знать свое место нужно. И… ты же сейчас мистер Хайд, да? А Бон Хва не спит еще?

— Не спит. Мы вместе работаем. — отзывается он и Чон Джа хмыкает.

— Ну да. Вместе работаете… пахали буйвол и муха на нем… парню завтра в школу не засиживайся. И… почему ты над документами сидишь? Разве не думаешь, как я? Отдать завтра ему документы и решить, что не нужно тигра за усы дергать.

— На самом деле Юна права. Если такое дело выиграть… черт, да если даже — вничью свести, то у нашей адвокатской конторы такая репутация потом будет, что ого-го! Я же говорил тебе, что адвокаты не используют традиционную рекламу? Конечно, некоторые себя рекламируют и в СМИ и на ТВ и даже в сети, но самые успешные, самые солидные — ни слова о себе не говорят. Для этого рынка важна именно репутация. И эта репутация нарабатывается десятилетиями.

— Десятилетиями? Ни хрена себе… — присвистывает Чон Джа: — У нас с Юной столько времени нету! Нам замуж пора!

— И это я про местных, а в мире у юридических контор репутация и столетия насчитывать может. В общем все эти, которые в сети себя рекламируют, из разряда «Лучше позвони Солу» — просто выскочки. Солидные клиенты к ним не идут. Но если мы выиграем это дело, то все может изменится.

— Ты говоришь, десятилетиями репутация нарабатывается. — Чон Джа включает электрочайник и садится напротив него: — Но разве в таком вот обществе любят выскочек? Это ж чертовы консерваторы и старики, вон как дядя Юны, который ее всю дорогу эксплуатировал. Они как раз за такие дела и не берутся, чтобы скандалов не было.

— Согласен, у нас может появится репутация скандалистов. Но в мире юридических фирм самый главный фактор состоит в том — выиграли вы или нет. Судебный процесс — высшая масть. Пусть и скандалисты, но выигрывают — вот такая будет у нас репутация. А без этого процесса никто про нас и не узнает… так и будете вы с Юной в маленьком кабинетике в торговом центре сидеть и заниматься делами… как там у вас было? Ты еще рассказывала, аджума с собачкой приходила, жаловалась, что соседи ее облучают из микроволновки.

— Сумасшедшая бабка. Еле выпроводила ее. Еще и собачка отвратительная.

— Ну вот такими делами и будете заниматься до конца жизни. Выбраться из этой ямы можно только лет через пять — если будете свои процессы стабильно выигрывать и репутацию зарабатывать… и то не факт. Потому что солидные люди к вам не придут, даже если вы очень хороши в мелких мусорных делах. Ведь это ничего не говорит о вашей способности выигрывать настоящие, стоящие дела. Вот с госпожой Пак у Юны хороший старт, и дело необычное, да и способ креативный… но мало кто разбирается. Мало кто оценить сможет. А вот это дело… если дать ему ход, то от нас пресса не отстанет. Это уже мы будем являться событием, про нас обязательно везде понапишут.

— Ну и что? Все равно проиграем и только опозоримся. Это уже какая-то антиреклама получится.

— Если проиграем, то да. Если. — он прищуривает один глаз, глядя на Чон Джа: — Слушай, а я говорил тебе, что ты просто очаровательна в своем домашнем наряде? И как у младшего крыша не едет, когда он вот так тебя видит каждый день?

— Вот отвали, мистер Хайд. Отвали совсем. Я сегодня на тебя зла. Ты зачем позволил этой шалаве нашего мальчика соблазнить? Я ему такую девушку подбирала… и вообще все с нашего совместного одобрения должно было происходить! — мотает головой Чон Джа, решительно встает и выключает закипевший чайник. Заваривает себе чаю, неторопливо, аккуратными движениями.

— Ну во-первых этой девушке было нужно. Она решила себя преодолеть и бросить вызов. Как я мог отказать? Во-вторых, самому младшему было приятно, да и пора бы ему уже…

— Еще бы ему было не приятно! — фыркает Чон Джа: — А то я прямо не знаю, что молодые парни в таких случаях делают!

— И в-третьих, толком ничего и не было. Су Хи не успела даже в рот его нефритовый стержень взять, только облизнула, как парень — выстрелил. Вот так все и случилось. А если у тебя есть мысль его соблазнить — так вперед. Он, кстати, еще не спит, нас слушает.

— Что⁈ — Чон Джа вздрогнула, взмахнула чашкой, тут же зашипела, пролив кипяток на голые коленки: — Мистер Хайд! Я тебя точно когда-нибудь… ах ты ж… ссскотина такая!

— Да погоди ты. — он быстро забрал у нее чашку и промокнул коленки полотенцем: — Смажь мазью из аптечки, неловкая ты наша.

