Скворцов-Степанов

ЗА ЛЕНИНСКОЕ ЕДИНСТВО

После кончины Владимира Ильича Ленина в Коммунистической партии заметно активизировались оппозиционные элементы, решившие, что теперь «пришел их час». Большие надежды на растерянность трудящихся, на раскол в партии ввиду тяжелой утраты при этом возлагались в первую очередь Троцким и его единомышленниками.

Стойкие большевики давали решительный отпор фракционным действиям троцкистов. Уже в октябре 1924 года в журнале «Красная молодежь» Иван Иванович публикует статью «Кто совершил Октябрьскую революцию? (По поводу «истории» Октября в книге Троцкого «1917 г.»)». С негодованием он пишет о троцкистских «изысканиях», в которых будто бы раскрывается, что победа в дни Великого Октября «одержана, собственно, вопреки большевистской организации, наперекор ей, что ее приходилось толкать к революции, совершать над нею насилие за насилием». У Троцкого, отмечал Скворцов-Степанов, «история Октябрьского переворота становится чисто индивидуалистической историей, которая затушевывает и сбрасывает со счетов ленинскую партию».

Подчеркивая органическое единство руководящего ядра большевистской партии с рядовой массой коммунистов, Иван Иванович показал, как чужды были методы командования и администрирования для В. И. Ленина, который постоянно жил интересами и мыслями рабочих и крестьян, проявляя исключительное внимание к мнению рядовых членов партии. Без этого, писал Скворцов-Степанов, В. И. Ленин «не был бы гениальным стратегом и тактиком, он не был бы великим вождем революции XX века, и партия была бы не авангардом мирового пролетариата, а маленькой сектой, кружком заговорщиков…».

Как же ответил Иван Иванович на заголовок-вопрос своей статьи «Кто совершил Октябрьскую революцию?»?

Ответ его был ясным и четким: грандиозную революцию нашего века в России совершили рабочие и крестьянские трудовые массы, а добились они победы потому, что их боевыми выступлениями руководили Ленин и ленинская партия. Особое возмущение Скворцова-Степанова вызывали попытки троцкистской оппозиции преуменьшить роль Владимира Ильича Ленина в победе Октября. В статье «Исторический перелом», опубликованной в газете «Известия», Иван Иванович подчеркнул, что, получив первые скудные сообщения о Февральской революции в России, «Ленин разом уразумел глубокое международное значение этого сообщения и с поразительной проницательностью предусмотрел дальнейшие ступени развертывания революции… Он твердой рукой взялся за руль и уверенно повел корабль революции к Октябрю».

В своих нападках на партию и ленинское ядро в Центральном Комитете троцкисты смыкались с различными мелкобуржуазными группировками и течениями, часто прикрывавшимися громкими и туманными названиями. К открытию XIV партийного съезда образовалась так называемая «новая оппозиция», возглавляемая Зиновьевым и Каменевым, которая, как показали дальнейшие события, мало чем отличалась от троцкистской платформы.

В секретных документах, рассылаемых своим единомышленникам, лидеры «новой оппозиции», как метко заметил Е. М. Ярославский, рекомендовали до поры до времени скрывать свои разногласия с ЦК, говорить о платформе оппозиции «в четверть голоса» — на районных конференциях, вполголоса — на губернских и «полным голосом» — на XIV съезде ВКП(б).

Ставленники Зиновьева и Каменева сумели обманом захватить в свои руки Ленинградский губком партии, подчинить своему влиянию и губком ВЛКСМ, партийную и комсомольскую печать — газеты «Ленинградская правда», «Красная газета» и «Смена». Получив тем же путем мандаты от ленинградских большевиков, оппозиционеры уже в первый день работы съезда сбросили маску и начали открыто выступать по всем основным вопросам против Центрального Комитета, против ленинской политики партии. Цель их была ясна — расколоть ВКП(б).

Речи и обструкции оппозиции, называвшей себя «новой», сравнительно быстро дали возможность делегатам обнаружить идейное ее родство с троцкизмом. Как и сторонники Троцкого, участники «новой оппозиции» отражали опасения и колебания мелкобуржуазных слоев, вызванные трудностями социалистического строительства; они не верили в реальность поставленных целей, в возможность победы социализма в СССР, воспринимая открыто враждебные установки буржуазных идеологов, расшевелившихся в первые годы нэпа.

XIV партсъезд решительно выступил с осуждением взглядов и фракционной деятельности сторонников Зиновьева и Каменева. В ответ на это оппозиционеры развернули в Ленинграде бурную антипартийную деятельность. Редакцией «Ленинградской правды» продолжали заправлять зиновьевцы, которые давали в газете крайне ограниченную, двусмысленную, но в большинстве случаев извращенную информацию о работе и итогах съезда. Одновременно они пошли на открыто подрывной акт: прекратили распространение в Ленинграде органа ЦК ВКП(б) — газеты «Правда».

Оппозиционеры прежде всего опасались, что с появлением в Ленинграде номеров «Правды» и «Известий», где печатались материалы съезда, ленинградцы быстро разберутся с истинным положением дел. Поэтому зиновьевцы организовали подлинный заслон на станции Любань. Группе журналистов приходилось ездить в Любань на автомашинах и привозить газеты и журналы буквально «нелегальным путем».

— Дожили! — возмущенно заметил Скворцов-Степанов. — А Вы взгляните, как именуют оппозиционеры центральный орган нашей партии — газету «Правда». Оказывается, «Правды» больше нет. Есть «Московская правда», а «Ленинградская правда» превратилась в ленинградскую «Правду». Обратите внимание и на примечание в заголовке: основана «Ленинская правда» не в марте 1918 года после переезда Советского правительства в Москву, а 5 мая 1912 года. Эти манипуляции потребовались «новой оппозиции», чтобы изобразить захваченную ими «Ленинградскую правду» центральным органом партии.

