Скучная Жизнь 3

Глава 7

Он стоял в коридоре все это время.

Во время первого же урока на него наткнулся патруль Студсовета — дежурный в красной повязке с гербом школы. На справедливый вопрос — какого черта ученик делает в коридоре во время уроков — он молча продемонстрировал бумагу-вездеход от госпожи Мэй. Длинноволосый парень с повязкой дежурного с удивлением прочитал бумагу, в которой госпожа Мэй уверяла, что «податель сего сделал это по моему поручению и для блага школы». Брови длинноволосого встали «домиком», а на лице отразился мучительный процесс осознания и осмысления.

— Это же… подпись первого заместителя главы Студсовета. — сказал он, разглядывая бумагу. Бон Хва молча кивнул. Разговаривать не хотелось. Хотелось выбить дверь в класс, забрать эту Су Хи под мышку и уйти с ней домой. А там — запереть и не выпускать, чтобы она была в безопасности. Но нельзя. Не педагогично. И вообще так не делают, так он только ситуацию усугубит. Все что он может — стоять в коридоре и стену подпирать в ожидании звонка.

Дежурный помялся и всунул бумагу обратно в руку Бон Хва и удалился, потерянно покачивая головой.

А Бон Хва так и стоял в коридоре, пока не прозвенел звонок. Как только учитель вышел в коридор — он вошел внутрь. Не обращая внимания на взгляды — он прошел к парте Су Хи и встретился с ней взглядом.

— Что, теперь будешь меня преследовать? — спросила она его недовольным тоном. Но он видел, что ей приятно. Приятно, что он пришел и не бросил ее. Что она не одна в этом классе.

— Буду. — говорит он. Ему неловко, но эту скрипку играет Старший, вот уж кому все равно на школьные заморочки. Сказал, что будет — и будет.

— Эй, а ты кто еще такой? — к нему обращается кто-то из одноклассников Су Хи: — Ты чего в чужой класс приперся?

— Я перед тобой отчитываться должен? — говорит он, поворачивая голову и находя взглядом говорящего. Бон Хва не знает в чем дело, но он чувствует, что сейчас все по-другому. Он не просто повернул голову и увидел, нет. Он медленно, не спеша — поворачивает голову, за каждым миллиметром этого движения угроза. Сила. А глаза… он чувствует, как его глаза сейчас словно бы излучают гнев. Ярость. Это простое движение — повернуть голову и найти говорящего взглядом, но внутри него сейчас скрыто так много. Верхняя губа напрягается, дергаясь, в груди зарождается рык.

Он не просто поворачивает голову и находит взглядом говорящего. Он словно разворачивает главный калибр бронированной башни линкора и пригвождает наглеца взглядом к месту, как букашку булавкой. В этом движении — ответ. Вызов. И угроза.

Говорящий, высокий парень в небрежно расстегнутой рубашке и приспущенным галстуком, с вихрастой прической — замирает.

— Но… ты же не из нашего класса! — восклицает он, желая сохранить лицо.

— Повторяю. Я перед тобой отчитываться должен? Это твой личный класс? Ты мне предъявить что-то хочешь? А? — он наклоняет голову и делает шаг вперед к говорящему. Тот отступает назад.

— Да ладно тебе, — говорит он: — я просто спросил…

— Хочешь выйти за школу? Повторить свой вопрос?

— Ты чего такой дерзкий? Да запросто… думаешь первогодки могут тут себя так вести⁈ — повышает голос высокий: — Давай выйдем, разберемся.

— Эй, ты чего. — толкает высокого в плечо его приятель: — Это ж Намгун из класса «Б». Тот самый что с Ханом дрался.

— … подумаешь, — говорит высокий, но его голос садится вниз на два тона: — подумаешь. Да я и не говорил ничего. Просто спросил, что он тут делает. Да насрать вообще. Это не мое дело.

— Значит ты не хочешь больше знать что я тут делаю? — надавливает голосом Бон Хва.

— Да, наплевать. Делай что хочешь, — поднимает тот руки: — мне все равно. Я так спросил… может нужно чего было. — высокий разводит руками: — Чего ты кипятишься?

