След. Укус куфии

Лондон. Два с половиной года назад. _{Не бойся уколоться…}

Кэтрин была еще одной знакомой Волкова по переписке. Он начал с ней общаться на месяц раньше, чем с Максом Андерсоном. Эта молодая женщина (немного за тридцать) считалась весьма перспективным специалистом по детской психологии. Переписка с ней была интересной; Кэтрин дала Волкову много материала для его будущих книг. Он с удовольствием вступал в дискуссии о работах Фрейда и Эрика Берна, читал язвительные выкладки Кэтрин о трудах представителей ортодоксального психоанализа и сочинял не менее язвительные ответы. В переписке с Кэтрин Волков чувствовал себя легко и непринужденно — материал разговоров был знаком ему вдоль и поперек и волновал его так же живо, как и лондонскую специалистку.

Волков представлял ее довольно миловидной женщиной — это подтверждала и полученная им фотография, где Кэтрин была снята в наиболее выгодным ракурсе. В реальности собеседница оказалась очень далека от его представлений о женской красоте. И это было самое мягкое определение ее внешности. Кэтрин была классической англичанкой с вытянутым постным лицом — из породы тех, которым очень хочется задать овса. Фигура соответствовала.

Тем не менее она дважды была замужем, со вторым мужем разошлась пять лет назад и с тех пор, как говорится, завязала с этим делом. Поскольку разочаровалась в мужчинах.

С момента прибытия Волкова в Лондон они через день-два встречались в кафешках и бистро.

Волков планировал использовать ее для восхождения на третью ступень Подготовки к Пути — следом за Андерсоном и Бароном. За третью ступень не следовало приниматься сразу — его очищенному духу нужно было свыкнуться с первыми двумя.

Этим он объяснял себе причины задержки. На самом деле — и это он тоже осознавал — Волков медлил потому, что Кэтрин была любопытным собеседником. С кем еще он мог бы так обстоятельно поговорить о человеческой психологии и неуклюжих попытках людей ее осмыслить и систематизировать?.. Ни с кем, только с Кэтрин.

Он привез ей две своих книги — правда, обе на русском. Языком она не владела, но подарку обрадовалась. Уже при следующей встрече Волков пожалел об этом своем шаге — Кэтрин пришла с его книжкой и заставила его переводить. Причем настырная англичанка не успокоилась, пока не услышала в исполнении автора все двадцатистраничное введение…

Последняя их встреча состоялась за день до отбытия Волкова в Москву.

Он пришел с букетом пурпурных роз, обернутых плотной бумагой пергаментного цвета. Кэтрин была ошарашена. До сих пор Волков ничего ей не дарил (если не считать тех двух книжек). Да и вообще — вряд ли эта женщина часто получала цветы от поклонников.

Из кафе они отправились гулять по скверу, усаженному кленами. Под влиянием присутствовавших при беседе цветов речь пошла о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной. Потом разговор плавно свернул на конкретную судьбу — судьбу Кэтрин. Англичанка в этом разговоре была настроена резко негативно. Не спасало даже то, что ей явно было приятно идти неспешным шагом с букетом цветов и под руку с симпатичным мужчиной. Волков не пытался доказывать Кэтрин, что не все мужики козлы, тем более что неопровержимых доказательств у него не было. Он лишь распалял и подначивал собеседницу — и у него на это были свои причины.

— Ты просто боишься, — сказал Волков в ответ на очередную тираду о безнадежности положения женщины. — Боишься любых отношений.

— Поверь, у меня есть серьезные основания, — ответила Кэтрин. — Чтобы их понять, тебе не хватает всего-навсего двух разводов. И вообще, как ты можешь делать такие авторитетные заявления на эту тему, будучи закоренелым холостяком?

— Для меня быть без семьи не страшно. Разница в том, что мои биологические часы, как и у всякого мужчины, устроены по-другому. Мужчина может впервые обзавестись семьей и потомством лет в сорок пять — пятьдесят, и это не приведет к разрушительным сдвигам в психике и мировосприятии. Женщине сложнее. Ты можешь спокойно заниматься детской психологией и не думать ни о какой семье, но лет через десять ты возненавидишь и себя, и детскую психологию.

— Это почему же, мистер специалист по женщинам?

— Потому что ты не сможешь слышать или читать слово «ребенок» без того, чтобы на глаза не навернулись слезы. Какая уж тут к черту наука психология, тебе будет не до нее.

— Отчасти ты, конечно, прав, но мы ушли от темы. Мы говорили о мужчинах, а не о детях. Ребенка я могу завести и оставаясь самостоятельной женщиной.

— Конечно-конечно. Но не удивляйся, что он вырастет неполноценным. Не ты ли мне писала, что любой ребенок усваивает женские и мужские модели поведения, ориентируясь на самых близких к нему взрослых? И что отсутствие одного из родителей приводит к тому, что детская психика формируется в полной мере лишь наполовину?