Заняв обманным путем ключевые посты в городском партийном аппарате, лидеры оппозиции развернули настоящую травлю ленинградских коммунистов, верных линии Центрального Комитета ВКП(б). Под грубым нажимом вожаков «новой оппозиции» бюро Ленинградского губкома приняло специальное решение, запрещающее обсуждать материалы XIV съезда ВКП(б) в партийных организациях города и области.

В этой обстановке 28 декабря 1925 года XIV съезд принял обращение «Ко всем членам Ленинградской организации», в котором отмечалось, что ленинградская делегация голосовала против всего съезда, «противопоставив себя съезду партии…». В обращении призывалось положить конец «всем таким попыткам подрыва единства нашей ленинской партии». В документе выражалась уверенность, что «ленинградская организация, всегда шедшая в авангардных рядах партии, сумеет исправить ошибки, допущенные ленинградской делегацией».

В тот же день была принята специальная резолюция съезда о «Ленинградской правде». Она гласила: «Ввиду того, что «Ленинградская правда» уже после решения съезда ведет систематическую борьбу против решений съезда, явно нарушая общепартийную дисциплину, и срывает решения партии, съезд поручает ЦК принять немедленно меры по изменению и улучшению состава редакции «Ленинградской правды».

Это решение было вызвано тем, что зиновьевцы превратили редакцию в один из центров борьбы против политики партии по всем коренным вопросам социалистического строительства и партийной жизни, которую настойчиво осуществлял Центральный Комитет ВКП(б). Аппарат «Ленинградской правды» почти сплошь состоял из активных оппозиционеров, которые публиковали антипартийные и антисоветские статьи и заметки, извращающие генеральный курс ВКП(б) и ставившие цель обмануть рядовых коммунистов и широкие массы трудящихся Ленинграда, настроить их против руководства партии. Немало было случаев, когда авторами пасквилей выступали лица с весьма сомнительным прошлым.

Созванный через несколько часов после этого решения съезда Пленум ЦК большинством голосов утвердил постановление Политбюро ЦК ВКП(б) назначить ответственным редактором «Ленинградской правды» Скворцова-Степанова, сняв с этого поста прежнего редактора газеты зиновьевца С. Л. Закс-Гладиева. В помощь Ивану Ивановичу было откомандировано в Ленинград несколько опытных, идейно стойких журналистов, газетных работников. Против этого постановления вместе с членами «новой оппозиции» голосовали также Троцкий, Пятаков и Раковский.

Для разъяснения ленинградским коммунистам поведения их делегации на съезде и решений высшего партийного форума в Ленинград ЦК послал большую группу видных деятелей партии, в том числе ряд членов президиума съезда: С. М. Кирова, А. И. Микояна, Г. К. Орджоникидзе.

Скворцов-Степанов приехал в Ленинград уже 29 декабря 1925 года и сразу приступил к своим обязанностям ответственного редактора «Ленинградской правды».

Когда Иван Иванович пришел в редакцию газеты, кабинеты ее оказались закрытыми. Ключи тоже исчезли, гак и сами сотрудники. Пришлось открывать двери с помощью слесарей. В помещениях редакции было совершенно пусто — отсутствовали даже ручки и чернила.

— О нас неплохо позаботились предшественники, — пошутил новый редактор.

За работу над очередным номером приступили немедленно. Рабочие типографии «брали набор по страницам». А когда номер был готов, Иван Иванович собрал небольшой коллектив работников редакции и типографии и рассказал о работе съезда, о новых задачах, стоящих перед «Ленинградской правдой».

— Для нас для всех, — сказал он в заключение, — остается совершенно ясным одно: Ленинград был и остается красным Ленинградом, городом Ленина!

Утром 30 декабря жители города Ленинграда увидели в киосках номер «Ленинградской правды», под которой стояла подпись нового ответственного редактора, написавшего в ней передовую статью под названием «За единство партии». В передовице отмечалось, что делегаты XIV партсъезда, все грамотные члены партии «никогда не бывали и никогда не забудут, что наша партия может гордиться ленинградской организацией, выдающейся и по своему пролетарскому составу, и по своим великим заслугам перед революцией». Обращаясь к ленинградским большевикам, Иван Иванович обратил внимание на позорное поведение их делегации на съезде, выступившей против ЦК и всего подавляющего большинства делегатов. «Ленинградские рабочие, — писал он, — должны спросить себя, уполномочили ли они на это ленинградскую делегацию? Они должны разобраться в деле. Они должны сказать: место славной ленинградской организации не в оппозиции партии, а в передовых рядах железной своим единством армии ленинцев».

На следующий день — очередной номер газеты и новая передовица, подготовленная Скворцовым-Степановым. «Только коллективная мысль, — подчеркивалось в ней, — только воля партии могут, хотя бы отчасти, возместить то, чего партия лишилась со своим организатором и вождем Владимиром Ильичем Лениным». Бесконечно более тесная спайка требуется в настоящее время. «К ленинскому единству! К ленинскому исполнению всех решений ленинской партии!» — провозглашалось в передовой статье «Ленинградской правды».

По инициативе Ивана Ивановича 1 января в «Ленинградской правде», учитывая всю особую остроту разъяснительной работы, была введена постоянная рубрика «За единство партии». По рекомендации ЦК газета начала печатать материалы XIV съезда, который закончил свою работу 31 декабря 1925 года. Для Ивана Ивановича Скворцова-Степанова это был особо памятный, незабываемый день: он избирается съездом членом Центрального Комитета ВКП(б).

Материалы съезда, которые печатались вместе с «Ленинградской правдой» в типографии города, начиная с третьего номера газеты распространялись среди подписчиков бесплатно.