— Это все ты виноват! Бон Хва — забудь, что слышал! А ты, мистер Хайд, ты… ай!

— Сиди уже, я сейчас… — он аккуратно промокнул ее коленки и достал аптечку из шкафчика. Вынул тюбик с мазью против ожогов и споро нанес на покрасневшие места.

— Что ты там говорил насчет дела? — меняет тему разговора Чон Джа: — Считаешь, что тут можно выиграть?

— На удивление — можно. Аналитическая записка явно говорит о том, что руководство компании посчитало, что дешевле будет выплачивать судебные штрафы и компенсации родственникам погибших, чем внести изменения в конструкцию автомобиля. Это… достаточно циничный подход и такие вот записки никогда не должны появляться на публике. Это такой репутационный удар, что… в общем непонятно как именно инженер Ли эту записку достал, явно не его уровень. И непонятно, как он с такой запиской еще дышит. По идее, как только в «Ti-Xian group» узнали бы про то, что он по юристам ходит, его тут же должны были отправить водой подышать в бетонных башмаках. И если бы перед нами стояла задача денег с компании истребовать, то мы бы легко истребовали. Опять-таки им легче нам заплатить, чем такое пятно на репутации заиметь… а уж если Верховный Суд обяжет их возврат автомобилей сделать… то тут и вовсе счет на миллиарды пойдет.

— Но… ты же сказал, что «у нас нет дела»? — Чон Джа хмурится и потирает пострадавшую коленку. Он перехватывает ее руку и качает головой.

— А ну не три. — говорит он: — Сильно не обварилась, конечно, но все равно не три грязными руками.

— Чешется же. — жалуется она: — Болит и чешется.

— Терпи. Сама чаем обварилась как узнала, что младший не спит. Не понимаю ваших страданий, если хочешь с ним в тучку и дождик поиграть…

— Не хочу! И вообще, мистер Хайд, прекрати немедленно!

— Он, кстати, догадывается, чем мы с тобой по ночам порой…

— Боже как стыдно! Он же еще школьник!

— А кто тут перед Мэй хвастался? Я, мол, развратничала, когда ты еще в пеленках была, а?

— Все, помолчи уже! Давай о деле! Почему у нас дела нет? Ты же говоришь, что есть!

— Ну как… вроде и есть, а вроде и нет. Смотри, сам господин Ли — человек, который работал на фирме. И он не может на фирму в суд подать. Потому что его жена и дочка погибли в результате собственных действий и ему уже страховка выплачена. Да, он может постараться связать их гибель с конструктивными недостатками автомобиля, однако именно его жена врезалась в этот автомобиль сзади. Причем на приличной скорости. Экспертиза показывает, что его жена в момент столкновения не была пристегнута… и скорей всего все равно погибла бы. А при подаче в суд на «Ti-Xian group» — обязательно будет учтено, что он является работником этой компании и имел доступ к внутренней документации… есть такое понятие в юриспруденции — «fruit of the poisonous tree», или — плоды проклятого древа. Оно заключается в том, что доказательства, добытые незаконным путем, в обход надлежащей процедуры, не могут быть приняты судом во внимание, понимаешь? А господин Ли работал в группе инженеров по оценке безопасности, он наверняка давал расписки о неразглашении коммерческой и иной тайны, у него куча соглашений и он как-то добыл эту аналитическую записку, которая ему в принципе не должна быть доступна. Не удивлюсь, если выяснится, что он ночью, надев темное и немаркое, закрыв лицо тканью и вооружившись крюком-кошкой — забрался в кабинет начальника и выкрал его. Ты же можешь себе это представить?

— Я? — Чон Джа задумывается, вспоминая изможденное, бледное лицо посетителя и его отрешенные, пустые глаза: — Конечно могу. С таким лицом он и убить может, не то что украсть.

— Ну вот. А значит все эти… — он кивает на разложенные по кухонному столу листы бумаги: — документы не могут быть приняты судом во внимание.

— Так вот что ты имел в виду, когда говорил, что у нас нет дела. Ну и что? Отдаем документы? Правильно я говорила, что креветкам нечего в китовые разборки встревать. Чешется… и болит… — она тянется было к своей коленке, но видит его взгляд и останавливает руку.

— Нет. То есть — нет, не трогай коленку, я сейчас сверху марлевую повязку наложу, чтобы ты не чесалась. И нет — мы не отдаем документы. Знаешь, если перед тобой встала стена, всегда можно перелезть через нее, выкопать подкоп, проломить ее… ну или поискать в ней дверь. Суд не примет эти документы к рассмотрению, это верно. Более того — у нас нет истца. Подать в суд от инженера Ли — значит спровоцировать закрытый процесс, как же «коммерческая тайна». Вот тут-то нам и крышка, задавят втихую. Но… есть же другие люди, которые пострадали от этих автомобилей, верно? Все что нам нужно — это договор с кем-то из них. Нужно найти кого-то из родственников жертв аварий, которые были в «RoadStar», кого-то, кто еще не взял деньги у фирмы и не подписал мировое соглашение. После этого — подать в суд с формулировкой «взыскать компенсацию за умышленное убийство»!