— Рад что мы разобрались. — улыбка. Вернее, не улыбка. Гримаса. Это когда твои глаза точно не улыбаются. Они сверлят оппонента, в глазах желание взять его за голову и воткнуть в парту со всего размаха, а потом — еще и еще, до тех пор, пока она не лопнет и не забрызгает все вокруг. В глазах желание разорвать его глотку зубами, но губы натужно растягиваются в стороны, словно резиновые. И эта улыбка никого не обманет, но она и не должна никого обманывать. Она, наоборот, дает понять всем две вещи. Первую, что он готов порвать на части любого, кто встает сейчас у него на пути. И вторую — при этом ему будет весело. Почему-то вторая часть пугает больше, чем первая.

В классе повисает напряженная тишина. Высокий возвращается на свое место, усиленно делая вид, что ничего особенного не произошло. Бон Хва ловит на себе взгляд Гванхи, который тотчас отворачивается.

— А я считаю, что это — безобразие! — раздается восклицание. Он поворачивается в ту сторону. Куоко, негласная королева класса, главная мучительница Су Хи. Он может сделать два шага и уронить ее на пол звонкой пощёчиной. Может ударить ее — она не сумеет защититься. Потому что он — сильней, выше, больше. Он тренирован. Но именно потому он и не может сделать ничего из этого. С парнями проще — здесь достаточно прямой физической угрозы. С девушками… придется играть на их поле, а на их поле он обязательно проиграет.

— Я обращусь к дежурным и они выведут его из класса! — говорит она, оглядываясь вокруг в поисках поддержки.

— Не нужно. Мы сами выйдем. — Су Хи встает с места и демонстративно берет его под руку: — Пойдем.

— Ну надо же, шлюха нашла себе… — кто это говорил, Бон Хва даже не понял. Потому что его тело среагировало быстрей чем сознание. Словно бы в голове что-то взорвалось, словно ярко-красная вспышка затмила все перед его глазами!

— Не надо! — Су Хи уже оттаскивает его в сторону от лежащего на полу тела: — Не надо!

— … — он даже сказать ничего не может, настолько его сейчас переполняет ярость. И только Су Хи сейчас стоит между ним и этим Гванхи, который валяется на полу с нелепо выгнутой рукой.

— Ты ему голову разбил! — кричит Куоко, которая бросается к лежащему: — Что ты делаешь⁈

— Гванхи! Вставай и дерись как мужчина! Трусливая скотина! — он отодвигает Су Хи в сторону: — А ну пошли за школу, я тебе голову откручу и в задницу засуну!

— Н-не надо! — Куоко загораживает лежащего: — Пожалуйста!

— Запомни… — он нависает над ней: — не дай бог кто тут еще что про Су Хи скажет… или тем более — сделает. Кроме того, что я разберусь с обидчиком — я еще и твоего Гванхи изобью. И плевать, виноват он или нет. Ты что-то скажешь — он пострадает. Ты что-то сделаешь — ему будет больно.

— Да тебе не жить вообще! — кричит Куоко: — Мало тебе в тот раз перепало⁈

— Я смотрю, Гванхи ничегошеньки тебе не рассказал. Ладно. — он отодвигает Куоко в сторону: — Продолжим обучение…

— Что… что за… — Гванхи возится на полу, хватаясь за голову, но Бон Хва хватает его за лацкан пиджака и рывком ставит на ноги, замахиваясь. Гванхи закрывает лицо руками.

— Что тут происходит⁈ — в дверь врывается дежурный с красной повязкой на руке. На лице Куоко появляется торжествующее выражение.

— Этот вот ворвался и стал избивать Гванхи! — тут же подскакивает она к дежурному: — Видите! Это он и его девка!

— Немедленно отпусти этого парня. — командует дежурный и встречается взглядом с Бон Хва. Морщится, узнавая.

— Это ты. — говорит он: — Так и знал, что не к добру ты в коридоре стоишь. Потрудишься объясниться?

— Все что сделал податель сего — сделано по-моему поручнию… — цитирует Бон Хва, отпуская Гванхи и даже заботливо отряхивая его пиджак.