За короткий срок, с приходом Скворцова-Степанова, газета не только по содержанию, но даже и по внешнему виду, по доходчивости и боевитости коренным образом изменила свой облик. Из фракционного органа зиновьевцев она стала подлинным рупором ленинцев, активным борцом за единство партийных рядов.

Между тем «новая оппозиция» не унималась. Ее участники активно продолжали антипартийную деятельность. Они мешали всеми способами распространению документов и материалов съезда, особенно на промышленных предприятиях, организовывали публичные выступления в ответ на справедливую партийную критику и разоблачение их подрывных действий. Нелегко было новому редактору «Ленинградской правды» организовать четкую работу газеты: аппарат старого состава, подобранный зиновъевцами, регулярно саботировал многие указания Скворцова-Степанова, а часть редакционных работников во главе с ответственным секретарем Матвеевым вообще fi первые дни отказывалась выполнять распоряжения Ивана РТвановича и передать дела новым сотрудникам.

О положении, которое создалось в первые дни приезда Скворцова-Степанова, свидетельствовала телеграмма, которую вынужден был дать Иван Иванович президиуму XIV съезда ВКП(б). Она была оглашена на заключительном заседании съезда вечером 31 декабря. В ней сообщалось, что кабинет главного редактора и другие комнаты редакции заполнены «делегациями», состоящими из оппозиционеров, которые в самой недопустимой форме требуют публикации антисъездовских резолюций. «Аппарат редакции, — говорилось в телеграмме, — не только саботирует работу, но и разжигает настроение делегаций, призывая к более решительным действиям», что означало одно — сорвать выпуск «Ленинградской правды».

В канун нового, 1926 года вокруг здания редакции появились… пикетчики, которые от «имени рабочих» требовали печатать материалы, «одобренные «новой оппозицией». Только благодаря большому партийному опыту, настоящей политической закалке Скворцова-Степанова удалось сорвать эту провокационную затею.

О том, как это происходило, рассказывал в своих воспоминаниях писатель Федор Гладков. Ивану Ивановичу, свидетельствовал он, «пришлось выдержать напряженную борьбу. Ставленники Зиновьева встретили его с яростной враждебностью: в редакции сначала демонстративно не замечали его, на совещания не являлись и всячески старались поставить его в невыносимые условия. Кончилось тем, что ему устроили обструкцию: почти все работники редакции подняли бунт, чтобы выгнать его на улицу. Но Иван Иванович выдержал этот наглый напор спокойно, с достоинством. Он выпрямился во весь свой высокий рост впереди небольшой группы преданных ему помощников и громовым басом объявил:

— Это кто передо мной? Хулиганы, громилы или честные работники советской печати? Все, кто желает работать, выполняя заветы Ленина, найдут здесь свое место. Но саботажникам и бандитам придется немедленно унести отсюда ноги. Того, кто не подчиняется партий, мы сметем, как пыль.

На подмогу Скворцову-Степанову явились наборщики и печатники, настроенные еще более решительно, чем ответственный редактор. Учтя это, возбужденные работники редакции «зиновьевского набора» быстро ретировались.

Сам Иван Иванович спустя несколько недель, по возвращении в Москву, в кругу друзей по партии и близких так рассказывал о своих впечатлениях:

— Понимаете, очутился с первого дня как во вражеском стане. Ни один прохвост не желает отвечать на вопросы, не является на зов. Устроили однажды кошачий концерт. Всюду понаставили своих пикетчиков, терроризовали рядовых работников. Ну, я, знаете, сильно разозлился — выгоняю одного за другим. Началась вакханалия, пытались даже применить ко мне насилие. А я уж заранее знал, с кем имею дело.

Прощупал я и в редакции и в типографии хороших парной из сотрудников и наборщиков и вместо с ними организовал дело так, что пи одна строчка без моего ведома по могла быть набрана. А когда хулиганы ворвались ко мне, чтобы схватить меня и вытолкать из редакции, эти хорошие парии стали рядом со мной и приготовили крепкие кулаки, как доблестные бойцы, пусть, мол, кто-пи-будь из негодяев попробует подойти поближе, он па своих боках испытает, что значит пролетарский отпор. Ну и струсили… — Иван Иванович, покраснев от смеха, продолжал: — Понимаете… Хотели меня поставить в положение генерала без армии, но не рассчитали своих сил и, как всякие авантюристы, полагались только на свою наглость, то есть сами были изолированы от масс. А я уже со своими соратниками опирался и на рабочих типографии и предприятий и привлек здоровую молодежь из вузов. Через недельку-две редакция уже была насыщена новыми людьми, и работа пошла полным ходом.

Но чтобы «насытить» редакцию преданными делу ленинизма работниками, пришлось приложить немалые усилия для очищения аппарата газеты от оппозиционеров, используя полномочия, предоставленные Скворцову-Степанову съездом и ЦК партии. Засевшие в Ленинградском губкоме сторонники «новой оппозиции» всеми способами противодействовали этим мерам.

4 января утром Ивану Ивановичу стало известно, что губком решил назначить его заместителем по «Ленинградской правде» одного весьма активного зиновьевца. Скворцов-Степанов тотчас же направился в губком. Прихода его явно не ждали.

«Прямо как в картине у Репина», — подумал, невольно усмехнувшись, Иван Иванович, когда решительным шагом вошел в зал заседания губкома. Растерянность присутствовавших…

Не дав им опомниться, Скворцов-Степанов заговорил первым.

— Думаю, вам всем ясна причина моего прихода. Ваше решение назначить мне заместителя из числа активных оппозиционеров — это вызов партии.

Густой бас Скворцова-Степанова звучал в просторном зале довольно впечатляюще.