— Что⁈ Но… это же просто конструктивный недостаток! Какое еще убийство? Мы проиграем в суде! — Чон Джа поджимает пальцы на ногах и тихонько шипит, пока он — накладывает ей на коленку марлевую повязку с мазью.

— Ну да. Суд по умышленному убийству мы, конечно, проиграем. Более того, это будет гражданский процесс, мы будем требовать компенсации за убийство, а не обвинять в убийстве. Обвинение в убийстве — это государственное дело, этим прокуратура должна заниматься. А мы — взыскиваем моральный вред… но знаешь, что самое главное тут? То, что такие суды — рассматриваются не судьями, а с помощью жюри присяжных заседателей.

— И что? Какая разница?

— Огромная. Когда мы представим на общее обозрение эту аналитическую записку — суд потребует от нас сведений каким именно способом эти доказательства были добыты. Мы не сможем ответить на этот вопрос и суд — отметет это доказательство как «плоды проклятого дерева». Но! Присяжные заседатели — обычные люди с улицы… и они не смогут забыть содержимое этой записки, пусть даже суд им это рекомендует. Суд может хоть десять раз сказать чтобы они не учитывали это доказательство при вынесении вердикта, но один раз увидев эту записку — они ее уже не забудут. Более того, чем больше другая сторона будет настаивать на том, что эти доказательства получены незаконно — тем лучше они будут помнить о содержании. Кроме того… так как дело об убийстве — то на процессе будет присутствовать прокурор. Который получит все копии материалов дела… и если он не заинтересуется делом и не воспользуется поводом, чтобы получить себе очередные звезды на погоны, то я в людях вовсе не разбираюсь. Пусть даже «Ti-Xian group» будет держать прокурора в кармане… обязательно найдется кто-то, кто бы хотел сделать себе карьеру на громком деле. И он — начнет копать все об этой записке. А там… достаточно одного-двух причастных допросить, да припугнуть уголовкой — как сразу же поплывут. Об этой аналитической записке должно знать все руководство и начальники отделов, служба безопасности и аналитический отдел. Довольно много людей. Так что… даже если мы проиграем первое дело — мы привлечем к себе внимание и получим известность. И… сможем объединить вокруг себя родственников погибших и пострадавших от «Star Road». Написать второй иск — на этот раз уже коллективный. Более того — если инженер Ли будет молчать и согласится сыграть свою роль — то подать в суд на него и вызвать в качестве ответчика в процесс. Где он — и расскажет, как все было под присягой. И этим показаниям суд уже поверит… потому что фактически он будет свидетельствовать против себя. Да! Точно. Сперва мы можем установить преюдицию этим процессом — подать в суд на «Ti-Xian group», а соответчиком выставить господина Ли. Который, придя в суд — признает свою вину. Вуаля, его показания уже железобетонные, потому что это показания ответчика, признающего свою вину…

— То есть он вроде как — с той стороны будет, а на самом деле — на нашей стороне? — хмурится Чон Джа: — Так, да? Но разве это не… нарушение? Как это… злоупотребление правом?

— Конечно же это злоупотребление правом. Ты смотри. — он глядит на нее с уважением: — уже и слова такие знаешь. А ты быстро учишься.

— Я уже почти месяц с Юной работаю! И… нас адвокат отца девочки как раз в этом самом злоупотреблении обвинял.

— Ну вот. Значит уже привыкли. Конечно же это злоупотребление правом. Но господину инженеру Ли тут главное — добиться закрытия производства кроссовера «Star Road» и признания своей вины руководством «Ti-Xian group». Ему начхать на себя, так что он вполне может взять вину и признать иск. А в этом случае все будет выглядеть так — специалист, который работал в отделе тестирования безопасности «Ti-Xian group» — признал свою вину и раскаялся, а корпорация — нет. Если изначально инженера Ли и «Ti-Xian group» будут воспринимать как союзников, то признание своей вины одним из союзников — автоматически похоронит и второго.

— Ну ты змея, мистер Хайд… — Чон Джа смотрит на него с восхищением: — вот же… коварный ублюдок!

— Хе хе. Надо полагать, что ты простила меня? Кстати, младший наконец заснул. Ему завтра в школу…

— Вот ты скотина, мистер Хайд. Знаешь, что я не могу устоять перед умными мужиками, а?

— Вот куда ты? У тебя же коленка болит.

— А мы аккуратно… вот так. Давай я сниму это с тебя….