— Тебя ждет очень непростое объяснение с госпожой заместителем Мэй. — качает головой дежурный: — В любом случае драку я прекращаю. Проследуйте за мной в кабинет Студсовета для дисциплинарного расследования.

— Да! Так ему и надо! Нужно полицию вызвать! Это же нападение! — тут же вступает Куоко.

— Намгун Бон Хва и… Пак Су Хи — прошу вас следовать за мной. — говорит дежурный.

— Но… Бон Хва этого не начинал! — пытается защитить его Су Хи. На лице у Куоко — торжествующая улыбка. Гванхи — держится за разбитый нос, на его белоснежную рубашку капает кровь.

— Следуйте за мной. — твердо говорит дежурный. Они выходят в коридор. Перемена только началась и в коридоре полно учеников, довольно шумно.

— Куда вы нас ведете? — спрашивает Су Хи. Дежурный качает головой.

— Я не могу допустить драк в школе, — говорит он: — но я верю в госпожу Мэй. Если она выдала такую бумагу, значит у нее были для того основания. Я бы предложил вам пройти к ней, но госпожа Мэй вынуждена сейчас участвовать в заседании Совета опекунов школы. Так что вам просто придется где-то подождать. Я вынужден изолировать вас на это время.

— На каком таком основании? — спрашивает Бон Хва: — Это что, арест?

— Нет конечно. Просто… во избежание дальнейшего конфликта и пока мы не разберемся во всем происходящем. Госпожа Мэй будет на месте примерно через три часа, а до того момента… пожалуйста, посидите… в пустом классе, например.

— Мы можем просто подойти через три часа. Я же правильно понимаю, что от уроков мы временно отстранены? — задает вопрос Бон Хва. Дежурный кивает.

— Ну и хорошо. Тогда мы пойдем и где-нибудь проведем эти три часа. Вернемся и встретимся с госпожой Мэй.

— Обычно я бы не дал на такое своего разрешения… но у тебя есть эта бумага. Да и запирать вас вместе я не могу, у нас нет карцера в школе. — дежурный разводит руками в стороны. Видно, что ему немного досадно такое упущение. Как это так — в школе и нет карцера.

— Судя по этой бумаге, ты — человек госпожи Мэй. — продолжает дежурный: — Моя же задача — не допустить драки в школе. Так что… да, вы можете быть свободны. Через три часа — пожалуйста придите и предстаньте перед Студсоветом для дисциплинарного расследования и последующего наказания.

— Проходи. — Су Хи пропускает его вперед. Он проходит. Обычная квартирка, одна комната, кухня и прихожая, чем-то даже похожая на их с мамой квартиру. Вот только Су Хи живет тут одна, мама оплачивает ей аренду. Сама квартира, конечно, намного лучше, чем их жилище, она — больше, здесь все новенькое. И большие панорамные окна, потому что квартира находится на девятом этаже новостройки. Высокие потолки, внутри светло и как будто даже воздуха побольше.

Сперва он хотел просто посидеть с Су Хи в кафе поблизости, но она сказала, что живет неподалеку и что ей будет необходимо помыться. Потому что она себя чувствует так, словно в грязи искупалась. И они пошли к ней.

Переступая порог Бон Хва еще подумал, что это первый раз в его жизни, когда он пришел в гости к девушке. Хотя… стоп. Он же помогал Чон Джа с перевозкой вещей, был у нее дома. Старался сделать вид, что не замечал ничего… такого. Например, вызывающего нижнего белья этой Чон Джа. Или чего похуже…

С другой стороны, она же не девушка! То есть девушка, но не сверстница. И вообще, он ее как девушку не воспринимал, она ему скорее, как старшая сестра, это у Старшего с ней какие-то свои отношения.

— Проходи в комнату, или тут садись. У меня тут чай есть и… ну в общем будь как дома. Я в душ. — Су Хи исчезла за дверью и через минуту оттуда послышался шум льющейся воды.

Бон Хва прошел в комнату и сел за стол. Огляделся. Обычная комната. Пахло тут приятно — чем-то ванильным и сладким. Будто выпечку готовили, а потом забыли проветрить.