— В настоящее время шутки шутить нельзя. Что для вас постановление съезда — пустяки? Постановление ЦК — пустяки? — Он обвел всех сверлящим строгим взглядом. — Это — демонстрация не только против ЦК, но и прямо и ясно против постановления съезда. Извольте аннулировать сие ваше решение…

Иван Иванович не стал слушать объяснений. Повернулся и вышел. Придя в редакцию, тотчас же сообщил о случившемся по телефону в Москву.

Потребовалось вмешательство Центрального Комитета ВКП(б), чтобы окончательно отбить и этот наскок раскольников.

Сообщение Скворцова-Степанова также ускорило поездку в Ленинград для разъяснительной работы группы видных деятелей партии: уже 4 января решением Политбюро в город выехали М. И. Калинин, С. М. Киров, К. Е. Ворошилов, Г. И. Петровский, А. А. Андреев, В. В. Шмидт и др. А на следующий день ЦК ВКП(б) утвердил новый состав секретариата Ленинградского губкома и Северо-Западного бюро ЦК во главе с Сергеем Мироновичем Кировым. Скворцов-Степанов стал членом Северо-Западного бюро ЦК ВКП(б).

«Ленинградская правда» широко освещала выступления прибывших в Ленинград руководящих деятелей Коммунистической партии на массовых митингах и собраниях. Репортаж, информации об этих встречах делались ярко и доходчиво — Иван Иванович был мастером простых и понятных лозунгов, коротких и убедительных фраз. Броские заголовки «Ленинградской правды» сразу приковывали внимание читателей. 10 января 1926 года ее номер вышел с такими лозунгами: «Пять дней, как члены ЦК делают отчетные доклады. Рабочие-коммунары с единодушием заявляют: права партия, прав XIV парт-съезд, а делегация[72] кругом не права! Довольно дезорганизаторской политики оппозиции! Не было и не будет на то согласия коммунаров Ленинграда, чтобы нарушить единство партии!»

5 января 1926 года Скворцов-Степанов был назначен также ответственным редактором «Красной газеты», выходившей в Ленинграде (он ее редактировал до 23 февраля). Возглавляя две ведущие газеты ленинградских большевиков, Иван Иванович почти ежедневно писал передовые статьи, полные подлинно революционного пафоса, сознания высокой ответственности каждого, кто предан делу большевистской партии, непримиримости к провокационной тактике заговорщиков.

В редакции ширился поток посетителей, которые жаждали услышать правду о поведении зиновьевцев, о решениях XIV съезда ВКП(б). В основном это были рабочие делегации. В отдельные дни приходило по 200–300 представителей от рабочих, служащих, студентов, учащихся. Главный редактор находил время, чтобы внимательно и терпеливо их выслушать, объяснить им существо сложившегося положения, указывая им единственно правильный — ленинский — партийный путь. Спокойно, уверенно он переубеждал ту часть коммунистов и комсомольцев, которую удалось увлечь за собой «новой оппозиции» благодаря пышным «левым» фразам и ловкой демагогии.

В «Ленинградской правде» и «Красной газете» печатались резолюции низовых партийных организаций, требовавших создавать чрезвычайные районные и губернскую партийные конференции. С каждым днем число этих требований возрастало: сказывалась разъяснительная работа делегации ЦК ВКП(б). Сам Скворцов-Степанов громил оппозиционеров, используя не только печатное слово. Он выступал с речами на заводах, фабриках, в учебных заведениях, на военных кораблях, в учреждениях, разоблачая авантюризм и демагогию зиновьевцев.

«Боец без страха и упрека за идеалы рабочего класса, которому он отдал сорок лет своей сознательной жизни, Иван Иванович, — писал Федор Гладков, — ненавидел людей, которые привносили в революционную борьбу личные интересы, которые не брезговали грязью, хамством и подхалимством. Он презирал всякую группировщину, не мог говорить без гнева о тех, кто бедность мысли заменял ухарством, крикливой демагогией и хвастливым пустозвонством».

С особой страстью Скворцов-Степанов боролся за идейную стойкость молодого поколения. Его часто можно было видеть в те трудные дни на комсомольских собраниях, на молодежных диспутах, в студенческих общежитиях. «Юность всегда остается юностью, — говорил Иван Иванович в одном из своих выступлений. — Ее больше привлекают дела, где требуется порыв, смелый акт, бурный взрыв энергии. Работа, где необходимы размеренность, методичность, планомерность, длительная выдержка, представляется ей серым, будничным делом…

Мозги неизбежно начинает точить одна мысль; а правилен ли вообще избранный путь? Не попали ли мы на обходные пути, которые приведут неизвестно куда? Нет ли более короткого прямого пути? Нельзя ли решить все дело бурным натиском, лобовой атакой, смелым ударом, решительным взмахом?»

По реакции молодежной аудитории Иван Иванович чувствовал, что эти вопросы, сомнения, раздумья очень близки и понятны юношам и девушкам Ленинграда. Пением «Интернационала» обычно заканчивались выступления большевика-ленинца. В хоре молодых голосов выделялся его сочный бас.

В «Ленинградской правде» появилась специальная рубрика — «Ленинградский комсомол — по ленинскому пути». Здесь печатались отклики молодых ленинцев города в поддержку решений XIV съезда ВКП(б), генерального курса партии. Особенно это было необходимо в первые дни начала 1926 года, когда газета «Смена» — орган Ленинградского губкома комсомола — еще находилась в руках зиновьевцев. Однако вскоре на Скворцова-Степанова было возложено общее руководство и этим периодическим изданием. Случай, конечно, редкий: один человек редактировал сразу три ведущие газеты города. Правда, те, кто хорошо знал Ивана Ивановича, считали, что это нелегкое поручение ему вполне по плечу.