Кэтрин промолчала.

— Странно, — продолжил Волков, — но у меня создается впечатление, что ты не соотносишь собственные статьи — кстати, очень хорошие — с реальной жизнью. Тебе бы следовало… как бы это сказать… поучиться у самой себя. Почитай свои работы, там много полезного.

Англичанка нахмурилась и явно собиралась ответить резко.

— Во-первых…

— О, вон там скамейка, давай присядем, — перебил ее Волков. — Смотри, какое хорошее тихое место.

Они сели на скамейку под большим кленом. Кэтрин разместилась так, чтобы быть напротив Волкова; букет она аккуратно положила между собой и собеседником. Когда специалист по детской психологии снова собралась заговорить, Волков ее опередил:

— Я понимаю, что твое отношение к вопросу сформировано отрицательным субъективным опытом, но…

Он замолчал и посмотрел ей в лицо.

— Но что? — нетерпеливо спросила Кэтрин.

— Я хочу тебя попросить как твой друг… чтобы ты не боялась попробовать. Пожалуйста!

Волков хотел подпустить в голос слезу, но это был бы перебор. И так получилось очень проникновенно.

Кэтрин, ошеломленная резким переходом к другому, несвойственному Волкову тону, удивленно проговорила:

— Да что с тобой сегодня?

Он молчал и только смотрел ей в лицо увлажненными глазами.

Англичанка перевела взгляд на розы, потом снова посмотрела на своего русского друга — теперь уже иначе.

— Но я… даже не думала, что ты… вот так… я думала, мы просто друзья и нам интересно быть вместе, говорить… на профессиональные темы…

— Кэт, — тихо сказал Волков (она вздрогнула), — Кэт, где ты видела, чтобы мужчина хотел быть рядом с женщиной только потому, что ему интересно говорить с ней на профессиональные темы?

— Ты тоже мне нравишься! — внезапно сказала она. — Ты такой… необычный!.. И в то же время именно такой, каким должен быть…

— Кэт, я хочу попросить тебя только об одном — чтобы ты попробовала, не боясь уколоться. Понимаешь, в таких ситуациях, мне кажется, можно рассуждать только так: уколюсь — ну и пусть, пусть мне будет больно… зато был шанс, что в этот раз я наткнусь вовсе не на что-то колючее, а даже наоборот!..

На глазах Кэтрин выступили слезы. Волков отметил, что она резко похорошела. Но отметил без эмоций, просто как факт. Он уже чувствовал приближение ступени и все более отрешался от происходящего — так, будто его сковывало льдом изнутри.

— Не бойся уколоться, Кэт, — сказал он прежним тоном. — Ты боишься?

— Нет… Теперь не боюсь… С тобой — не боюсь…

Волков протянул руку, обхватил букет роз за оберточную бумагу — так, что внизу остались только торчащие из нее обрезанные стебли, сплошь усеянные шипами. Он протянул букет замершей женщине — стеблями вперед.

— Это розы, Кэт. Не нужно их бояться. У них есть шипы, но они прекрасны.

Кэтрин, словно загипнотизированная (отчасти так оно и было), обхватила стебли ладонью. Волков отпустил, и она прижала букет к груди.

Прошла секунда, а на него уже смотрели совсем другие глаза, остекленевшие. Лицо, только что казавшееся похорошевшим, изменилось в худшую сторону. Кэтрин медленно завалилась боком на спинку скамейки.

Волков не произнес ни слова. Он чувствовал только пустоту внутри. Это и было настоящим очищением.

Он встал и пошел прочь быстрым уверенным шагом.

Подготовка к Пути была завершена.

Суть Подготовки была в том, что для ступеней предварительного этапа выбирались люди, вызывающие любые негативные чувства. Неприятные Волкову гомосексуалисты, как Андерсон; безжалостные душегубы, как Барон; некрасивые женщины, как Кэтрин… С Кэтрин он, впрочем, ошибся — она была прекрасна. Ее настоящее лицо было красивым — это Волков успел увидеть за мгновение до того, как смазанные препаратом шипы впились в ее ладонь.

Акцентируя внимание на недостатках, свойственных выбранным для первой ступени людям, и не отворачиваясь, а напротив, внимательно приглядываясь к ним, взойти на ступени было легче.

В отличие от основного Пути с его фиксированным количеством этапов Подготовка заканчивалась тогда, когда Идущий к Свободе чувствовал себя готовым. Только и всего.

Волков заранее знал, что ему хватит ровно трех ступеней. Он чувствовал. Недаром он так тщательно отобрал нужных ему людей — кто попало ему бы не подошел, со всеми троими была проделана грандиозная предварительная работа.

И Волков не ошибся — после Кэтрин он был готов к основному Пути.