Скуф. Маг на отдыхе 4

Глава 4

— Поняла?

— Примерно.

Глазищи у кадета Дольче светились. Радость, восторг, изумление, восхищение и приличный такой шок от того, что весь её мир перевернулся с ног на голову. Всё не так, как ей казалось. Она чувствовала себя немного глупой, но счастливой, как… как страус, который научился летать. Ну или как человек, который всю жизнь бухтел на неудобный нарзанник и тут вдруг научился использовать его правильно.

— Пробуй ещё, — сказала Чамара. — Как учили.

— Ага, — кивнула Чертанова.

Глубокий вдох, выдох, и альтушка взялась за волшбу. Поставила ноги на ширине плеч, сами плечи расправила и начала размахивать над головой хлыстом. Сперва медленно, а затем всё быстрее и быстрее, так что аж воздух засвистел.

— И-и-и-и, — сказала Чамара, облокотившись на берёзку. — Сейчас.

— Щёлк! — то был необычный щелчок хлыста. Сработал он, как удар железякой по кремню. Высек искру, а всё пространство вокруг тем временем только и ждало этой самой искры. Вспыхивая и расширяясь, прямо посередь леса возникла ревущая огненная воронка, в центре которой продолжала размахивать хлыстом счастливая Дольче.

Воронка двигалась в такт её движениям, а сам огонь казался каким-то слишком медленным и величавым. Каким-то слишком… осмысленным?

Ну а самое удивительное заключалось в том, что лес вокруг Дольче даже не думал заниматься. Ни листочек, ни хвоинка, ни сухой валежник под ногами, огонь вроде бы не обтекал растения и без стеснения крутился по своей траектории, но при этом не жалил.

Неспроста, само собой…

Ему так приказали.

— Гаси, — скомандовала Чамара.

— Щёлк! — и пламя исчезло…

Прошло уже полтора часа после урока, а Дольче всё никак не могла прийти в себя. Без траты маны, без урона для себя и окружающих, без колебаний и неуверенности, она подчинила себе огонь и полностью изменила своё мнение о нём.

— Демон должен уметь, — так сказала Чамара.

И она сумела.

Теперь огонь больше не казался Дольче опасной жгучей хреновиной. Опасная жгучая хреновина — лишь следствие повышения температуры, само по себе невозможное без наличия окислителя, сиречь кислорода.

Не более, чем спецэффект.

А вот за температуру… за температуру теперь Дольче отвечала сама. Легко и просто. Действительно, ей нужно было только захотеть использовать стихию, как стихия тут же послушно отзывалась.

Вспоминать собственные фаерболы теперь было откровенно смешно.

И никаких затрат по мане.

Что-то из области физиологии — всё равно, что плюнуть или чихнуть.

— Моцарелла, говоришь, — сказала Чамара, с интересом наблюдая за тонкими тягучими нитями, свисающими с укушенного края кусочка пиццы. — Если честно, то повезло вам до такого додуматься. В большинстве миров сыр, как правило, это вонючая склизкая масса, которая воняет как… нехорошо воняет, короче говоря, — закончила свой спич демоница и откусила ещё один кусочек.

Не свежая невинная душа, конечно, но тоже ничего.

Сейчас демоница сидела на краю помоста Василия Ивановича и болтала копытами в воздухе. В благодарность за имбалансное боевое могущество Чертанова не придумала ничего лучше, чем угостить свою наставницу ужином.

Заказала пиццу из Сакраменто.

Да, пришлось немножечко поспорить с оператором, который всеми силами пытался отмазаться от заказа, и заплатить за доставку больше стоимости самой пиццы, но… Чертанова потихоньку привыкала к статусу члена группы «Альта». Траты — это вовсе не траты, а сопутствующие расходы. Сопутствующие чему? Правильно, защите Империи.

Так говорил Василий Иванович.

И ещё!

Дольче даже обрадовалась, что пицца остыла по дороге. Она разогрела её сама при помощи вновь открывшегося дара.

— А ты во многих мирах бывала? — между делом спросила Чертанова; говорить-то о чём-то было нужно.

— Во многих, — ухмыльнулась демоница. — Счёт не веду.

— Расскажешь?

— О чём?

— О мирах. Об Аде. О том, как оно вообще всё устроено.

— Хм…

Чамара задумалась. Знания у неё безо всяких сомнений имелись, но это были её знания — обыденные, привычные, не вызывающие никакого удивления. Потому нужно было хотя бы попытаться поставить себя на место своей ученицы и понять, что и как рассказывать. Девочка Чамаре нравилась. Точнее, для неё это был непривычный и интересный опыт. Она ещё никого и ничему не учила и испытывала необычные и приятные эмоции.

И потому ей очень хотелось, чтобы рассказ был именно рассказом, а не просто кучей разрозненных фактов.