8 января 1926 года в «Ленинградской правде» Иван Иванович публикует статью «О комсомоле и «левизне» в большевизме». В ней он объяснял молодым читателям, почему некоторая часть юношей и девушек попала под влияние оппозиционеров. Построенная в форме беседы, с вопросами и ответами, статья нашла широкий отклик среди комсомольцев Ленинграда, ее обсуждали на молодежных собраниях. В редакцию посыпались письма с новыми вопросами.

И тогда 10 января «Ленинградская правда» выходит с передовицей, написанной Скворцовым-Степановым, — «Опять о комсомоле». На конкретных фактах Иван Иванович показывает, убеждает, что «быть левее ленинской партии невозможно», а «всякая «левизна» по сравнению с линией Коммунистической партии является мнимой «левизной».

Проходит еще пять дней — и снова передовая статья в «Ленинградской правде» — «ВКП(б) и РЛКСМ». Рядом с партией, под руководством ленинской партии, говорилось в ней, найдет верный путь ленинская молодежь. Не словами, а делами надо доказать свою верность партии большевиков. «Всякий, кто потакает ограниченным местным иллюзиям, претензиям и предрассудкам, — не коммунист, не ленинец, а всего лишь маленький областник, с крошечным политическим кругозором», — писал он в статье «Коммунары и областники» (16 январи 1926 г., «Ленинградская правда»). Статья была вызвана тем, что на Василеостровской районной комсомольской конференции один из работников губкома РКСМ призывал молодежь города к «борьбе против тех, кто хочет умалить роль Ленинградского комсомола как руководителя союза в целом».

По мнению А. Е. Енукидзе, «из старых большевиков мало кто умел так разговаривать с молодежью и зажигать ее, как Иван Иванович». Он всегда живо интересовался и тем, как трудится, как отдыхает молодежь, и тем, как проходит идеологическое воспитание смены. Посещая молодежные общежития, Скворцов-Степанов невольно сравнивал быт новой поросли с тем, как трудно было юношеству при царизме, вспоминал свои первые революционные шаги, когда он соприкасался со студенческим движением, которое стало под знамена демократии и свободы, против угнетения и бесправия. Часто, глядя на комсомольцев, он повторял:

— Вы посмотрите на нашу молодежь. Изумительные ребята!

Отношение Ивана Ивановича к юному поколению, которому суждено было вместе со старшими товарищами строить новую жизнь, прекрасно передал писатель Федор Гладков. О молодежи, свидетельствовал он, Скворцов-Степанов «не мог говорить иначе как с любованием. Как только к нему заходили молодые работники редакции, привлеченные из Института красной профессуры, он очень оживлялся, глаза его, серые с перламутром, вспыхивали, и морщинки около глаз лучились любовью и нежностью. Другого слова не могу подобрать, именно нежность трепетала во всем его облике. И вместе с этой нежностью играл в глазах задорный, молодой смех. Мне думается, что в эти минуты общения с ними он сам перевоплощался в жизнерадостного юношу». Поэтому он с такой страстью боролся за то, чтобы вырвать неопытных, мало искушенных в идеологической жизни молодых людей из плена оппозиционных лабиринтов. «Оппозиция отчаянно обороняется, — отмечал в те дни Иван Иванович. — Она перебрасывает свои силы из района в район, с предприятия на предприятие. Она выдвигает десятки ораторов. Но самые их речи и самые способы обороны только окончательно раскрывают перед глазами рабочих всю антипартийность их дела».

Самым мощным оружием в идейной борьбе за чистоту большевистских рядов Скворцов-Степанов считал ленинское наследие и постоянно обращался к сокровищнице ленинизма. В статье «Два года без Ленина», опубликованной в «Ленинградской правде» 21 января 1926 года, Иван Иванович писал: «По мере того как мы дальше отходим от того времени, когда сам Ленин руководил партией, мы все глубже чувствуем… громадность того наследия, которое он оставил после себя.

Поистине неисчерпаемым представляется нам в настоящее время идейное богатство, оставленное Лениным. На нем еще долго будут воспитываться тысячи и миллионы борцов и строителей не только в нашем Союзе, но и во всем мире…

Сохранить партию единой, не допустить в ней никаких трещин и брешей, подчинить всех ее членов ее коллективной воле — это один из величайших заветов Ленина».

Руководителю ленинградских ведущих газет Скворцову-Степанову приходилось выступать по нескольку раз в день. Он едко высмеивал и разоблачал лицемерие зиновьевцев, которые не скупились на комплименты по адресу ленинградских пролетариев, льстиво изображали рабочих Ленинграда «солью пролетарской земли». Один из лидеров оппозиции, выступавший перед Иваном Ивановичем, сообщил собранию: «Московская губернская партийная организация проходила под лозунгом «Бей ленинградцев!». Мало кто поверил этому грязному приему, но факт оставался фактом — «новая оппозиция» не брезговала ничем в своих клеветнических упражнениях. После своего выступления Иван Иванович невольно почувствовал по горячим аплодисментам — время ликования оппозиционеров-зиновьевцев прошло. И все эти визгливые крики ее ораторов — «арьергардные бои перед поражением»…

К началу февраля 1926 года оппозиция потерпела полный крах в Ленинграде. Каждый вечер в редакции «Ленинградской правды» Скворцов-Степанов просматривает выборочные данные о соотношении сил. И вот на исходе первого месяца 1926 года в низовых партийных организациях за зиновьевцев проголосовало лишь 3,5 процента коммунистов.