— Скажи мне, Старший. — пока есть время ему нужно кое-что уточнить у Старшего, благо тот не спит: — А почему ты решил, что сейчас нужно все менять? Мы же были готовы к тому, что ее будут пытаться обидеть.

— Социальные страхи — самые сильные, малыш. Стыд — это как раз социальный страх. Есть люди, которые не боятся смерти, но боятся опозориться. Кстати, самураи как раз из таких. Они готовы живот себе вскрыть, но не испытывать стыда. Интересно то, что стыд — это тоже страх. Однако это все же разные страхи. Раньше она боялась что ей причинят физическую боль. Испытывать стыд — это другой страх, к противостоянию которому мы ее не готовили. Здоровяк Ван учил ее противостоять накату и страху боли или даже смерти. А тут — совсем другой коленкор.

— Какой?

— Вот смотри… все герои в фильмах и кино могут быть слабыми, сражаясь с сильными соперниками. Но практически никогда не совершают стыдные поступки. Иначе говоря, ты можешь быть слабым, но не можешь быть опозоренным. Так что стыд намного глубже чем страх. И эта Куоко — она интуитивно поняла, где может сделать ей больно. По-настоящему больно.

— И что же с этим сделать? У тебя есть способ удалить все фотографии из сети?

— Нет. Со страхом всегда борются одним способом — шагая навстречу своему страху.

— То есть? Ей нужно стать бесстыжей?

— Бинго, малыш. Нужно перестать боятся. Я, кстати, не понимаю, чего тут стыдиться. Человеческое тело красиво. Не у всех, но у такой молодой девушки — точно красиво. Фотография достаточно эстетична и даже возбуждающа. Возьми любую звезду или айдола — обязательно найдутся ее фото в голом или почти голом виде. Ладно наши пуритане, хотя и тут они в таких купальниках выступают, что просто три веревочки. А на западе вообще — ты и не знаменитость, если в глянцевом журнале с голой попой не снималась. И ничего. Тут же вопрос опять в том, строишь ты из себя жертву или нет. Есть у тебя сила или нет. Если силы нет, то тебя конечно загнобят. А если есть — да ходи ты с голой жопой, что с тобой сделают?

— Стыдно же будет.

— Стыд — это твоя эмоция. Не испытывать его и не будет стыдно. Вот например, моешься ты в душе и тут туда без приглашения вваливаются Соен, Минсе, Юджин, госпожа Мэй, госпожа Юна и Чон Джа разом, что ты делать будешь?

— Да как они у нас в душевой поместятся все разом⁈

— Предположим, что это большая душевая. Дома у Мэй, например. У нее-то точно большая душевая должна быть.

— А какого черта мы дома у госпожи Мэй будем делать? Да еще и в душевой?

— Гипотетически, малыш! Гипотетически! Развивай воображение!

— Ээ… что будет, если вваливаются Соен, Минсе, Юджин, госпожа Мэй, госпожа Юна и Чон Джа разом — ввалятся в душевую? Когда я голый? Ну… я, наверное, прикроюсь шторкой. Есть же там шторка?

— Вот. Это — неправильная реакция. Правильная реакция — когда не спеша поворачиваешься к ним всем телом и поднимаешь бровь, разводя руки в стороны. И вежливо приветствуешь всех. В первом случае это у тебя стресс и паника, а во втором — уже у них. Кстати, обрати внимание на поведение мужчин, если вдруг с ними рядом оказывается слишком откровенно одетая барышня. Они — отводят глаза. Нет, все равно пялятся, но стараются делать это исподтишка, понимаешь? Тут так сказать — поединок разумов. Как и в уличной драке — кто готов зайти дальше, малыш.

— И что, вот этому надо учить⁈

— Конечно. Всему нужно учить. Быть бесстыжим — это даже сложней чем быть бесстрашным, хотя понятия весьма схожие. И…

— Бон Хва? — голос Су Хи. Он поднимает на нее взгляд. Она только что вышла из душевой, у нее мокрые волосы и кожа, она замотана в большое полотенце. При одном взгляде на нее у него в голове вспыхивает та самая злополучная фотография. Он тут же прогоняет это изображение, это же неправильно! Эту фотографию сделали против ее воли, он не должен вспоминать ее и тем более — возбуждаться из-за нее. Это так неверно. Отвратительно. На какое-то время он начинает ненавидеть сам себя. И поспешно — отводит взгляд в сторону.