— Ну смотри, — демоница отложила пиццу. — Физически это проявляется вовсе не так, но попробуй представить себе мыльную пену.

— Представила, — кивнула Дольче.

— А теперь представь, что пена пятимерная.

— Э-э-э…

— Уже труднее, да? — усмехнулась Чамара. — Но это не столь важно. Можешь вернуться на шаг назад, я просто хотела объяснить, что всё не так просто. Так вот… Пену ты представила, а теперь представь, что пузырьки — это миры, место соприкосновения пузырьков — трещины, а всё, что между пузырьками, — это и есть то вспомогательное пространство, в котором мы впервые встретились. Как там называл его Васильваныщ?

— «Бублик».

— Бублик, — кивнула рогатая.

— Слушай, — Чертанова замерла, не донеся пиццу до рта. — А вот этот наш пузырёк… он может лопнуть?

— Лопнуть нет. А вот соединиться с другим пузырьком запросто.

— Это как?

— О-о-о, — протянула Чамара. — Как правило, это очень неожиданно и болезненно для жителей обоих пузырьков… Миров. Давай лучше говорить «миров»?

— Давай, — мотнула головой всё ещё встревоженная судьбами человечества Дольче. — А почему так происходит?

— Так происходит, когда в мире появляется слишком много трещин. Ваши ещё малыши по сравнению с тем, что я видела, уж поверь. Так что вы с вашим Васильваныщем очень правильным делом занимаетесь.

— А я знала, — кивнула Чертанова и вгрызлась в пиццу. — Знала…

Одно лишь это знание следовало хорошенечко переварить, но раз уж выдалась возможность узнать что-то у демоницы, то им нужно пользоваться по полной. А потому Дольче чуть подумала, прожевала и задала следующий вопрос:

— А почему тогда, когда кто-то проходил сквозь трещину, он становится безумным уродом?

— А ты разве стала безумным уродом? — хохотнула Чамара.

— Я нет, но-о-о-о…

— Защита от дурака, — всё-таки ответила на вопрос демоница. — Чтобы абы кто абы куда не скакал. Представляешь, что начнётся тогда?

Чертанова вдруг очень даже хорошо представила себе, что может начаться. Несколько вечеров наедине с Ромашкой, и ты невольно окажешься знатоком инвазивных видов Австралии и Северной Америки.

Юля в прямом смысле слова коллекционировала истории про животных, которые случайно перебрались на чужой материк и перекосили к чёртовой матери всю местную экосистему. И это животные! А что, если с материка на материк переберётся кто-нибудь разумный? Как в своё время Колумб перебрался, а за ним Кортес и остальные.

— Так что тут всё просто, — продолжила Чамара. — Механизм работает так: если ты достаточно силён, чтобы пережить переход, значит, ты достаточно разумен и вменяем для путешествия в другой мир. Всё.

— А кто этот механизм придумал? И вообще… кто его внедрил?

— Дай ещё кусочек и расскажу…

Чертанова тут же протянула коробку с пиццей, и Демоница ловко оторвала себе треугольничек.

— Обманула-обманула, бе-бе-бе-бе, — весело пропела она. — А если серьёзно, то… знаешь, мне очень лестно, что ты думаешь, будто бы мне известны все тайны бытия, но это не так. Хрен его знает, кто это всё придумал и внедрил. Меня, бывает, сама концепция материи пугает до чёртиков. Как это вообще? Откуда? Почему?

Демоница вгрызлась в кусок — снова горячий настолько, чтобы тянулась моцарелла.

— Ещё вопросы?

— Э-э-э… да… да…

Чертанова судорожно начала соображать, чтобы такого ещё спросить. Однако не нашла ничего умнее, чем попросить просто рассказать о том, какие бывают миры.

— Разные, — сперва просто ответила Чамара, но затем подумала и разродилась речью.

С её слов, получалось так, что по большей части везде, куда ни плюнь, всё одно и тоже. Просто идёт оно удивительно разными путями из-за климатических условий мира, его исторических событий, да и банального витка эволюции не в ту сторону.

А ещё из-за метеоритов.

Добрая каменюка, навернувшаяся с неба в нужное время и в нужное место, может сыграть свою роль.

Также демоница поведала о том, что все миры так или иначе населены хотя бы одной расой разумных существ, почему ей неведомо, и что при чуть ли не стопроцентной доминации антропоморфных форм жизни, люди всего лишь одни из.

— А демоны? — тут же нашлась Чертанова. — Демоны тоже «одни из»? И вообще… а что такое Ад? Просто мир?

— Ад — это другое… Так! — нахмурилась Чамара. — Слушай, девочка, а я не слишком ли много тебе уже сегодня рассказала? Может, хватит?

— Наверное, — кивнула Дольче. — Хочешь, теперь я тебе чего-нибудь расскажу?