Чаще всего в те дни Ивана Ивановича преследовал естественный вопрос: почему же именно в Ленинграде оппозиция за некоторое, правда короткое, время смогла оторвать от партии сотни коммунистов? Отвечая сам себе, он приходил к выводу о том, что, несмотря на многочисленный пролетарский состав, силу, крепость и выдержанность, Ленинградская партийная организация из-за коварной линии антиленинского руководства (сюда сумели пробраться раскольники, демагоги и просто идейно незрелые элементы) дрогнула, в нее прокралась болезнь. А болезнь эта в том, что усилиями зиновьевцев (плюс доверчивость низовых ячеек) организация оказалась на отлете, в стороне от партии в какой-то степени. «Ее приучали, — рассуждал Иван Иванович, — жить какой-то самодовольной жизнью, смотреть несколько свысока на другие организации и даже противопоставлять себя в известном смысле этим другим организациям».

Этими мыслями он делился с Сергеем Мироновичем Кировым, членами делегации ЦК ВКП(б), прибывшей в Ленинград по поручению съезда, — М. И. Калининым, К. Е. Ворошиловым, А. А. Андреевым, Г. И. Петровским, и др., которые развернули энергичную работу среди ленинградцев по разъяснению генеральной линии партии. Сверяя свои взгляды с мнением соратников по ленинскому Центральному Комитету и опираясь на их поддержку, Иван Иванович в выступлениях на митингах говорил о том, что некоторые «успехи» зиновьевцев по части обмана ленинградцев не привели к устойчивому изменению позиции пролетарских масс города Октября, Ленинградской партийной организации в целом. Обсуждая с членами делегации ЦК и членами секретариата Ленинградского губкома итоги таких массовых встреч, С. М. Киров с удовлетворением отмечал, что мелкобуржуазный уклон не мог пустить глубокие корни в пролетарском Ленинграде.

С хорошим настроением начался февраль 1926 года. В статье «За работу» Скворцов-Степанов писал 7 февраля: «Партия преодолела то колебание, которое появляется в известных ее частях, на пороге каждого нового этапа, на каждом новом трудном переломе. Мы снова приобрели то железное единство, которое необходимо для реальной борьбы за наше дальнейшее движение вперед, к социализму». На XXIII Ленинградской губернской партийной конференции завершился разгром зиновьевской оппозиции. Накануне ее открытия Иван Иванович до поздней ночи писал передовую статью в «Ленинградскую правду». 10 февраля она была опубликована, и делегаты конференции буквально за несколько часов до начала работы познакомились с нею. Когда спросили одного из делегатов-рабочих, как он расценивает передовицу, тот, не задумываясь, ответил: «Мы так тоже думаем. Статья — настоящий обвинительный приговор «новой оппозиции», которая сумела влезть в губком и верховодить им. Любой из нас, рабочих-металлистов, кому дороги заветы Ильича, подпишется под словами передовой статьи «Ленинградской правды» о том, что с ленинского пути мы никогда не свернем. «Оппозиция открыто изменила ленинским принципам партийного строительства, потребовав превращения нашей партии из крепко спаянной боевой силы в рыхлую коалицию разнородных течений и фракций» — это сказано в газете. Сказано метко. Как говорят, «лучше не скажешь».

Иван Иванович только улыбнулся, когда ему рассказали об этом случайном интервью с рядовым рабочим делегатом. Он на минуту задумался и обронил:

— Питерцы есть питерцы, ставшие теперь ленинградцами.

А этим сказано все.

Скворцов-Степанов с честью выполнил боевое поручение Центрального Комитета. «Ленинградская правда» под его руководством стала настоящим рупором ленинской партии, ее оружием, агитатором и пропагандистом коммунистических идей, борцом за социализм. Ленинградцы глубоко уважали Ивана Ивановича, высоко ценили его самоотверженность в работе, острый ум, исключительную скромность, теплоту его сердца, готовность всегда прийти на помощь. На партийном собрании коллектива судостроителей «Северной верфи» его избирают делегатом на партийную конференцию Московско-Нарвского района, а на XXIII губернской конференции он был избран в бюро Ленинградского губкома, который возглавил Сергей Миронович Киров.

В начале марта 1926 года Скворцов-Степанов возвращается в Москву, где он стал исполнять все свои многочисленные обязанности, в первую очередь редактирование «Известий». Одновременно Иван Иванович до 28 мая 1926 года продолжал руководить «Ленинградской правдой». Последняя передовая статья, написанная им и опубликованная в «Ленинградской правде» 2 апреля 1926 года, называлась «Необходимо привлечь крестьянские вклады». В ней он призывал усилить разъяснительную работу с целью привлечения сбережений крестьян в систему сельхозкредита для нужд восстановления хозяйства области.

Зиновьевцы не примирились со своим поражением в Ленинграде и в апреле 1926 года выступили общим фронтом с троцкистами против курса ЦК ВКП(б) на осуществление социалистической индустриализации. Чтобы нарушить стройность партийных рядов, фракционеры пускали в ход всевозможные абсурдные обвинения (вроде «буржуазного перерождения» руководящих кадров ВКП(б), об ущемлении прав молодежи, о росте «антидемократических начал» в партийной жизни и т. п.). В газете «Известия ЦИК СССР и ВЦИК» Иван Иванович опубликовал целую серию статей, посвященных борьбе за чистоту марксизма-ленинизма, за организационное единство партии коммунистов. Касаясь решений Объединенного Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) (июль 1926 г.), Скворцов-Степанов показал всю глубину проведенного Пленумом анализа существа главных оппозиционных течений. В действительности все они — блок всех старых антиленинских группировок. Словесный камуфляж их лидеров никого не сможет ввести в заблуждение, разве только людей совершенно наивных и малоискренних в политической жизни.

К слову Скворцова-Степанова прислушивались миллионы. Его авторитет в партии был очень высоким. Это был не только голос известного в массах большевика-публициста, но и талантливого теоретика, глубокого знатока ленинского наследия.