— Вот как раз этого нельзя делать, малыш. — звучит в голове голос Старшего: — ты думаешь, она не знает как она сейчас выглядит со стороны? В ванной есть зеркало.

— Но…

— Отводя взгляд… так ты каши не сваришь. Девушка решила переступить через себя, неужели ты не поддержишь ее в этом?

— Но ведь!

— Когда тебе дают увидеть — ты должен смотреть. Она не просто так вышла из ванной в одном полотенце. Она преодолевает себя. На удивление все правильно делает. Ей нужно преодолеть свой стыд, она его преодолевает. Так что не смей тут заднюю давать, помоги девочке.

— Извини меня, Су Хи, — говорит он, чувствуя, как у него пересыхает в глотке: — но я буду смотреть на тебя. И не отвернусь.

— Смотри, — говорит Су Хи и грустная улыбка скользит по ее губам: — все равно все уже видели. Видели все. Все уже обсудили. Смотри, — она одним решительным движением срывает с себя полотенце: — но ты можешь смотреть на меня когда захочешь. Потому что это — мой выбор. Это я — даю тебе посмотреть и увидеть.

— Извини меня еще раз. — говорит он, прикладывая усилия к тому, чтобы не отвернутся и не опустить взгляд. Краска бросается ему в лицо, становится тяжело дышать. Он видит ее белоснежную кожу, такую тонкую, что видны тонкие синие венки на бедрах. Видит ее маленькую, совершенно неразвитую грудь, небольшие припухлости с маленькими вишенками сосков. Видит все.

— Я знаю, что мое тело непривлекательно и уродливо. — с горечью в голосе говорит она: — Знаю, что никто не позарится на такую как я…

— Что ты говоришь⁈ Твое тело… оно очень красивое! И… сексуальное. Очень. Любой мужчина был бы рад увидеть такое! — торопится Бон Хва: — У тебя красивая грудь! И… ноги! Очень красивые ноги!

— Ты просто говоришь так, чтобы не обидеть меня. Я видела твою Чон Джа. Вот у кого и фигура и волосы. И такая большая грудь. И ноги — длинные и прямые. И кожа у нее бархатистая…

— Чон Джа красива по-своему. А ты — по-своему. Твоя прическа под мальчика… и твоя фигура. Да любой сразу слюной захлебнется, как только увидит! Да эти твои фотографии только потому так разлетелись, что все увидели какая ты… желанная. Да… это немного животное желание, но оно есть! И ты вызываешь его. Я… — Бон Хва, чувствует, как у него перехватывает дыхание. И становится тесно в штанах. Он вспыхивает, глядя как взгляд Су Хи — опускается ниже.

— Пожалуй теперь я могу поверить, что ты считаешь меня привлекательной, — говорит она: — теперь я это вижу.

— Извини. Но ты и правда очень… возбуждающа. И если не хочешь, чтобы я набросился на тебя и изнасиловал… может тебе стоит прикрыться?

— А если хочу? — улыбка скользит по губам Су Хи.

— Вот оно малыш. Видишь, тут дело не в сексе, а в контроле. Когда она бесстыжая — она контролирует процесс. Ей нужна эта власть, слишком долго она была внизу.

— Старший! Это… может я сам⁈

— Хорошо, хорошо. Ухожу.

— Если… ты хочешь? — он сглатывает пересохшей глоткой. Опускает взгляд и видит, что его пальцы трясутся мелкой дрожью. Неужели они сейчас… он подается вперед и она тут же вздрагивает и закрывается полотенцем, опуская взгляд. Они замирают.

— Нет, малыш. Пока еще нет. Она слишком травмирована. Ей не нужен секс. Ей нужен контроль и безопасность. Это… долгая история. Давай-ка я сам…

— Да, Старший… — с грустью говорит Бон Хва, уступая управление: — извини, я не понял. Все испортил.

— Это не ты испортил. Это она — переоценила себя. Но ничего. Все исправим. Терпение и труд все перетрут. У нас еще два часа есть…