Демоница от такой самоуверенности хотела было даже рассмеяться, но вовремя остановилась. Один интерес у неё всё-таки был. Истинно суккубий. Василий Иванович Скуфидонский. А родился этот интерес ровно в тот момент, когда этот мужчина вместо того, чтобы истечь слюной при её виде, начал торговаться за желания…

И более того! Он желал странного! Хотя бы потому, что в списке не значилось бурное соитие! А ведь это разрушительней ущерб самомнению! Не обида, и не оскорбление, но что-то такое, что обязательно нужно исправить, — решила Чамара.

— Расскажи мне про Васильваныща, — сказала она. — Что любит, чем увлекается?

— Ну-у-у, — протянула Дольче. — Не могу сказать, что знаю его достаточно давно, но кое-что прямо вот в глаза бросается…

Итого демоница насчитала для себя три пункта.

Первый — музыка. Чем тяжелей, тем лучше. Энергично, громко, а в идеале, чтобы кто-нибудь орал. С этим никаких проблем не возникнет. Под описание попадал почти любой коллектив Ада, поскольку целевая аудитория под заунывную лирику там попросту не сложилась.

Атмосфера, должно быть, не та.

Второе — мотоциклы. Механические ездовые звери, утробно рычащие и отравляющие воздух выхлопными газами. Чёрные, блестящие, хищные на вид. Что-то подобное Чамара встречала в других мирах, доступ в которые для неё не был открыт по часам в строго отведённое время. Так что не беда, достанем.

Ну и третья страсть Василия Ивановича — рыбалка. Изощрённое убийство младших видов при помощи богатого выбора инструментов. Тут без комментариев. Чамара и сама уже давно хотела устроить нечто подобное.

Для того, чтобы запланировать идеальное свидание, не хватало лишь одного пункта:

— Любимое блюдо?

— Ой, сложно, — честно ответила Чертанова. — Мы чего только вместе не ели, но никаких особых предпочтений я не заметила. А хотя…

Дольче вдруг вспомнился лысый повар, который помогал ей готовить вырезку для родительского комитета.

— Он любит всё, что только не приготовит Алёшин, — сказала Дольче.

— Альё-ё-ё-ё-щ-щ-щ-щин, — протянула демоница, коварно улыбаясь.

— Ой… а почему ты так коварно улыбаешься?

— Не почему, — отрезала Чамара. — Так. Мне кажется, что на сегодня достаточно. Пора бы уже и расставаться…

Пузырики.

Метеориты.

Защита от дурака.

Вот ведь… охренеть можно! Я посылал Чертанову учиться магии, а она внезапно возьми, да и сделайся экспертом по трещинам. Причём даже не международным экспертом, а сразу межмировым.

После первого же их занятия с демоницей, взбудораженная новыми знаниями альтушка первым же делом прибежала ко мне.

Вела она себя при этом как переигравший ребёнок или щенок лабрадуделя, которого впервые за день выпустили погулять. Смеялась, тараторила и жестикулировала как сурдопереводчик. Был бы у Чертановой хвост — виляла бы.

Спорю на что угодно.

Слово за слово, подтянулись остальные, и весь вечер прошёл, мягко говоря, интересно. Я даже про сингапурцев забыл, уж до того полезной и ценной мне показалась добытая Дольче информация.

До поры до времени, все эти знания я распорядился держать в секрете. Никому. Ни министрам, ни родителям, ни небезучастным завсегдатаем тематических форумов, ни психологам, ни уж тем более психологам-сатанистам.

— Да, Дольче?

— Да, Василий Иванович, — вздохнула Чертанова.

Знание — сила. И хрен его знает пока что, что именно с этой силой делать.

Самое главное, что я вынес из рассказа Чертановой — перемещаться между мирами можно вот так вот, запросто. Но только со мной. Наверное. Когда кто-то предлагает тебе поверить в твою исключительность, развешивать уши не стоит; за этим явно что-то стоит. Так что другой способ наверняка есть, его не может не быть, и его поисками прямо сейчас занимается Степан наш Викторович.

Вторая по главенству мысль — трещины нужно закрывать, и дело это не только прибыльное, но ещё и правильное. Третья мысль — впереди меня ждёт просто куча всякого интересного.

Новые миры!

Другие разумные!

Ну охренеть же!

Засиделись мы вчера, понятное дело, допоздна. К полуночи ещё и сообщение от Державина пришло.

«Спишь?»

«Сплю», — ответил ему и набрал сам. Оказалось, что ректор вместе с министрами восприняли мои слова, сказанные на рыбалке, максимально серьёзно. И реально начали суетиться. Так что на утро нас с альтушками пригласили на первый в мире полигон скуфонавтики.

Насколько я понимаю, полигон был не то, что недостроенный, а вот на самом-самом первоначальном этапе стройки, но всё равно. Добираться до него от Удалёнки час, если без пробок.