Глубоко владея ленинскими документами, Иван Иванович широко использовал их в идейной борьбе против троцкистской оппозиции, прежде всего в своих публицистических статьях на страницах «Известий». «Неудержимо сползая к социал-демократии, — писал он в ноябре 1926 года, — оппозиционный блок уже прямо противопоставил себя партии. Безудержный авантюризм и бесшабашная демагогия характеризуют и его критику мероприятий Советской власти, и его будто бы практические предложения». С негодованием Иван Иванович обращает внимание на то, что участники блока пошли по пути буржуазных партий, которые, как известно, не скупятся на обещания и посулы, забывая это каждый раз, как только при помощи таких ухищрений удается добраться до власти.

Троцкистско-зиновьевский блок был осужден XV партийной конференцией ВКП(б). Примечательно, что на Западе ему сочувствовали правые социал-демократы, меньшевики-эмигранты и прочие открытые враги СССР, злобно клевеща на ЦК ВКП(б), всячески изображая оппозиционеров защитниками демократии и «свободомыслия». Демагогию троцкистов и зиновьевцев Скворцов-Степанов квалифицировал как «эквилибристские попытки прикрыть антипартийную деятельность». Оппозиционеры, отмечал он, отличаются еще и тем, что силятся злорадно раздувать размеры и опасность затруднений на пути созидания нового мира.

В мае — июне 1927 года, используя обострение международного положения, вожаки оппозиции вновь активизировали свои подрывные действия против партии. Троцкий дошел до того, что обвинил партию в «термидорианстве» (имея в виду перерождение). В ход были пущены самые недостойные методы и средства: ложь, запугивание, лицемерие, шантаж. Грубо нарушая партийную дисциплину, оппозиционеры добивались открытия широкой внутрипартийной дискуссии с целью раскола ВКП(б). Объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) (июль — август 1927 г.) вновь рассмотрел вопрос о раскольнических действиях троцкистско-зиновьевской группировки и принял решительные меры по пресечению их антипартийных действий. Участник Пленума, Иван Иванович Скворцов-Степанов в своей статье подчеркнул, что «при всех своих нюансах и оттенках все эти группировки характеризуются одной основной особенностью: во всех оппозиционных платформах все отчетливее пробивается полный разрыв с ленинизмом».

«Верхушечными комбинациями» назвал Скворцов-Степанов действия оппозиции после XIV партсъезда, «сплошным нарушением ленинских принципов партийной дисциплины». Это своеобразный «барский анархизм», когда партийные решения считают обязательными для себя лишь постольку, поскольку они целиком совпадают с собственными воззрениями. Оценивая амбициозные театральные спектакли лидеров троцкизма, Иван Иванович предупредил их на страницах «Известий», что партия не допустит, чтобы ее превратили в «игралище самомнений интеллигентов и бар», с великой спесью воображающих, будто они все знают и могут делать лучше, чем ленинская организация коммунистов, закаленная в огне трех революций и гражданской войны.

Эти суждения Скворцова-Степанова были естественны для человека, прошедшего суровый жизненный путь и прекрасную ленинскую школу. Полный оптимизма, жизнерадостности, Иван Иванович, по замечанию большевика М. А. Савельева, не переносил какого-либо ханжества, и, хотя ничто человеческое не было ему чуждо, весь его подход к жизни, отношение к окружающим можно было бы определить характеристикой «демократ». Он, как и Ленин, в высшей степени был противником «барского отношения к жизни». Он не терпел людей, мнящих себя ортодоксами и оракулами.

Когда поздно вечером 11 августа 1927 года Иван Иванович приехал в редакцию «Известий», он был необычайно взволнован и долго ходил по своему кабинету. Только что ему сообщили о новых позорных фактах подрывной деятельности троцкистов.

В кабинете ответственного редактора собралось несколько сотрудников. Скворцов-Степанов читает им передовую статью, которую написал несколько минут назад.

Памфлет-фельетон искрился иронией и сарказмом. Он рисовал портрет Троцкого — праздного человека, прохаживающегося с тросточкой в руке вокруг да около. А нет ли где щели? А нет ли чего-нибудь такого, что можно покритиковать, над чем можно поиздеваться?

И заголовок передовой статьи необычный, острый, резкий, бичующий.

Статья «Барин с тросточкой» открывалась следующими словами:

«Уже давно, еще при Ленине, так повелось, что всякая оппозиционная группировка, противопоставляя свои предложения партийному курсу, уверяет, что, если они не будут немедленно приняты и проведены в жизнь, стране и партии угрожает полный развал…

Чем только не пугает и чего только не страшится оппозиция: и хорошего урожая, и экономического подъема широких середняцких масс деревни, и снижения промышленных цен. Все это, по ее уверениям, ведет Советский Союз к «краю гибели».

На Объединенном Пленуме критические упражнения оппозиции получили правильную оценку в таком образном сравнении: партия, напрягая все свои силы, тянет воз, именуемый строительством Советского Союза. А в это время в сторонке стоит барин с тросточкой, который делает свои никому не нужные и пустые брезгливые указания: «И это не так, и то не так».

Статья Скворцова-Степанова «Барин с тросточкой» может быть отнесена к числу лучших образцов советской партийной публицистики.

Кличка «Барин с тросточкой» прочно закрепилась за Троцким. Вскоре под этим же названием появились и едкие частушки Демьяна Бедного:

Давая оценку решениям состоявшегося в октябре 1927 года Объединенного Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б), Скворцов-Степанов отмечал, что «организационно оппозиция отбросила и партийный Устав, и все постановления партсъездов. Фактически она уже начала противопоставлять себя ленинской партии как вторая партия, организуемая для борьбы против партии Ленина».

Оппозиционеры не вняли последнему предупреждению со стороны ЦК ВКП(б) и продолжали проводить фракционную деятельность, которая стала все больше принимать открыто антисоветский характер. Они нелегально печатали и распространяли враждебные листовки, пытались организовать тайные сборища, а 7 ноября 1927 года, в день десятилетия Октябрьской революции, во» время праздничной демонстрации сделали попытку осуществить антисоветские выступления на улицах Москвы и Ленинграда, но были сметены трудящимися массами, отмечавшими всенародный праздник под знаменем ленинизма.

Вернувшись с демонстрации на Красной площади, Иван Иванович сел за новую статью. Написал ее сравнительно быстро, хотя несколько раз, чтобы успокоиться, вставал и прохаживался по кабинету. Долго ломал голову над заголовком. Остановился на более простом: «За железное ленинское единство». 10 ноября 1927 года номер «Известий» со статьей-передовицей Скворцова-Степанова вышел в свет.

Трудящиеся СССР, говорилось в ней, внушительно ответили комедиантам: не надо нам меньшевика Троцкого, выступающего с позолотой «ленинизма». Не надо нам штрейкбрехеров, которые юбилей своего предательства в Октябре ознаменовывают новым предательством, свидетельствуя тем самым, что их тогдашнее предательство было действительно «не случайно». Не надо нам политических авантюристов, не надо переметных сум, которые сегодня оплевывают свое политическое вчера.

Политическое бесстыдство — достаточное основание для звания «вождя», отмечал Иван Иванович, имея в виду Троцкого и его единомышленников — Зиновьева, Каменева и К⁰. Партия большевиков «научилась распознавать и отшвыривать политических лицемеров и шарлатанов».

Для столь уничтожающей оценки лидеров оппозиции у ответственного редактора «Известий» были веские основания: поведение их в канун Октября 1917 года, характеристика, данная этим деятелям в «Письме к съезду» В. И. Лениным, их двурушничество и авантюризм во время работы XIV партсъезда и дальнейший ход внутрипартийной борьбы. Он хорошо знал многих из них и лично.

Советская печать подробно освещала действия оппозиции и меры партии по очищению своих рядов. Публиковались гневные протесты коммунистов и беспартийных против попыток фракционеров сорвать строительство социализма в СССР. Достаточно броскими, политически острыми выглядели заголовки в газете «Известия» — результат участия Скворцова-Степанова: «Единицы против тысячи», «Мы не хотим другой партии, кроме партии Ленина», «Лучшие рабочие, работницы — в партию Ленина» и т. д.

Скворцов-Степанов в качестве делегата участвовал в работе XV съезда ВКП(б) (декабрь 1927 г.), завершившего идейный и организационный разгром троцкизма. На первом же заседании он избирается членом редакционной комиссии съезда, а на одном из последних заседаний — вновь членом ЦК ВКП(б).

В дни работы съезда видные большевики-ленинцы выступали на многих промышленных предприятиях столицы, в воинских частях, на собраниях служащих, молодежи, в научных учреждениях. Одно из выступлении Скворцова-Степанова легло в основу его статьи «Ясность до конца», которая получила широкую известность в пропагандистских кругах, среди комсомольского актива, массового читателя.

«…Большевистская партия, — писал Иван Иванович, — всегда, на всех этапах своего развития была и теперь остается партией политических единомышленников. Дисциплина для каждого большевика — не «формальная» дисциплина, не вынужденное подчинение коллективу, не «формальное» соблюдение существующего устава. Это — самодисциплина свободных людей, которые видят, что только своя партия и дает каждому из них возможность максимального развертывания сил.

Если бы ленинская партия не была бы партией политических единомышленников и если бы ее дисциплина не была бы самодисциплиной ее членов, она развалилась бы при каждом серьезном испытании».

Как актуально, злободневно и сегодня звучат слова статьи применительно к международному коммунистическому движению в целом и каждой революционной национальной партии в отдельности: «Допускать какую-либо дискуссию после единодушного решения партийного съезда — это значило бы превратить партию из революционной армии в дискуссионный клуб, из боевой организации в разношерстный блок течений, воззрений, оттенков, во внутренне неспаянный конгломерат, угрожающий рассыпаться при встрече со всякой трудностью, со всяким испытанием». Автор статьи не уходил от острых вопросов. Он сам их задавал и четко и ясно отвечал.

Что делала оппозиция? В чем она обвиняла ленинское руководство большевистской партии?

«Оппозиция, следуя за меньшевиками, — отвечал Скворцов-Степанов, — кричала о «термидорианском», о «кулацком» уклоне и перерождении партии, ее главных органов и направляемого ею государства. Ведь оппозиция возвещала, будто эта партия возрождает и выращивает капитализм.

Теперь не остается места никаким иллюзиям оппозиции. Ее клеветническая деятельность, растянувшаяся на целые два года, раскрыта и разоблачена перед всей нашей страной и перед трудящимися всего мира. Не только вся партия, но весь рабочий класс решительно стал на сторону ленинского руководства и против меньшевистских клеветников».

Спустя четыре месяца Иван Иванович в одной из своих последних статей подвел итоги работы состоявшегося в апреле 1928 года Объединенного Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б), отметив, что за истекшее после XV съезда ВКП(б) время еще больше углубился разгром антиленинских группировок. Своими делами за этот короткий промежуток времени партия «сделала очевидным для слепых и ослепленных, что она как была, так и остается партией рабочего класса, находящей крепнущую опору в деревенской бедноте и отыскивающей новые, все более действенные способы вести за собой середняков. Она демонстрировала свою неуклонную большевистскую волю к научной перестройке всего земледельческого хозяйства и к социалистическому преобразованию деревни на путях коллективизации».

Это было написано за несколько месяцев до начала колхозного строительства, и приходится только поражаться прозорливости Скворцова-Степанова, уловившего дальнейшее магистральное направление социалистического преобразования страны и органически связанный с этим комплекс вопросов партийной жизни.