И техни-и-и-ически…

Что-то у меня такое шевельнулось. Мол, а не послать бы министров к чёртовой матери? Учитывая то, что у меня своя личная трещина в двух шагах?

Но нет.

Они — ребята мозговитые и для Империи полезные. И пока я буду просто-напросто качаться, они ведь займутся всевозможными исследованиями и замерами, и анализами. Глядишь, приоткроют завесу тайн мироздания. Потому как верить демонице от и до — ну такое себе. В уме держать буду, но для прочности сам всё познаю экспериментальным путём.

Так что пусть портал Леонида будет запасным. На тот случай, если мне понадобится что-то проверить без лишних свидетелей.

Спал крепко.

А снилась мне злосчастная суккуба. Голенькая и в мыльной пене…

Итак, вот она.

Самая средняя из всех трещин, что мне когда-либо доводилось встречать. Не большая и не маленькая, не тусклая и не яркая.

Ангар не то слово, которым можно описать конструкцию, которую строители начали вокруг неё возводить. Основу фундамента они уже заложили, и вот что имею сказать: Державин и компания собрались строить вокруг трещины прямо-таки заводское здание.

Вокруг нас бегали люди в касках и оранжевых комбинезонах. Где-то вдали уже возник городок из контейнеров, фуры сгружали горы щебня, экскаваторы рыли траншеи для подвода коммуникаций… шум, гам, суета и прямо-таки виртуозная, филигранная брань. Поэты — лошьё по сравнению со строителями, когда заходит речь о словообразовании. Некоторые речевые обороты я и сам-то впервые услышал.

Итак, мы с группой «Альта» уже оставили машины и шли по стройке в сторону трещины.

Державин с министрами ждали нас в шатре. Ассоциации сразу же сложились не очень, больно он напоминал мне тот самый шатёр, в котором Дольче, Чамара и Алексей Михалыч рубились с демонами.

Но нет…

Внутри всё было по-другому. Целая делегация учёных мужей в белых халатах, приборчики всякие, оборудование, компьютеры. Короче, атмосфера рабочая. Деловая.

Первым делом Державин рассыпался в сожалениях о том, что, наверное, придётся подождать. Накануне группа учёных провела экстренное совещание, на котором решалось, как правильно ломать блокатор так, чтобы он начал работать на всос.

Мне аж немного неловко стало из-за того, что лучшие мозги Империи занимаются чем-то подобным, но-о-о… дело тут, наверное, всё-таки в формулировке. Всос, высос. Немного не это ожидаешь увидеть в научном докладе.

Не суть.

В общем, институтские составили чек-лист возможных поломок и вот-вот собирались приступить к экспериментам. Дело, безо всяких сомнений, нужное. Но я всё равно предпочёл форсировать события, а потому отвёл Державина в сторонку и объяснил своими словами что да как.

Что не сам «всос» был причиной нашего удивительного путешествия по ту сторону, а мои щиты, благодаря которым мы это самое путешествие пережили.

Стёпка внял.

Решено было идти в трещину пёхом, не прибегая к помощи сломанных блокаторов.

Владим-Саныч дал команду своим людям занять позиции: на всякий случай к ангару стянули несколько групп егерей самого высшего класса. Гринёв в свою очередь послал тайников разгонять строителей, чтобы те не глазели туда, куда не нужно.

И пока всё это происходило, у нас с альтушками было немного времени подготовиться морально. Я обошёлся без ценных указаний. Девки уже и так прекрасно сработались и знают, кому что делать.

А потому я просто задвинул мотивационную речь про то, какие мы все — молодцы, какими семимильными шажищами развиваются в последнее время девчонки и как я по этому поводу горд.

Ромашка чуть не всплакнула от чувств, а вот остальные взбодрились. Заяц на плече у шаманки аж бицепсом играть начал.

И тут я вспомнил…

Татуировки и сингапурцы. Сингапурцы и татуировки. Как бы убедительна ни была Ирка, а у меня всё равно своя голова на плечах и своя чуйка, которая меня ещё ни разу не подводила. Хочу знать, что это такое.

И, блин, узнаю!

— Шестакова, — я отвёл альтушку чуть в сторону. — Когда вернёмся, напомни мне, пожалуйста, с тобой поговорить.

По правде говоря, я ожидал от шаманки реакцию: «А чо я-то сразу⁈». Ну… потому что. Это в её характере и в модели поведения. Так уж у нас общение выстроено. Она косячит, потом отмазывается, потом снова косячит и снова отмазывается.

Однако нарвался я сейчас на нечто совершенно другое:

— Да, — кивнула Ксюха, не пряча взгляд. — Я сама хотела с вами поговорить…

— Правда? — я аж удивился. — А о чём?

— Ску-у-у-уф! — заорал вдруг Державин в матюгальник. — Всё готово, можете идти!